Вирус разума. Правила игры

— План простой: сейчас через полчаса стемнеет, войдем в деревню, уложим спать всех, кого встретим, и освободим Кирилла и Ладу. Где держат Кирилла мы знаем, где Лада — разберемся на месте.

— Ну, в общем, как учили.

— Полковник, — перебил Виктора Сергей, — мне Младшой, пока я за парнями ходил, один фокус показал. Низкочастотное воздействие на людей, и те, как зомби, все его команды выполняют беспрекословно.

— Тогда чего проще: эти "гориллы" зомбируют деревню, и те не только оружие складывают, но и Кирилла с Ладой выводят к нам под белы рученьки.

— К сожалению, Виктор, ничего не выйдет. Кратос в миг засечет их воздействие на местных и не только насторожится, но и окажет противодействие.

— Жаль, хороший был вариант.

— Ничего, эти ребята кое на что все-таки сгодятся. Они умеют быть невидимыми.

— Да ладно!

— Ну, не абсолютно, конечно. Они глаза отводят.

— Для тупых переведи.

— Ну, они могут стоять рядом с тобой, мимо проходить, а ты их "в упор" не увидишь.

— Точно, — встрепенулся Серега, — я когда с Младшим за вами бежал, всю дорогу себя на мысли ловил, что вот он вроде рядом где-то, а не видно, и вдруг ни с того не с сего вдруг бах, и он уже перед глазами.

— Вот-вот. Именно этими их способностями мы и воспользуемся. Они нам дорогу к дому расчистят, часовых снимут. А мы на их плечах в дом войдем и посмотрим, что этот Кратос сделает, если мы разом и в двери, и в окна ввалимся, да еще с такой-то подмогой, — Полковник кивнул в сторону деревни, где в засаде ждали окончания военного совета два снежных человека.

Глава 20

Третий сон Кирилла Мефодьевича

Солнце, встающее над долиной Скамандра, с великим трудом пробивалось сквозь плотную завесу черного дыма горящей Трои. Город захвачен и теперь неистово грабится ахейцами. Остались лишь небольшие очаги сопротивления в районе дворца Приама, но они уже не могут остановить гибель великой Трои. Повсюду крики, стоны — смерть царит на улицах города. Воины обходили дом за домом и убивали оставшихся еще в живых мужчин и стариков, а женщин и детей бичами сгоняли за крепостные стены, с тем чтобы потом увезти их в рабство. Со стороны дворца выбегали ахейцы, кто — с кожаными мешками, набитыми драгоценной утварью и трофеями, кто — волоча за руку полураздетую женщину, тоже, по сути, трофей, только живой и визжащий от ужаса.

Тут же и между победителями уже начинаются стычки, за обладание более ценной наградой или рабыней, помоложе да по-красивее. Таковы реалии войны. История знает немало примеров, когда победители, не успев окончить одну войну, тут же начинали новую, уже междоусобную, за право обладания трофеем. И чем ценнее трофей, тем меньше шансов остаться победителем.

Быстроногий Ахилл несся сквозь павший город, перепрыгивая через трупы, отбиваясь по ходу дела и от троянцев, и от ахейцев, не разбираясь в пылу гонки, кто здесь свой, кто чужой. Его цель была храм Афины. Там от разгоряченных бойней ахейцев скрывалась та, кого он обещал защитить, та, ради убийства которой, Кратос затеял всю эту бойню. Несколько минут назад Клео сообщила ему, что находится в храме и с ней пока все в порядке.

На ступенях храма Ахилл притормозил и внутрь вошел осторожно, оставаясь незаметным для тех, кто уже в храме был. Осторожность оказалась ненапрасной. В храме хозяйничали лучники Локриды. Статуя Афины была сброшена с пьедестала и валялась разбитой на полу. Жертвенник разграблен, жрицы богини были изнасилованы тут же и убиты. Храм богини Афины осквернен. Однако лучники прибыли сюда явно не за этим. Они бродили между анфиладами, заглядывали в самые укромные уголки храма, переворачивая трупы, внимательно вглядываясь в их лица.

— Значит, все-таки Аякс. — Ахилл понял, кого ищут локридиане, и понял, под чьей личиной скрывается Кратос. Самого Аякса Олеида видно не было, впрочем, сейчас это было не важно. Клео угрожала реальная опасность, и от чьей именно руки она погибнет — какая разница?

— Ты как? — мысленно спросил Ахилл прорицательницу.

— Пока нормально.

— Сиди тихо, не высовывайся. Их тут человек десять. Я сейчас с ними разберусь, потом выйдешь.

Ахилл выбрал самого дальнего от него воина и с силой метнул копье. Блеснувшая в неярком свете факелов молния с гулким низким гудением пронзила воздух и вонзилась в грудь лучника. Ему не помогли ни расстояние, ни крепкий добротный панцирь, не раз выручавший его в боях.

— Ахилл, Ахилл, Ахилл, — пронеслось по храму, и девять пар глаз устремились на вышедшего из-за колонны героя. Все-таки они были действительно лучшими лучниками Эллады. В колонну, где только что стоял Ахилл, со звоном ударились три стрелы, две других вскользь ударили в щит Ахилла, которым тот прикрылся, начав свой стремительный и смертельный для противника танец. С мечом в правой руке и щитом в левой он в несколько шагов сблизился с первым лучником, легко уклонился от удара и ответным выпапдом рассек лучнику и шлем, и голову.

Все-таки старик Гефест сделал для Ахилла не только доспехи из особого полимера, использованного арктидами для изготовления саркофагов, но и оружие из особого сплава стали, пока еще не доступного обычным людям. Конечно, пришлось потрудиться, чтобы замаскировать несвойственные эпохе материалы, но дело того стоило.

Лучникам для эффективного боя необходимо определенное расстоянии. Понимая это, Ахилл стремился сократить его как можно быстрее. Поэтому, не задерживаясь возле первого поверженного противника, он в несколько прыжков достиг еще двоих. Чудовищной силы удар щитом в голову выбил дух из одного из них. Второй попытался блокировать удар мечом. Медный меч не выдержал столкновения с более крепким металлом и сломался. Повторной атакой Ахилл пронзил сердце своего противника. Разворот кругом, а тут и еще один. Блок, удар — и еще одно тело бездыханным валится под ноги Ахиллу. Он окинул взглядом храм и встретился взглядом еще с одни воином. Тот смотрел на Ахилла сквозь натянутую тетиву лука. Миг и тонко поющая стрела, отразившись от щита, улетела под высокий потолок храма. Ахилл рванулся в сторону лучника. За те шестнадцать шагов, что отделяли их друг от друга, стрелы еще дважды царапали его доспехи. Четвертую, последнюю, стрелу лучник попытался просто воткнуть Ахиллу в глаз, но не преуспел и в этом. Острый, как бритва меч героя одним движением снес ему голову.

— А-а-а! — раздалось за спиной Ахилла. Прямо на него, с открытым забралом и подняв вверх меч, бежал очередной противник. Это даже не было атакой, это было отчаянье обреченного, но то, что воин предпочел умереть с мечом в руках позорному бегству, вызвало в Ахилле уважение. Он без труда уклонился от набежавшего на него человека и не стал поражать его мечом в спину, а дождался, пока тот не повернется к нему лицом, и только после это нанес смертельный удар.

Трое остальных бросили мечи, луки и просто сбежали. Ахилл привык, что появление его на поле брани вызывало у противника приступы паники и страха, поэтому к бегству оставшихся лучников он отнесся с равнодушием и пониманием.

Ахилл обошел опустевший храм, еще раз убедился, что все, кто на полу — мертвы, и только после этого мысленно позвал Кассандру:

— Клео, ты где?

— Здесь, в тайнике за алтарем.

— Все кончилось, можешь выходить.

— Где Кратос?

— Он предпочел воспользоваться помощью подручных.

— А кто он, ты знаешь?

Ответить Ахилл не успел. Стрела, тонко просвистев, впилась ему в ногу чуть выше пятки. Тело пронзила страшная боль, словно по венам не кровь, а раскаленный металл растекся. Ахилл рухнул на пол как подкошенный.

— Тревел! — из-за алтаря выбежала молодая женщина в рваном и испачканном чужой кровью хитоне. Одна из фибул, скрепляющих ткань на плече, потерялась, и сползшая материя обнажила левую грудь девушки. Не обращая на это внимания, Клео бросилась к умирающему Ахиллу, но, не добежав буквально пары шагов, она вдруг словно наткнулась на какое-то невидимое препятствие и тонко вскрикнула. Из ее груди торчало оперение боевой локридской стрелы. То ли лук был очень мощный, то ли стрелок искусен, но стрела прошла насквозь через сердце девушки и вышла со спины, остановив свой смертельный полет только потому, что оперение завязло в крепкой молодой груди. Для обычного человека этот выстрел оказался бы смертельным. Арктид еще мог бы побороться за жизнь, включив на максимум все свои внутренние резервы. Однако стрела, поразившая Клео, была щедро смазана ядом, и он уже начал творить свое черное дело. Клео покачнулась, пытаясь из последних сил удержать равновесие, и рухнула на пол.

Аякс Олеид спустился с анфилады и подошел к убитым. Все время боя он прятался там, в тени колонн, ожидая удобного случая. Он понимал, что в открытом бою ему не совладать с Ахиллом, а вот применив отравленные, да еще и заговоренные, чтобы пробивать "кольчугу" стрелы, он получал неплохие шансы. Впрочем, чтобы поразить Ахилла, достаточно было бы применить и заговоренные стрелы. Аякс был искусным лучником и сумел бы найти брешь в доспехах героя. Яд ему нужен был, чтобы лишить уже не Ахилла, а Тревела надежды на реинкарнацию. Этот яд Кратос нашел в Южной Америке. Достаточно попадания в кровь ничтожного количества яда, и кровь за несколько минут полностью меняет свои свойства. Она фактически перестает быть кровью как таковой, не оставляя арктидам никаких шансов.

— А ты был хорош, Тревел, — произнес Кратос, — ты почти вычислил меня, но все-таки я оказался сильнее.

Затем он подошел к телу девушки и, взвалив его себе на плечо, покинул храм.

Глава 21

Время великих

— Ну, вот все и прояснилось, Кирилл Мефодьевич, — дверь скрипнула, и в комнату вошел Кратос. Кирилл, видимо, слегка задремал, потому что от голоса вошедшего вздрогнул и несколько раз часто-часто моргнул глазами.

— А у вас хорошие нервы, — заметил Кратос, улыбнувшись неожиданно грустно.

— Спасибо, не жалуюсь.

— О, я смотрю, вы уже развязались? Молодец!

— Свободу люблю.

— Свобода — понятие философское. Раб Эзоп был сто крат более свободен, чем его хозяин Ксанф.

— И тем не менее. Так что же там у вас прояснилось?

— У меня для вас плохие новости.

— Лада сбежала, и вы ее не нашли? — весело спросил Кирилл.

— Ошибаетесь, Кирилл Мефодьевич, ваша Лада не просто сбежала, она, увы, погибла.

— Что!? — Кирилл вскочил с места. Но тут же осекся под ледяным взглядом Кратоса и сел.

— Лада действительно была здесь, жила в этом доме и даже в этой комнате. Сегодня ночью она с помощью одной местной старухи сбежала. Мужики-охотники прошли по их следам до болота. Дальше они пошли по тропе, за собой все вешки повыдергивали, поэтому, собственно, поиск так затянулся. Пока мужики тропу восстановили, пока до другого берега болота дошли, в общем, время потеряли. На той стороне следов ни Лады, ни старухи не было. Только собачьи. Из деревни с ними ушел пес. Вот он из болота вышел, где-то сейчас в тайге бегает.

— А может...

— Нет, Кирилл Мефодьевич, другого пути в болоте нет. Если кто в трясину вошел, то выйти мог только там, где кончается тропа. Или не выйти вовсе. Мужики там полно медвежьих следов нашли. Два крупных медведя с медвежатами гуляли. Видно, они Ладу со старухой и напугали. Те с тропы сошли и утонули. Только пес и выбрался.

Кирилл сидел, уронив бессильно руки, глядя перед собой пустыми от оглушившего его отчаянья глазами. Лада погибла! ЛАДА ПОГИБЛА!!! Все теперь теряло смысл. Все. Даже его собственная жизнь. Все меркло перед мыслью о том, что он никогда больше ее не увидит. Никогда. Самое безнадежное и самое жестокое на свете слово. Оно губит то, что погубить практически невозможно. Это слово убивает надежду. Он никогда больше не увидит ее улыбки, ее забавных ямочек на щеках, не услышит характерный окающий северный говор. Он никогда больше не услышит ее любимое: "А у нас в Лешуконском...". Он никогда больше не увидит свою любимую Ладу. Он даже тело ее не увидит больше никогда. Вонючая трясина поглотила его и никогда уже не отдаст никому: ни ему, ни Кратосу, ни даже Деду.

— Девушку, конечно, жаль, — донеслось до Кирилла словно сквозь вату, — но буду с вами откровенен: она все равно была обречена, как, впрочем, и вы.

Последняя фраза с трудом пробилась сквозь забитое ватой сознание. Кирилл поднял глаза:

— Тело не нашли? — то ли спросил, то ли утвердил Кирилл.

— Надеешься? — Кратос впервые обратился к Кириллу на ты. — Зря, хотя, конечно, твое дело. Надежда, как говорится, умирает последней, да? Ну, ничего, скоро ты умрешь вместе со своей надеждой. Заодно и с девчонкой своей встретишься.

— Ну, так убей меня, чего резину тянешь?

— Обязательно убью, только не сейчас, не для того я всю эту комбинацию устроил, чтобы тебя вот так вот просто убить. Мне твоя Лада и так картину подпортила — сама ушла. А должна была бы вместе с тобой, на глазах у братца.

— За что ты его так не любишь?

— Не люблю? Хм, да я его ненавижу. А вот ты его за что так любишь?

— А "за что" не любят, "за что" — не ненавидят.

— Да ты философ. И все-таки, за что же ты его так не ненавидишь?

— Он мне жизнь спас, и не раз.

— А зачем ему твоя жизнь?

— Не понял.

— Ну, зачем ему это было надо: жизнь тебе спасать? Аспер и раньше-то, на Арктиде, ничего не делал просто так, а уж теперь и подавно. Ты вот знаешь, например, что ты его крович?

— Догадывался.

— Видишь, догадывался. А напрямую он тебе об этом ни разу так и не сказал. А чей крович Лада, знаешь?

— Сначала думал, что Деда, в смысле, Аспера, потом понял, что нет.

— Правильно. Она крович Лелии.

— Никогда о такой не слышал.

— Да это сейчас и не важно. Важно другое, важно, что у Лелии была сестра-близнец. И она до сих пор лежит в саркофаге и ждет активации.

— Ну и что?

— А то, что кровь у близнецов идентична, и Лада такой же крович Лелии, как и Виолы, ее сестры, у чьего саркофага вы стояли на Сейд-озере. Аспер ведь не просто так показывал вам именно ее. Он вообще ничего не делает просто так. Лада твоя была нужна ему как новое тело для Виолы. Ведь сразу после активации Виола должна умереть. А тут, пожалуйста, новое тело, молодое, красивое, да еще и девственное.

— Что ты мелешь, урод, — Кирилл вскочил с лавки так резко, что та с глухим стуком ударилась об стену.

— Сядь и не мешай! — Кратос сделал пасс рукой, и Кирилл почувствовал, как его ноги, руки, а потом и все тело стали вдруг словно чужими. Он рухнул обратно на лавку, не в силах пошевелиться.

— Ты что сделал, сволочь! — прокричал он.

— Не ори и не дергайся — бесполезно. Время твое к концу подходит. Дружки твои тебе на выручку идут, но у нас еще пара-тройка минут имеется, так что сиди и слушай. Аспер поставил в голову Лады мощнейший блок, своего рода запрет на секс. Ему нужна была не только крович, ему нужна была девственница. Скорее всего, он планировал воскресить Виолу, произвести обмен телами, и уже после этого Лада, а, вернее, уже Виола допустила бы тебя до своего тела, чтобы зачать ребенка — на девяносто девять целых и девять десятых арктида. Или был возможен другой вариант: Аспер, наконец-то, решил проблему общих для двух арктидов детей. В таком случае Лада меняется телами с Виолой, ты — с самим Аспером, и они начинают плодить новеньких арктидов. В любом случае твоя жизнь и девственность Лады были очень важны для Аспера.