Гроза чужих морей

Сейчас на мостике собрались почти все свободные от вахты офицеры крейсера. Честно говоря, их присутствие не было вызвано какой-либо особой необходимостью, скорее, они даже мешали, однако Плотников не пытался их отправить по местам, вполне резонно указав на то, что там экраны дают картинку ничуть не хуже. Честно говоря, ему вообще сейчас не было дела до того, что творится на мостике — он думал...

— Сергей Федорович! — шепотом закричал кто-то из артиллеристов. Именно шепотом и именно закричал, потому как пытался соответствовать моменту и, в то же время не был уверен, что стоит тревожить склонившегося над своим экраном командира. — Пора начинать! Мы их тут перетопим, как кутят.

Плотников обернулся, нашел глазами возмутителя спокойствия и добродушно улыбнулся:

— Что, лейтенант, пострелять не терпится? А попадете?

Артиллерист моментально сообразил, что это — намек на их недавний конфуз с шестидюймовками, но не смутился:

— С такой дистанции — ни за что! Это мы в упор стрелять не обучены, а издали — так хоть музе в глаз!

— Угу. Главным калибром мы отстрелим комару хоть правое яйцо, хоть левое, все равно наши пушки на большее не способны... Шучу, не краснейте вы так, Андрей, чай, не красна девица. Только вот вопрос, а стоит ли нам стрелять?

Недоуменное молчание было ему ответом, однако вопросов никто не задавал — понимали, что сам пояснит мысль, и Плотников не обманул их ожиданий. Правда, вначале он, ехидно усмехаясь про себя, налил себе в маленькую чашечку кофе и аккуратно, мелкими глотками выпил его, а потом достал трубку и так же неспешно ее раскурил. Трубка, как он считал, делала его похожим на классического морского волка. Так это или не так на самом деле, сказать было сложно, но к маленьким слабостям командира команда относилась спокойно. Так же спокойно собравшиеся отнеслись и к паузе — знали, что когда у Плотникова есть желание чуточку поиграть на нервах, любое действие с их стороны может эту паузу только растянуть. В результате чуточку разочарованный каперанг мысленно вздохнул и продолжил:

— Начнем с того, что перед нами поставлена задача обеспечения максимального отличия в ходе исторического процесса этого мира от нашего. Так? — дождавшись согласных кивков, Плотников усмехнулся и продолжил дискуссию. — Так вот, сильно подозреваю, что если мы сейчас нейтрализуем японский флот, то мы этого не добьемся.

Вы подумайте сами, что здесь и сейчас происходит? По сути, это локальный конфликт, мы таких и дома насмотрелись, всей разницы-то в том, что ведется он классическими методами, и уровень технического развития у сторон почти одинаковый. И еще в неожиданном результате. В принципе, войну в нашей истории натурально "слили", иначе и не назовешь, причем, в основном, из-за некомпетентности верховного командования наших армии и флота. Но вот сейчас мы можем отработать по вражеской базе... Скажите, что вы видите? — ткнул пальцем в экран Плотников.

— Ну... Японский флот практически в полном составе. Шесть эскадренных броненосцев, четыре броненосных крейсера. Не хватает одного броненосного крейсера и какого-то старья из китайских трофеев, вот, вроде бы, и все...

— Отлично, Андрей. Хотя силуэты наших противников я, на вашем месте, изучил бы получше, чтобы знать хотя бы, что это за корабли конкретно. А то "какое-то" не звучит. Впрочем, непринципиально, в случае нужды у нас хватает технических возможностей для точной идентификации тех, кого мы собрались топить. Теперь подумайте, что мы можем сделать. Вражеские корабли стоят на своей базе, уверенные в собственной безопасности. Все двери и люки нараспашку, экипажи расслаблены. Один ночной артиллерийский удар — и дело сделано, Как минимум, броненосные крейсера мы потопим без проблем, да и броненосцы, по идее, тоже. Теоретически их броня не должна держать наши снаряды, хотя проверить это можно будет, лишь добившись пары попаданий. Думаю, это будет не особенно сложно, все же огонь вы будете веси из привычных вам орудий, с корректировкой, да и поближе мы подойдем. А не пробьем броню — и пес с ней, боеприпасы объемного взрыва в два счета вызовут у них детонацию боекомплекта. В общем, японский флот мы или уничтожим, или нейтрализуем. А дальше-то что?

— Трупы заколебемся убирать, — пошутил один из штурманов.

— Очень смешно... Хотя, конечно, народу мы нашинкуем столько, что и впрямь интересно, где же мы их всех хоронить-то будем. Впрочем, акул в этих водах хватает, помогут если что. Но я спрашиваю в глобальном плане. Итак, что произойдет, если японский флот будет полностью нейтрализован, и у Тихоокеанской эскадры вдруг не окажется противника?

— Конец войне?

— Возможно. Хотя и не факт. Однако, на мой взгляд, все проще и неприятнее. Не секрет, что джапы не сами влезли в эту разборку — их умело и аккуратно к ней подтолкнули. Тут и англичане постарались, и янкесы лапку приложили, да и, подозреваю, вообще много кто отметился. А самое-то главное, у них не может не быть запасного варианта. То, что мы о нем не знаем, ни о чем не говорит. Наверняка если будет выбита из войны Япония, сразу же найдется кто-нибудь еще, кто захочет принять участие в этой веселухе. И что дальше? Мы ведь на роль пожарной команды не годимся, просто не успеем везде, особенно если следующая война будет сухопутной. Тем более что израсходовав боезапас, мы сразу же скатимся к уровню обычного местного крейсера. Ну, может, очень мощного крейсера, но все равно, на том, что мы можем раздобыть здесь, далеко не уедешь. Плюс время... Сколько мы сможем поддерживать боеспособность корабля в местных условиях? Нам даже профилактику механизмов толком не провести, а насколько они надежны, если вы помните, показал первый же бой.

— Так что же, получается, что все, что мы делаем, напрасно?

— Нет, разумеется, но в глобальном плане недостаточно. Россия все равно потерпит поражение, не сейчас, так позже, и результат окажется тем же самым — против половины мира ей не выстоять. А нам, если вы помните, необходимо обеспечить максимальный отход от исторической линии, то есть глобальные изменения. Как ни цинично это звучит, я считаю, что нужна мировая война. Сейчас, когда Россия еще сильна, а остальные к войне не готовы. А как вы думаете, что для этого надо?

— Утопить японцев, чтобы спровоцировать англичан?

— Опять двадцать пять... Утопить японцев я хоть сейчас могу. У нас, если вы не забыли, по три снаряда на орудие с особой начинкой лежат, а всему их флоту одного хватит. И еще потом всей Японии лет на двадцать геморрою будет — эти боеприпасы "грязные" до упора, такое чувство, что к нам специально эту гадость сбагрили. Только вот в этом случае мировой войны точно не будет, в открытую воевать никто не рискнет, а вот гадости делать начнут с удвоенным рвением. Нет, нам надо. Чтобы Япония была на грани и колебалась между тем, чтобы воевать и заключить мир, при этом, теоретически, оставаясь достаточно сильной в военном отношении. Вот тогда британцы обязательно вмешаются, не смогут они не вмешаться. Проведут демонстрацию силы, надавят, как в последнюю войну с турками, и добьются своего. Не забудьте, у России в верхах сейчас собралась на редкость неудачная команда, причем сверху донизу. Когда же мы начнем демонстративно, под Андреевским флагом, топить уже их, они или отступят и навсегда потеряют лицо, а с ним вместе и статус мирового лидера, или же, наоборот полезут в драку. Нас устраивают оба варианта, хотя второй предпочтительнее. Поэтому вот что мы сделаем. Конечно, атакуем, но топить будем крейсера. Те четыре броненосных крейсера. В пару броненосцев всадите по несколько снарядов для острастки, но не добивайте. Хотя, впрочем, если затонут от детонации погребов, скажем, то и пес с ними. Главное, чтобы Япония была побита, но некоторое подобие флота при этом сохранила. Всем все ясно? Ну и ладушки. Эй, снайперы вы наши, хе-хе, доморощенные, рассчитайте, где нам лучше всего занять позицию. И по местам, по местам, работаем...

Ну, не объяснять же всем, что он долго обо всем этом думал? Смешно, еще недавно русско-японская война очень мало интересовала Плотникова, и сейчас приходилось в бешеном темпе наверстывать упущенное. И привели размышления к очень неприятным выводам.

Чем, в первую очередь, обернулась война для России? Потерей всего флота? Очень логично, хотя и несколько преувеличено. Не весь флот пошел на дно, совсем не весь, хотя, конечно, значительная его часть. Однако эти корабли буквально через пару лет, сразу же после ввода в строй сколь легендарного, столь и бесполезного "Дредноута", безнадежно устареют морально. В грядущей большой войне толку от них будет чуть, разве что в качестве мониторов использовать. Довольно посредственные мониторы, кстати, получатся, со слабой защитой, большой осадкой и посредственным вооружением. В эскадренном же бою толку от них в любом случае не будет. Возможны, конечно, эпизодические успехи, вроде сражения у мыса Сарыч, когда старые броненосцы слегка побили "Гебен", или когда при Моонзунде "Слава" смогла на какое-то время задержать немецкий флот, но, в любом случае, это были эпизоды. В бою с эскадрой дредноутов нынешние броненосцы обречены, так что с точки зрения утраты материальной части потери в той войне вовсе не были критичны.

Утрата престижа... Это, конечно, уже серьезнее, многие после той войны перестали считаться с Россией. Однако престиж — дело наживное, да и вообще величина несколько эфемерная. Вон, после Крымской войны он тоже упал ниже плинтуса, а потом так же и восстановился. Неприятно, в общем, но не смертельно. К тому же, Россия наверняка рассчитывала впоследствии взять реванш — зря, что ли, строились "Измаил" и его систершипы? Такими кораблями в два счета можно было помножить японскую торговлю на ноль — слабого они догоняли и топили бы не напрягаясь, а сильным было их не догнать, да и в бою один на один такие корабли были индивидуально сильнее японских аналогов. Против других противников эти корабли были бы не слишком полезны, а вот для войны с японцами — в самый раз.

Финансы — это да, это конечно, потери тут были серьезными. А с другой стороны, Россия была и без того в долгах, как в шелках, что и позволило затем странам Антанты втянуть ее в Первую Мировую войну. Плотников с удовольствием бы повесил тех финансистов, что были сейчас у руля российской экономики. Пару-тройку... сотен. В общем, все неприятно, но ничего смертельного. А вот революция пятого года и прочие радости — это уже хуже. По сути, на России обкатали то самое идеологическое оружие, которое, впоследствии, убило и империю в семнадцатом году, и приснопамятный СССР в девяносто первом, а военные поражения создали оптимальные условия для его применения. Следовательно, по мнению не очень искушенного в политике офицера, для того, чтобы это предотвратить, нужно было не так и много — создать образ внешнего врага, который хочет украсть результаты уже состоявшейся победы. Англичане для этой цели подходили идеально. Ну а революционеров можно будет и того... по законам военного времени, не привлекая такую пошлость, как адвокаты. Конечно, если будет на то политическая воля. Но если рухнет барьер, и сюда полезут бравые парни из его родного мира, то все это будет уже их проблемой. Если же нет — ну, тогда хотя бы России будет дан шанс.

Москва, 2034 год

— Не понимаю... Что-то ваши морячки не торопятся, а между тем отклонения идут, и довольно быстро. Чуть медленнее, конечно, чем вначале, но все равно остаются в графике. Как такое может быть?

— Профессор, уж от вас-то я этого не ожидал. Хотя, конечно, ничего удивительного — вы, все же, не политолог. Понимаете, то, что уже сделано, вызывает резонанс и отражается не только на России и Японии, но и на всем мире. Этого вы не учли, хотя ничего удивительного нет — слишком уж многофакторный эффект вызвало наше вмешательство.

— Однако сейчас они, такое впечатление, сопли жуют...

— Не сопли жуют, а наверняка выбирают оптимальную стратегию действий для получения максимального эффекта.

— И теряют темп.

— А вы куда-то торопитесь? Все пока идет по графику, вы сами сказали. И потом, мы никак не можем повлиять на их действия — только наблюдать и готовиться к следующей попытке. Если не удастся здесь, вторая группа пойдет уже с учетом допущенных первой ошибок.

— Надо было эту как следует проинструктировать.

— Да уж, заигрались мы с секретностью... Ладно, ничего страшного.

— Ничего страшного, ничего страшного... Их могли потопить в первом же бою. Я тут показывал кадры кое-кому из морских офицеров, правда, выдавая их за компьютерную игру. Так те в один голос заявляли, что более непрофессиональные действия себе трудно представить.

— Ничего удивительного — полная неожиданность, плюс шок от переноса в другой мир.

— Спасибо, я и сам это понял. Получается, вы подставили мальчишек.

— Зато они сразу въехали в ситуацию и поняли, что это не игры, а реальная жизнь. Да и потом, угробить их не так-то просто, все же учили их на совесть. Вы лучше скажите, кому вы кадры-то показывали?

— Зачищать будете?

— Фу, как грубо... Нет, мы просто установим за ними негласное наблюдение. Во избежание, так сказать... Стоп! Вы взгляните, что происходит!

— А что тут особенного? Похоже, ребята начали действовать, только и всего. Но эффектно, эффектно, ничего не скажешь.

— Да уж, я вначале решил, что они все же решились...

— Не волнуйтесь, это самый обычный взрыв погребов. Очень красиво, очень. Ну все, процесс пошел, теперь я спокоен.

Порт Артур, 1904 год.

Да уж! Там, где появился адмирал Макаров, легкой жизни никому ждать не приходилось. Этот немолодой уже человек, опытный моряк, герой войны, известный ученый и полярный исследователь прямо излучал неуемную энергию, воодушевляя окружающих и, в то же время, требуя от других полной самоотдачи. Это не всем нравилось, но и против сказать никто ничего не смел. Разве что Зиновий Рожественский, старый друг и столь же старый противник во всем, что касалось тактики ведения боя и организации флота. Тем не менее, Рожественский остался на Балтике, собирать эскадру, а Степан Осипович отправился прямо в Порт-Артур, чтобы на месте разобраться в ситуации и, чем черт не шутит, навалять японцам.

А еще у него было секретное задание лично от императора. Тот, конечно, Макарова не жаловал, но при этом хорошо понимал его полезность. Именно поэтому пусть и со скрипом, значительной части идей адмирала, от колпачков на бронебойных снарядах до не имеющего равных в мире ледокола, давали ход. Мало кто знает, но в истории того мира, откуда прибыли Плотников со своим бравым экипажем, построенный по чертежам Макарова ледокол "Ермак" прослужил около полувека, возраст для любого корабля очень серьезный. Правда, наряду с действительно удачными идеями Макаров допускал и не самые безобидные промахи, которые, бывало, выходили боком. Взять те же облегченно-бронебойные снаряды или идея безбронного корабля, частично реализованная впоследствии англичанами в линейных крейсерах и доказавшая свою полную несостоятельность... Однако это — нормальный процесс, особенно когда развитие идет методом проб и ошибок, от которых никто не застрахован.