На дачу к Смоленцеву Федотова привез Гиляровский. Дело было ближе к ночи и предложив утомленному гостю стопку, хозяин отравил его на покой. Зато сегодня Борис с наслаждением жмурился под утренним солнцем.

— Воскресное утро, что еще надо человеку, чтобы достойно встретить старость?

— Ломаете голову, в какой эпизод вставить фразу?

— Есть такое дело.

— Знакомо. Пока пробовал писать, сам маялся таким недугом.

Игорь Викторович Смоленцев служил управляющим московской типографии издателя Сойкина. Был он немного выше среднего роста. Борода клинышком, удлиненное лицо, густые волосы с легкой проседью и внимательные глаза. Даже в дачной одежде он выглядел человеком интеллигентным.

С утра Гиляровский отправился в Павшино встречать гостей, а Борис отдыхал после месяца дикой пахоты. В этом ему ненавязчиво помогал хозяин.

Дача стояла на высоком берегу Москва-реки. С веранды открывался вид на восток. Здесь, разливаясь, река делала причудливый изгиб. На той стороне, за заливными лугами, виднелись соломенные крыши. 'Кто бы сказал, что буду отдыхать в виду митинского радиорынка?!'

Не прошло и трех недель после бандитских разборок на севере мегаполиса, а московские репортеры озаботились совсем иными событиями. Уход из жизни мелкого торговца краденным так и вообще остался незамеченным, мало ли кто от чего умирает — державу лихорадили общественные преобразования. Манифестом от шестого августа Николай Александрович рискнул-таки учредить Государственную Думу — 'особое законосовещательное установление, коему предоставляется предварительная разработка и обсуждение законодательных предположений и рассмотрение росписи государственных доходов и расходов'. Империя ступила на зыбкую почву демократии и не знала, чем это закончится.

К этому времени переселенцы окончательно оформили акционерное общество 'Русское Радио'. Не без косяков, но набрали штат. В структуре обозначились конструкторское бюро, производственное подразделение и служба снабжения. Венчала это безобразие дирекция, что пока рулила врукопашную. Утро Федотов начинал с совещания. Его интересовало, что сделано и что предстоит выполнить. Дневные задания естественно не выполнялись, но дело понемногу двигалось.

Чуть позже директор вставал за кульман, где мимоходом консультировал. инженеров КБ. Проблем было выше крыши. Это ведь только кажется, что подкинул идею многопозиционного переключателя и дело в шляпе. Как говорил его закадычный друг Василий Георгиевич Калашников: 'Хренушки вам'. Сперва надо все тщательно прорисовать. Вспомнить все мельчайшие подробности. В этих изгибах контактов, в форме серебряной полусферы таился реальный ресурс переключателя. В мире переселенцев такие 'мелочи' совершенствовались десятилетиями, и пускать дело на самотек было недальновидно.

После обеда Борис брался за стандартизацию. Не мудрствуя лукаво, он взялся ввести единую систему конструкторской документации. Основой послужило ЕСКД его мира. Первый стандарт без затей был назван: 'СТРР 1.001-1905 ЕСКД Общие положения'. Аббревиатура 'СТРР' расшифровывалась весомо — Стандарт Российского Радио!

Ближе к концу дня начиналась учеба. Сотрудники знакомились с содержанием 'вновь разработанных' стандартов, технологических карт и инструкций. Инженерному составу начитывались лекции по основам электротехники и теории цепей.

Мастерам давались основы технологии и принципов управления на низовом уровне. Упор делался на мысль гениального мафиозо: 'Добрым словом и пистолетом вы добьетесь большего, нежели одним пистолетом'. В оригинале лозунг звучал почти строго наоборот, но выходец с другого света посчитал нужным опереться на гуманистическую составляющую. Может и напрасно, но плакат с 'бандитским' лозунгом Федотов собственноручно повесил в кабинете мастеров. Мишенин свирепствовал с математикой. Одним словом, неизвестно, кто кого эксплуатировал. Собственники нанятых сотрудников или наоборот.

А еще приходилось натаскивать на руководство Мишенина, а еще планировать работы. На этом этапе Борис и в мыслях не держал мало-мальски жесткое выполнение планов. Это была следующая задача. Пока же он занимался 'настройкой' своей конторы. Считающие, что достаточно нанять толкового управляющего и можно сидеть свесив ножки, жестоко ошибаются. В реальности такого рода наивные просто выкидывают деньги на ветер. Собственно, у таких и денег-то никогда не бывает.

Ближе к ночи Федотов садился верстать обобщенные требования к изделиям радиосвязи. Требования должны были стать тяжелейшей преградой для сименсов и прочих маркони, поставляющих свои железки на корабли Флота его Императорского Величества. Нормировались мощность и чувствительность, определялись полосы частот. В требованиях фигурировала относительная стабильность и многие другие параметры, о которых в этом мире пока толком и не ведали. Протолкнуть эти каверзы было очень трудно, но и перспективы открывались грандиозные. Многие требования конкуренты пока не могли выполнить в принципе. Им поневоле придется обращаться к владельцам патентов, а стоить это будет не слабо. В столице эта 'бомба' проталкивалась авторитетом профессора Попова, а платили переселенцы. Платили много.

Конечно, у Бориса были помощники из местных, но технари пока только въезжали в проблематику. Их попросту приходилось учить. С управленцами было проще, но и их требовалось 'воспитывать' в духе товарищества. Шло откровенно туго. Как это ни странно, на пару недель правой рукой Федотова, стала Катя Белова. У девушки оказалась изумительная память и твердый характер. По некоторым признакам эта суета ей даже нравилась, но взбунтовался Гиляровский:

— Борис Степанович, что это Вы, голубчик, увиваетесь вокруг нашей Катерины? А может Вы надумали увести девку из стойла? — красные прожилки на носу репортера предсказывали нешуточный шторм. — А кто будет писать ваши фантазии? Пушкин? И не надо делать невинные глазки.

— Владимир Алексеевич, помилуй бог, Катерина симпатия нашего Зверева. Если она Вам нужна, так и ради бога. Я попросил ее о помощи на пару недель, пока не найдем секретаря, она согласилась и ... она же девушка нашего Зверева, — обескураженный атакой репортера, Федотов стал повторяться.

Спустя секунду пришло осознание, как по-мальчишески нелепо он оправдывается:

— Да забирайте на хрен свою Катьку, вот еще проблему нашли.

— Вот это совсем другой разговор, — прожилки на носу старого алкоголика разом поблекли, — а Белову я забираю. Не дело девушкам якшаться с вашими технарями. Точно Вы словечко придумали 'технари', а что касается Зверева, — Гиляровский пожевал губами, будто пробуя на вкус кислое, — нет, Катерина не в его вкусе. Поверьте, на этого ловеласа насмотрелся поболее вашего. Другое дело девка. Она, может, и надеется, но кто ж ее разберет, дело-то сердечное.

Дальше в разговоре выяснилось, что репортер свалил на Катерину массу дел по книгопечатанию, а сейчас ее отобрали и вообще она делает много, а жалованье мизерное. Это заявление вызвало естественную реакцию:

— Владимир Алексеевич, давайте договоримся раз и навсегда — коль скоро это Ваша епархия, так и жалованье назначаете Вы, но меня в это дело не впутывайте.

В результате репортерского наезда Катерина вскоре вернулась к своим обязанностям. Ей подняли жалование, а на заводе выписали премию.

Трудно сказать, как бы долго Федотов выдерживал взятый темп, но однажды утром секретарь положил перед ним корреспонденцию. Сверху красовалась телеграмма из Морского технического комитета. Федотова уведомляли о необходимости прибыть в столицу на предмет выяснения номенклатуры устройств беспроводной связи. В глаза бросилась формулировка: 'устройств беспроводной связи', а не 'беспроволочного телеграфа', как было здесь принято. Судя по тексту, господину Попову удалось внедрить новую терминологию. Это радовало.

Ниже лежал хрустящий печатями конверт. Поверху четким почерком было выведено: 'Заказное письмо'. Ниже было приписано: 'Федотову Борису Степановичу лично в руки'. Еще ниже был указан отправитель: 'Дирекция Русского электротехнического завода 'Сименс и Гальске'.

Текст послания казался многообещающим. В нем уважаемая дирекция предлагала глубокоуважаемому господину Федотову выделить любое удобное для него время для переговоров на предмет его изобретений в области беспроводной связи.

Именно так: "на предмет изобретений". Кстати, во множественном числе. Откуда бы фрицам знать о существовании нескольких заявок на изобретения, коль скоро родное ведомство привилегий так-таки и не выдало. Было о чем задуматься.

— Димон, обрати внимание. И наши, и супостаты пишут о средствах связи. О беспроволочном телеграфе ни слова.

— Ну, дык, что непонятного? Сименс давно кому надо проплатил. Бьюсь об заклад — об испытаниях он знает больше спецов из Технического комитета.

Сюрпризы на этом не кончились. Ближе к полудню в офис нагрянул Гиляровский. Поздравив всех с успешной продажей книг, он поставил публику перед фактом: на воскресенье назначена презентация, что пройдет на даче у Смоленцева, ибо не фиг прятаться, и так затянули сверх меры. На самом деле дядька Гиляй изъяснялся куда как приличней, но суть от этого не менялась. Пришлось подчиниться, зато сейчас Борис наслаждался общением со Смоленцевым.

Игорь Викторович оказался собеседником эрудированным. Сказывалось полученное в политехническом институте образование и деятельность книгоиздателя.

— Для вас не секрет, что наше издательство публиковало книги господина Жюля Верна?

— Вам показалась непривычной тема путешествия на Венеру?

— Нет, то есть, да, то есть, все очень непривычно. Признаться, если бы не предоплата тиража, мы бы не взялись печатать, а вот нате ж, продажи пошли.

— Все когда-нибудь приходится делать впервые.

Собеседники не торопились, тем более, что первые гости могли подъехать не ранее, чем через полтора — два часа. Борис с умилением разглядывал горбатые мостики, что вели через крохотные каналы. Невольно вспомнились аналогичные причуды на берегу Сороти в Михайловском.

— Борис Степанович, давно хотел вас спросить, как Вы пришли к идее ракетных полетов?

— Во всем виноват тот самый господин Верн со своей 'Из пушки пушкой на луну'. Представил, как в момент выстрела дробятся мои ножки, тут и вспомнил о китайских ракетах. Чуть позже мне попались труды уважаемого господина Циолковского.

Не возражая против проблемы 'дробления ножек', Смоленцев выразил сомнение в эффективности ракет. Пришлось вспомнить уравнение движения тела с переменной массой Циолковского и через энергию окисления водорода доказать реальность полетов в пределах ближайших планет. К удивлению Бориса, о Циолковском Смоленцев знал:

— Эдуард Константинович сейчас преподает математику в Калуге. А что за принцип заложен в вашем бластере?

— Мне кажется, в будущем должно появиться оружие, стреляющее сгустками энергии. Как бы шаровыми молниями.

Роман о путешествии на Венеру перекликался с повестью Стругацких 'Страна багровых туч'. Читатель знакомился с идеей реактивного движения. Собранный на орбите корабль представлял собой километровое обитаемое кольцо, вращающееся вокруг цилиндра силового блока. Оранжереи снабжали космонавтов кислородом и пищей. Там же располагались каюты экипажа, лаборатории и спортивные залы. Обнаружители небесных камней непрерывно сканировали пространство, а автоматика противометеоритных орудий с нечеловеческой точностью распыляла опасных посланцев космоса. Энергию корабль получал от таинственного кваркового реактора.

Книга сопровождалась красочными иллюстрациями. Не обошлось и без споров — мужественные лица десантников местный гравер заклеймил бандитскими рожами. Скорее всего, он был прав, но люди из будущего были непреклонны.

На планету исследователей доставил посадочный модуль. Здесь экспедицию ждали удивительные открытия. Атмосфера оказалась пригодной для дыхания, а с болезнетворными бактериями люди давно научились бороться. Ученые с восторгом изучали мир папоротников и динозавров. Красавица ботаник на досуге ловила пращуров земных бабочек, а прямо под ногами лежали богатейшие месторождения. Все говорило, что перед землянами предстал мир молодой земли. Десантура контролировала дальние и ближние подступы. Все было спокойно, и лишь главный герой, космодесантник Дмитрий Гусев, спинным мозгом чувствовал опасность. Спустя месяц в предгорьях были найдены остатки циклопического сооружения. Радиоуглеродный анализ показал возраст развалин в три миллиарда лет. Вскоре был найден загадочный артефакт — шар из прочнейшего материала. Начались споры, чье это наследие. К тому времени и на луне, и на земле были обнаружены следы как минимум двух звездных цивилизаций. Их назвали Странники и Предтечи. После попытки просветить шар Х-лучами, открытыми еще господином Рентгеном, окружающий мир 'взорвался'. На путешественников обрушилась вся ярость живой природы планеты. Фалангеры (так назывались одноместные ходяче-бродячие боевые машины) едва справлялись с защитой периметра. Расход управляемых ракет 'Земля-Земля' и 'Земля-Воздух' становился угрожающим. Появились первые раненые, экспедиция оказалась на грани поражения. На время ситуацию спас Димон, предложивший установить на гаубичных бронеходах самодельные огнеметы, благо, что нефтяные поля были почти у поверхности. В ответ неведомые силы послали новое испытание — на сцену вышли разумные аборигены. Их каменные топоры были бессильны против бластеров и бронеходов. Десятитонный фалангер с легкостью мог разорвать дикаря, но к этому времени разум на Земле считался неприкосновенным. Позже первопроходцы пришли к выводу, что таинственные пришельцы таким экзотическим способом проверяли землян на готовность к контактам. Участвовали ли они в этом непосредственно или работала некоторая программа, отреагировавшая на попытку просветить шар Х-лучи, осталось невыясненным. Как бы там ни было, но положение спасли двое — та самая красавица ботаник, догадавшаяся вернуть шар на место, и бравый космодесантник, что ценой своей жизни доставил находку в развалины. Старший бронемастер экспедиции довел бронеход до предгорий, но дальше Димон добирался один. На самом деле он не погиб. Книга о дальнейших приключениях славного десантника на Марсе только-только пошла в печать.

— О вкусах не спорят, но мне приглянулась ваша вторая книга. У героев появились чувства.

— За это надо благодарить Катю Белову и ее подопечных, ну и, конечно, господина Гиляровского. Я лично на такое не способен.

О роли нанятых литераторов Смоленцев знал и считал такое положение вещей нормальным, но сейчас его интересовала техника будущего в приватном изложении автора. Не случайно в свое время именно Смоленцев настоял на печатании книг Жюля Верна. Билась в нем жилка изобретателя и романтика.

— Вы описываете общение на расстоянии с помощью вашего телевидения. Внешняя сторона дела понятна, но как Вы это себе представляете?

По обе стороны Атлантического океана многие лаборатории ставили опыты по передаче изображений посредством телеграфа. Появились первые успехи, хотя до коммерческого использования дело не дошло. Объяснив физику передачи изображений, Федотову оставалось лишь добавить:

123

↓ Содержание ↓