Любовь и Тайны Лысой Горы

— Считаю, только это абсолютно не мешает мне с ней спать. — Король был зол, он не привык к такой боли, что разрывала его душу сейчас изнутри, поэтому он пытался и друида ранить не меньше, чтобы и он тоже ощутил её.

— О да, я заметил, — откликнулся Керь, неожиданно осознав, что так они ничего не добьются. Он прикрыл глазах и шагнул ближе, — Она просто хочет, чтобы я помог появиться на свет вашему ребенку.

— Что?

Глаза друида распахнулись сами, когда он услышал голос короля.

— Аль? — выдохнул он, и тут же спросил, — Ты не знал?

— Нет, — глаза у того были просто квадратными. — Ты не ошибся, она и правда...

— У нее будет мальчик, обнимая её, я специально посмотрел, думал, она тебе первому сказала.

— Нет. Тебе.

Они стояли друг напротив друга, так близко, что смешивались дыхания, а на головы им лили свой пепельный свет беспристрастные звезды.

— Иди к ней, — прошептал друид непослушными губами.

— А ты? — не шелохнувшись, спросил король.

— Я?

— Ты... уйдешь?

— Я обещал ей, что приму роды.

— Значит... еще как минимум до следующей осени, так?

— Да.

— Что она тебе сказала?

Керь замялся, отвернулся, не решаясь ответить. Но Аль привлек его к себе, положив руки на талию, и выдохнул в шею.

— Что?

— Что ей больно видеть, как я мучаю тебя. — Процитировал друид, зажмурился и решился. Поднял руки и обнял своего короля. Тот растерялся вначале, а потом, зарывшись пальцами в светлые волосы, потянул и заставил поднять лицо.

Они целовались медленно, глубоко, без страсти, но с нежностью. В душах на невидимых струнах играл лунный свет, а в крови, холодя изнутри, отражались бесчувственные звезды, оживая от человеческих чувств и неприкрытости эмоций. На этот раз король отстранился первым.

— Ты... позволишь мне любить тебя?

— Разве можно это запретить?

— А ты сам?

— Я... не знаю. Тебя ждет твоя королева и... будущий сын.

— Я помню, но мне бы хотелось, чтобы и ты тоже ждал меня, всегда.

— Ты слишком много хочешь от этой жизни.

— Не спорю, я просто привык получать от нее все, что хочу.

— Такое редко бывает, знаешь ли?

— Знаю.

Они еще какое-то время постояли, глядя в глаза друг другу, а потом Керь все же потянулся, мазнул губами по гладковыбритому подбородку и, тихо вздохнув, произнес.

— Пожалуйста, иди к ней. Я уже больше не могу.

— Не можешь?

— Мне стыдно оттого, что я отнимаю тебя у нее.

— Ничего ты не отнимаешь.

— Нет. Отнимаю. Пожалуйста, иди.

— Только не вздумай сбегать вновь.

— Я... не смогу.

Несколько месяцев пролетели в хлопотах, но радостных, поэтому Аль даже не заметил, как наступила полноценная весна. Набухшие почки лопнули молодой листвой, сквозь землю к солнцу потянулись травы, животик его королевы, а по совместительству лучшего друга, немного округлился, и сама она дивно похорошела, став степенной и осмотрительной, хотя раньше бывала довольно резка и порывиста. А Керь так и не ушел, зато теперь все свободное время проводил рядом с королевой. Они с Нитой быстро подружились, и им было не скучно вдвоем. Король даже в чем-то завидовал жене, которая не только могла проводить с друидом столько времени, сколько хотела, но и слышать его мелодичный смех, который он сам слышал лишь однажды, зайдя как-то в покои Ниты днем. Керь смеялся заливисто, открытым, чистым смехом, если бы Аль не знал, что друиду идет девятнадцатый год, в этот момент принял бы его за сущего ребенка. И мальчишка был прекрасен в этот момент, к нему хотелось прикоснуться, его хотелось целовать. Но Керь, заметив, что Нита смотрит куда-то в сторону двери, резко оборвал свой смех и повернулся к нему. Их глаза встретились, и в зеленых зрачках король увидел быстро промелькнувшую панику, но потом друид взял себя в руки и посмотрел спокойно, без особого выражения. Этот взгляд резанул по сердцу, словно нож.

Король извинился и вышел, оставив их одних, но с тех пор в сердце поселилась завись и обида. Последней было больше, потому что друид все так же, как в самом начале избегал его. Аль много раз порывался прийти к нему вечером, как делал раньше, но все время одергивал себя, понимая, что Керь не оценит таких порывов. И оставалось только ждать его решения. А мальчишка все медлил, и это становилось почти невыносимым. Сводило с ума.

Он сидел в тронном зале и слушал доклад сборщика налогов, когда через открытое по случаю жары окно влетела стайка белоснежных бабочек. "Красиво", — промелькнуло в голове, а потом сердце остановилось, потому что легкокрылые создания стали складываться в воздухе в слова.

После полуночи. У обручальной липы. Буду ждать.

Бабочки улетели, но перед глазами еще долго рябило от мельтешения маленький белых крылышек. Король смутно помнил, как дожил до ночи, седлать Черный дым не стал, просто открыл портал прямо из замка и оказался на памятной поляне, ярко освещенной пламенем высокого костра. Вокруг костра стояли люди, где простолюдины, где дворяне. Нескольких вельмож и рыцарей Аль даже узнал. А в ярко освещенном кругу, возле самого пламени, танцевали существа в белых одеяниях и разноцветных масках, скрывающих лица. Это было не похоже на танец, которые старательно разучивались и исполнялись на балах, это была дикая пляска пламени, юности, жизни. Друиды танцевали для своих возлюбленных, но вот незадача, Алю все не удавалось выхватить взглядом из белоснежной толпы того единственного, кого он так долго ждал. И пляска продолжалась.

А потом Керь, это просто не мог быть кто-то другой, все же выходит к нему, переступая границу света и тьмы и, обхватив руками за шею, не снимая маски, закрывающей лишь пол лица, целует. И они как-то сразу оказываются где-то в лесу, вдали от основного веселья, от продолжающейся бешеной пляски. Они исступленно целуются, пока, не помня себя от нетерпения, Аль не начинает стягивать с мальчишки его белоснежные одеяния.

— Я хочу тебя, — шепчет он, покрывая поцелуями покатые плечи. — Хочу всего, до последнего вдоха.

— Тогда иди ближе, — откликается тот, притягивая его к себе, обхватывая ногами.

— Стой! — в голосе короля мелькает паника, — Подожди... я сделаю тебе больно.

А мальчишка смеется в ответ и обнимает крепче.

— Глупый, — повторяет он слово, которым сам Аль так часто награждал его, — Я ведь знал, для кого буду танцевать этой ночью. Мое тело готово принять тебе, просто не отпускай меня... Не отпустишь?

— Нет, — перед глазами расцветают алые цветы, он вжимается в него, проскальзывая в, и правда, готовое к этому тело.

Становится горячо, в ушах стучит кровь, по вискам течет пот, а внутренние мускулы мальчишки, тихо стонущего под ним, обхватывают так тесно, что почти больно, и от этого еще слаще, еще волнительнее вдыхать аромат лаванды с его волос, разметавшихся по траве, и сцвеловывать привкус мяты с волшебно-белой в свете луны и звезд кожи. Она горчит на вкус, и пьянит сильнее солода и хмеля. Король рычит, как разъяренный зверь. И требует, и берет, и дарит. А мальчишка под ним извивается, выгибаясь в сильных руках, шепчет небу его имя, обхватывает сильно, до синяков, впивается в спину ногтями. И урчит, как пресытившийся лаской кот, ощущая, как, не прекращая бешеные толчки внутри него, возлюбленный изливает свое семы, замирая на секунду и обмякая, придавливая его к сырой земле собой. А потом, еще толком не отдышавшись и не позволив ему опомниться, скользит припухшими губами вниз, по груди, животу и ниже, к бедрам и паху. И обхватывает губами, пьет, вытягивает, высасывает все соки. И Керь кричит в ночное небо, извивается, как уж на солнцепеке, и плачет от наслаждения, не замечая слез. И засыпают они в объятиях друг у друга, не разомкнув рук и переплетенных пальцев. А утро встречает их росой и пеньем птиц.

Мальчик родился крепеньким, возвестив о своем явлении миру надрывным криком, но быстро успокоился в руках у Керя, который и передал первенца королеве. Нита улыбалась сына, а Аль кусал ногти за дверью, пока ему не разрешили войти и увидеть все самому. Малыш был прекрасен, голубые, материнские глаза смотрели сонно, и он почти сразу уснул. Но король был счастлив, особенно, когда увидел всех троих, жену, мужа и сына на одной кровати. Роды выдались тяжелыми, не смотря на присутствие Керя, и друид вымотался настолько, что уснул, устроившись рядом с Нитой, держащей на руках младенца. Король счастливо вздохнул. Страна процветает, пока в семье короля все спокойно. Так было всегда, и будет впредь. Он в это верил сам и дорогих его сердцу людей учил верить тоже. И именно сейчас казалось, что счастье все-таки будет, не смотря на все подводные камни, точнее, им вопреки.