Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
30 мая от советской делегации в Москву ушло шифрованное сообщение. Которое содержало лишь одно слово, "согласие".
В этот день вечером в Генштабе, и некоторых других Учреждениях, допоздна горел свет. А линии ВЧ, идущие на Дальний Восток, наверное, раскалились от звонков.
Все дипломатически решено — можно начинать! За Родину, за Сталина!
Из дневника генерал-лейтенанта Императорской Армии Фусаки Цуцуми, командира 91-й пехотной дивизии.
Основное правило бусидо: жить, когда надлежит жить, и без колебания умереть, когда следует умереть!
Из всего состава моей 91й дивизии, отличившейся в Бирманской кампании, и в Индийском походе, вернулся в Японию я один. Вывезенный в госпиталь, не с ранением, что было бы еще достойно самурая, а всего лишь с тропической лихорадкой! Формально, я оставался в прежней должности, а полковник Сасаки, мой заместитель, всего лишь "исполняющим обязанности" — но когда я сумел наконец восстановить здоровье, моей дивизии уже не было, она полностью погибла под Рангуном, пытаясь сдержать наступление англичан.
Европеец не смог бы меня понять, сказав — в случившемся не было моей вины? Но у нас в Японии считают, что если ты совершил неблаговидный поступок, "потерял лицо", даже не по своей воле, а по стечению судьбы, по воле богов — значит, судьба или боги к тебе неблагосклонны. Следовательно, ты плохой слуга Императору, тебе нельзя будет ничего поручить и в дальнейшем. Но тогда — зачем тебе жить, отнимая кусок у более достойных?
Потому, я ждал всего — и готов был подчиниться, если бы мне было велено прервать свою недостойную жизнь. Но после месяца ожиданий, в начале мая 1945 года, я узнал о чести, которую собиралось оказать мне руководство Императорской Армии, вверив под мое командование войска на северных Курильских островах. И еще большей честью для меня было, что новоформируемой дивизии будет присвоен славный номер моей 91й!
Задачи, озвученные мне в Военном Министерстве и Генеральном Штабе, были на первый взгляд, скромны. Всего лишь оборонять два небольших острова — Шумшу и Парамушир. На которых уже была проделана большая работа, построены укрепления, аэродромы, значительно усилен гарнизон — раньше эти острова защищала всего одна пехотная бригада, теперь же она была развернута в дивизию, сохранившую однако необычную для японской армии 1945 года бригадную, а не полковую организацию. Свои меры предпринял и Флот — на островах были построены две неплохо оборудованные и укрепленные базы легких сил флота, Катаока — на Шумшу, и, Кавасибара — на Парамушире, позволявшие контролировать русскую морскую трассу в Петропавловск через северные Курильские проливы, а, при необходимости — отправить на дно ничтожные силы русского флота, базировавшиеся на Камчатке. Кроме того, флотские построили два аэродрома — один для истребителей и бомбардировщиков, второй, на озере, расположенном на Шумшу, был гидроаэродромом.
Огромные трудности были с комлектованием дивизии личным составом. Замечу, что сохранение прежнего номера создало даже в Японии иллюзию, что на северных островах находится все та же прославленная 91я дивизия, кадровая, с огромным боевым опытом, и конечно, не испытывающая недостатка в вооружении — а это было далеко не так! Не хватало доброкачественного призывного контингента, оружия и снаряжения, кадровых офицеров и унтер-офицеров — все забирал фронт в Китае, Малайе, на островах Южных морей. Мне оставалось надеяться только на 'ямато да-си', японский дух, да готовиться к предстоящим сражениям с непреклонностью и верой в победу, ибо "самураю не пристало жаловаться на остроту своего меча"!
Согласно спискам, я имел под своей командой 20 000 человек, 3466 лошадей или мулов. Две пехотных бригады, каждая в пять батальонов, артиллерийский полк, разведывательный полк (фактически — батальон, 440 человек), инженерный полк (900 человек), транспортный полк (750 человек), танковую роту. Даже этот штат носил черты импровизации — стандартом для подавляющего большинства дивизий Императорской Армии в то время уже была полковая, а не бригадная организация. Артиллерийский полк номинально был укомплектован полностью — но 150мм гаубиц не было совсем, 105мм пушек лишь две батареи вместо трех (8 орудий вместо 12), а все недостающее число заполнили до положенного 75мм полевыми пушками "тип 38" (прим. — обр. 1905 года, аналог нашей "трехдюймовки" ПМВ и Гражданской, самая массовая пушка Императорской Армии в 1920-30е годы — В.С.), даже новых пушек 75мм "тип 90" (прим. — аналог нашей Ф-22 — В.С.) не нашлось. Самым слабым местом была противотанковая артиллерия — как показала война в Европе, 37мм пушка, все еще бывшая у нас основным средством ПТО, абсолютно не годилась против современных танков, таких как Т-54 или "шерман", и в то же время имела слишком маломощный осколочно-фугасный снаряд, чтоб быть полезной для поддержки пехоты. Обещанной танковой роты я также не получил — правда, в оперативное подчинение моей дивизии был придан 11й танковый полк, с боевым опытом, переброшенный из Маньчжурии, под командой знакомого мне подполковника Икеды. (прим — дословно, названия подразделений и чинов в японской армии сильно отличались от привычных нам. Так дивизия — это "шидан", бригада — "риодан", полк - "рентай". Так же и звания: генерал-лейтенант, это "чу-йо", подполковник — "чу-са". Но чтобы читателям было понятно, здесь и далее будут наши аналоги — В.С.)
Положительным фактом было то, что наша оборона была очень хорошо подготовлена в инженерном отношении. Правда, из-за недостатка бетона, часто приходилось делать из него лишь лобовую стенку дотов, прочее же — камни, дерево и земля. Но были подготовлены укрытые огневые позиции не только для пулеметов, но и почти для всей дивизионной артиллерии, а также значительное количество подземных помещений для складов, штабов, узлов связи. К сожалению, они мало использовались в мирное время, по понятным причинам неудобства — но предполагалось, что с началом боевых действий все объекты будут перебазированы туда, по установленному штабом порядку.
Но очень скоро я начал понимать, что все далеко не так просто! Так, на аэродромах было собрано совершенно непомерное для их вместимости количество самолетов, и не только истребители, но и бомбардировщики, причем принадлежащие не Флоту (что было бы логично, при отражении вражеского десанта), а Армии! И если флотская авиация была представлена хорошо знакомыми "зеро", "райденами", и пикировщиками D4, то армейцы прислали новейшие истребители Ки-84 и бомбардировщики Ки-67! Причем если (как мне сказали) с лета 1944 года исполнялся приказ, без крайней надобности не провоцировать русских, то уже с января-февраля 1945 он был фактически отменен, самолеты совершали разведывательные миссии на советской территорией, причем их интенсивность возрастала. Что вызывало все более жесткое противодействие русских. Так вышло, что я прибыл на Шумшу уже после Петропавловского и Сахалинского инцидентов — однако же, по своему положению, принял участие в комиссии по их расследованию.
Дальнейшее, о чем я напишу — исключительно из моих предположений. Но это весьма вероятная версия. Как надлежит поступить самураю, знающему, что враг собирается напасть? Самое лучшее — упредить удар, нанести его первым! Даже если враг гораздо сильнее — тем более, легче попытаться застать его врасплох, чем отражать его атаку, в выгодное для него, а не для себя, время! Перл-Харбор был именно такой попыткой, указать Америке нашу силу, и чтобы они не мешали нам разобраться с нашей "зоной процветания", включающей в себя всю Восточную и Юго-Восточную Азию — но не США, у нас никогда не было планов вторжения туда! Точно так же по получении приказа, должен был быть нанесен уничтожающий удар по русскому Петропавловску (и надо думать, кто-то на Карафуто и в Маньчжурии действовал бы аналогично). Однако в Токио под влиянием крайне сложного для нас положения в Южных морях, все цеплялись за мир с СССР, не желая видеть русской угрозы. Потому был организован заговор — куда волею случая, попал и я, показавшись кому-то подходящей фигурой.
Я был "квантунцем", но, по меркам армейских "ястребов", "умеренным". А командир 11-го танкового полка подполковник Икеда был "ястребом из ястребов". И некоторые особенности его поведения давали мне основания полагать, что ему даны полномочия на мое смещение и ликвидацию, если я откажусь выполнять пришедший приказ. А сам инцидент с покушением на убийство русского командующего — как посмели пилоты нарушить личный приказ Божественного Тэнно, запрещавшего провоцировать русских? Да, как я сказал, фактически с начала года этот приказ бывало, нарушался — но тому всегда находилась благовидная причина, здесь же налицо было прямое и вопиющее неповиновение, открытое и сознательное неподчинение воле Императора — а такому прощения быть не может, и более того, даже семьи всех участвующих будут опозорены навсегда! Но странно, отчего этот инцидент вызвал такую неподдельную ярость в Токио — и не только у "умеренных", но и у таких "ястребов", как генералы Койсо и Анами, адмирал Тоеда — следовало ожидать, что будет наоборот, именно "умеренные" должны быть беспощадны, а "ястребы" лишь обозначить свое участие, но не более того! Здесь же вышло наоборот — и снисхождения не было, сэппуку сделали около двадцати офицеров, еще несколько десятков угодили под трибунал, но, почему-то, первые кандидаты, командующий и негласный представитель "ястребов", ничуть не пострадали. Это было категорически неправильно — но легко объяснимо, если предположить, что принц Мацумото был сакральной жертвой, должной погибнуть в бою, чтобы оправдать наш удар. А пилоты в дислоцированные здесь эскадрильи намеренно переводились из тех, кто имел репутацию "ястребов". Но заговорщики не учли лишь, что взведенный курок может самопроизвольно сорваться со спуска прежде времени, когда еще не все было готово. И злосчастный полковник Инэдзиро своей личной войной, сам того не ведая, перечеркнул планы больших людей в Токио, ведь теперь авиачасти, понесшие недопустимо большие потери, надо было доукомплектовывать, с таким же подбором личного состава?
Еще одной странностью было совершенно необычное разведывательное обеспечение. Полковник Инукаи Иэясу, начальник разведки дивизии, формально мой подчиненный, фактически получал приказы не от меня, а напрямую из Метрополии. Замкнул на себя, по факту выведя из моего подчинения, разведывательный полк. Занимался не только войсковой, но и агентурной разведкой на русской территории, для чего имел в своем отделе особую команду переводчиков; имел тесную связь с Флотом, особенно с экипажами судов, посещавшими Петропавловск. И был давним приятелем Икеды — но, в отличие от него, вел себя с подобающим почтением, лишь вежливо ссылаясь на приказы из Токио и специфику службы. И это тоже было логично, если заговор существовал — тогда разведывательная информация непосредственно исполнителям первого удара была жизненно необходима, а обычный канал через вышестоящий штаб напротив, нежелателен.
Становилось понятным и мое назначение. "Квантунец", "ястреб", хотя и не из самых ярых, но оказавшийся под рукой. Все основания надеяться, что я выполню приказ, не задумываясь — ну а если не решусь, Иэясу и Икеда наготове, чтобы исполнить обязанности безвременно умершего командира.
Так существовал заговор или нет? Я не знаю. Поскольку, если я прав, то должен был узнать о том лишь получив приказ, и ни минутой раньше. Но в жизни этот приказ так и не был отдан никогда. Хотя все было готово, чтобы его исполнить. За Императора — Тэнно Хенку Банзай!
Контр-адмирал Лазарев Михаил Петрович. Владивосток, штаб ТОФ, 30 мая 1945.
Готовясь и изучая национальный характер будущего врага, я удивился, насколько мы похожи. И мы, и японцы — "тягловые", у нас во главу ставится служение. По причине трудностей жизни: у нас это были постоянные набеги самых разных завоевателей, и суровая природа, а у японцев жизнь буквально на вулкане, тут и тайфуны, землетрясения, цунами, и крайняя ограниченность ресурсов, когда три четверти и так невеликой территории составляют бесплодные горы. Потому и у нас и у них торговое "третье сословие" не то что не возникло, но никогда не имело большой силы в сравнении со служивыми. И даже капитализм, прямо по Ильичу, "был склонен к высшей концентрации", то есть был крепко связан с государством.
Различие же в том, что японцам некуда было податься со своих островов — в отличие от нас, бегущих от Москвы на новые земли, "встречь солнцу", от крепкой царской руки. Ну и чисто восточная специфика (все ж Япония очень много в плане культуры взяла от Китая) — в итоге, японское общество гораздо жестче нашего, и жестоко даже к своим (а о чужаках вообще молчу!). Второе отличие — что, если не считать полумифического вторжения монголов, Японию никто не пытался завоевать, и японцы воевали исключительно или между собой, или как захватчики. И третье, что тайфуну, в отличие от иноземцев, сопротивляться бесполезно — а потому надлежит капитулировать перед неодолимой силой, а не сражаться до конца. Интересно, что было бы, сумей Хубилай оказаться таким же удачливым как норманн Вильгельм Завоеватель?
Маленькое отступление: мне слабо верится во вторжение "монголов". Поскольку не представляю, как из степных кочевников можно сделать моряков. Как в турецком и арабском флотах служили отнюдь не бедуины из пустынь, а уроженцы Леванта. И припоминаю, что еще в той, прежней жизни, в двухтысячных, попался мне переведенный роман какого-то современного японского автора про те героические времена, что-то про "монах-ниндзя", ну как полагается, отважные самураи, живота не щадящие за свое отечество... вот только про армию вторжения прямо сказано, что корабли и матросы были корейскими, десантная пехота — китайской, монголы были лишь кавалерийским корпусом; конечно, это худлитература, но значит, в самой Японии помнят именно так? А так как еще Лев Гумилев писал, что китайцы, будучи плохими всадниками, всегда предпочитали нанимать конников-степняков — хуннов, тюрок, и тех же монголов — то может быть, это какой-то китайский богдыхан решил попробовать завоевать Японию, но обломилось?
Но это все лирика. А грубая реальность, что войну, которая начнется вот-вот, СССР обязан не просто выиграть, расплатившись наконец за Порт-Артур и Цусиму — но и сделать это быстро и с минимальными потерями. И нет у меня сейчас туза в рукаве, непобедимого "чудо-оружия" в лице атомной подлодки, могущей истребить целую эскадру из этих времен. Можно спорить, прав был Сталин или нет, уже тогда эксплуатируя уникальную боевую единицу на пределе ее возможностей — без преувеличения скажу, что именно мы вымели немецкий флот с Севера, обеспечив бесперебойную работу северного маршрута ленд-лиза, сыграли решающую роль в Средиземноморской кампании, а уж уран для "манхеттена", вместо того попавший к Курчатову на "арсенал два", реально может обеспечить резкое ускорение советской атомной программы. Но за все надо платить — и хотя "Воронеж" перед самым провалом в прошлое побывал в капитальном ремонте, ресурс его не бесконечен, в последнем походе случилась утечка в одном из реакторов, слава богу, без ужасов в стиле голливудской К-19 обошлось, а кап-1 Серега Сирый бесспорно, самый лучший командир БЧ-5, какого я знаю — но идти подо льдами Арктики на Тихий океан (где к тому же нет такой научной и ремонтной базы, как Севмаш), было признано слишком опасным. Так что, товарищ Лазарев, воюйте тем, что есть в этом времени! Что есть — вот, весь Тихоокеанский флот под вашей рукой.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |