Галлюцинации замка

Пролог.

Сегодня у меня был очень интересный день. Таких правдоподобных и, главное, внимательных ко мне галлюцинаций не бывало уже давно. Быть может, целую неделю. Или даже сто лет. Время, оно на вкус как резина, то тянется, будто застрявшая в зубах ириска, то больно бьет, будто вылетевший из рогатки камень. Интересно, расскажут ли мне они последние новости о матчах тюремных крыс против тараканов-охранников?

-Тяжелый случай, — задумчиво констатировал мужчина, чья внешность была слишком идеальной, чтобы не быть плодом моего больного воображения. Четкий прямой взгляд прирожденного лидера, грация хищника, тело, по сравнению с которым греческие статуи атлетов просто заплывшие дурным жиром жирдяи, всю свою жизнь проведшие на внутривенным питании и оттого имеющие атрофию всех без исключения мускулов. Ну и золотая цепь с драгоценными камнями, каждый размером с его же кулак, сравнимый по размерам с вульгарной кувалдой, обмотанная вокруг головы на манер тюрбана. — Нет, это же надо, он в окружающий мир не верит! Да ладно в мир! Я ему даже его собственное существование доказать до конца не могу!

Будто не желая смириться с этим фактом, воплощенный идеал чьих-то девичьих мечтаний пошел налево и направо. Одновременно. Разделившись на две абсолютно идентичных копии на манер продвинутой амебы, научившейся копировать не только собственное тело, но и одетую на нем одежду. Явный бред и этот факт не может не радовать. С рук занятной галлюцинации начала срываться иллюминация всех цветов радуги, выписывая в воздухе причудливые знаки, сияющие словно лампочки. Видно чтобы лучше меня, висящего в воздухе и очень этим фактом довольного, получше рассмотреть. Наверное, они подслеповаты, ведь из стен, пола и потолка выходят сотни тонких как нити цепочек, состоящих из таких же символов и заливающих все вокруг потоками света. Они входят в мое тело, будто бы распятое на них и, пройдя его насквозь, тянутся дальше, достигая противоположенных концов помещения и теряясь в них. Но боли нет. И страха нет, он давно уже исчез, погиб, испарился, слившись со всем остальным безумием. Изучающие взглядом видения синхронно хмыкнули, а затем сменили ракурс, один глюк стал массировать мне макушку, а второй держать за ноги. Прикосновения чересчур сильно надавливающих пальцев были неприятны, но попытки пошевелить хотя бы пальцем, чтобы набить обнаглевшему видению морду, ни к чему не привели. Наверное, не стоило пытаться откусить ему ухо при нашем первом знакомстве. И тем более пытаться приготовить из него бутерброд, приправляя пойманной с утра мокрицей.

-Ты пробовал все? — Другое видение нравилось мне гораздо больше. Тому было много причин! Оно не проводило со мной неприятных манипуляций, весьма симпатично выглядело и даже называло папой. Странно, почему, в прошлые разы, когда галлюцинация гипотетического персонажа под названием дочь являлось скрасить безумные, долгие и долго-безумные дни, оно выглядело совсем не так хорошо? Я не хочу больше смотреть на окровавленный клочок неродившейся плоти или никогда не существовавшего призрака с большим бантом! Фигуристая женщина лет двадцати пяти лучше!

-Абсолютно! — Всплеснули руками мужчины, вновь совмещаясь в пространстве в одно единое целое. — Начиная от ментальной магии и заканчивая чисто физическими мерами воздействия! Едва сам не начал гоняться по потолку за воображаемыми бабочками, вызвал когнитивный диссонанс у придворного палача и, кажется, открыл способ лечения нимфомании у суккубов! Проклятье!

Упоминание последних заставило меня извиваться в воздухе, как червяка на крючке. Я хотел кричать, чтобы вернули образы тех милых дам, с которыми мы до того так неплохо проводили время! Почему-то среди кошмаров, наполнявших бытие, эротических до них вообще не было! Это несправедливо!

-Проклятье! — Повторил мужчина, в гневе опуская свой кулак на какой-то столик, почти целиком занятой толстенной книгой, раскрытой на странице с моим изображением. Несчастная мебель из под его руки проворно отскочила, чтобы не быть разбитой на мелкие щепочки и проворно спряталась под стоящий здесь же диван. Который, в свою очередь, начал проворно отползать в сторону дверного проема. Ууу! Даже глупая мебель может отсюда выйти, а я не могу! Хочу в обратно предыдущий кошмар! С девочками! Одну даже могу этому воображаемому плейбою пожертвовать безвозмездно! Только пусть эта, которая папой называет, за нами не идет!

-Да его под моим руководством даже процедуре очищения через смерть подвергли, когда все иные способы оказались не эффективны! — Продолжала возмущаться несправедливостью того, что ее не желают признавать, галлюцинация. — И почти ничего этим не добились! Он, ненадолго вернувшийся в относительную норму после воскрешения, снова стремительно сходит с ума и если бы не принятые контрмеры, уже стал бы пускающим слюни идиотом! Его разум сам себя разрушает, несмотря на всю мощь духа-хранителя замка! Самородок, блин, природный, псионический!

Сижу, иду, бегу, плыву и утекаю! Мне, нет, мне, слишком четко, отныне мы, это мы, многочисленные мы, так вот нам, нам нельзя быть нормальным. Нельзя! Тогда они придут! И снова начнут задавать свою дурацкие вопросы, на которые мы можем придумать ответы. Может придумать ответы. Может придумать правильные ответы, а их они не получат никогда! Никогда! Никогда! Забыть! Исказить! Сломать! То, что не должно быть явлено на свет, никогда не скажут уста и не услышат уши. Или все было напрасно! Все! Она! И даже они, хотя до них и нет дела!

Внезапно мужчина сорвался с места и прыгнул на женщину. Но, вопреки моим ожиданиям, ничего интересного с ней делать не стал, а просто схватил в охапку. Обоих немедленно заключило внутри кокона из синего света. Потом из зеленого. Затем из алого.

-Что ты делаешь? — Вскрикнула она тревожно и нам немедленно захотелось успокоить такую симпатичную галлюцинацию и убедить ее, что ничего страшного с ней не случится. Все страшное в этом безумном мире предназначено

-Я чую, как вокруг башни закручиваются вихри энергии, — последовал ответ, в котором четко слышалась тревога. За нее. А также стыд и презрение к самому себе. Какой все-таки хороший бред, он даже наполняет гордостью за его создание. — Её хотят перебросить в Хаос и обычный стационарный барьер, как и чары, оберегающие мои покои, такого не выдержат. Только личная защита. А чем больше придется растянуть ее, тем выше шансы, что она не выдержит. Прости.

— Что?! Но как же папа?!

С последним звуком ее крика Вселенная сошла с ума. А я сделал первый шаг к тому, чтобы в него вернуться.

Глава 1.

Я — и вдруг груда камня! Как необычно!

Мысли вяло копошились в моей черепуш...пардон, черепа у меня теперь нет. Как и тела. И большей части воспоминаний, только по наличию, которых и можно сказать, что оно когда-то все-таки было. Впрочем, они вполне могут быть тем, чем казались, то есть иллюзорным бредом больного сознания, заключенного в оплавленные булыжники, в свою очередь качающиеся посреди некоей обжигающе холодной субстанции, чем-то похожей на воду, однако определенно не имеющей в себе ни грамма материи. Те двое, проводившие до катастрофы свои непонятные манипуляции, кто они? А также что и как они делали? Теперь, когда вернулась способность связно мыслить, и исчез страх делать это, данный вопрос вызывает искренний интерес. Неужели все было тем, чем казалось, и парочка действительно колдовала? Забавно, почему-то мою личность данный факт особенно возмущает. Интересно, почему? Вроде бы инквизитором никогда не был... О! Помню кто такие инквизиторы! Уже прогресс!

Довольство самим собой, наполнившее все мое сознание, приятно согревало в окружающей пустоте, но постепенно оно проходило. Инстинктивно, забыв о том, что тела как такового и нет, я попробовал пошевелиться, чтобы устроиться поудобнее и как можно дольше сохранить столь желанное тепло. Как ни странно, это получилось, пусть и частично. Камни, которые чувствовались примерно так же, как раньше руки или ноги, дрогнули и немного изменили свое положение, стремясь сжаться из россыпи, где одни булыжники едва касаются других, в один более-менее целостный объект. И сразу же выяснилось, что как минимум один орган у меня все-таки остался. Сердце. Или, по крайней мере, нечто подобное. Примерно в центре той груды, которая невесть как ощущалась сознанием, весьма болезненно закололо, почти так же, как это было когда-то давно, когда-то, когда я еще был человеком. Именно туда устремилось все тепло, сделав окружающую пустоту еще более неприятной и холодной, чем раньше. А следом нахлынула такая дурнота, что на некоторое время разум вновь отключился.

Приход в себя был долгим, неприятным, мучительным и занимал, судя по ощущениям, целую вечность. Не хотелось бы снова испытывать нечто подобное. Кое-как оклемавшись и снова придя в относительный порядок, насколько данный термин вообще применим к человеческому сознанию, равномерно распределенному по груде камней, я попытался понять, что же собственно произошло. Долго гадать не пришлось, стоило лишь чуть более внимательно, чем раньше, прислушаться к самому себе. Как оказалось, все мое новое тело пропитывала некая странная, но отчетливо ощущаемая энергия, запас которой был ограничен. И конечен. Попытки 'пошевелиться' выбрала его весь, целиком и полностью, очевидно нарушив какие-то механизмы, поддерживающие существование столь странного объекта. К счастью, образование, условно названное сердцем, само по себе служило чем-то вроде аккумулятора, медленно, но неуклонно возвращая все к своему изначальному состоянию. Но что если оно истощится? Сломается? Исчезнет, наконец? В этом абсолютно невероятном месте и состоянии я решительно ничего не могу объявить невозможным, а умирать не хочу! Не знаю, каково оно, по ту сторону грани отделяющей живых от мертвых, но у меня еще тут столько интереснейших дел не сделано! Разобраться с собственным прошлым и настоящим! Узнать, что же так тщательно надо было забыть! И почему это та дамочка упорно употребляла слово 'папа', хотя, готов поклясться всем, что у меня есть, ну то есть грудой одушевленных булыжников, детей никогда не имел или, по крайней мере не знал об их существовании!

Легкая паника заставила камень, по которому равномерным слоем оказалось распределено мое сознание, задрожать, расходуя энергию, и пришлось срочно брать себя в руки, чтобы опять не испытывать те неприятные ощущения. Уж лучше бы снова стало тепло, а то эта холодная пустота...раздражает.

Болтаться просто так без дела, ожидая, пока потраченное восстановиться, оказалось неимоверно скучно, но к счастью я нашел довольно интересное занятие. Внутренне обследование себя. В нескольких местах среди груды камней, уплотнившейся, но не имеющей определенной формы, остались стабильные пустоты слишком правильных очертаний, чтобы их возникновение могло быть лишь игрой случая. В одном из них, далеко не самом крупном, потихоньку работало Сердце. Пожалуй, называть его стоит именно так, с большой буквы, ведь оно единственное, что отделяет меня от холода, пустоты и забвения. В других помещениях, кажется, тоже что-то имелось. Узнать подробнее мешала одна маленькая проблемка. Отсутствие глаз. Собственно, из привычного ранее набора чувств осталось лишь некое подобие осязания, странно дополненного еще и ощущением проходящей через камень энергии. Вот именно за последнюю я решил зацепиться. Ведь что есть способность видеть в чисто биологическом плане? Расшифровка мозгом пойманных зрительными рецепторами сигналов, в виде отразившегося от всяческих объектов света, и построение на их основе объемной картинки местности. В принципе, ничто не мешает провернуть тот же самый фокус, кроме недостатка собственной чувствительности, ведь нечто, наполняющее все каменное тело, ощутимо искажается, наталкиваясь на преграды, и свободно проходит через пустоту.

Добиться ощутимых результатов раньше, чем запас сил полностью восстановится, не получилось. Но как только он снова достиг отметки, при которой излучаемая Сердцем энергия стала бессмысленно изливаться в окружающую пустоту, я тут же нашел несколько более продуктивное занятия. А именно сбор стройматериалов в единую кучу. Вот только теперь уже не хотелось пытаться шевелиться всем 'телом' и, к счастью, двигать силой мысли отдельные булыжники, вполне себе удавалось. Не знаю точно, почему пришла идея этим заниматься, возможно, подчинялся неким неясным ощущениям из подсознания или одному из инстинктов, характерных для куч одушевленного камня, но время показало идею абсолютно правильной. В процессе, одна из моих частей что-то задела. И вызвала этим настоящую вспышку приятной теплой энергии, хорошо ощутимой в холоде окружающего пространства. Итак, было точно установлено, я не единственный относительно твердый и интересный объект в этом странном месте! Чем не еще один стимул для развития, а?

На то, чтобы нащупать любопытный предмет, а затем и притиснуть его вплотную к себе, ушло довольно много времени. Нет, в принципе, удалось бы сделать все и быстрее, но еще не очень хорошо умея управлять собственными возможностями, получилось сначала оттолкнуть свою цель достаточно далеко, а потом пришлось долго искать ее снова, дважды опустошая свои резервы до опасного минимума. Это оказался еще один камень, только имевший из отличий от глыб, уже являющихся составной частью тела лишь свои выдающиеся размеры. Он был где-то в одну десятую всего моего объема, вроде бы составленного из деталей крайне различающихся по своим характеристикам и, как только находка состыкавалось с остальной грудой, энергия Сердца сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее, начала наполнять и ее, как бы размываясь по всему имеющемуся объему. В результате площадь ощущаемого пространства возросла, но четкость восприятия как новых территорий, внутри которых также имелась пара полостей с неясным содержимым, так и старых владений, несколько понизилась. К тому же холод пустоты стал еще более неприятным. Эксперимент с отделением новоприобретенного имущества так же прошел успешно, стоило отбросить его, как хвост, мешающей ящерице и все вернулось на круги своя.

-Итого, пусть кое-как, но совершать манипуляции с окружающим миром мне доступно, — немного порадовался проведенным манипуляциям я. — Теперь бы еще научиться воспринимать его как-нибудь почетче, чтобы отделять интересные и потенциально полезные предметы, вроде Сердца или той неведомой штуки, вызвавшей вспышку энергии, от бесполезного хлама. Но тут, боюсь, может помочь только одно. Тренировка. Тренировка. И еще раз тренировка!

Время шло. Как быстро — неизвестно, никаких приборов для его измерения не было. Вообще. Несколько раз попытки развить в себе достаточную четкость, чтобы научиться воспринимать мелкие предметы и окружающий мир, успевшие надоесть выше всяких пределов, прерывались новым обшариванием округи. Никаких особых результатов данное занятие не принесло, разве что понемногу удалось сложить камни, окружающие меня в некотором радиусе, за которым простиралось ну абсолютно пустое пространство, где, кажется, даже пыли не было, в одну единственную кучу. Надеюсь, ничего важного или ценного при этом не повредилось, все-таки кое-чем поиски меня духовно обогатили. Теперь абсолютно точно известно, что распыленное по груде булыжников сознание имеет в числе своих черт характера такой пунктик, как жадность.