Джон Найтингейл. Страницы из дорожного блокнота

Девушка отвернулась и медленно побрела дальше, пока не дошла до полосы деревьев, за которыми начинался спуск к реке. Камелия замерла на краю и вдруг обмякла безвольной куклой. Секунда — и ее тело скрылось с глаз, покатившись по склону к воде. Я поспешил на помощь и едва успел поймать девушку, так и не пришедшую в себя, до того, как она свалилась в ледяную зимнюю реку. Я слишком хорошо помнил эти ощущения и даже врагу не пожелал бы их повторить.

— Амели, вы меня слышите? — спросил я и похлопал девушку по горячей щеке. ресницы ее слабо затрепетали, она открыла глаза и улыбнулась.

— Исток, мистер Найтингейл. Исток уже близко.

История девятая

Старый друг, новый враг

Мы сидели в лодке, медленно скользящей по ровной глади темно-синей воды реки Шаннон. Я сидел на веслах, мадемуазель Камелия — напротив, задумчиво глядя на проплывающий по правую руку берег. Эту лодку мы украли, и я надеялся при благополучном исходе дела вернуть собственность ее владельцу. Разумеется, если верить в этотм благополучный исход. Но что, кроме веры, осталось у меня?

Агата оказалась права, и мадемуазель Камелия все же исполнила свою роль компаса и указала мне путь, раскрыв простую и понятную суть загадочных слов об истоке, что ждет меня. Исток реки — что может быть банальнее, и не стоило искать глубинный смысл в том, что все это время лежало на поверхности. Однако мне пришлось исходить немало дорог и пережить немало опасностей, чтобы оказаться посреди полноводной Шаннон. Весла мерно поднимались над водой и срывались в ней с тихим всплеском, и ефсли не считать этого звука, стояла невероятная тишина, как будто мы уже плыли по реке забвения. Не хотелось нарушать столь редких в последнее время минут покоя, и я молчал, пытаясь поймать и понять послание с того света. Знак, опасность, исток. Но мы плыли уже довольно давно, а местность почти не менялась, лишь становилось неуловимо теплее, будто мы двигались к некоему источнику тепла, а может, дело было лишь в клонящемся к закату диске зимнего солнца. Я опустил взгляд на воду, и руки мои онемели, выпустив весла.

Мы плыли по реке мертвецов.

Распухшие рыхлые лица с белесыми глазами скользили рядом с лодкой, глядя на меня из-под толщи воды. Тот иссушающий ужас, что я испытал, увидев их, ни с чем не сравнить. Мертвецы смотрели в небо, и их волосы клубились вокруг голов клубком спутанных водорослей. Я поднялся на ноги и увидел, что вся Шаннон кишит ими: отвратительные, белые тела со сложенными на груди руками, они плыли, игнорируя законы природы, вслед за мной, а Камелия, казалось, ничего не замечала. Я снова перевел взгляд на воду, и в этот момент веки мертвой женщины с седыми волосами дрогнули, и ужасающий взгляд устремился точно на меня. Я будто перестал дышать, грудь сдавило, и не помня себя, я наклонился и опустил руку в воду.

Пальцы коснулись гниющей мягкой плоти...

— Не скучаете по морю, мистер Найтингейл?

Соленый ветер ударил в лицо, донеся до меня запах гниющих водорослей, визгливые крики чаек и теплые брызги. Солнце слепило глаза, и пришлось прикрыться от него ладонью, чтобы увидеть идущего по желтому песку мужчину. Он был одет старомодно, но вместе с тем изысканно и красиво, как человек, чье чувство стиля и собственного достоинства не изменила даже смерть и многовековое проклятие.

Да, передо мной был капитан Грант, и я никак не мог его не узнать, потому что видел во сне каждую ночь после нашей первой встречи.

— Мы с вами связаны, ведь вы тоже это чувствуете?

— Вы призрак, — ответил я. — Я от вас избавился и больше не поддамся.

— Верно, — улыбнулся Грант и протянул мне руку. — Но разве и вы не такой же, как я?

Солнце пожаром горело за его спиной, и я никак не мог разглядеть лица. Почему-то казалось нереально важным увидеть его, развеять свои страхи, и я сделал шаг навстречу.

— У меня есть только вы, Джон, а у вас есть только я, — мягко говорил он. — Мы две стороны одной медали, мы неделимы. Что ждет вас в том мире? Холод, страх, обман и в итоге всего — лишь смерть и забвение. А со мной вы всегда будете живы.

— Это не жизнь, — возразил я.

— Мы живы, пока мы мыслим, говорим, действуем. Останьтесь со мной, и мы отправимся в любое место, которое выберете. Только вы и я и бескрайнее всемогущее море, которое послушно нашему с вами слову.

Я подошел уже так близко, что ощущал его запах — соленый, резкий, свежий. Но он ли источал его или сам океан?

— Скажите мне только одну вещь, — сказал я, безуспешно пытаясь вглядеться в его лицо, все так же скрытое от меня, — почему я? Агата пожертвовала жизнью, чтобы уничтожить метку на моем теле, но я снова вижу вас. Почему это снова происходит?

Я не чувствовал ни страха, ни тревоги. Знал, что и теплое солнце, и ласковое море, и золотой песок — все это лишь иллюзия, как и капитан "Летучего Голландца". Всего этого нет.

Но когда Грант наклонился к моему лицу, повернул голову, почти прижавшись губами к уху, я засомневался.

— Потому что в вас есть та же тьма, что и во мне. Вы прогнали меня из своего мира, но из своей души прогнать не сможете никогда.

И теперь я ощутил его настоящий запах, гнилостный, сладковатый. Я оттолкнул капитана, и он со смехом раскинул руки, словно собирался заключить меня в объятия.

— Никогда! Вы слышите, никогда вам не уйти от меня!

За его спиной поднялась высокая волна и, схлынув, обнажила остов проклятого корабля с поникшими рваными парусами, черными, как душа его капитана.

Продолжая хохотать, Грант отступил еще на несколько шагов, и тогда я увидел его лицо. Но...

Оно принадлежало мне самому.

Лодка мягко скользила вперед, весла ритмично и совершенно беззвучно погружались в воду. Я разлепил веки и увидел, что Камелия с безжизненным белым лицом сидит на веслах, но взгляд ее словно обращен к чему-то невидимому. Я выпрямился, помотал головой, и реальные звуки вновь ожили для меня.

— Камелия? — позвал я, но девушка продолжала молча грести. Ее движения были монотонными, ровными, как у автоматона, и меня охватила дрожь. Потянувшись к Камелии, я перехватил ее руку, и она продолжила грести только одним веслом. Это напугало меня больше всего, и я даже предположить не мог, какая сила сейчас управляла ее телом и разумом. Мне лишь оставалось сидеть и ждать, куда приведет меня живой "компас". Слова Агаты сбывались, но я не ощущал удовлетворения, а только усталость и покорность овцы, ведомой на жертвенный алтарь. В истории, автором которой я мнил себя, я оказался персонажем, чей финал был давно прописан чужой рукой.

Но если то была рука Агаты, я готов был принять любой исход.

Снова пошел снег, на этот раз мелкий и легкий. Посреди полноводной реки в разгар зимы лодка смотрелась неуместно, будто нарисованная, а мы вместе с ней. Наконец, долгое путешествие подошло к концу, и за спиной Камелии я увидел исток Шаннон, окруженный деревьями. Лодка медленно и как-то торжественно проплыла под естественной аркой из ракит, и длинные тонкие ветви сомкнулись, будто отрезая пути к отступлению. Передо мной раскинулось идеально круглое озеро с темной водой, в которой не отражались ни деревья, ни я, выпрямившийся на корме лодки во весь рост. И тут движение наше остановилось. Камелия моргнула и с ужасом уставилась на свои ладони со свежими мозолями от грубых весел.

В глазах у меня потемнело, и из тела разом ушла сила. Я прижал ладонь к груди и не почувствовал биения сердца.

— Это исток, — прошептал я помертвевшими губами. — Я пришел. Что мне делать дальше?

Резкий порыв ветра ударил меня в бок, вода, прежде спокойная, как зеркало, заволновалась, лодка начала раскачиваться, и я, потерял опору. Озеро приняло меня легко, без всплеска, и сомкнулось над моей головой. Мне было все равно, ведь за секунды до падения я понял, что не дышал. Это открытие настолько меня поразило, что когда чьи-то руки подхватили меня и потянули вверх, я не почувствовал ни страха, ни удивления. Разомкнул губы и сделал вдох, уже не зная, необходим ли он мне или нет.

Я врач, и я так долго игнорировал очевидные факты смерти. Моей смерти.

— Мистер Найтингейл! Откройте глаза! Мистер Найтингейл!

Запах вишневого табака защекотал ноздри, и я поморщился.

— Ах, как же хорошо, что вы в порядке!

Камелия придерживала меня над водой, мокрая насквозь и с прилипшими к лицу волосами, с которых стекала вода. Она стояла по пояс в озере, а впереди, в самом его центре, медленно раскручивалась огромная воронка.

Она манила меня, и я отпустил руку Камелии и шагнул к ней.

— Нет, Джон! Не делайте этого! — остановил меня громкий окрик. На берегу появился Кроуфорд с искаженным от страха лицом. — Остановитесь, вы не знаете, что творите!

Я с трудом оторвал взгляд от воронки и посмотрел на друга.

— Реджинальд? Боже, с вами все в порядке...

Он замер у самого края озера и протянул ко мне руку.

— Джон, идите сюда. Это место убьет вас, поверьте мне.

Я оглянулся на Камелию и поймал в его взгляде то, что испытал вдруг сам.

— Что вам известно об этом месте? — задал я вопрос. — Вы были со мной, зная, что вокруг меня только опасность и угроза, но не отказались стать мне другом. Что вас манило во мне? Не то ли, что я искал исток?

По лицу Кроуфорда нельзя было понять его мыслей, но тень, скользнувшая по нему, не укрылась от моего взгляда. Она была словно червоточина, порок на идеальной поверхности. Я гнал от себя эти мысли, но они были сильнее меня.

— Я не вполне вас понимаю, Джон, — ответил Реджинальд, — но поверьте мне, я говорю правду. Это Шаннон-Пот, священное место древних кельтов, исток, дающий начало реке, и точка соприкосновения двух миров, живого и мертвого. Если продолжите путь, не сможете вернуться в мир живых. Не хотел говорить, чтобы не расстроить, но ваша покойная невеста заманила вас сюда, потому что воды Шаннон-Пот могут дать ей сил завладеть вашим телом на веки вечные. Она привела вас сюда, чтобы погубить!

Я снова прижал ладонь к груди, не ощущая ничего, но помня, как болезненно и громко билось сердце, когда я думал об Агате. Я помнил, как тревожно замирало сердце, когда я вспомнил день ее смерти. Это все не было ложью, как и все ее слова и поступки.

— Это неправда.

— Вы не можете этого знать!

— Но я это чувствую! — воскликнул я и решительно двинулся к воронке. Пусть даже правда на стороне Кроуфорда, пусть так. Я отдам свою жизнь за ее так же легко, как она рассталась со своей ради меня. Если это расплата за лишний год моего существования,т о я приму ее без роптаний.

— Джон!

Сдвоенный крик заставил меня замереть на месте, почти по грудь в черной воде.

— Джон, скорее! — кричала мне Камелия голосом Агаты. — Времени мало! Верни себе свою душу, Джон! Верни ее!

Она бросилась ко мне, протягивая руку, и встала между мной и Реджинальдом. Его лицо вдруг превратилось в уродливую злобную маску, и взмахом руки он отбросил девушку в сторону. Камелия упала в воду, но Агата осталась стоять, широко раскинув руки, будто пыталась оградить меня от угрозы. На ее полу прозрачном лице играла улыбка, но глаза были полны печали. И я был слишком близко для того, чтобы не упустить такой шанс. Я протянул руку и коснулся ее лица.

Теплое, нежное, влажное от слез.

Я видел ее сквозь свои пальцы, ставшие точно утренний туман. Тело без души, душа без тела. Нас разделили, и я даже не заметил, что лишился чего-то столь важного, как моя жизнь. С каждым днем под солнцем этого мира я все больше превращался в тень, пока тело не перестало функционировать.

Глаза Агаты испуганно расширились, и я увидел, как из ее груди выходит мужская рука и тянется к моему горлу. В тот же миг Агата развеялась, успев лишь прошептать мне что-то, чего я не успел понять. Реджинальд с рычанием набросился на меня, но я успел уклониться. Вода Шаннон-Пот точно кислота опалила моего бывшего друга, и он закричал от боли, но не отступил. Не помня сам себя, я поспешил к воронке, чье вращение достигло апогея.

Воздух сотряс грохот выстрела, и меня толкнуло вперед, грудь обожгло, и я увидел, как по мокрой рубашке под распахнутым пальто растекается багровое пятно. Точно там, где было сердце.

Мне оставалось всего несколько шагов, и я сделал их, потому что видел перед собой любимое лицо с трогательными ямочками.

Все ради тебя, Агата. Ради...

...Кто знает, что чувствует человек, умерший дважды? Прежде я не задавался таким вопросом, но теперь же у меня появился шанс узнать наверняка, ведь таким человеком оказался я сам.

Когда до центра черной воронки остался ровно один шаг, я все-таки не выдержал, и мое место занял Кроуфорд. Но право, мог ли я называть его так, ведь тот, кто стоял передо мной с дьявольской ухмылкой на лице, не был ни моим другом, ни человеком, в чем я все больше убеждался. Его благородные черты изменились, заострились, превращая некогда приятное породистое лицо в подобие черепа, обтянутого кожей. От его тела валил пар и шла отвратительнейшая вонь паленого мяса, но он словно не чувствовал боли, как и я, потому что простреленная грудь не доставляла мне неудобства за исключением того, что из нее стремительно уходила кровь вместе со скудными остатками моей жизненной энергии. И без Шаннон-Пот я был одной ногой в могиле.

— Да! Да! — выкрикивал Кроуфорд как безумец. — Я нашел тебя, чертов исток! Ну же, верни мне ее! Верни мне мою жизнь!

На берегах собрались люди во главе с Лафонтеном, в чьей руке темнел револьвер. Все они смотрели на жуткое зрелище хохочущего скелета, прятавшегося за личиной благородного виконта. И никто не мог его остановить.

— Кто ты такой? — спросил я, но ответа не дождался. Туман застилал мой взор, и я бы не увидел конца этой истории, если бы не два ярких зеленых огонька, вспыхнувших во мраке и вернувших меня в сознание.

Позади Кроуфорда стоял мой знакомый Путник и обнимал того за плечи, ласково, как обнимают брата или возлюбленного.

— Пора возвращаться в преисподнюю, капитан Грант, — проворковал он нежно и провел ладонью по лицу Кроуфорда. На миг я увидел в них тень живых человеческих эмоций, но она угасла вместе с разумом. В руках Путника было лишь пустое тело, а через секунду его объяло зеленое пламя и сожгло дотла. Путник держал в руках обычный аптекарский флакон, внутри которого клубилась тьма.

— Вот мы снова и встретились, мистер Найтингейл, — поприветствовал Путник. — Жаль, что не в самых приятных обстоятельствах.

Я поднялся, пошатываясь, и тут же был подхвачен под локоть Камелией.

— Кто вы? — спросил я. — Вы... Смерть?

— Можете называть меня Жнецом, но у меня тысячи имен и вам вовсе не обязательно их знать. Вы помогли мне поймать беглеца. Обреченный на бесконечное обитание на проклятом корабле, он нашел способ покинуть свою темницу и сделал это с вашей помощью. Медиум разрушила связывающие вас чары, но не до конца, и беглец бродил по земле в поисках того, что вернуло бы ему человеческую жизнь. Но правила строги и неизменны. Вы можете спать спокойно, больше он вас не потревожит.