Любовь и Тайны Лысой Горы

— Я не девчонка, если ты не заметил, — прошипел он, чувствуя, как дерево за его спиной набирает силу, вытягивая соки из осенней, истощенной земли. Это было неправильно, ему бы хотелось прекратить все это, прямо сейчас. Ведь он своей просьбой, заставил природу пойти против себя самой. И теперь ему было почти физически больно от своего собственного безрассудства и слабости, вызванной паникой.

— Глупый, ты думаешь, я не знаю?

— Отпусти.

— Ни за что.

— Я... ненавижу тебя! — воскликнул он, и прекратил молить о помощи, дерево опомнилось и начало умирать.

— Что? — воин поднял голову, заглянул ему в глаза, но друид не позволил ему ничего в них увидеть, ударил в живот, не задумываясь о прикладываемой силе, все равно, черноволосый был куда сильней. Тот охнул, на миг ослабив хватку и Керю удалось проскочить у него под рукой. Он побежал, уже предощущая топот копыт за спиной.

— Стой, Керь! Стой! — донеслось откуда-то сзади, но он проигнорировал человеческий голос, услышав лишь тихое, на гране слуха.

— Я с тобой, мой спутник. Хватайся!

И друид не глядя схватился за седло, прискакавшего ему на выручку друга. Вскочил в него одним движением, слившимся с поступью чудесного коня, который и не конь вовсе, и они понеслись быстрее ветра в сторону леса. Главное, успеть, а там, деревья, природа, лес оградят их обоих от людей, от всего белого света. Оградят, спасут, закроют. Но Керь все равно был вынужден обернуться, когда Белый Шум вместо того, чтобы замедлиться, оторвавшись от преследования, неожиданно ускорился. За ними по пятам скакал черный конь, с таким же черным седоком на спине. Скакал и даже не думал отставать. Да, как такое вообще возможно? А потом друид увидел красные глаза коня, и испугался уже по-настоящему. Откуда в их землях могло появиться магическое создание такой силы, ведь их всех еще десяток лет назад извел старый король? Но сейчас было совсем не важно откуда, ведь тот, кто когда-то назвался Алем настигал его. И это самое главное.

Белому шуму тоже было страшно, их род всегда сражался насмерть с красноглазыми чудищами, подвластными лишь очень сильным магам. Но сереброгривый был слишком юным, чтобы сражаться со столь страшным противником, и Керь всем сердцем ощущал страх друга. Надо было что-то решать. Он не мог позволить никому причинить вред Белому шуму, доверившемуся ему когда-то.

Притормозив среди деревьев, Керь спрыгнул в пожухлую траву.

— Скачи! — бросил он и шлепнул спутника по крупу. Тот загарцевал рядом с ним, не желая оставлять одного. Но друид покачал головой и попросил, как могли просить лишь друиды. И чудо-конь подчинился, всхрапнув на прощание. А Керь остался один.

Он скользил меж деревьев тенью, октябрь уже почти полностью сорвал с них листья, но кое-где еще болтались на почти умерших черенках их пестрые лоскутки. Он двигался беззвучно, но все равно ощущал за спиной погоню. Двигался, и просто не знал куда бежать. Поэтому шел лишь вперед, и неожиданно выскочил на поляну, в центре которой росла огромная липа, высоченная, разлапистая, но уж почти полностью лишившаяся листвы. Наверное, здесь очень красиво в летние ночи, когда это древо, одно из множество таких же деревьев, заключает браки между друидами, пришедшими спросить дозволения у Матери Природы.

Керь остановился, подбежав к толстому, древнему стволу, и задохнулся от неожиданно нахлынувшего счастья, подступившего к горлу слезами. "Здесь совсем не страшно умирать" — подумалось ему, и он повернулся лицом к застывшему в отдаление черному коню, с горящими кровавым светом глазами, и посмотрел на его седока. Тот спрыгнул на землю и начал приближаться. Неотвратимо. А друид улыбался и готовился умереть прямо здесь и сейчас.

— Керь? — Позвал Аль, но мальчишка лишь отрицательно покачал головой.

— Мне все равно кто ты, я не пойду с тобой. Никогда не пойду.

— Предпочитаешь быть пойманный кем-то другим и притащенным на Лысую Гору? — Глаза воина сузились, но мальчишка-друид все так же улыбался ему в лицо безумной улыбкой.

— Нет. Предпочитаю умереть прямо здесь и сейчас. — Весело объявил он и не шелохнулся, когда лицо Аля побелело, и он шагнул к нему совсем вплотную.

Глаза в глаза.

— Я ненавижу тебя, — повторил друид, как спасительное заклинание, — Ненавижу. — И всю силу, что была в нем, отдал дереву, которое не только заключает браки, но и принимает в свое лоно друидские души, чтобы выпустить вместе с пыльцой в небо в пору цветения.

— Не смей этого делать, — прошипел воин, но было поздно. Зеленые зрачки потускнели, с губ исчезла улыбка, мальчишка сделал последний вдох и...

Меньше всего Керь мог ожидать в этот момент, что его сила вернется к нему в десятикратном объеме. Он вскрикнул, вскинул руку, хватаясь за предплечье Аля, тот же лишь стиснул зубы, не проронив ни слова, когда откуда ни возьмись из ствола выстрелила ветка, и, проткнув сердце друида насквозь, впилась в плоть воина, что стоял к нему так близко. Выдох губы в губы и оба осели меж корней, так и не отстранившись друг от друга и не заметив, что дождь внезапно кончился, и с неба на них взглянуло непривычно теплое для осени солнце.

Аль очнулся и резко сел, оглядываясь по сторонам. Чуть в отдаление изучал кору близстоящих деревьев его верный конь Черный Дым. Он повернул головы в другую сторону и встретился с растерянным взглядом черно-зеленых глаз. Друид тормошил сухие ветки в костре, рождая тысячи искр, что тут же устремлялись в безоблачное, звездное небо. Воин поднял руку и прижал её к груди в области сердца, рубашка была порвана, но раны никакой, даже самой незначительной не наблюдалось.

— Что это было? — голос прозвучал надтреснуто.

Мальчишка отвернулся и закусил губу. Может быть, если не сказать, то ничего и не будет? пусть все останется как есть, он же все равно не знает, совсем ничего не знает и не узнает... Нет. Ведь это не он, Керь сделал выбор, а сама природа решила обручить их. Сама. Но как такое могло случиться, друид не представлял, ведь учитель четко сказал, что такой брак противоречил бы ей, по определению. Тогда... почему?

Он не заметил, как Аль, поднявшись, подошел к нему, отобрал прутик, которым он ворошил угли в костре, и заглянул в глаза.

— Просто объясни мне, — произнес он мягко, положив руки на плечи.

— Это ненормально.

— Что именно?

— Все. Учитель сказал, что это противоестественно, что даже поцелуи с тобой противоречат природе.

— Так это он тебя ко мне не пустил?

— Нет. — Отрицательно покачал головой друид. — Я сам не пошел.

— Почему?

— Потому что люблю её.

— Кого? — в голосе Аля словно что-то лязгнуло. Но Керь не обратил на это внимание, снял его руки со своих плеч и отстранился.

— Природу. Мир. Все сущее. — Ответил мальчишка и отвернулся.

Воин все так же сидел рядом с ним и молчал. Но все же повторил свой вопрос.

— Что означает для вас эта ветвь в сердце?

— Зачем тебе знать?

— Я все равно собираюсь забрать тебя с собой, хочешь ты этого или нет.

— У людей говорят, что насильно мил не будешь.

— Говорят, — согласился Аль, и снова заставил его посмотреть на себя, повернув его голову к себе. — Ответь мне.

— Я все еще тебя ненавижу, и не знаю, почему оно сделало это с нами. — Глаза у друида стали пустыми, зрачки потускнели.

— Что сделало?

— Обручило.

Глаза воина сделались просто огромными.

— То есть я теперь...

— Мой муж, — неохотно подтвердил Керь и резко ударил его по руке, заставляя убрать её от своего лица.

— Прекрасно, — бросил воин холодно, поднимаясь на ноги. — Зови своего коня, мы уезжаем.

— Нет.

— Да? Хочешь сказать, что у вас нет правила, что те, кто прошел через обряд венчания, или как это у вас называется, не должны разлучаться?

— Тогда почему бы тебе не поехать со мной? — тоже поднявшись, вопросил Керь, в душе полным цветом расцветала ненависть.

— Потому что для тебя побег — только прихоть. А я не могу оставить королевство, ясно?

— При чем здесь оно?

— Притом, что мое полное имя Альбертинти Лысагор. — Припечатал тот и друид пошатнулся, когда до него дошел смысл сказанного.

Аль тут же оказался рядом и придержал его.

— Тихо, — склонившись к его волосам, пробормотал он успокаивающе, — Не нужно бояться, я не сделаю...

— Но ведь ты женат, — глаза мальчишки заблестели, — Зачем тебе я? Я просто уйду, честно, и никогда не вернусь в это королевство. Не стану осквернять твою землю своим даром.

— Глупый, кто же тебе сказал, что ты её оскверняешь?

— Но ведь всех друидов...

— Я все тебе расскажу, — Пообещал молодой король, — Но в замке.

— Но я...

— Не хочешь звать своего сереброгривого, не надо. Я не настаиваю, просто думаю, что ему без тебя будет немного грустно.

— Нет, — отрицательно помотал головой друид.

— Почему?

— Потому что я не верю тебе.

— Хорошо, — в глазах короля мелькнула ярость, не укрывшаяся от друида, но он подавил её в себе, — Но тебя я все равно забираю. Скажи лесу, что, если он не против, я открою портал прямо здесь.

— А если против?

— Придется тебе прокатиться в одном со мной седле, хотя, — Аль усмехнулся, — Ты все равно поедешь со мной.

— Нет уж, — сверкнув глазами, бросил друид, резко отступая от него, — Пойду пешком.

— А не унизительно будет идти через замковый двор у моего стремени?

— Нисколько, — вскинул голову мальчишка.

Король смерил его долгим взглядом.

— И что там лес?

— Мне не вериться, но он говорит... — взгляд Керя стал рассеянным, но полностью погрузиться в душу леса ему не дали.

— Я понял, — объявил Аль, дернув его на себя. Мальчишка пошатнувшись, уткнулся лицом ему в грудь и даже отстраниться не успел, как они оказались уже за много километров от того самого леса, обручившего их. В Замке на Лысой Горе, и рядом с ними стоял уже привычный к таким вот перемещениям Черный Дым.

Собрав все свое мужество в кулак, Керь заставил себя обернуться и так и замер. Двор был чисто выметен и никаких костров, горящих днем и ночь, не наблюдалось. В свете звезд он казался чем-то нереальным и загадочным, а громада замка захватывала воображение, но не нависала, угнетая своими размерами, а напротив, словно парила над землей, устремив стрельчатые окна и изящные башни в небо, к звездам. Во дворе никого не было. Лишь изредка мелькали на стенах стражники с фигурными шлемами, но им не было дела до тех, кто находился внутри замка, лишь до того, что могло бы угрожать ему и его обитателям снаружи.

— А где костры?

— Какие?

— На которых ты жжешь таких, как я? — Керь повернулся к Алю и очень четко в свете звезд и луны рассмотрел, что глаза короля смеются.

— Знаешь, у меня на тебя просто слов нет, — признался Аль, и потянулся к его губам, но друид резко отвернулся и оттолкнул его от себя.

Король нахмурился. Друид вскинул голову и сверкнул глазами из-под светлых ресниц.

— Я не собираюсь быть твоей домашней зверушкой, — прошипел Керь, яростно.

— Да, кто тебе вообще внушил такую глупость?! — Аль вскинул руки и запустил растопыренные пальцы в волосы.

— Глупость?! У тебя жена молодая, наверное, наследник скоро родиться, что ты хочешь от меня?

— Тебя. Всего. Без остатка, — отчеканил король зло, схватил за руку и потащил за собой в сторону замка.

Керь силился вырвать руку, но железные пальцы воина лишь сильней смыкались, причиняя боль. Душа вместе с сердцем билась о грудную клетку изнутри, желая лишь одного, покинуть этот мир навеки. Но Мать Природа отказала ему в смерти, а лес подарил Обручение. Вот только жить от этого не хотелось еще больше, чем до того. Но и умереть уже было нельзя. Он не сказал Алю, но, прошедшие через друидский обряд Обручения, могут умереть только в один деть, никак иначе. Но, если бы Керь убил себя сейчас, то обезглавил бы королевство, и началась бы смута. И пусть, это спасло бы остатки его народа, но обрекло бы на муки и смерти неповинных людей. Поэтому он просто не мог так поступить, не хотел брать на себя вину за все последующие ужасы. И ничего не оставалось, кроме как жить. Жить и мучиться.

Аль приходит к нему каждый вечер. Керь молчит. Не произносит не единого слова с той самой ночи, как молодой король привел его в свой дом. И Аль рычит в бессилии, выходя из комнаты друида, в сотый, тысячный раз читая в его нечеловеческих глазах отказ. А однажды замечает страх, когда уже собирается уходить, когда Керь думает, что он уже не видит. Аль резко поворачивается к нему, сидящему на огромной кровати под балдахином, обхватывает лицо ладонями и шипит в глаза, как разъяренный змей.

— Почему? Почему ты все время ждешь от меня насилия? — с неподдельной горечью вопрошает он.

Расширившиеся в какой-то момент зрачки, цвета молодой травы, принимают свою обычную форму. Друид опускает ресницы и снова молчит, и это становится последней каплей. Король хлопает дверью так, что содрогаются стены. Больше он не приходит.

Два бесконечных зимних месяца, когда белеют крыши и даже стены, когда светит солнце, а под ногами скрепит по-особому снег. Керь не покидает своей комнаты. Ему каждый день приносят свежие овощи и фрукты. Где их достают зимой, Керь не знает. Но они настоящие, не магически. Вкусные и свежие. Просто волшебство какое-то. Приятное волшебство. Но друид все еще живет с ненавистью в сердце. Ему нечем занять себя, кроме нее. И он ненавидит. А король все так же не приходит, все так же мучается в одиночестве, изливая душу единственному другу, которому он может показать свою слабость, но Керь об этом не знает. И все остается так, как есть. А потом приходит весна.

Мятеж вспыхивает внезапно, бунтует кто-то из баронов. В коридорах звенит оружие, слышаться стоны, крики. И вот тогда Керь выходит из своей комнаты, на него налетает кто-то из стражников с пробитой головой, он поднимает руку, касается его, и рана затягивается. Мужчина моргает, оборачивается, но парень в обычных, темных одеждах уже идет дальше по коридору. Он лечит любого, кто появляется у него на пути, ему безразличны свои и чужие, для него они все свои. Все дети Природы, все нуждающиеся в её помощи. И он идет между ними, проводником её силы, исцеляя, направляя, даруя веру в будущее. И они опускают оружие и, как завороженные идут за ним. А в тронном зале король лично сражается с тем, кто усомнился в законности его власти. Барон старше его вдвое, опытнее, сильней, но на стороне Альбертинти магия, которую он отчего-то не применяет. И все равно как-то умудряется победить. Заносит меч для последнего удара, барон прикрывает глаза.

— Он просто боится, что ты отнимешь у него дочь. Сам не возьмешь, так солдатам отдашь на потеху. — Голос от дверей журчит, как весенний ручеек.

Король поднимает глаза, барон на полу оборачивается. Глаза черные, как ночь и зеленые зрачки, в них столько боли.

— Керь? — зовет Аль и шагает к нему, но мальчишка отворачивается и пытается уйти, но ему преграждают дорогу те, кто пришел вслед за ним.