— Нет. Ты мне кажешься просто молодой. Но это так и есть. А твоя профессия не предполагает излишних рефлексий и чрезмерной внутренней серьезности и... отстань, нравишься ты мне, Тинглит, очень нравишься.

— Мое тело?

Вот же!

— За телом я не полетел бы на другой конец Союза и уж точно не стал бы заниматься сексом при Диане.

Он понимал, чего добивается Тинглит. Ей хотелось, чтобы физическое удовольствие оказалось чем-то большим, чтобы каждый поцелуй получил смысл, потому что Робин не был для нее приятелем, с которым утром режут глотки, днем пьют, а вечером трахаются, уверенные, что ночью уже будут мертвы. Жизнь Робина не так эфемерна, поэтому и от связи с ним она ждет чего-то еще. А он сам до сих пор понять не может, зачем рванул на Прайм. Не за телом, да...

— Давай поспим? Хоть пару часов. Тебе не повредит, да и мне, пожалуй, тоже. А потом уже будем что-то решать, ладно?

Тинглит долго сидела без движения, потом шумно вздохнула и улеглась на его плечо. Ей точно нравилось его трогать, причем везде и просто так. Сейчас Робин не был против — ничего у него не поднимется даже ее стараниями. Было слишком хорошо, чтобы продолжать через силу. Нет, если бы ей потребовалось, он бы постарался напрячься и доказать, что он мужчина... ему же полагается делать такие глупости по половой принадлежности. Поэтому он будет надеяться на женскую мудрость. Робин зевнул и закрыл глаза.

Вы само совершенство,

Вы само совершенство

От улыбки до жеста, выше всяких похвал!

-Ах, какое блаженство, ах, какое блаженство

Знать, что я совершенство,

Знать, что я-идеал!

Проснулись они почти на закате. Тинглит подпрыгнула, уставилась на монитор комма и прибалдела. Столько одна она не спала, пожалуй, никогда. Роберт лежал на спине, уронив руку поперек лица. Виднелись только длинные ресницы и уголок рта. Тинглит нежно дотронулась до этого уголка, вспоминая, как сладко было его целовать. И не только его. Каждое прикосновение к Роберту было... Тинглит посмотрела на свои пальцы. Самовнушение, но, казалось, их покалывает. По-настоящему желанный мужчина...

Она упала обратно и с наслаждение потянулась. Роберт зашевелился, перевернулся на бок и посмотрел на нее. Синие глаза были заспанными и теплыми. Тинглит выдержала секунду, а потом стиснула его почти до треска костей. Роберт охнул и обнял в ответ, посмеиваясь и фыркая у нее над ухом.

Как у него получалось одновременно и видеть в ней взрослую любовницу, и снисходительно опекать, как девчонку? Тинглит обиженно засопела ему в ребра, он не дернулся. Еще и щекотки не боится!

— У тебя есть душ? — вдруг спросил он.

— Да-а, — Тинглит кое-как от него отлепилась, осмотрела комнату, как впервые, и указала на панель сбоку от входа. — Все там.

Роберт поднялся, расправил плечи и тоже потянулся. Она уставилась, раскрыв рот, все еще не веря, что могла, да и может пока его ласкать. Такое тело, рехнуться! Парни ее, в силу дурацкой работы, нередко то одно перекачивали, то другое, а Роберт стройный, легкий какой-то и, одновременно, крепкий. Ее удерживал без малейшей проблемы, а Тинглит тоже не семьдесят фунтов весит. И задница какая, Дуглас был прав. Пока не ушел, Тинглит дотянулась, погладила, облизнулась в ответ на вопросительный взгляд.

Он ничего не сказал, и все время, пока он мылся, Тинглит валялась в прострации, прислушиваясь к умудряющейся шуметь за стеклом Диане. Секс без обязательств так и называется, что никто никому ничего не должен. И Тинглит откровенно его спровоцировала, а отказываться у него не было ни единой веской причины. Ну на кой, если девка сама в штаны лезет? Но... но ыыы! Тинглит обняла подушку.

Роберт вышел уже в брюках, а вот рубашку надевать не стал, Тинглит перестаралась, сдирая ее с него.

— Ох-х, извини, — она покаянно сжалась в клубок.

— Вот еще, — усмехнулся он. — Мне даже понравилось. Только майку не одолжишь?

— Да-а, возьми в шкафу, — Тинглит рассеянно указала на другую панель. Майки у нее были форменные, унисекс, Робину только подогнать по размеру.

И лишь когда он начал отодвигать дверцу, Тинглит вспомнила, что у нее стоит на верхней полке в количестве... Астра не преувеличила. Она застыла и вжалась в матрас, а Роберт замер, увидев ее разнокалиберный арсенал и выбор смазки, присвистнул и оглянулся с уважением. Тинглит поняла, что сдается.

— Роберт?

— М? — он натянул майку до половины и колдовал над регулятором.

— А давай поженимся?

Он аккуратно расправил ткань, запихнул подол под ремень и подошел к кровати. Ну, к огромному матрасу, который ее заменял. Присел на край и пододвинул вцепившуюся в одеяло Тинглит поближе.

— Ли, я знаю, что спас тебе жизнь...

— Не-не-не! — она замотала головой, уже готовая к этим возражениям. — Я тоже так думала сначала, нифига! Никаким боком. Дело не в жизни, дело в тебе. Нет, я не могу тебя заставить, конечно, и понимаю, что у тебя нет причин соглашаться, но...

— Ты уверена?

— Что?

— Ты уверена, что через сутки не рванешь расторгать брак?

— Ага, — она осторожно кивнула. — Ну, я не могу гарантировать годы, но...

— Давай! — он постоянно ее обрывал, и ей приходилось переключаться, ловить новую волну, осмыслять и...

— Что?!

— Давай, говорю. Или не нужно даже суток? — он улыбнулся лукаво, так, что на щеке возле губ появилась ямочка.

— А... а тебе это зачем?! — Тинглит понимала, какую чушь порет, но она не ждала согласия! Она просто не смогла сдержать крик души.

— А что в тебе не так?

Угу, разбежалась на себя гнать! Тинглит фыркнула и поднялась вместе с одеялом, заехав им по только что причесанным светлым волосам.

— Тогда идем!

— Сейчас?

— Чего терять время? Администрация работает круглосуточно, а военным не надо ждать.

— Идем, — согласился он, растягиваясь на матрасе с таким выражением лица, что Тинглит не выдержала и сбросила одеяло прямо на него.

В ванной она минут десять принимала душ, а еще двадцать пыталась накраситься. Набор косметики у нее был, Астра подарила в рамках спора, кто притащит наиболее бесполезную вещь, но пользоваться чем-то, кроме пудры и помады, Тинглит не умела. И никакой глазомер не помогал накрасить ровно ресницы.

После стотысячной попытки в ванную зашел Роберт, закусил губу, чтобы не рассмеяться, отобрал у нее орудия пытки, поцеловал и заверил, что без макияжа Тинглит красавица. Она оценила намек, пнула его в коленку и умылась. И, в отместку, натянула форму. Вот ту, в которой прилетела. Чистую, но мятую. Роберт бровью не повел, только расправил воротник своей куртки. Вот... вот как за него не пойти?!

Был ранний вечер, рабочий день еще не закончился, поэтому такси они нашли быстро и без предварительного заказа. По дороге, пока Тинглит игнорировала задумчивый взгляд... мама, будущего мужа! — позвонил Тигр, пригласить набухаться, на третьей станции. Отказ Тинглит породил такой каскад версий, что она не выдержала и рявкнула:

— У меня свадьба!

Комм не полетел за окно только потому, что браслет застегивался плотно.

— А если они поверят? — осведомился Роберт.

— Да никогда, — мрачно фыркнула Тинглит, гордо задрав нос.

В городской администрации, судя по всему, видели и не такое. По крайней мере, никого их порыв не испугал. Молодой чиновник считал данные с ее знака и его удостоверения, отсканировал сетчатку и торжественно объявил их супругами. Тинглит вопросительно уставилась на него, ожидая подсказки. Чиновник наконец-то растерялся и переадресовал вопрос Роберту.

— Можно подумать, каждый день женюсь, — пробормотал тот, целуя Тинглит демонстративно и взасос.

— По-моему, он этого и добивался, — хохотнула Тинглит, когда они уже вышли на улицу. — Пялился, словно задарма порнуху показали.

— Кто его спровоцировал?

— Я?! Я, что ли, каждый день женюсь?! То есть... — Она покорно замолчала, ожидая, пока он отсмеется. Похоже, это и будет нормой их жизни: она что-то ляпает, а муж бьется в истерике... И сам провоцирует ее, как кошку дразнилкой!

— Идем, — вдруг посерьезнел он, схватил ее за руку и потащил к магазину напротив.

Это был ювелирный. У Тинглит, которая последние серьги выбросила лет в двенадцать, разбежались глаза. Но Роберт знал, что выбирать. Брачные браслеты, ёклмн! Она и думать забыла.

Тинглит позволила застегнуть воздушное серебристое плетенье на правом запястье и недоверчиво потерлась об него щекой. Себе Робин надел более строгий, просто металлическую полоску с парой прозрачных камушков.

— Парни точно засмеют, — выговорила она, любуясь подарком.

— Тебя это смущает?

— Не... драться влом, — она вытянулась вверх, чтобы поймать сжавшиеся губы Роберта. — Ну, ты что? Решил, я тебя стесняюсь? Да я им все яй... почки отобью, если они что против тебя скажут!

— Вот именно, — он кивнул, выводя ее из магазина за руку. — Ли, я все-таки мужчина. И, пусть вряд ли справлюсь даже с тобой, это не потому, что я слаб, а потому что я не боевик.

— Так я не сомневаюсь, что мужчина, — Тинглит потеряла нить разговора. В который уже раз. — Причем, первый, с кем мне хочется быть женщиной. Ты думаешь, я для кого в юбке мучилась?

— Даже так? Ну, тогда скажи спасибо, что я быстро прервал твои мучения, — он увернулся от ее руки, потом еще раз, и в какой-то момент Тинглит поняла, что носится за ним по скверу вокруг абстрактного памятника непойми кому.

Как раньше она не хотела думать о Ниверне, так и теперь гнала мысли, что для Роберта эта свадьба лишь увлекательная игра. Сколько-то они вместе пробудут, она хотя бы насытится им.

Домой возвращались почти ночью, в обнимку, размахивая недопитой бутылкой. Тинглит жила в очень приличном, но достаточно недорогом квартале, и квартир на ее этаже было сразу три. И перед ее дверью была свалена груда коробок, которую венчал розовый многоскоростной пристяжной член с датчиками, имитирующими чувствительность настоящего. А перед дверью напротив задыхалась от возмущения бабушка с девочкой лет пяти. Точнее, задыхалась бабушка, девочка ревела, что ей не дают яркую игрушку. Бабушке было настолько хорошо за сотню, что в искренность негодования Тинглит поверила без проблем, поэтому затолкала коробки к себе, торопливо извиняясь и пихая член Роберту в карман.

Уже в квартире, пока Роберт катался по полу с завываниями, Тинглит обзвонила всех, кого вспомнила, и подробно описала, откуда и каким способом они произошли, стараясь игнорировать поздравления, вопли "горько!" и прочие доказательства того, что Роберт был прав. Поверили, сволочи. Хорошо хоть, в гости не ломанулись, пригрозили только позже отметить.

— Убью, — пожаловалась Тинглит, сев на пол рядом с Робертом. — Но давай хоть посмотрим, чего натащили.

— Думаешь, там не собратья? — он вытащил розовую игрушку и щелкнул ее по имитации... да, почек.

— Столько?! — Тинглит торопливо притянула к себе ближайшую коробку. В ней был годовой запас очищающе-смягчающих анальных свечей. В следующей эротическое белье, мужское. Восемнадцать лифчиков разных цветов, все с прозрачными чашечками. Афродизиаки в ароматических палочках, в конфетах, духи с феромонами, жуткая хрень с полусотней насадок для мутантов, не иначе, и много-много других завлекательных и всесторонне полезных в хозяйстве предметов. Ржали в итоге вместе.

— Тебе точно не нравятся мужчины? — спросила Тинглит, растянув на пальцах ядовито-зеленые трусы с самотыком внутрь.

— Не-а.

— А ты им — да, — грустно призналась она.

— Знаю, — тоже грустно вздохнул он.

Тинглит вскинулась было пообещать притопить каждого, кто... но потом вспомнила, что и правда, Роберт сам мужик, из лучших. Защитится. Еще и ее защитит. Не доводя до мордобоя.

— Приставали?

— А как же.

— И что, совсем не нравятся?

— Нет. Но... — внимательный взгляд не оставлял сомнений, все он понял. — С тобой я бы не отказался.

Тинглит, снова не ожидавшая согласия, выронила трусы. Легкий и необязательный треп вдруг как-то сам по себе сменился возбуждением. Едва терпимым, зашкаливающим от одной мысли о степени доверия к ней.

"Первая брачная ночь", — подумала Тинглит, сглатывая, когда Роберт распростерся на матрасе, медленно поглаживая себя по животу и груди. Она тем временем чуть не на куски рвала его неподдающийся ремень, чтобы добраться до стояка. Космос, неужели его тоже заводит такая мысль?!

Когда удалось избавиться от брюк, Роберт призывно развел колени и облизнул губы. Тинглит со стоном выругалась, бросаясь целовать. Он вцепился в волосы на ее затылке, с силой, чтобы не вырвалась, навязывая свой темп, и эта властность в контрасте с раздвинутыми для нее ногами лишала остатков и без того невеликого разума.

Тинглит гладила его, забираясь все дальше. Не первый опыт, было и с мужчинами, и с женщинами, но волновалась она сейчас. Волновалась и смущалась, пряталась от горящего внимательного взгляда, прикрывала смущение ласками, прикусывала соски, проводила языком до мошонки, обхватывала губами стоящий, несмотря на ее действия член. Хочет, мамочки...

— Вот и свечи пригодятся, — философски заметил он и зашипел, отстраняясь.

— Скотина! — проревела Тинглит, давясь смехом и стараясь больше не кусаться. — Мазохист гребанный! Прекрати! Меня! Смешить!

Зализав неосторожно прихваченное, она скользнула языком еще ниже, чтобы шипел от другого и точно не мог больше разговаривать. И думать. И вообще чтобы ничего, как и она, рехнувшаяся от одной мысли, что вот в этом она у Роберта первая. Как мало женщине нужно для счастья.

И как много потеряли мужчины! Роберт стонал и извивался уже от осторожных касаний языком. Она протянула вверх руку, нащупала его ищущие пальцы и сжала. Близость. Так еще большая. Роберт... Демоны тебя... хвостами...

— Вперед... и левее, — шепнул этот псих, снова выгнувшись от ее пальцев.

— Я чувствую себя, словно экзамен по анатомии сдаю! — возмутилась Тинглит, ничего ниоткуда не вынимая, но снова потянувшись к его рту.

— Главное, сдай его на "пять" — выдохнул он ей в губы, прижимаясь влажным членом к ее руке.

— Бесстыжая тварь!

— Твоя, — в синих глазах все еще было слишком много сознания, он понимал, как действует на нее, он распалял ее дальше.

И Тинглит нашарила тот розовый подарочек, прилепила к запястью чип, чтобы принимать сигналы датчиков, приставила вибратор к уже податливому телу. Роберт закрыл наконец-то глаза, расслабляясь. Врач, он знал, чего ждать, может, и ощущения представлял, потому и хотел. Но все равно с ней.

Пластиковый член чувствовал за нее, и Тинглит чуть не забывала им вообще двигать, теряясь в тесном, нежном... как можно так сводить с ума, да еще дистанционно?! Она возмущенно уставилась на Роберта, но того наконец-то не было в реальном мире. Тинглит мстительно улыбнулась и склонилась к его члену, обцеловывая ствол по всей длине. Вкусный, красивый, крепкий. Она почти мурлыкала, в такт движениям, дрожи вибратора, дрожи тела Роберта, цветным снежинкам в голове.

12345

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓