Страшная тайна

Гарри понуро последовал за ней. Что ж, это не так плохо. Можно ещё что-нибудь узнать. О нападении на поезд, к примеру... Как и ожидалось, профессор привела гостя в свой кабинет, быстро разлила чай по двум чашкам и, жестом предложив мальчику сесть, положила перед ним неизменное шотландское печенье. Сама она села напротив и тоже пила чай. Осторожно отхлебнув из чашки, Гарри заговорил:

— Я случайно увидел заголовок в Ежедневном Пророке на столе профессора Дамблдора... о нападении на Хогвартс-экспресс. Я давно не читал эту газету, поэтому... мне стало интересно, что за нападение...

— О, об этом вообще никому ничего толком неизвестно. Сведениями делился лишь мракоборец Стивен, но он известный выдумщик... По его словам, в кабинку машиниста вошёл очень сильный тёмный маг. Бдительный юноша сразу же вызвал подмогу, но соперник быстро всех победил, и остался лишь Стивен, который сражался до последнего, и преступник сбежал, взорвав полвагона.

Услышав всё это, Гарри едва удержался от того, чтобы не присвистнуть. Всё ясно. Во-первых, взорвано было не полвагона, а всего лишь часть стены кабинки машиниста. Во-вторых, сражением до последнего там и не пахло. В-третьих, тёмного мага в той кабинке тоже не было. Это всего лишь Гарри Поттер. Откуда такая уверенность, что это было именно то "нападение"? Юноша помнил, что мракоборца, разоблачившего его, звали именно Стивен. Да уж, с фантазией у парня всё в порядке! Осталось лишь обуздать её! Значит, ничего страшного не произошло, Грин-де-Вальд тихо сидит в углу и курит трубку мира, наивно ожидая, что Волан-де-Морт отдаст ему Бузинную палочку. Ха! И кто тут глупый наивный ребёнок?!

За этими размышлениями юноша быстро допил чай и, распрощавшись с МакГонагалл, выскочил за дверь прежде, чем она успела рот раскрыть. Пора уходить, у мальчика было нехорошее предчувствие...

Друг в беде познаётся

Гарри, всё ещё в облике Криса, по коридору, скрытому под статуей одноглазой горгульи, пробирался в Сладкое Королевство. Конечно, он мог выйти из школы через главный вход, но что-то ему подсказывало, что не следует полностью полагаться на то, что в Хогвартсе все свято верят в существование Криса. В конце концов, он имеет дело с Дамблдором — величайшим в мире волшебником и единственным человеком, которого боится Волан-де-Морт. Гарри, правда, не видел повода заподозрить Криса, но директору-то виднее. Юноша вполне мог проколоться на мелочи. Может, никто и не догадался, что Крис — это Гарри Поттер, но могли заподозрить, что юный Снейп — не тот, за кого себя выдаёт. Тирада про шахматы, высказанная в лицо главе Ордена едва ли выдала мальчика, но он мог вызвать подозрения своим поведением. Вспомнив беседу с МакГонагалл, Гарри укорил себя, что не догадался ужаснуться тому, что поведала декан. Скорее всего, его облегчение было очевидно, и это профессор могла понять как-то по-своему. И, возможно, Гарри подозрительно повёл себя, увидев газету с собственным фото на первой полосе, ведь трудно так сразу обуздать свои эмоции, когда видишь что-то, чего не ожидал увидеть.

Подумав так, юноша быстро достал спрятанную под мантией мантию-невидимку, надел её и быстрее зашагал по подземному коридору. Без проблем добравшись до Сладкого Королевства, мальчик вышел на улицу, и там он обнаружил неутешительную картину. То тут, то там ходили мракоборцы и ко всем прохожим применяли какое-то заклинание. Прислушавшись, беглец понял, что это то самое заклинание, позволяющее увидеть истинное лицо метаморфа. Так же к прохожим применяли Фините Инкантатем. "Это чтобы обнаружить тех, кто магически изменил себе внешность" — догадался мальчик. Естественно, это напугало его, и он как можно быстрее побежал к Трём Мётлам, где Гарри должны были дожидаться остальные.

Они собирались прямо из Хогсмида отправиться за крестражами и уничтожить их, наконец. Разумеется, Снейп, Драко, Рон и Гермиона магически изменили внешность предварительно, но они договорились, что, чтобы Гарри смог узнать их, союзники будут сидеть у стойки и громко напевать "Рональд Уизли — наш король". Поттер отлично помнил, чего стоило убедить всех напевать именно это. Гермиона-то была не против, Рон — тем более, но Снейп и Малфой категорически отказывались, настаивая на неком слизеринском гимне, о котором гриффиндорцы никогда не слышали. Странно, у других факультетов гимна нет. Наверно, его придумал Малфой — тот ещё поэт. Собственно, именно он сочинил начальный вариант песни "Рональд Уизли — наш король", но с тех пор её слова перефразировали из насмешки в балладу Рону. Эту песню знала вся школа, потому что в том году, после победы гриффиндорской сборной за счёт стараний вратаря, её напевали на каждом углу и даже использовали в качестве условного сигнала тревоги — приближения Амбридж. И это обстоятельство стало главным доводом в пользу предложения Уизли. В конце концов, Снейпа и Драко ценой немалых усилий удалось убедить петь именно это. В тот день Малфой уже который раз пожалел, что сочинил ту дурацкую песенку-дразнилку, глядя на радостную физиономию рыжего гриффиндорца.

* * *

Тем временем в Трёх Мётлах было целое столпотворение. Все косо смотрели в сторону компании людей, которые с самого утра сидят у стойки и напевают уже надоевшую всем песню. Рон и Гермиона пели громко и торжественно. А вот Снейп с Малфоем стояли с кислыми лицами и еле шевелили языками.

Рональд Уизли — наш король!

Рональд Уизли — наш герой!

Перед воротами стеной

Так всегда и стой!...

Снейп, напевая это, изо всех сил ежеминутно напоминал себе, ради чего он здесь. "Северус, ты ОБЯЗАН поддержать Гарри, ведь это твой сын" — твердил он себе. Бывший профессор всё ещё помнил сон, мучивший его в начале года: Гарри зовёт на помощь, но отталкивает руку Снейпа — единственного, кто мог его слышать; в конце сна Северус бросал всяческие попытки спасти мальчика, и юношу поглощала тьма. Это повторялось каждую ночь до самого Рождества, после той истории с подарком. Да оно и сейчас снится, но сон немного изменился. Теперь в нём Северус упорно продолжал протягивать сыну руку помощи, пока, наконец, он не принял эту помощь от ненавистного отца. После этого вокруг становится светло. Они оказываются в светлом уютном доме, и что-то подсказывало, что здесь им не грозит опасность. Это ИХ дом. И профессор видит ЕЁ. Лили смотрит на них и улыбается. Она была счастлива. Сон стал таким только тогда, когда Снейп стал пытаться помочь сыну, уже не отталкивал его, искренне раскаиваясь в прошлых ошибках... Полюбил, наконец, Гарри. Тогда зельевар полностью убедился, что сон вещий. И он значит, что мальчику действительно нужна помощь и, если Северус не поможет, сын умрёт... Не телом — так душой. А вот если помочь, то Северус, наконец, обретёт семью, увидит счастье, которое не улыбалось ему вот уже около семнадцати лет. Конечно, Лили не вернётся, но хотя бы их общий сын перестанет презирать отца.

Сидевший рядом Драко усиленно вспоминал, ради чего он вообще здесь. Точнее, искал в себе силы здесь остаться. Он давно чувствовал, что компания гриффиндорцев его не принимает. О, да, это правда. За исключением Поттера. А вот Рон и Гермиона до сих пор косо на него смотрят и, чуть что, затыкают его. Грейнджер и Уизли терпят слизеринца в своей компании только из-за Гарри. Драко всей кожей чувствовал, как атмосфера накаляется, когда он оказывается рядом с представителем рыжего семейства. И сейчас Малфой словно сидел на бочке с порохом. А ведь слизеринец мог остаться в школе. Там ему в учебное время ничто не угрожало. Почему он пошёл с Поттером? Хотел поддержать, ведь они, вроде как, стали друзьями. А друзей нельзя оставлять, когда им нужна помощь. И осознание этого не давало Малфою прямо сейчас всё бросить. Конечно, ему тяжело. Он находится в компании людей, отношения с которыми всегда были крайне напряжёнными. Теперь-то он жалеет обо всём, что говорил об Уизли и грязнокровках. Он уже давно так не считет, но кого это интересует? Кажется, только Поттер заметил, что Малфой изменился. Кроме того, Драко привык к спокойной и размеренной жизни без приключений, а теперь он ввязался во всё это. Естественно, юноша чувствовал себя не в своей тарелке.

Рон думал... о Гермионе. Они всегда ссорились, но теперь девушка его поддерживает. Гриффиндорка из ничем не выделяющейся заучки с гнездом на голове превратилась в прекрасную девушку. Она нравилась ему. Если честно, уже давно. Просто не хотел признаваться в этом даже самому себе. Он помнил, как был огорчён на втором курсе, когда Гермиона, только что пришедшая в себя после нападения василиска, удостоила его сдержанным рукопожатием, а Гарри горячо обняла. Он помнил, как волновался за неё на третьем курсе, когда она так странно себя вела. Помнил их первую серьёзную ссору из-за метлы. Помнил, как замерло его сердце, когда Гермиона схватила его за руку в порыве волнения за Гарри, которого Хагрид попросил приручить гиппогрифа и полетать на нём. Ещё Рональд помнил, как он на четвёртом курсе ревновал девушку к Краму, хотя и не признавал этого. Тогда они тоже сильно поругались. А сейчас она с ним, она поддерживает его, улыбается ему... После всего, что он ей говорил в приступе гнева или ревности. От этого на душе легко и радостно.

Гермиона, как ни странно, думала о Роне. Он изменился за этот год, и в лучшую сторону. Он ещё в том году был грубым, невоспитанным проглотом, который только и думал о еде. Вечно грубил ей... Сейчас он стал лучше относиться к девушке. Из неопрятного мальчишки он превратился в очень даже симпатичного парня. Она уже давно чувствовала к нему нечто большее, чем просто дружба. Она не могла со стопроцентной точностью утверждать, что это любовь, но он определённо нравился ей. Она помнила всё то же самое, что помнил Рон: как ей было неловко обнимать Рона на втором курсе, когда её разморозили, из-за чего она и ограничилась рукопожатием; как ей было плохо, когда она поругалась с Роном из-за метлы на третьем курсе... Как она, узнав, что Клювокрыла решено казнить, нашла утешение именно в объятиях Рона. Ещё она помнила, как ей было обидно, что Рон не пригласил её на бал. Помнила его перекошенное гневом и ревностью лицо, когда он кричал на неё после бала. Она-то поняла, что Рон ревновал, но ничего не сказала... Гермиона была искренне благодарна Рону, что он поддерживает её в трудную минуту, как тогда, в поезде, когда она рассказала ему, что с ней произошло в рождественские каникулы. Девушке с тех самых пор хотелось быть с ним и никогда больше не ссориться.

Оба гриффиндорца действительно не доверяли Малфою. Они слишком давно знакомы. Он подлый, трусливый хорёк, в дополнение ко всему ещё и зазнавшийся. Правда, он изменился, но... нельзя слепо доверять ему. Гарри верил Дамблдору, и что в итоге? Теперь они даже не знают, кого следует бояться больше: Волан-де-Морта с его слугами или Дамблдора с Орденом Феникса? Конечно, в Ордене есть нормальные люди, но кому можно доверять, а кому нет? Если даже Дамблдор подложил свинью, то чего можно ждать от Малфоя. Если не подставит, то подставит. Или просто сбежит, когда его шкуре будет что-то угрожать. Да элементарно убежит при первой же потасовке с Пожирателями или мракоборцами! Гермиона, правда, осознавала, что нельзя так сразу рубить с плеча. Хорёк до сих пор не дал повода не доверять ему. В ЭТОМ году не дал. Даже наоборот, помогал, но... неизвестно, как он поведёт себя, когда угроза его жизни или свободе подберётся совсем близко. По сути, против слизеринца весь мир: мракоборцы и Пожиратели, все ученика факультетов Хогвартса, в том числе и студенты Слизерина. Ведь Драко, в какой-то мере, предатель для них. Как же так?! Ему предоставили честь служить Тёмному Лорду и стать его правой рукой НА 6 КУРСЕ! Это дорогого стоит. А он отказался. И наверняка слизеринцы заметили, что он входит в ОД. Для почитателей чистокровия этот Отряд — сборище отребья, коим, по их убеждению, являются все нечистокровные волшебники и Уизли.

Таким образом, все четверо думали о своём, и никто не заметил ничего, что угрожало их конспирации, пока они ждали нашего разведчика. Внезапно раздался оглушительный грохот, и все, в том числе и наши певцы, обернулись. Оказалось, что это вдруг развалился довольно древний на вид Исчезающий шкаф, который мадам Розмерта поставила здесь на случай, если вдруг нагрянут Пожиратели. Другой такой стоял в доме владелицы бара, поэтому ЭТОТ всегда был заперт, а ключ хранился у неё. Внезапно Снейпа, Драко, Рона и Гермиону сверху накрыла... мантия-невидимка, увеличенная заклинанием. Рядом они увидели Гарри, до сих пор не вернувшего свою внешность. Им хватило ума не начать громко возмущаться. Вместо этого Снейп под мантией тихо, едва слышно прошипел:

— Что ты творишь?! Это могли заметить! Зачем так рисковать без повода?!

Вместо ответа Гарри молча кивнул в сторону толпы людей. Починка шкафа не стала проблемой, и теперь все снова занялись своим делом. Среди толпы были мракоборцы из Ордена. Они каждому посетителю направляли в лицо палочку и накладывали какие-то заклинания.

— Они ищут метаморфов и людей, скрывающих свою внешность с помощью магии, — тихо пояснил Гарри, — то есть нас.

"Судя по всему, мракоборцы здесь давно. Как я мог их не заметить?! — подумал Северус. — Повезло ещё, что нас до сих пор не разоблачили!". Драко, Рон и Гермиона думали о том же. Зачем вообще было ждать друга в Хогсмиде? Встретились бы около хижины Хагрида, вместе дошли до окраины территории школы и трансгрессировали. Лесничий всё равно в это время обходит окрестности. Казалось бы, тщательно продумали план, а оказалось, что опять поспешили и не всё учли. С другой стороны, кто же знал, что директору что-то стукнет в голову, и он пошлёт свой Орден в Хогсмид. Теперь выбраться из этого бара — большая проблема для пятерых человек, спрятавшихся под одной мантией-невидимкой. Обязательно кого-нибудь заденут, чем себя и выдадут. Дезиллюминационные чары здесь тоже не помогут. А уходить надо как можно быстрее, потому что...

— Гарри, — зашипела Грейнджер, словно прочитав мысли Снейпа, — ты не задумывался, почему мы не увеличивали мантию-невидимку раньше? Тогда нам не приходилось бы толкаться и наступать друг другу на ноги! И мантия покрывала бы нас полностью...

— Действительно, почему мы так не делали? — осведомился Рон. Малфой же стоял рядом с лицом бледнее, чем обычно. Видимо, он знал то же, что и Снейп с Грейнджер.

— Да потому что от Увеличивающих чар магические свойства ослабевают! ЛЮБОГО предмета! И мантии-невидимки в том числе.

— Но нас же не видят! — возразил Рон.

— Это пока, — терпеливо объяснила Гермиона. — Но через какое-то время мы будем становиться всё заметнее и заметнее...

— Ну, да, — усмехнулся Поттер, перебив подругу. — А ещё мантии-невидимки теряют свойства в течение десяти лет и притягиваются Манящими чарами! — мальчик постарался выглядеть беззаботным, но изумрудно-зелёные глаза выдали его беспокойство.

— Как бы то ни было, надо быстрее отсюда выбираться, — едва слышно прошептала девушка. — К счастью, мантия-невидимка снова будет исправно работать, когда мы вернём ей прежние размеры. У нас около получаса на то, чтобы выбраться отсюда, но это затруднительно. Здесь слишком много народу...