Колосажатель. ( Бета Uta)

— Да, ощутимая.

— Как видите, у меня есть повод быть не особо счастливым от того, что я делаю и где нахожусь, однако я все еще здесь и продолжаю работать, практически даром.

— Мда...

— Что самое интересное, если бы командира моего отряда не прибили в очередной стычке, я мог бы до окончания войны один-единственный отряд обслуживать. Хороший был командир, жаль ему на смену какого-то зеленого сопляка прислали.

— Зеленого сопляка?

— Ха, странно слышать это от меня, да? Только вот я сам руководить не умею и потому в командирах разбираюсь, так сказать жизненная необходимость. Под руководством идиота и самодура идти в бой не намерен. Я больше вам скажу, как мне кажется, его потеряли в следующей после моего ухода операции. Если уж не по своей дурости погиб, так его могли и потерять, — глаза у Цунаде малость округлились, — Жить захочешь и не так раскорячишься.

— В мою войну идиотов в командиры старались не ставить.

— Так то когда было... Да и понятно стало, что он идиот, только когда в первые несколько операций сходили.

— Мне вот чего интересно... Я поспрашивала и оказалось, ты в большинстве случаев не обезболиваешь пациентов, в этом есть необходимость или ты настолько добр к людям?

— Тут какое дело, — я малость смутился, — Это привычка, до этого, — я обвел рукой все вокруг, захватив и госпиталь, что виднелся через входную дверь, — Я обычно проводил операции в поле, когда, кроме этого орущего благим матом, рядом лежат обычно еще десять-пятнадцать таких же. На тяжелые случаи, как ни пытайся исхитряться, приходится тратить довольно много чакры, и, если я им всем не помогу, то они прямо здесь и сдохнут, хорошо если не приходя в сознание. Была там одна поганая тенденция, все медики, которые приходили в отряд или помирали еще до окончания боя, или ложились рядом с остальными. Иногда в таком виде, что лучше их бы вообще не было на поле боя. Собственно, оттуда и вбитая в подкорку привычка экономить каждую крупицу чакры, я иногда даже во время переходов чакру не использовал, чтобы к концу схватки у меня было как можно больше чакры.

— Говоришь, каждая капля была на счету?

— Ага, это еще при том, что я каждый раз, брал с собой полный комплект сублимированной чакры, как на четверых меднинов, и то иной раз не хватало. А все из-за того, что, хочешь-не-хочешь, приходится вступать в схватку наравне со всеми, иначе затопчут.

— То есть ты до начала лечения чакру не экономишь, что ли?

— Ха, еще как экономлю, чистое тайдзюцу, плюс намного кендзюцу — вот и все, что я мог использовать, при том еще и чакры использовал самый минимум, только чтобы не сдохнуть раньше времени.

— В каком, ты говоришь, отряде служил?

— Отряд быстрого реагирования "Восставшие из ада", я этих по двадцать раз померших зомби курировал, — пока Цунаде таращилась, как и окружающие, я доел и поднялся, — За сим разрешите откланяться.

(Есть идея для омака. Если кому интересно, можете написать эпизод, как ГГ мастерски, ежедневно находясь на грани физического (чакра) и морального (как все достало) истощения, игнорирует попытки завязать с собой какие-либо отношения со стороны куноичи или девушек из обслуги. Девушки, к примеру, недавно попали на фронт и еще не в курсе его методов работы. Или еще не были у него на столе и считают, что его слава вивисектора несколько преувеличена. Это не лень (если вам так показалось, утверждаю это не так), просто Автор в моем лице не желает описывать романтическую составляющую. Кроме того, женский персонаж, скорее всего, выйдет недостоверным.)

Свалив с глаз офигевшей аудитории, я пробрался незамеченным к своей комнате, там и отрубился. К черту все, сегодня я сплю...

Глава 7

Я уже второй раз просыпаюсь на этой войне в месте, где должно быть безопасно, под звуки разворачивающейся бойни. Судя по грохоту снаружи бараков, лагерь атакован довольно большими силами.

Выбрался наружу я уже полностью собравшимся и готовым к бою. Лагерь штурмовали толпы зомби, я даже глаза протер. Присмотревшись, я увидел, что от каждого зомби исходит синеватый дымок. Видать, Двухвостая постаралась, чтоб ее черти взяли, — она может поднимать этих зомби до морковкина заговенья, а потом еще пару дней. Придется вмешаться, иначе нашу охрану сомнут, и тогда весь персонал госпиталя (да и чертова куча пациентов тоже) не переживут атаки зомби.

Расположившись на крыше госпиталя, я сложил печать концентрации и дал добро Хомычу на призыв десяти кланов Поглотителей. Этого должно хватить для нейтрализации той чакры, что Двухвостая разливает в воздухе и которая самопроизвольно поднимает мертвецов, жаждущих человеческой плоти. Через пару мгновений я превратился в сосуд, из которого, с одной стороны, призыв откачивает чакру на прибытие полчища Хомяков в этом мире. А с другой — Хомыч заливает в меня дикий коктейль из природной чакры и того, что разлито в воздухе. Пока моей способности абсорбировать чакру хватает для поддержания устойчивого равновесия. Как только полчища маленьких разноцветных зверьков рассредоточились по территории, зомби начали один за другим валиться на землю.

Через пару минут на ногах остались только защитники и меднины, которые споро вытаскивали из-под гор трупов еще живых шиноби. Еще минут десять Двухвостая пыталась повторить свой трюк, но вышел облом — Поглотители поистине уникальные существа. Я так и не смог понять, куда в таком маленьком комочке меха девается столько чакры. Но факт есть факт: продавить их за счет скорости вливания чакры не получится, также, как и за счет объема, ведь я обеспечил поистине огромное количество призванных мной живых насосов для чакры.

Двухвостая пыталась еще немного и отступила с концами, ей больше здесь делать нечего — свой резерв она на сегодня исчерпала, да и элемент неожиданности потерян. Судя по тому, что атака была внезапной, она и обеспечивала прорыв от самой границы фронта. Проинструктированные заранее (Хомычем) Поглотители стали потихоньку рассасываться и, кучкуясь в пустых палатках, отправлялись обратно. Не стоит светить на две деревни сразу, что у меня есть такой ужасный в своей эффективности призыв.

К тому моменту, как все поглотители вернулись домой, я был уже на пределе, — поддерживать такой высокий уровень абсорбирования чакры нелегко. Кроме того, Облачники уже пошли в атаку и, в отличие от зомби, они не кидались на ближайшую цель, а целенаправленно искали кого послабее, чтобы выбить как можно больше меднинов и раненых (штабники также влетели по полной). Когда я закончил и только начал приходить в себя, один из прорвавшихся кинулся в мою сторону. Я уже собирался вскочить и приласкать ублюдка, как его невероятным по силе ударом отправила в полет Цунаде-сама. Мдя, в боевой обстановке она производит неизгладимое впечатление — не слишком большой кулак Химе вмял во вражеского шиноби пятак с голову размером. Думаю, даже если он нормально приземлится, то вряд ли выживет.

— Тебе помочь или сам справишься?

— Я его почти уделал, сам как-нибудь до конца мясорубки перекантуюсь.

— Вот и хорошо, пойду что ли пару голов поотрываю.

— Приятного вечера. — усмешка на лице главного меднина больше подошла бы Орочимару.

* * *

Цунаде отчалила в сторону особо наглой группы, целенаправленно прорывающейся в сторону госпиталя. А ведь там круглые сутки идут операции, и сейчас кого-то оперируют в каждой из двадцати операционных. Ну пусть госпиталь охраняет Цунаде, я же схожу до штаба, может кого и смогу отбить. Пришлось слезать с крыши, так как делать тут нечего, а столбом стоять нехорошо. На пути к штабу снес парочку вражеских шиноби: просто слегка ускорился и проломил одному голову, а другому — грудину. По той легкости, с которой я их грохнул, могу с уверенностью сказать: в эту атаку погнали очень много генинов. Это очень даже хорошо, сие означает, что больших потерь удастся избежать, так как никого ниже ранга чунина в лагере не было. Дальше я старался отогнать от штаба наседающих на него шиноби — здесь уже были, как минимум чунины. Нарезая круги вокруг штаба, я влез почти в каждую схватку и выдал целую пачку [цензура]. Раздавая налево и направо такие замечательные подарки, я переодически получал ответные удары — то кунай ткнется в броню, то сюрикен.

* * *

А вот сейчас я словил удар в голову от, как минимум, джонина. Хорошо, что на мне моя бронька и я не забыл капюшон накинуть — покров смягчил удар, и меня всего лишь опрокинуло на землю, а не оторвало голову с корнем. Недолюбливаю я привычку местных сводить сражения к индивидуальным схваткам. За то время, что я потратил на то, чтобы хоть перестать давать этому джонину отрабатывать на мне удары, я мог сильно ранить двоих или троих чунинов. Самый отстой в том, что мне сейчас доступны только ускорение, усиление в меньшей степени и ослабленный покров. Процесс поддержания столь огромного призыва жрет неимоверное количество чакры и для его поддержания приходится запускать в организме механизм ускоренного абсорбирования чакры. Но это постепенно перегружает механику процесса, и после отмены призыва я остаюсь практически с пустым резервом и невозможностью его быстрого пополнения. Чакра прибывает даже медленнее, чем в обычном состоянии, и та чакра, что сейчас есть — это мизерные остатки, что были разбавлены природной чакрой.

Мне удалось разорвать дистанцию, и под руку попался вражеский чунин, которому я незамедлительно снес голову троншейником, для извлечения из ножен которого я и разрывал дистанцию. Я конечно толком не умею пользоваться холодным оружием, но если во время парирования атаки подправить положение своего клинка с помощью телекинеза (да еще и придержать его), то можно блокировать очень мощные атаки без особых последствий. В этом мне поможет еще и то, что мой (будем честными) длинный нож с кастетом изготовлен из высококачественной чакропроводящей стали. В общем, если его напитать смесью ян компоненты и природной чакры, то такую прочность не сможет превзойти почти ничто. Единственный косяк в том, что чакра должна подаваться непосредственно в металл клинка. Если она пройдет через деревянную рукоять, то изменит свойства (что мне не грозит, так как металлические ребра на рукояти плотно сидят на хвостовике лезвия и проводят чакру напрямую). Облачник, что сейчас вытащил свою катану из ножен, наверное рассчитывает, что сможет, зарядив ее чакрой молнии, перерубить мой клинок с пары ударов, — сильно же он обломится.

Жаль я не амбидекстер, иначе бы прихватил с только что сделанного мной трупа катану и, может, мне бы удалось подловить противника. А так даже браться не стоит — только мешать будет. Мы обменялись парой пробных атак, облачник вяло попробовал разделить меня надвое вдоль и поперек. Я, отведя в сторону одну атаку и присев под другую, попытался отрезать ногу облачника, которой он хотел мне съездить в лицо. Облачник сменил стойку и атаковал новым горизонтальным выпадом, только на этот раз быстрее. Когда я стал приседать, он перевел удар в плоскость снизу вверх и малость растерялся, когда его меч отскочил от моего, как будто из воздуха появившегося клинка. Я отработал мгновенный перехват клинка из одной руки в другую с помощью телекинеза и теперь сменить руку могу быстрее, чем само желание это сделать будет до конца оформлено. Не теряя мгновения его замешательства, я из положения сидя вломил кулаком ему в колено и тут же, используя его колено как опору, оттолкнулся в сторону. Вовремя, надо сказать, джонин с поврежденным коленом — это все еще джонин, только уже не такой быстрый, — он мне чуть голову не проломил.

Джонин сменил стойку на более серьезную, теперь он держится за рукоять двумя руками. Через миг он рванул в мою сторону немного корявой походкой, но все еще быстро. Я не стал встречать его в лоб и, отклонив очередной вертикальный удар, разминулся с ним, попутно всадив ему в бок пару кунаев и, пока он не пришел в себя, срубил ему голову, пусть новую кличку дают. Решив, что если Цунаде сегодня головы будет отрывать, то мне стоит их рубить — для оформления стиля крутого меднина Конохи, так сказать. Срубив еще пару голов и наделив несколько бойцов, что были слишком далеко, парой дырок, я забрался на штабную палатку и, сбросив оттуда (предварительно обезглавив) одного из слишком умных чунинов, решил осмотреться. В принципе, обстановка налаживается: всех генинов уже вырезали, чунинов добиваем, джонинов вражеских уже не видно, видимо отступили. Что же, если они отошли не на перегруппировку ,то мы еще неплохо отделались.

Когда большая часть вражеских чунинов была выбита, их стали постепенно сгонять к штабной палатке, где я, уже отойдя от призыва, готовил технику для их массового умиротворения. Как только около палатки столпились почти все, кто был нужен, я запустил технику.

— Демонические техники, терновый мрак. — тысячи тончайших игл вырвались из под земли и стали оплетать своих жертв. Как только все были замотаны, некоторые уже начали пытаться вырваться, на их коконах стали расти шипы, ясно показывая, что вырываться не стоит.

* * *

Окончание всей ночной заварушки вышло сумбурное — раненых стаскивали в госпиталь (немного порушенный, не без участия Цунаде), пленников запихнули в на скорую руку сделанную тюрьму. Кроме того, собрали отряд преследования, который к рассвету вернулся с парой раненых и пятью пленниками. Я до рассвета ковырялся в союзниках, не давая им сдохнуть раньше времени. Закончив все дела в операционной, я завалился к себе и, не раздеваясь, рухнул на кровать и через мгновение отрубился.

Утром (где-то в районе обеда — "когда встал, тогда и утро") я, только проснувшись, получил сразу две темы для размышления. Первая — спать в броне отстой (в помятой еще больший) и вторая — броню стоит починить.

Тот джонин, что меня успел от души попинать, сильно помял мне пластины брони, кроме того я уже почти вырос из нее. Первым делом я стянул с себя броник, что оказалось неожиданно сложно. Помятые фрагменты местами сцеплялись таким причудливым образом, что броня почти перестала гнуться. Отцепив от металла чехол, я узрел масштаб повреждений и решил, что пришло время и для модернизации.

Разобрав покореженную конструкцию, я заново подогнал основу и приступил к модернизации. Суть изменений проста, сварка трением и ребра жесткости. Выковыряв все имеющиеся у меня запасы метательных звездочек (своего производства) и сгоняв Хомыча за остальным запасом на мой схрон, я приступил к примитивному наращиванию брони. Я брал один из фрагментов и, выровняв (слава усилению чакрой), приступал к наращиванию. Внутри силового барьера я лепил неподвижно на его дно ромбик брони и, подвесив над ним метательную звездочку, раскручивал ее до огромной скорости, постепенно приближая ее к ромбику. После контакта одного с другим я дожидался момента, когда все достаточно раскалится и, добавляя давления на звездочку, резко останавливал, намертво сцепляя одно с другим. Готовый фрагмент я скидывал в припасенный для этого тазик с песком. После того, как пластинки были усилены, я снова нанес на них фуин (который выгорел в процессе сварки) и заново собрал броню. Подгонка заняла больше времени, чем в прошлый раз. Получившиеся ребра жесткости в некоторых местах пришлось сточить (оселок мне в помощь), иначе некоторые фрагменты клинили и подвижность снижалась. Также броня стала на пару кило тяжелее, что существенной роли для меня не играет.