А в самом центре обители, прямо под замершей фигурой, у основания сталагната, располагалась Темная яма — в двести шагов шириной провал, дно которого в прямом смысле терялось во тьме. Висящий на десятке цепей прямо над центром провала, в ста локтях выше, гигантский красно-черный кристалл, источал, словно парил, целые клубы Тьмы, черным туманом сначала взмывающие к потолку, а затем, постепенно опускаясь, стекающие в яму. Извращенный мифаль илитиири, точнее его сердце, что позволял не просто держать постоянный провал в Тень, но и тянул оттуда колоссальные объемы магических энергий для нужд города и живущих в нем магов.

Именно в этой самой яме, на уходящих вглубь ярусах, жили самые приближенные к Барра'Тагник'зур, местному повелителю-Высшему, темные маги и чародеи. Иным колдующим, не затронутым Тьмой, там было более чем не комфортно. Но таких среди населяющих че'иль Тагник'зур'с, этот мрачный и величественный подземный город, илитиири было не много. Все же не зря илитиири прозваны смертными расами дроу, темными эльфами... Впрочем, задумавшийся было эльф встряхнулся, резко, без задержек запрыгнул на ажурные перила и, оттолкнувшись, совершил огромный прыжок, практически перелетел на один из ближайших мостиков. Внимательный взгляд, пожалуй, отметил бы в полете чуть дрогнувший, словно от жара, воздух под раскинутыми в стороны ладонями, отмечая сработавшее заклинание. Ловко удержавшись на краю мостика, он опять прыгнул, вновь помогая себе магией. Таким образом, прыжками и парением, эльф сильно сократил путь до северной части обители. Иначе бы ему пришлось изрядно побегать по запутанным переплетениям местных переходов — иногда пагубная любовь Лодиас к паукам и паутине его сильно раздражала. Редкие спешащие чародеи и маги косились неодобрительно, обычно илитиири предпочитали грациозно летать, никак не прыгать, но левитировать в обители мало кто рисковал — клубящаяся тьма могла разрушить даже самые крепкие заклинательные сплетения. Большинство из встречных илитиири были жалкими крохоборами и слабосилками, в основном являющимися выходцами из неблагородных, так называемыми шебали — особенного внимания странный эльф на них не обращал, отмечая краем сознания в той же мере, что и, например, пролетевших мимо гигантских летучих мышей. Наверное не лучший момент пояснять про шебали, не стану вдаваться в причины подобного, но среди них редко рождались одарённые в должной мере для высоких магических искусств. То ли свою роль тут играла многотысячелетняя селекция, то ли кровь их была ранее разбавлена неудачно, но результат оказался очевиден — среди цринтри количество магически одарённых было значительно выше. К слову, живущие где-то на поверхности высокие эльфы, не любимые родственники илитиири, издревле считаются одними из самых сильных чародеев. Это несомненно верно, однако, в данном случае следует помнить что илитиири, также как и лунные собратья, тоже являются прямыми потомками древних эльфов, эльдаров. И в магическом плане эти народы одарены ничуть не хуже. О лунных эльфах разговор отдельный, конечно же — этот народ избрал свой, особенный путь, рука об руку со смертными риввил. О темноэльфийских же магах и чародеях смертные жители поверхности знают очень мало, и лишь населяющие Подземье народы способны оценить их по достоинству.

Единственным по-настоящему достойным внимания из встреченных был шествовавший в сопровождении трех своих личных учеников старший магистр Эрел'мур'cc. И вот его-то передвигающийся прыжками эльф приметил заранее. Этот изящный и невысокий даже по меркам лодиас илитиири, облаченный в гематитового цвета мантию, и глядящий на всех встречных с нескрываемым высокомерием и презрением, слыл одним из сильнейших иллюзионистов этой Обители. Он входил в круг девяти, совет сильнейших магистров, фактически, в связи с редким вмешательством Высшего, управляющий делами Обители, и как следствие, всего города. Он шел чуть в стороне от пути стремительно передвигающегося эльфа, но в данном случае молодой фаэрн не мог не проявить уважение, ибо подобное небрежение сразу обращает на себя внимание и может неприятно аукнуться в будущем. И поэтому, когда он только увидел магистра, загодя изменил свой маршрут, а приблизившись достаточно, и вовсе прекратил свои безумные прыжки, пройдя положенные приличием несколько десятков шагов навстречу как обычный пешеход. Черноволосый темный эльф первым поприветствовал своего беловолосого собрата-магистра, приложив руку сначала к сердцу, потом чуть склонив голову и коснувшись лба самыми кончиками пальцев. Его ученики, как и следовало, поприветствовали его аналогичным образом, магистр же лишь коротко приложил ладонь к груди, молча проследовав мимо. Ученики в свою очередь сначала пропустили возобновившего неспешный шаг эльфа, и только потом принялись догонять ушедшего вперед мага. Общество илитиири, или, если вам будет угодно, Лодиас, состоящий преимущественно из самовлюбленных и эгоцентричных, честолюбивых и крайне коварных представителей вида, за многие тысячелетия их истории, чтобы избежать насилия и бессмысленного кровопролития, которое может лишить темных не просто лучших или одних из лучших, а фактически лишить будущего, вынужден был выработать негласный кодекс поведения, соблюдать который было не просто прилично, но и обязательно для любого илитиири. Только жесткая иерархия и вертикаль власти способны были удержать в узде этих затронутых тьмой эльфов от внутренних склок и разборок. Любые конфликты решались официально судом старших или дуэлью. Желающий возвыситься мог сделать это доказав свою силу, свою способность занять место на которое он претендует. Конечно все это не отменяло интриг, убийств, предательств и обмана. Однако каждый из дроу всегда помнил о том, что попавшись, вполне может быть осужден не просто на изгнание, а на смерть. И вполне возможно что эта смерть наступила бы от ритуального ножа, закончившись не только потерей жизни, но и души.

Остановившись и оглянувшись на краткий миг, темноволосый эльф задумчиво проводил взглядом уходящего в сторону учебной башни магистра. Его внимание в большей мере привлекла свита, не сам могущественный маг. Он прекрасно знал двоих сопровождающих из трех. Старший ученик, уже достаточно опытный маг, будущий соискатель звания мастера, Бинзир ку'эллар Фреервс, был даже чуть старше его и находился на обучении магистра почти три десятка лет. Он уже давно перерос свой статус, но по каким-то своим причинам не торопился с получением звания. С ним у эльфа были достаточно ровные отношения, и он периодически обращался к черноволосому за помощью по специфическим вопросам. Он был почти на голову выше магистра, а его гордая осанка и весь его вид выдавал в нем десятки поколений благородных предков. Его дом считался одним из сильнейших домов че'иль, славным не только своим богатством и силой своих солдат, но и своими искусными магами. Сам же Бинзир не просто так попал на обучение магистру, ведь его дар не представлял собой что-то экстраординарное, достойное внимание настолько влиятельного и могучего мага — он был немного-немало третьим наследником дома. В данном случае протекция полностью оправдала себя, и сын Дома Фреервс оказался удивительно одаренным иллюзионистом.

Вторая, более младшая ученица, обучающаяся менее круга, то есть десятка лет, была достаточно массивной, неразговорчивой илитиири, взятой в ученицы в исполнение какого-то стародавнего долга, о котором магистр само собой не распространялся. Вот она как раз представляла собой посредственность, и лишь усилиями магистра, его талантом учителя, получит когда-нибудь заветное звание мастера. Выше же ей вряд ли удастся прыгнуть. Звали ее Релонрусс, и происходила она из дома Торирин, что в че'иль Интуул. Вроде бы как и дом достойный, но она совершила какой-то проступок... Или кто-то из ее дома... В общем, Олот отказала ей в милости быть проводницей своей воли. Пришлось уповать на свои собственные магические силы. Замершему во внимании эльфу она была не интересна.

Далее его взгляд прикипел к третьему ученику, совершенному ребенку по меркам илитиири. Он вряд ли разменял второй десяток лет, на взгляд. Он был худ и невысок, на пол-головы ниже магистра, глаза отдавали бирюзой, что редкость в народе темных эльфов. Одет вычурно, но без излишеств. И черноволосый его ранее не встречал. Но дело не в этом — просто в столь юном возрасте стать личным учеником столь известного мага мог разве что действительно одаренный от рождения. Умом ли, силой ли — другой разговор. Важно, что он был личностью явно неординарной и заслуживал более пристального внимания в будущем.

Словно бы почуяв назойливый взгляд, молодой илитиири резко заозирался, но высокая темная фигура в развевающемся при каждом шаге плаще, уже устремилась дальше, словно бы и не было этой задержки.

На дне пещеры, между тонких витых колонн, на которые и опирались многочисленные мостики, сновали десятки разнообразных существ — магические големы и призванные стихийные духи, но более всего — порождения Тени разных видов и форм. И каждый из них был также и охраной, в случае подобной необходимости. Были и обыкновенные смертные рабы. Риввин, сакпул-полурослики, и, конечно же, дуергары. Были и иные, более редкие расы. По выложенным гранитной плиткой дорожкам они катили и толкали тяжело груженые тележки, тащили на себе корзины, клетки с разнообразной живностью, погоняли подопытных рабов.

Сложно объяснить почему так сложилось, вероятно привычное высокомерное отношение Лодиас к нижестоящим сказалось. Но перемещаться там, по низу, считалось недостойным для цринтри. Вроде того, что дно пещеры лишь для низших. Как следствие, не только в обители, но и во всем Каменном лесу десятки и сотни дорожек, мостиков и переходов, с бортиками и без, широкие и узкие в ладонь, переплетались на нескольких уровнях, местами до самого потолка пещеры, или спускались на дно. Витые и винтовые лестницы, пандусы и целые дороги, подъемники и шесты для быстрого спуска — за годы существования все это превратилось в запутанную паутину переходов. Из редкого дерева, из мицелл, из паутины и металла, из камня и переплетенной магии — в ход шло все. Все же даже цринтри приходилось пользоваться своими ногами. Ведь лишь самые богатые из них могли позволить себе роскошь парящего диска, либо достаточно емкий для постоянного использования артефакт левитации. Ну или же могущественные маги и жрецы темных богов, которые не утруждали себя подобными мелочами, и взмывали вверх силой собственной магии. К последним, к своему счастью, относился и странный илитиири. А потому, вновь отметив краем глаза все набирающую обороты суету слуг внизу, он оттолкнулся от мостика и, решив рискнуть, стремительно заскользил в сторону Дра трезен. Раскинув руки и ноги, он, словно летучая мышь, несся между мостиками и уворачивался от отдельных клубов тьмы, а плащ-пивафи рваными крыльями трепетал у него за спиной.

Для входа в свои покои эльф пользовался балкончиком, игнорируя обыкновенно общий вход. Плавно снизив скорость полета, он опустился на небольшую площадку и, сформировав образ-ключ для охранного заклинания, без задержки прошел к себе.

Покои фаэрн, чародея-илитиири, к коим относился по праву рождения наш герой, в своем обыкновении были образчиком прибежища гедониста. Все же привилегированная, обеспеченная каста. Долгая жизнь, разврат... Его собратья по ремеслу никогда даже и не пытались существенно ограничивать себя в удовольствиях, благо имели возможности. Сказать, что он был чужд общему менталитету, значит соврать. Просто по ряду причин долгое время ему приходилось быть скромнее, и не держать наложниц, рабов, коллекций дурманящих, наркотических веществ, прочих излишеств. А потом это вошло в привычку. Но тяга к красивым вещам, свойственная всему Лодиас, конечно, передалась ему полностью.

В общей комнате, в которую и выходили балконные двери, творился, так сказать, упорядоченный хаос. Вряд ли он бы сам внятно смог описать царящую там обстановку, разве что выделялись на общем фоне стоящий по центру огромный круглый иллюзион, да парящие вокруг диванчики — его личная гордость. Все остальное: комоды, полочки, столики, пуфики, торшеры, подвесные гобелены — все было завалено различными мелочами. Ведь, как он искренне считал, именно мелочи придают интерьеру уют. Книги, безделушки, различные кристаллы, артефакты и заготовки под них, наборы настольных игр, карт, две флейты, на которых эльф так толком и не сподобился достойно играть — все это создавало непередаваемый образ логова чародея. Что от него и требовалось, собственно. Внутренние же покои, куда не пускали случайных посетителей, где были личная лаборатория, спальня, заклинательный зал и прочие нужные помещения, отличались куда большим аскетизмом и значительно более тщательным подбором тех самых мелочей, которым позволялось просто валяться. Существенным отличием его логова от жилищ других илитиири был цвет. Этот странный эльф-чародей не любил контрастных черных, белых, алых тонов, предпочитая мягкие полутона, золотисто-песчаный и пепельно-серый. Даже более того, в спальне он позволил себе растительные орнаменты, что было необыкновенно смело в Обители. Получилось довольно уютно.

В гардеробной царил бардак. Небрежно сброшенные накануне части выходного костюма валялись повсюду на полу, на единственном кресле, и даже на столике. Периодически одолевающая лень превращала его в жуткого неряху, и приходилось прилагать волевое усилие для исправления бардака. Так и сейчас, помогая себе жестами и не утруждаясь сделать все руками, он простейшими воздействиями распахнул сразу несколько шкафов, раскидав элементы одежды и валяющиеся под столом сапоги на положенные им места.

Переодевание не затянулось — в местном Подземье, в здешних глубинах, достаточно жарко — недра земли порой раскаляют и так спертый воздух, что становится трудно дышать. Если бы не встречающиеся тут и там разрывы реального, стихийные порталы и древняя неведомая магия — все бы живущие тут просто задохнулись. Так было правда не везде. Подземье — слишком гигантская штука, и тут тоже существуют разные климатические зоны. Причем их расположение зачастую не поддается логике. Местная же постоянная духота накладывала свой отпечаток — илитиири этого че'иль обычно не обременяют себя одеяниями. Так и серокожий эльф предпочитал легкие сандалии, паутинного шелка черные штаны и небрежно стянутую ремешками рубаху. Но посещение официальных мест в повседневном платье считается недостойным истинной знати, и требует более традиционного наряда. Как например, эта темно-синяя мантия, с адамантиевыми вставками, украшенная золотом, которую он ловко выхватил из рада других легким телекинетическим усилием. По его мнению, она была достойна представить ку'ель'фаерук, чародея Дома. Эльф вновь окинул задумчивым взглядом гардеробную, еще раз продумав свой наряд. Да, это будет в самый раз.

Скинув повседневную одежду и мельком взглянув на себя в ростовое зеркало, он, как и всегда, недовольно цыкнул. Сложно быть цринтри, с такой внешностью, которой наградила его мать. Выше и шире в плечах чем большая часть илитиири, с серо-бронзовой кожей, золотыми глазами и черными волосами. Если бы не повсеместно известное Лодиас, то есть, Народу, признание членом благородного дома, ему было бы значительно труднее. Пускай и так он не избежал многих проблем... Наверное стоит пояснить. Среди цринтри, благородных дроу, если так будет понятнее, принято носить на одежде, либо в виде украшения, так называемые ку'илинсар, знаки Дома. Но, как вы понимаете, случится может всякое, особенно в чужих краях. Утеря, смерть или иная беда. И дабы не создавать проблем с определением личности, с рождения признанным цринтри принято наносить магическую татуировку в виде ку'илинсар, подтверждаемую жрецом Олот или другого бога этого темного народа. В истинном зрении она несет частицу изначальной Тьмы, приятным дополнением к прочему даруя увеличенное сродство к темной магии.