Братство чудовищ (Общий файл)

С высоты тумбочки комната казалась ещё более впечатляющей. Я как будто был не котом, а пронырливым крестьянином Джеком, вознамерившимся обокрасть дворец великана. До того всё передо мной было огромным, словно предназначалось вовсе не для людей. Если я был в тот момент человеком, я бы усмехнулся, — в принципе, так оно и есть. Слуг здесь за людей не считают, а хозяева мнят себя чуть ли не богами.

Уловив снаружи посторонние звуки, я спрыгнул вниз и ощутил еле заметную вибрацию. Кто-то был совсем близко.

В одно мгновение меня выкинуло из кошачьего облика. Стоя на коленях, я в недоумении уставился на свои руки. Проклятье! Наверное, я от испуга на какую-то долю секунды решил, будто в таком виде будет безопаснее. Чёрт, надо было остаться котом, спрятаться под кровать, а оттуда караулить дверь, чтобы не упустить шанс сбежать.

Лучше бы руку славы выпросил. Вряд ли бы она напугала женщину, покупающую заспиртованных котят.

Господи, почему я такой дурак?

Я встал и неожиданно встретился глазами с Луи. Он стоял на пороге, в ленивой позе прислонившись к косяку.

— Тебя забыли запереть, — как бы между прочим обронил он.

— И что с того?

— Я думал, ты попробуешь сбежать, — растягивая слова, проговорил Луи. — А тебя на самом деле всё устраивает. Я бы тоже на твоём месте остался, хоть это и отвратительно. Нет ничего приятного в том, что тебя поглощает более крупный хищник.

— О чём ты говоришь?

Его безжизненное лицо не выражало ни намёка на эмоции.

— Моя мать тупая похотливая самка. К тому же очень неразборчивая в средствах. Ты у неё не первый.

Мадам Саваж умерла бы от разрыва сердца, скажи он ей это прямо в лицо. Мне самому было противно это слышать из уст меланхоличного юноши. Дико так отзываться о собственной матери, какой бы дурой она ни была.

— Я бы помог тебе, — неожиданно мягко сказал Луи и сделал шаг мне навстречу. — Если ты не против, я уведу тебя отсюда, и ты больше никогда не увидишь её.

Как всё просто получалось. Нужно было только дождаться, когда появится Луи и предложит помощь, а не устраивать трагикомедию с любовными записками и магией. Не верится. Не стоит быть таким простодушным.

— Поможешь? Бескорыстно?

— По-твоему, если я урод, то и помыслы мои ужасны? Как знал, ты из тех, кто судит по внешнему виду.

Стыд подействовал на меня болезненней, чем его, далёкие от изящества, манеры. И не подозревал, что во мне столько жестокости! Сконфузившись от собственной чёрствости, пришлось довериться странному сыну странной женщины.

В том, что мои моральные качества отставляют желать лучшего, я лишний раз убедился, когда оценивающе оглядел Луи перед тем, как последовать за ним в мрачную подсобку. Мол, с таким тщедушным существом я справлюсь в случае чего.

Изнутри пахло сыростью и, кажется, немного плесенью.

— Что это за помещение? — я еле удержался от того, чтобы не повернуть назад.

— Тут чёрный вход для прислуги. Осторожно, здесь ступени.

Учитывая, как тут относятся к наёмным работникам, я не удивился. Через подвал, так через подвал.

— Здесь так темно, — спускаясь, я придерживался за прохладную стену, так как не было перил. После последней ступени стало легче.

— Ты боишься темноты?

— Нет, конечно.

— А чего ты боишься?

— Ничего, — ответил я, лишь бы отвязался.

— Ненавижу, когда мне врут.

Он больно вцепился мне в плечо, и от неожиданного толчка меня отбросило в сторону. Я упал на холодный, воняющий сырой землёй пол.

— Что на тебя нашло? — я хотел встать, но Луи накинулся на меня, и руку сквозь одежду обожгло что-то ледяное. Раздался лязг металла.

— Теперь ты мой.

Я дёрнулся и ощутил, как натянулась короткая цепь.

— Ты что творишь, убери это! Я тебе не животное!

— Не кричи. Не выношу громких звуков. Да и не услышит тебя никто. Отсюда никогда никого не слышали. Я сейчас уйду, и тогда можешь кричать, сколько угодно.

Протяжно заскрипели петли, и я разглядел очертания решётки.

Нет, я не просто дурак. Я — последний идиот. Надо же было поверить в добрые намерения Луи!

— Зачем тебе это нужно? Отпусти меня, иначе пожалеешь!

— Чем ты недоволен? Я сдержал своё слово. Ты никогда больше не увидишь мою мать.

ГЛАВА 3

ВСТРЕЧА

Моему негодованию не было предела. Второй раз за день оказаться в ловушке — это слишком даже для меня. Никакого удовольствия торчать в сыром подвале, как преступник перед казнью, тем более зная, что на тебя имеют планы, как минимум, двое сумасшедших. Ко мне нормальные люди почему-то не тянутся.

Рука славы была бы здесь как нельзя кстати, не надо было мелочиться... Отбросив сожаления, я коснулся цепочки, на которой висел, спрятанный под рубашкой, кулон. В этот раз я хладнокровно сделаю всё ради своего спасения, не вздрагивая от каждого шороха. Малейшая ошибка может дорого обойтись.

Кошачий облик открыл для меня темницу с новой стороны. Теперь она была не тёмным абстрактным местом, а гнилым подвалом. Запахи подействовали на меня, как удар боксёра: приторная сырость переплелась с горечью ржавчины и ещё чем-то незнакомым. Остальные чувства также обострились, я теперь различал каменную стену, цепь и решётку во всех деталях, а уши уловили тонкий, прерывающийся свист. Я попытался протиснуться сквозь прутья решётки, но даже для мелкого кота возникло препятствие — слишком узко. У меня вырвалось гортанное ворчание, как у Жужу, когда её выгоняют из тёплой постели. Луи словно рассчитал мои ходы наперёд, и поэтому преимущество оставалось за ним. Гадёныш!

Ледяной холод пронзил до кончика хвоста. Я обернулся, чтобы увидеть источник сквозняка, и моё сердце сжалось от смертельного ужаса. Рядом с валяющейся, как дохлая змея, цепью стоял человек. Истерзанный, будто подвергся нападению стаи диких собак или одного, но очень злого медведя. Под ребрами виднелись внутренние органы, так и норовившие выпасть наружу. Из предплечья торчали обломки костей. По обрывкам одежды можно было догадаться, что это мужчина, однако ничего не указывало на его возраст. Лицо почернело, а волосы слиплись от крови.

Наверное, кошки не падают в обмороки, иначе не объяснить, почему я остался в сознании. Я имел дело с призраками и бродячими скелетами, но от одного только вида месива в животе этого несчастного, можно было с лёгкостью расстаться с последней трапезой.

Безусловно, он заметил меня. Чуть наклонился и блеснул белками глаз.

Он не издавал ни звуков, ни запахов. Лишь холод.

Не успел я опомниться, как страшное видение поблекло и развеялось, словно дым, унесённый ветром.

Призрак. Хорошо, что мне в этот раз попался безобидный созерцатель, а то ведь озлобленных покойников немало. Или же он решил, что не получит удовольствия от убийства кота...

Что вообще происходит в этом доме?

Об этом лучше размышлять за его пределами.

Но как сбежать, если даже магия не помогает?

Мысли прекратили метаться, как только я услышал, что кто-то открывает дверь подвала. В этот момент я осознанно расколдовался — от оборотного кулона всё равно никакого толка. Да и кошек здесь любят исключительно уродливых и желательно мёртвых.

— Ты избавился от цепи, — спокойно отметил Луи, ставя на пол большую керосиновую лампу и садясь рядом. — Но почему ты до сих пор за решёткой? — он ласково погладил ржавые прутья. — Ты необычный.

Желтоватый свет лампы и тонкие тени играли на лице юноши, как бы отражая его эмоции, понятные только ему самому.

Я поддался вперёд.

— То, что делаешь ты со своей матерью, незаконно. Вы оба не имеете права держать меня здесь.

— Холодно, — Луи приложил ладони к нагретому стеклу и после паузы более или менее обдуманно заговорил. — Какой, по-твоему, закон я нарушил? Может, закон общества, которому нет дела до меня? Закон общества, знакомого мне лишь по картинам и книгам? Какая чушь. В моём доме чужие законы ничего не значат.

— И всё же тебе следует признать, что твой дом — не отдельное государство, а твои фантазии не в силах переделать систему.

— Если нарушить закон, то за ним последует наказание, так ведь? Ну и где оно, моё наказание?

Гениальная логика. Спорить с Луи можно до бесконечности, он всё равно не признает мою правоту. Легче детям объяснить, почему нельзя сорвать с неба луну и положить в карман, чем переубедить его.

— Если я убил человека, — рассуждал Луи, — то меня должны были осудить? И если этого не произошло, значит, законы бессильны?

Он говорил это сдержанно, как всегда, со спокойствием статуи. Я смотрел на обманчиво хрупкого паренька, и перед глазами вставал образ истерзанного призрака. Вряд ли он способен совершить подобное зверство своими руками, однако теперь я ни в чём не мог быть уверен.

— Ты не убийца, — осторожно сказал я.

Луи вымученно улыбнулся.

— Я убийца, моя мать убийца, ты убийца... — медленно, как бы нараспев, ответил он. — И закон не покарал нас. Почему? Может, потому что мы не такие как все? Будь мы с тобой обычными людьми, наши имена были бы преданы позору, тела — анатомическому театру, а души — аду.

Его речь, напоминающая бред странствующего проповедника, выводила меня из себя, однако я не стал вступать с ним в перепалку и доказывать, что не причастен ни к какому убийству. Не время поддаваться эмоциям.

— Давно мечтал повстречать такого, как ты, и одолеть его...

— Мечтай и дальше, а меня отпусти. Если не боишься законов, хотя бы вспомни о матери. Серьёзно, она рано или поздно поймёт, кто лишил её желанной игрушки, и очень разозлится.

Луи клацнул ногтями по лампе.

— Ненавижу эту женщину, — прошептал он. — Она во всём виновата. Из-за неё я такой. Из-за неё заперт здесь. Я хочу убить её, но боюсь её смерти. Без неё я беспомощен, моё иллюзорное королевство падёт, если её не станет.

— А как же отец?

— Отец? Ты сидишь на его костях.

Я подавился невысказанным ругательством. Мои худшие опасения начинали сбываться, а надежда на спасение — угасать.

Луи зябко поёжился.

— Я раньше никому этого рассказывал... Знаешь, оказывается, это так приятно — говорить правду и знать, что тебе за это ничего не будет. Непередаваемое наслаждение.

Моя мать не была верна мужу. Она постоянно искала удовольствия на стороне, не задумываясь о последствиях. Кое-какие последствия ей приходилось душить и закапывать прямо здесь. В ненастные ночи я схожу с ума, потому что слышу плач этих ублюдков и не могу заставить их заткнуться. Однажды к нам пришла неизвестная женщина и заявила во всеуслышание, что не позволит больше моей матери отдаваться греху с чужими женихами. Я видел, как она плюнула на порог и прокляла меня. Мать не поверила. Никто не поверил. Как можно проклясть того, кто от рождения урод?

Об этом забыли. И вспомнили, когда мне исполнилось тринадцать. С тех пор каждое полнолуние я против воли превращаюсь в кровожадное чудовище. Это не метафора, я говорю как есть. Я весь покрываюсь шерстью, суставы и кости трещат, принимая иную форму, и я так громко вою от боли, что хочу оглохнуть. Отец всегда презирал меня за моё уродство, а после того, как стало действовать проклятье, вовсе возненавидел меня. Видишь эти кандалы и решётки? Это всё он. Он каждый месяц приводил меня сюда и сажал на цепь, как собаку. Разве он не заслуживал смерти? Твой отец мог бы так поступить с тобой?

— А может, это было ради твоего блага? — предположил я, увернувшись от прямого ответа.

— Всю ночь метаться по смердящей темнице и грызть железо, это, по-твоему, благо? Или благо просыпаться здесь утром нагим и дрожать от холода? Мне нужна свобода, особенно тогда, когда нет сил сдерживаться...

— Представь, я тоже ценю свободу. Отпусти меня, я же не виноват в твоих страданиях.

— Ты не боишься меня. Зря. Я убил отца не в полнолуние. Повзрослев, я многое обдумал и принял проклятье как дар. Благодаря этому выбору, я могу не только полностью контролировать себя в обличье животного, но и превращаться по желанию.

— Да что тебе от меня нужно?!

Я не стыдился страха. В этот раз Луи не врал, и призрак был подтверждением его истории.

Луи повесил лампу на крюк и стал с лязгом ковыряться ключом в замке.

— Я читал, что проклятье можно передать другому человеку через укус. Хочу проверить, так ли это...

— Нет!

— ...и посмотреть на всё со стороны. Я не буду долго тебя истязать, в первое же полнолуние я избавлю тебя от мучений. Твоё чучело будет отлично смотреться в моей коллекции.

— Ты не сделаешь этого, — от удушающей паники я больше не мог кричать. — Ты не скроешь от своей матери, что держишь в подвале пленника.

Он вошёл внутрь, и я просто онемел. Если бы я был смелее, то оттолкнул бы его и бросился бежать, но воспоминания об истерзанном мсье Саваже были сильны.

— Мать и слова мне не скажет. Это она предложила закопать отца здесь.

Да уж. Не удивлюсь, если узнаю, что мадам Саваж сама побаивается родного сына.

В следующее мгновение передо мной стоял большой белоснежный волк с красными глазами. Его ноздри угрожающе расширились. Он сделал шаг вперёд и оскалился.

Кулон не поможет. Меня тогда либо перекусят пополам, либо проглотят, не жуя.

— Луи...

Я зажмурился в ожидании болезненного укуса. Всё, пропал...

Сдавленный вой вынудил меня открыть глаза. Вокруг шеи волка обвилась цепь, а сам он хрипел и бил передними лапами по воздуху.

— Беги, я держу его.

Этот голос был мне знаком. Неужели?..

— Беги!

Словно очнувшись от морока, я выбежал из клетки и задержался напротив, чтобы разглядеть своего спасителя. В полумраке я увидел лишь как начавшее скулить животное ударили о стену, от чего оно затихло.

Наконец-то слабый свет коснулся лица мужчины, мелькнув бликами на его очках.

— Что стоишь, он скоро придёт в себя! — Андрей грубовато подтолкнул меня к выходу. — Бежим!

До конца не веря, что на меня в кои-то веки посыпалась манна небесная, я доверился ему, и мы в спешке покинули подвал.

Появись тут Элен, я бы не так удивился. Уж от кого я точно не мог ждать помощи, так это от своих друзей из Праги, которые раньше не раз меня выручали в трудных ситуациях. Чудо, настоящее чудо!

В считанные секунды мной овладела эйфория от такой сказочной удачи. Если со мной Андрей Драгослав, мне нечего бояться. Все мои проблемы решены.

Слуги, которых мы встретили на пути, не препятствовали нам. Едва услышав от Андрея властное "Назад!", они моментально попадали под чары вампира и послушно расступались.

Чудеса сыпались, как из рога изобилия. Снаружи нас поджидала карета, запряжённая парой гнедых лошадей. Защищаясь от холодного ветра, кучер так надвинул шляпу и поднял воротник, что я и при большом желании не смог бы разглядеть его лицо. Ещё не закрыв за собой дверцу, Андрей что-то требовательно крикнул ему на чешском, и карета немедленно тронулась.

Если бы так не кололо в боку от бега, я бы подумал, что нахожусь во сне. Всего несколько минут назад мне предлагали смириться с судьбой чучела, а теперь я в безопасности, и рядом со мной тот, кого я так сильно хотел увидеть. Есть всё же справедливость на свете.