Дзёдзюцу. Часть четвертая

"Что творится у тебя внутри, мальчик? Страшно подумать...".

— Знаешь, ты даже поднял мне настроение. И не только настроение... — Заухмылялся Катсухико, пытаясь перевести разговор на более необременительный лад.

— Не я, а он. Как его зовут? Ты его давно знаешь? Дольше, чем меня?

— Я его совсем не знаю.

— Значит, ты решил лучше воспользоваться услугами малознакомой шлюхи...

— Чем хорошо знакомой? — Не удержался Ито.

И благодаря своему неуместному выпаду имел счастливую возможность испытать на себе всю прелесть зло-прищуренных глаз восточного разреза, испепеляющих своим ледяным гневом.

— Мне все понятно. — Надменно, голосом, исполненным достоинства, произнес Кано и гордо зашагал к двери.

— Аноо! — Катсухико с трудом успел схватить его за плечо. — Погоди-ка, ревнивец!

Кано дернул плечом, сбрасывая руку Ито.

— Прости, это я зря сказал. Правда. — Серьезно произнес модельер. — Извини.

— И не подумаю.

— Вот что, сладкий мой... Сейчас мы с тобой покажемся на глазах у наших знакомых, желательно по отдельности, а потом встретимся в тихом и малолюдном месте и кое-что обсудим. Договорились?

— Этооо.... хорошо, над этим я подумаю. — Царственно склонил голову Исида. — Я выхожу первым, а ты иди через пару минут после меня. — Добавил он заговорщицким тоном и шагнул в темноту коридорных изгибов.

Катсухико проводил его глазами, покачал головой и грустно усмехнулся, поджимая губы в крайней задумчивости.

18*

Рану Икко был чрезвычайно доволен сегодняшним вечером. Мало того, что контракт они подписали и объявили соглашение о сотрудничестве, скрепив его рукопожатием под всеобщие аплодисменты, так еще и симпатяжка Кано изволил-таки появиться на банкете. Да еще и в каком виде! Это уже был не просто лакомый кусочек... Это был изысканный десерт. И Рану во что бы то ни стало собирался заполучить его себе. Стараясь не исчезать из центра событий, мужчина пытался не упускать из виду и художника. Он ловил себя на мысли, что постоянно ищет глазами длинноволосого подростка, одетого в ярком стиле гяру-о... и спотыкался взглядом об элегантного молодого человека в изящном костюме. Обычно Кано походил на экзотическую птицу с радужным оперением... Колоритную и очень крикливую. Теперь же он напоминал грациозного молодого кота... Так же ловко двигался между гостями, небольшими группами обсуждающих решение своих руководителей, внешний вид жены Отогору и прочие светские новости. Так же хитро улыбался окружающим, щурил глаза и слегка покачивал бедрами при ходьбе. Иногда это было заметно даже больше, чем нужно.

— Хорош, ага? — На плечо ему легла рука его начальника.

— Ему снова удалось всех удивить, да?

— Мне кажется, он просто решил пойти на попятный перед своим грозным отцом.

— Думаешь, здесь все так просто?

— Да нет, Икко... Здесь все как раз слишком сложно.

— Но мне так даже больше нравится.

— А мне нет. — Поморщился Ито. — Он перестал быть собой. Хотя... Если бунтарская природа возьмет свое, завтра он снова напялит свою дурацкую фиолетовую шляпу и оденет кольцо в какую-нибудь часть лица. Мне кажется, сегодняшнее появление Кано, это не больше, чем очередной выпад в сторону обыденности. А может быть, ему действительно стали нужны деньги.

— Да, просто парень развлекается, как может. — Пробормотал Икко, подцепляя с подноса снующего через людей официанта, бокал с вином и виноградную улитку в раковине, украшенную ломтиком лимона. — А что это ты так интересуешься его личностью?

— Да это я... — Катсухико с брезгливостью поглядел на улитку. — И любите же вы здесь всякую беспозвоночную гадость есть...

— Что?

— Что? — Растерялся Ито.

— Чем тебя так увлекают семейные проблемы Исиды-младшего?

— Ну, должен же я знать, с кем сотрудничаю. — Пожал плечами Ито, поспешно покидая своего заместителя и какими-то путанными шагами удаляясь в сторону темных коридоров подсобных помещений.

Икко задумчиво проводил его взглядом. Катсухико... Да, Ито-сама, как всегда, великолепно одетый, причесанный и безупречно собранный во всех деталях, начиная от цвета пуговицы на брюках и заканчивая запонками. Но все это ерунда по сравнению с каким-то внутренним ощущением стиля, исходящим от модельера и окружающим его, как блестящая аура успеха и уверенности. В каком бы настроении Катсухико не был, как бы он не вел себя, что бы не говорил... ему все прощалось. Вокруг него не стихали восхищенные вздохи поклонников и ропот почитателей. При чем, по мнению Икко, Катсухико не реже других людей совершал ошибки и оказывался неправым. А бывало даже, что Рану считал, что его начальник откровенно говоря, выглядел смешным... Хотя, кроме него, этого почему-то никто не замечал. Модельеру все и всеми прощалось.

Нет, Икко совсем не завидовал. Он всегда считал себя выше этого чувства. Но все же... Иногда он не мог понять, почему все лучшее обходит его стороной и попадает прямиком в загребущие руки Ито, который не так уж и достоин всего этого? Почему все овации достаются именно ему? Ито всегда был на шаг впереди и на голову выше. Ито был остроумнее, интереснее, наглее, ярче, стильнее и увереннее в себе и своих силах. Так по крайней мере считали окружающие. Рану не часто посещали эти мысли... Но, когда они приходили ему в голову — со дна души поднимался какой-то мутный осадок обиды и непонимания. Икко Рану за все время их знакомства с Катсухико пытался понять и разгадать формулу его успеха... и не продвинулся в этом ни на шаг. По его мнению, все, что их отличало друг от друга — это восприятие жизни. Иногда модельер казался Рану слишком эмоциональным. Рану считал это слабостью... У Катсухико было полно уязвимых мест. Только Икко знал, как мучается иногда его начальник от посещающего его ощущения безысходности, потерянности, бессилия. Все это преклонение перед красотой, желание сделать мир лучше, восхищение перед прекрасным и прочие проявление восприимчивой натуры, которую сам Катсухико скрывал, как мог, Икко считал помехами для достойного существования в этом мире, где правят в основном сухой прагматизм и бесчувственный расчет. Сам он предпочитал смотреть на жизнь только с логической и беспристрастной точки зрения. А Катсухико... Иногда он совершал непонятные для своего заместителя вещи. Вот и сейчас... Обеспокоенный вид, внутреннее напряжение, заметное по серьезному взгляду и чуть сдвинутым на переносице бровям. Что-то произошло? У компании какие-то проблемы, в которые его, Икко, не поставили в известность?

И мужчина решил выяснить все сам. Для этого он решил поговорить со своим директором, чтобы расставить все точки над "I" и убедиться, что ничего не ускользнуло от его пристального внимания и ничего не происходит за его спиной. Икко двинулся следом за Катсухико, когда тот настороженно оглянувшись напоследок, скрылся за поворотом, ведущим в кухню ресторана.

— Поздравляю, теперь ты работаешь на меня. — Улыбнулся Катсухико, схватив изящную кисть Кано и тряханув ее в своей широкой ладони.

Кано, похоже, его радости от предстоящей перспективы не разделял, а потому его кислый вид приобрел уже совсем отчаявшиеся черты. Неподалеку шумела кухня, где носились приглашенные по поводу такого случая повара высшей категории. Из кухни пахло ароматными специями и готовящимся мясом...

— Я буду отвратительным работником. — Предупредил он серьезно.

— Тогда будешь работать сверхурочно. На дому. У меня.

Кано поморщился. Он в отличие от Катсухико настроен был совсем на другой разговор и его игривого тона не поддерживал.

— О чем ты хотел поговорить? — Исида задрал голову наверх, пытаясь смотреть в лицо собеседнику. В туфлях на плоской подошве это ему совсем не удавалось.

Катсухико грустно улыбнулся, рассматривая сверху вниз парня, который с таким упорством старался казаться взрослее и серьезнее. Не иначе, как внешние изменения повлияли на внутренние.

— Зачем ты обстриг волосы?

— А тебе не нравится?

— А тебе самому? Или ты сделал это для меня?

— Я просто решил примерить на себя еще один образ.

— Он тебе не идет.

— А роль дорогой шлюхи мне подходит больше?

— Тем более, она тебе совсем не подходила. — Скривился Ито. — Ты был похож на школьника, впервые попавшего на дискотеку для старшеклассников. Жалкий девственник. — Добавил мужчина, саркастически ухмыляясь.

Кано задохнулся от гнева, открывая и закрывая рот, как рыба, выброшенная приливом из воды на берег.

— Ну, что такое? Чтобы тебе, да вдруг не нашлось, что мне сказать? — Поддел его Ито. — Или в новой роли словесные перестрелки не уместны? Ты можешь подать на меня в суд за оскорбление. Знаешь, живи ты в Англии, а не в Японии, ты бы обязательно выиграл дело.

Однако, вместо того, чтобы по их, уже ставшей общей традиции, ответить мужчине что-нибудь колкое, Кано подавленно молчал. Он вдруг начал понимать, что что-то в их отношениях действительно изменилось... То есть в его отношении к Ито. Если какие-то два дня назад его почти не волновало, что говорит ему Катсухико и насколько это оскорбительно звучит, то сейчас ему вдруг стало необыкновенно мерзко от них обоих. От всего того, что они оба делали и говорили друг другу. Вместе с отвращением появилась злость. На себя, на Ито, на весь окружающий мир, на свою жизнь, суть которой стала вдруг такой непонятной и неуловимой. Кано всегда жил в гармонии с самим собой. И когда-то даже был уверен, что так будет всегда.

— Тебе совсем не нравится то, как я стал выглядеть?..

— Мне? О-о, Исида-тян, милый, мне-то очень нравится. И, я уверен, одной части собравшихся здесь мужских особей тоже о-очень нравится твой вид. Но это не ты.

— Значит, мой старый образ нравился тебе больше?

— Как дизайнеру одежды — он был мне омерзителен. Но ты был собой. А сейчас... Это все не ты. Я бы с удовольствием отымел тебя прямо здесь, даже не снимая с тебя этого пиджака... как и половина собравшихся на банкете, поверь мне. В особенности мой многоуважаемый заместитель... Но это было бы тоже самое, как если бы я изменил бы тебе с другим человеком.

Кано при напоминании об измене разозлился еще больше. Он прошелся вдоль коридора, обхватив себя руками за плечи, нервно пнул стену, повернулся на одном месте...

— Ты это уже сделал.

— Не успел!

— Какая разница!? — Всплеснул руками художник. — Ты хотел это сделать!

— Да, черт возьми, о чем мы вообще с тобой говорим, я не понимаю?! — Разозлился модельер. — Какого черта я вообще перед тобой оправдываюсь??

— Наверное, тебя мучает совесть?

— Я, знаешь ли, уже давно устранил в себе эту дурацкую часть человеческой натуры. А тебя что мучает? Ревность? Чувство собственничества? Ты привык, мой мальчик, что все игрушки в этом мире твои? Или это страх потери? Боишься потерять своего отца, поэтому поступаешь так, как хочется ему? Боишься потерять мое внимание, поэтому выставляешь себя полным идиотом, врываясь ко мне в комнату?

Взгляд у Кано сделался каким-то болезненно рассеянным. Он пару раз моргнул, прогоняя подступающие к глазам слезы и, пару раз судорожно вздохнув, все-таки заговорил.

— А ты сам? Думаешь, ты поступаешь очень умно? Сначала ты пытаешься убедить меня, что я никчемное существо, не приспособленное к полноценному существованию, говоришь, что мне нужно измениться... А сейчас утверждаешь обратное...

— А кто тебе сказал, что у меня есть право указывать тебе, как жить? Только ты можешь распоряжаться своей судьбой. И не обязательно прогибаться под окружающих, чтобы почувствовать себя взрослым. Даже, если этого хочет твой горячо любимый отец. Было бы лучше, если бы ты сделал для себя нужные выводы, но продолжал бы оставаться собой.

— Ты говоришь мне все это... Потому что ты сам потерял себя, поддавшись на влияние окружающих? — Ляпнул Кано, послушавшись вдруг каких-то инстинктивных порывов, даже не задумываясь над своими словами.

Но, видимо, попал в точку. Потому что по лицу Ито пробежала тень, а светлые глаза потемнели, и в глубине их промелькнуло что-то горькое.

— Меня устраивает то, чем я занимаюсь.

— Устраивает, но не радует. — Сделал для себя вывод Кано. — Знаешь, я не понимаю... Обычно люди не понимают меня, потому что меня вообще понять невозможно... Но тут я не понимаю твоих мотивов. Ты, вроде бы не желаешь мне зла. Но говоришь мне гадости. Ты, вроде бы безразличен к моей жизни... Но постоянно поучаешь меня. Почему?

— Но должны же и у меня быть какие-то развлечения, кроме работы. — Дернул плечом Ито.

— Интересные у тебя способы развлечься. А ты еще меня упрекаешь в ненормальности мышления. — Укорил его Кано. — Пожалуй, зря я помешал тебе сегодня. Это был еще один мой необдуманный поступок.

— Ты их часто совершаешь.

— Да. — Согласно кивнул Исида. — Удачи тебе в поисках новых развлечений. Меня такие правила игры не устраивают.

Он медленно повернулся, всем своим видом демонстрируя намеренье оставить модельера в одиночестве, сделал два осторожных шага по направлению к залу, подождал пару секунд...

— А какие правила тебя устраивают?

Кано оглянулся через плечо, приподнимая одну бровь, стараясь выглядеть как можно более независимо. Если бы он сам понимал, что должно его устраивать... Но художник слишком сильно запутался в своих чувствах.

— Мне становится скучно. Если тебе хочется развлекаться, не думая о партнере по игре, — это не ко мне. Не забывай, что я не менее эгоистичен, чем ты. А, возможно, даже более. Так что поищи себе другого компаньона...

— Мне нравится развлекаться с тобой. — Вкрадчиво проговорил Ито, соблазнительно улыбаясь.

У Кано от его голоса по спине прошел холодок.

— Но у меня тоже есть свои правила.

— Называй.

— Пока ты со мной... Я не должен видеть тебя ни с кем другим. Или просто позаботься, чтобы я не знал об этом. И вообще, я хочу, чтобы твое внимание принадлежало только мне. — Кано с вызовом поднял взгляд на мужчину.

— Мое внимание принадлежало сумасшедшему художнику, которого я знал. Он носил безвкусную фиолетовую шляпу и множество металлических колец в ухе...

— Они были серебряными!

— И одежда на нем была пугающих тонов и сочетаний... И ни капли классики в его внешнем виде не было. И в поведении — тоже. И еще, он надеялся, что люди примут его таким, какой он есть. И он не слушал чужого мнения... И утверждал, что материальное благополучие никак не отразится на его свободе.

— Что-то я уже начинаю скучать по этому парню. — Заулыбался Кано.

— Я тоже. — Ито потянулся рукой к застежке на поясе от пиджака Исида. — Сделай милость, сними с себя это безобразие.

— Прямо здесь?

— А почему бы и нет? Или не ты только что утверждал, что тебе стало скучно?

— Да уж... Если вдруг здесь пройдет кто-нибудь из фирмы моего отца, скучать нам обоим точно не придется.

Катсухико рассмеялся, представив себе подобную картину. И ее последствия...

— А давай сбежим? Прямо сейчас. — Ито наклонился, глядя в пронзительно-черные глаза Кано. Взгляд его светился азартом. — И тогда, я тебе обещаю, скучно тебе не будет до самого утра... — Шепнул он на ухо художнику.