Лекция продолжалась еще долго, чародей дважды участвовал в демонстрации, сначала воздействуя на более архаичные виды заклинаний, вроде рунических кругов, ритуалов и жестово-словесной магии, редко используемых современными магами дроу, потом влияя на создаваемые ассистентами и самим архимагом арканы, имитируя разные условия Подземья. В конце даже создал маленькое поле антимагии, что потребовало от него особенной концентрации, ведь эти чары были как раз эквиваленты седьмому уровню арканной магии. Подобные действия позволяли архимагу продемонстрировать эволюции разных заклинаний в нетипичных условиях. Самой устойчивой, к слову, проявила себя традиционная ритуальная и рунная магия, дольше всего сопротивлявшаяся воздействию.

Когда все закончилось, он был изрядно утомлен, больше морально, чем физически — все же быть в центре такого внимания было для него внове. Он не стал участвовать в дебатах, с разрешения архимага покинув зал и направившись домой. Ему еще предстояло хорошо подготовится к завтрашнему выходу и освежить в памяти разработанный ранее план.

Глава вторая. Переходы.

Хар'Олот тысячи лет было домом для темных эльфов. Путанная вереница пещер, бесконечно огромный и вечно меняющийся лабиринт переходов, подземные моря, уходящие за горизонт и на неимоверную глубину, гигантские пещеры в сотни и десятки километров, спонтанные провалы на иные планы, порталы стихийные и стабильные — все то, чем на самом деле является Подземье. Было бы весьма опрометчиво считать, что хоть кто-либо может с легкостью найти тут верный путь. Разведанные дороги просто обрываются в самый неожиданный момент, мосты рушатся, пещеры обваливаются. Лишь редкие аномалии, вроде Гранитного пути существуют достаточно долго для их регулярного использования. Многие поколения жизни во тьме даровали жителям этих краев странные и весьма разнообразные таланты. Темновидение, чувство направления, иные более редкие способности — вот то немногое, что дает преимущество в жизни и путешествии по Подземью.

Разведывательный отряд замер на ледяном карнизе. Черноволосый чародей напряженно вглядывался во тьму, высчитывая что-то понятное ему одному. Странная неистребимая привычка шевелить губами в такт собственным мыслям сильно забавляла аббил Синае, и он честно пытался с ней бороться, но безуспешно. Стоило лишь чуть сильнее задуматься... Полукровка вообще был склонен к различным вредным дурным привычкам. Например, он постоянно щелкал пальцами, когда вдруг не мог поймать за хвост какую-либо интересную мысль.

Пещера терялась вдали. Все ее дно и потолок были усеяны разновеликими сталактитами и сталагмитами, а по полу змеились мелкие ручейки растекшейся подземной речки. Редкие люминесцирующие грибы и лишайники с трудом разгоняли царящий тут мрак, поблескивая на мутных коричнево-желтоватых сосульках. Где-то там, невидимая сейчас, но замеченная ранее, бродила по своим великанским делам пара крупных фоморов.

Кельрак даже и не рассматривал возможность обойти опасного противника. В течение Саргх нельзя уступать подобным вызовам. Пускай в иной раз тихая армия могла незамеченной проскользнуть мимо, сейчас ему просто необходимо было принять бой. Противник был неудобный. Подземные великаны были, обычно, мельче своих равнинных или горных собратьев, но по сути были им родственны, как сиды — эльфам. Фоморы обладали редким талантом не просто ходить через грань из яви в навь, они были способны находится в двух гранях мира одновременно, пускай и частично. Это позволяло им преодолевать сплошные преграды, обходя препятствие тропами другого плана бытия. Фаэрзресс не оказывало на них никакого внимания, более того, они предпочитали селиться именно в местах его наибольшей силы. А о высокой устойчивости к магии и редком уродстве знали, пожалуй, даже самые маленькие илитиири.

Принявший какое-то решение чародей на языке жестов отдал несколько коротких указаний командиру разведчиков, взмыл в воздух и, отдалившись на сотню шагов, плавно отпустил источник. Дурная сила потоком хлынула по лей-линиям тела, заставив ауру вспыхнуть многоцветной аномалией, а окружающий эфир вздрогнуть. Эльф еще некоторое время продолжал тянуть силу из источника, наполняя резерв и сбрасывая часть вовне, выводя его из потушенного состояния. В пределах че'иль чародей редко мог себе позволить подобное, от чего втайне страдал. Отпуская источник, он будто расправлял плечи и вдыхал полной грудью. Ощущения силы и свободы пьянили.

Где-то в глубине пещеры раздался недовольный клекот и ослепительно полыхнула молния, отчего по мелким ручейкам побежали блуждающие огоньки. Стремительно понесшийся в сторону шума Кельрак недовольно скривился — только бехиров ему и не хватало. Закованный в легкие латы, в плаще-пивафи и шлеме-венце, мерцая всполохами дикой магии, он несся, все набирая скорость к источнику участившихся вспышек, лавируя в частом лесу каменных и ледяных сосулек. Сжатый в руке Терновый шип, переполненный грубой силой, искривлял пространство вокруг оголовья, притягивая взгляд случайного наблюдателя.

Вынырнув из-за очередной полупрозрачной ледяной шторы, протянувшейся на сотню шагов до самого пола, эльф, уже явно ощутивший несколько разнообразных крупных аур впереди, свечкой взмыл под самый свод. Зависнув, он вскинул жезл и влил изрядную порцию силы в сформированный тут же мыслеобраз. Невидимый еще противник явно ощутил приближающуюся угрозу, если судить по раздавшемуся многоголосому реву, но предпринять ничего не успел. На несколько секунд все звуки схлынули, затем резко и оглушительно хлопнуло, потянув окружающий воздух в зону искусственного вакуума. Мириады каменных и ледяных осколков шрапнелью брызнули во все стороны, обламывая сосульки и выбивая куски из сталактитов, рикошетя от пола и сводов. Укрытый щитом эльф хитрым зигзагом скользнул в зону поражения.

В центре небольшого озерца, образованного скопившейся во впадине водой, на возвышении-островке ворочались две крупные, в полтора десятка локтей фигуры. Кожаные доспехи с нашитыми шкурами пришли в негодность, растрепанные и порванные взрывом, шлемы-шапки слетели в воду, оголив бугристые, непропорциональные, огромные, поросшие пучками жестких волос головы. Великаны явно были ошеломлены, но вполне себе живы, получив лишь незначительные ранения. Их очертания периодически расплывались, мерцали, отмечая ослабший контроль за положением тела в планах. Два обсидиановых топора с черными бронзовыми рукоятями отлетели далеко в стороны, один из двух щитов вонзился в низкий здесь свод пещеры. Подле фоморов в воде барахталось вытянутое многоногое тело с крокодильей головой и чешуей очень темного, почти до черна, синего цвета.

По лапам и чешуе гребня полыхали разряды, подсвечивая бурлящую воду.

Кельрак, не задумываясь ни на миг, мощным волевым усилием и коротким жестом левой руки сорвал со свода треснувший сталактит, обрушив его на голову приходящего в себя бехира. Эта выведенная в незапамятные времена великанами против драконов тварь была для него самым неприятным в данной ситуации противником, обладая способность молниеносно атаковать мощнейшими электрическими разрядами, настоящими молниями, от которых было просто невозможно уклониться и сложно защититься.

Удар каменной сосульки весом как минимум в сотню тонн заставил все вокруг затрястись в судорогах рукотворного землетрясения. Облако пыли мгновенно укрыло все поле боя, но Кельрак не сомневался в успешности удара — расплывчатая аура бехира, вспыхнув напоследок, начала гаснуть. Мгновенно пришедший следом коронный Незримый Молот вбил ползающий в клубах пыли фоморов в пол, заставив каменную плиту островка треснуть, а воду хлынуть в возникшие от подобия афтершока провалы. Фоморов было сложно убить прямым магическим воздействием — живущие на границе планов великаны были чрезвычайно живучи, и могли пожирать даже разрушительную силу дикой магии.

Кельрак встряхнул резко кольнувшей головой — насыщение мозга и трансформация грубой магии в силу собственного разума было одной из самых болезненных процедур. Он не был сильным псиоником, лишенный подобного редкого дара, но смог развить некоторые простейшие навыки до разрушительных величин. Уникальный постоянный самоконтроль, удивительная сила воли, требуемые для обуздания грубой магии, служили сильным подспорьем в контроле псионических сил. Подобные навыки были еще одним неприятных козырем для возможного противника.

Фоморы конечно же были еще живы, пусть все еще ошеломлены и сбиты с толку внезапностью и скоростью нападения. Эльф, ориентируясь на эфирный аурный след, резко дунул, вызывая Могучий Ветер. Шквалистый порыв за несколько секунд сдул висящую в воздухе пыль, открывая взору чародея поднимающихся великанов. Подлетев на расстояние десятка локтей к одному из них, Кельрак выпустил целую реку силы в жезл, которой бы хватило на пару заклинаний-фаерз'ундус шестого круга. Терновый шип в трудно уловимое мгновение удлинился, пророс несколькими десятками металлических ветвей, пронзивших одного из фоморов насквозь. Еще мгновение, и сотни шипов раскрылись во все стороны, разорвав пытавшееся ускользнуть в навь тело на множество кровавых кусков. Жезл, зачарованный и напитанный самим чародеем, стойко и почти необратимо разрушал лей-линии, начисто лишая магических тварей способности к регенерации. Данного великана можно было больше не принимать в расчет.

Второй фомор, подтверждая дурную славу своего народа, нанес удар также внезапно, как и сам чародей. Еще мгновение назад стоящий на коленях и трясущий головой, он взвился в стремительном прыжке и ударил по эльфу непонятно как оказавшимся в руке обсидиановым топором. Щит выдержал удар, но чародей от силы удара снарядом унесся в сторону ближайшего целого сталагната, сотряся его до основания. Мгновенная потеря ориентации чародеем позволила фомору сорвать с пояса горсть ожерелий и швырнуть во врага. Предвидя неладное, Кельрак переместился на сотню шагов вперед, оказавшись неподалеку за великаном. Необычные снаряды, вонзившиеся в сталагнат, вспыхнули ослепительно, обдав жаром даже сквозь щиты.

Фомор довольно взрыкнул, не ожидая более проблем, а потому даже не попытался ничего предпринять, пока белесый луч дезинтеграции не вонзился ему в затылок. Тварь сопротивлялась долго, подтверждая свою устойчивость магии, пыталась ускользнуть за грань. Но грубая магия чародея, сознательно будоражащего и перенасыщавшего эфир, срывала все попытки. Тело гиганта, рефлекторно поглощающее непривычную для себя силу, бурлило и бугрилось, постоянно меняя форму. Кожа то слезала, то отрастала вновь. Волосы местами опали, местами принялись стремительно расти. Пока, наконец, насыщение Луча не достигло какой-то внутренней границы устойчивости фомора и преодолело ее. Крупное тело вместе со всеми вещами в беззвучном взрыве разлетелось облаком невесомой пыли.

Тяжело вздохнув, чародей медленно опустился на каменный пол. Скоротечный бой сильно вымотал его, заставив изрядно напрячься. Несколько заклинаний-чар шестого и седьмого круга заставили серьезно потратиться и требовали отдыха на восстановление. Вызвав через амулет командира разведчиков, чародей отправился осматривать тела и оценивать трофеи.

* * *

Хорошая война для Лодиас, народа дроу, должна быть короткой, внезапной и, несомненно, победоносной. Быстрый натиск, подавление, уничтожение. Темные эльфы не считали нужным и возможным тратить небольшие свои популяционные ресурсы на затяжные конфликты, опасные своей непредсказуемостью, предпочитая решать проблемы одним ударом. Их войска были очень мобильны.

Каждый воин-илитиири был вполне самодостаточной и хорошо оснащенной боевой единицей. Превосходство выпускников Талак Магтир над противниками иных рас достигалось не только и даже зачастую не столько выдающимся оружейным мастерством, но и высоким уровнем индивидуальной и командной тактической подготовки, прекрасным оснащением и пусть слабыми, но магическими талантами.

Почти каждый саргтлин владел простейшими заклинаниями, и мог внезапно обжечь противника огнем, заставить землю скользить, либо покрыться шипами. Мог укрыться простым магическим щитом, отклонить несложное заклинание и отвести взгляд. Даже банальные магические трюки, такие как невидимая рука, бывшая простейшим телекинезом, управление слабым огнем, магический светлячок — каждый из таких приемов в Магтир обучали применять для пользы в бою. Множество типовых фаэрл клез, зачарованных вещей, хорошая и легкая броня, первоклассное оружие — лишь облегчали битву, не являясь единственным решающим аргументом.

Важными элементами снаряжения были и обычные бытовые предметы. Мелкие, но усиленные ссун-световые камни могли как осветить, так и ослепить. Минерал-горлянка, добываемый на стихийном плане, служил почти неиссякаемым источником питьевой воды, конденсируя в себе ее прямо из воздуха. Сушеное и прессованное мясо, обогащенное солями и питательными грибами, легкое и компактное, позволяло долго обходится без поисков иных источников пищи. Менее мобильные войска орогов или дуергарские когорты, например, часто тащили за собой целые стада ротов и большие обозы интендантских служб. И тем самым были прекрасной целью для нападений дроу-саргтлин.

Саргх — это не просто часть испытания соискателя на звание магистра, требующее исполнения. Это не шанс показать себя во всей красе, нет. Испытуемый обязан был проявить себя максимально сильно. И если ку'ель'фаерук претендует на посох, как особо отличившийся именно в военной сфере, то и Саргх для него будет означать войну.

Задачей Кельрака не было командовать всеми двумя с половиной сотнями воинов-саргтлин. Руководить ими непосредственно был назначен джаббук-саролс Дилаэль ку'Барригим, слабый криомант из дома илхарна Яролила, его явный ставленник. Подобный шаг магистра, не посчитавшего необходимым лично встретиться с учеником для наставлений и советов, но придавшего ему в помощь одного из лучших своих воинов, не был чем-то неожиданным, и лишь в очередной раз подтверждал его веру в черноволосого чародея. Цель Саргх была иная — уничтожить Приберов отнорок... Все приданные силы были лишь инструментом для достижения цели. Серокожий эльф лишь определял стратегию и выступал как подавляющая боевая единица, оставляя тактику на усмотрение командира воинов.

Воины-илитиири, саргтлин, стремительно перемещались во мгле гигантской пещеры, следуя заранее расставленным и обнаружимым лишь специальными чарами меткам прошедшего ранее отряда разведчиков. Чародей-полукровка в расслабленной позе стоял на сколотой макушке сталагмита, наблюдая, как тонкие ручейки воинов разными тропами скользят, будто бы паря над землей. А прямо под ним, недостойные упоминания велдри Годорла, широким потоком бежали теневые драугры. Четыре тысячи, выделенные магистратом для карательного похода, сами по себе были значительной силой, но предназначены были по замыслу чародея более для отвлечения основных сил дерро. Их вели несколько десятков мриггов, поводырей нежити, воинов-магов со склонностью к некромантии. Военная мысль Лодиас заковала драугров и их мриггов в тяжелые кованые однотипные латы, помимо прочего надежно скрывающие ауру. Так что лишь наметанный взгляд позволял чародею вычислять в матово-черной металлической реке редких вполне себе живых саргтлин.