Я скосил глаза на свое плечо. Да, Сетан тогда здорово упился. А что нам ещё оставалось? На него нашла тяга к философии, вот он и изобразил у меня на плече Мирового Змея, свившегося восьмеркой и глотающего собственный хвост. Как он мне объяснил, эта восьмерка — и сама по себе символ бесконечности. Змей же (он вообще-то, кроме всего, мудрость и познание символизирует), глотающий свой хвост, — это аллегория, означающая, что мир бесконечен, и если нечто заканчивается, тут же начинается что-то другое. Пьян тогда Сетан был до изумления, но и теперь ещё на Змее можно было различить каждую чешуинку, а глаза у рептилии были действительно мудрые.

-Ренар, а ведь это руны... — вдруг произнес Итами, разглядывая окружающую Змея замысловатую вязь.

-Да? — удивился я. — А я думал, орнамент...

-Да нет, это руны! Я где-то такие видел! — Итами напряженно наморщил лоб и зашевелил губами. — Сейчас вспомню...

-Не надо, Итами, не читай, — тихо попросил я, поднимая с травы рубашку. — Я не хочу знать, что там написано.

Могу вообразить, что мог написать вдрызг пьяный Сетан! Хотя, кто его знает...

-А где этот мастер живет? — не отставал Итами.

-Нигде, — мрачно отозвался я. — Он умер.

Да, Сетан погиб первым. Он всегда мне говорил, что ему на роду написано принять геройскую смерть. Он это наверняка знал, кому и знать было, как не ему! Он и мне хотел чего-то напророчить, только я не позволил. Не хотел ничего знать наперед...

...Ещё пару дней мы топали вдоль речушки, потом она круто свернула к северу. Светлый березняк кончился, начинались ельники, да ещё местность оказалась болотистой, земля неприятно пружинила под ногами. Пару раз мой конь упирался, отказывался идти дальше. Я всегда верил ему безоговорочно, поэтому, не раздумывая, обходил подозрительные места стороной. Не хватало ещё в какую-нибудь яму ухнуть — и "мама" сказать не успеешь! Положим, Итами я, может, смогу выдернуть, а он меня? Вот то-то и оно...

Итами что-то сделался молчалив. Потом как-то раз спросил у меня:

-Ренар, а мы так лесами и пойдем до княжества Суок?

-Наверно, — пожал плечами — этот прием уже давался мне вполне безболезненно. — А что тебе не нравится? Тепло... Жалко, правда, что не осень — ни грибов ещё, ни ягод, но с едой у нас пока что порядок. Там как-нибудь сделаем вылазку к людям, докупим провиант. Так в чем дело?

-Я просто подумал... — Итами встряхнул головой и искоса взглянул на меня. — Как с твоим конем быть? Если мы в вовсе уж непролазные дебри забредем, тогда как?

-Будем обходить, — жестко сказал я, понимая, куда он клонит. — Знаешь, Итами... Я вот что скажу: я скорее тебя брошу, чем вот его.

-Я ж не говорил — бросить! — начал оправдываться Итами. — Я имел в виду, может, оставить его где-нибудь на постоялом дворе, заплатить за его содержание... На обратном пути ты бы его забрал...

-А будет он, обратный путь-то? — мрачно спросил я. — Нет, Итами, даже не думай. Я своего друга не брошу. Если бы ты знал, сколько раз он мне жизнь спасал...

Я погладил коня по умной доброй морде.

-Видишь шрам? — показал я Итами белую полосу, отчетливо видную на черной атласной шкуре. — Это мне должен был удар достаться, а он на дыбы встал. Иначе бы мы с тобой тут не разговаривали... Да это пустяк ещё...

Я замолчал, на мгновение припомнив тот кромешный ужас, тот...

Пещера была огромная, мы прямо с лошадьми туда ввалились. Вроде всё шло хорошо, а потом Сетан закричал, чтобы мы бежали к выходу, что он не справляется, что сейчас свод пещеры обрушится, и...

Мы побежали — привыкли слушаться Сетана, — только было уже поздно. Я никогда не забуду, как враз обвалился потолок пещеры, будто захлопнулась огромная пасть... И их крики... нет, люди почти все умирали молча, но лошади — они так страшно кричали... Мне повезло — меня, как самого младшего, запихнули назад, так что я оказался ближе всех к выходу, и у меня был шанс спастись. И всё равно, я тоже бы там остался — когда посыпались камни, меня здорово шарахнуло по голове отлетевшим осколком скалы, — если бы не мой конь, тогда ещё легконогий трехлетка... Я очнулся от того, что он осторожно трогал меня передним копытом, фыркал мне в лицо, перебирая мягкими губами, и плакал совершенно как человек... я никогда прежде не видел, как плачут лошади...

Я до сих пор не знаю, почему он не убежал, когда я упал — я ведь выпустил поводья. Но я выбрался оттуда только благодаря коню — кое-как поднялся, уцепившись за его гриву, и мы вместе пробирались к выходу... С тех пор я ни разу с ним не расставался.

Конечно, ничего этого я Итами рассказывать не собирался.

-Если он так тебе дорог, что ж ты имя ему не придумаешь? — проворчал Итами.

-Да я пробовал, — ответил я, радуясь перемене темы. — Так не поверишь — ни на одно не откликается. Да и не подходит ему ничего...

И зачем я только это сказал? Следующие два дня Итами занимался исключительно тем, что пытался придумать моему коню кличку. Сколько у него в голове было имен разных там героев, и вообще всяких чудных слов — уму непостижимо, я таких и не слыхал никогда! Одним словом, не знаю, как коня, а меня Итами довел до тихого умопомешательства. В конце концов, и конь начал посматривать на Итами искоса, с явным намерением цапнуть мальчишку за плечо или за коленку — кусается он почище собаки, учён...

...Вскоре лес стал пореже — мы выбирались из низины, и я подозревал, что вскоре мы окажемся на открытой местности. И что тогда? Это в лесу нас будут искать, пока не надоест, по здешним чащобам можно двум армиям в прятки играть — в жизни друг друга не отыщут...

Я припомнил карту. Вроде бы княжество Суок лежало в хороших, плодородных землях. Да... Только вот беда — леса там свели подчистую ещё лет сто назад. Теперь маются, бедняги, пытаются заново сажать, да что-то без толку. Короче говоря, остаток пути, и не столь уж малый, нам придется проделать по полям и лугам, и мне это совсем не нравилось.

Одним словом, у меня родилась идея. Со мной такое вообще-то редко случается, но если уж случится...

-Итами, — сказал я как-то на привале. — Скажи-ка мне, ты полный неуч, или всё же чему-то успел научиться в этой своей чародейской школе?

-Сам ты неуч! — обиделся Итами. — Ты же видел — могу молнию притянуть, рану заговорить, лошадей напугать...

-Ну... — протянул я. — Насчет молнии не знаю — она могла и сама в то дерево попасть. С моим ожогом у тебя тоже что-то не очень здорово вышло...

-Потому что ты меня всё время отвлекал! — взвился Итами. — А вообще...

-А вообще, раны заговаривать любая деревенская знахарка умеет, — припечатал я. — А что до лошадей... был у меня дружок, так он волчий хвост с собой таскал — от него тоже лошади порой шарахались. Да и, может быть, лошадку того усача слепень укусил, а другие грозы перепугались. Мой-то конь не удрал!

Итами смотрел на меня, как на злейшего врага, и хватал открытым ртом воздух. По-моему, его проняло. Собственно, этого я и добивался — разозлить мальчишку посильнее. Сетан, помнится, говорил, что в делах вроде того, что я задумал, толика хорошей злости — самое то что надо.

-Слушай, Итами, а может, ты вообще всё мне наврал? — задумчиво спросил я. — И никакой ты не ученик чародея, а книгу спер у тех бандюганов. Может, хотел продать повыгоднее, а оно вон как повернулось. И нету у этой книги никакого колдовского духа, а на самом деле там написано, где какой-нибудь клад искать... Вот ты мне голову и дуришь, а я, болван, верю!

-Ренар, ты что, серьёзно?! — У Итами даже губы задрожали, а лицо пошло красными пятнами. — Ты на самом деле так думаешь?!

-Я просто размышляю над возможными вариантами, — спокойно сказал я. — Ты не думай, Итами, если я всего лишь простой наемник, это не значит, что у меня котелок совсем не варит. Тупоголовым в нашем ремесле делать нечего — как раз и сам погибнет, и товарищей подведет. Тут соображаловка нужна...

-Ну и пожалуйста!.. — со слезами в голосе выкрикнул Итами, стискивая кулаки. Кулаки у него — смех один... — Ну и не верь, не очень-то и хотелось! И вообще... и не надо было меня спасать, раз так!..

-Ладно, не кипятись, — примирительно произнес я, кладя ладонь на плечо Итами. Он дернулся в сторону, высвобождаясь, и наградил меня уничтожающим взглядом. Мне стало смешно. — Положим, я тебе верю, ты действительно ученик чародея, и всё было именно так, как ты мне рассказал. Тогда, Итами, докажи мне, что ты на самом деле тот, за кого себя выдаешь!..

-Как это? — буркнул Итами.

-Очень просто, — сказал я и вкратце изложил свои соображения.

Сводились они к следующему: если книга действительно излучает нечто этакое, а колдун, работающий на наших преследователей, это нечто может чувствовать, значит, надо сделать так, чтобы он её не чувствовал!

-И как же это сделать? — удивился Итами.

-Тебе видней, — ехидно сказал я. — Ты же ученик колдуна и вообще "много чего умеешь"!

-Ты долго ещё будешь мне это поминать? — взвился Итами. — Нашел шуточки! И ничего смешного!.. Ты вон какой, тебя попробуй тронь, а мне что было делать?..

-Не буянь, — велел я. — Слушай меня, есть у меня одно соображение...

Мысль была довольно-таки проста: если Итами на самом деле обладает какими-то способностями, то он может попробовать окутать чертову книгу своего рода непроницаемым покровом...

-Ладно, я попробую, — неуверенно сказал Итами, выслушав мои путаные и сбивчивые объяснения. — Только я не знаю, получится ли...

-Получится, — пообещал я. — Иначе нам с тобой крышка. Так что если ты ничего не умеешь, то и не надо тут изображать бурную деятельность, признайся честно, что наврал. Может быть, сразу не убью...

-Я не врал! — снова вскипел Итами. — Ладно, Ренар, я начинаю...

Итами опустился на колени, положил книгу перед собой на землю, прикрыл глаза и сосредоточенно закусил нижнюю губу. Судя по выражению его лица, он сейчас пытался "нащупать" исходящий от книги дух. Глядя на то, как помрачнело лицо Итами, ему это удалось. Я мог бы понаблюдать за процессом, так сказать, изнутри, но, честное слово, не было ни малейшего желания, той ночи мне хватило с лихвой.

Дыхание Итами сделалось неровным и прерывистым, на лбу выступила испарина.

-Ренар... — прошептал вдруг он. — Я не могу... Я пытаюсь набросить покров, а она... она сопротивляется!..

Я понял, что без моего вмешательства дело всё-таки не обойдется.

-Не пытайся её побороть, — тихо сказал я Итами на ухо. — Не пробуй закрыть её сразу... Попытайся сперва выстроить нечто вроде клетки с редкими прутьями, а потом медленно — слышишь, медленно! — добавляй прутья, пока клетка не станет непроницаемой, понял?

Итами на мгновение приоткрыл удивленные глаза.

-Ренар, ты-то откуда такое знаешь? — спросил он хрипло.

Я неопределенно ухмыльнулся в ответ. Да уж, пообщавшись с ребятами вроде Сетана и компании, наслушаешься и не такого. Сам бы я, конечно, этого сделать не смог, куда мне, только советами и горазд помогать...

-Давай, — велел я Итами. — Действуй...

Итами кивнул и снова прикрыл глаза. Я тоже — хотелось всё же поглядеть, как работает мальчишка. Глубоко я на сей раз не полез — достаточно было просто взглянуть. А зрелище было прелюбопытнейшее... Книга при мысленном взоре представляла собой сгусток противной липкой тьмы. Но вот вокруг этой клубящейся темноты ослепительным голубым светом вспыхнули первые шесть линий будущей "клетки". Молодец, мальчишка, строит пирамиду!.. На это и сил уйдет меньше, чем на куб, и потом: пирамида — штука особенная, все мало-мальски приличные колдуны об этом знают.

Следующие линии получились не такими яркими, потусклее. Да ещё и клубок черноты словно заволновался, задергался, пытаясь выбраться на волю. Я открыл глаза и посмотрел на Итами. Что-то мне не нравился его вид: Итами сильно побледнел, по лицу градом катился пот, сквозь судорожно стиснутые зубы доносилось хриплое дыхание... "А ведь слабоват парень!" — успел я подумать с тревогой, как вдруг Итами, слабо вскрикнув, свалился прямо на меня.

-Итами! — я встряхнул обмякшего у меня на руках мальчишку, пару раз шлепнул по щекам. — Итами!!

Никакого ответа. Не на шутку взволновавшись, я опустил мальчишку на траву, попробовал влить ему в рот немного воды... Закашлявшись, Итами открыл, наконец, глаза, посмотрел на меня совершенно безумным взглядом и вдруг, затрясшись, словно в лихорадке, схватился за мои руки.

-Ренар...

-Да что с тобой? — вспылил я.

-Прости, Ренар... — прошептал Итами, глядя на меня из-под спутанной челки и по-прежнему не выпуская моих рук. Глаза у него как-то подозрительно блестели. — У меня не получилось... Сил не хватает. Я, наверно, и в самом деле никудышный колдун...

-Да ну, не плети чепухи, — сказал я немного грубовато, обнимая Итами и гладя его по голове. Итами неловко прижался ко мне и вроде бы перестал дрожать, только коротко всхлипывал. — У тебя всё отлично получалось, просто эта штуковина чересчур сильная...

-А ты откуда знаешь, что и как у меня получалось? — Чуть отстранившись, Итами пытливо заглянул мне в глаза. — А, Ренар?

Я понял, что проговорился, и поторопился скрыть досаду за грубостью.

-А это уж не твоё дело, откуда мне что известно, — оборвал я мальчишку. — Прими это, как должное, ясно тебе?

-Ага, ясно... — Итами по-прежнему смотрел мне в глаза. — Ох, и странный ты тип, Ренар! Прикидываешься простачком, а как сказанешь что-нибудь, хоть стой, хоть падай!

Настала моя очередь удивляться.

-Что это я такого сказал?

-Ну... — Итами прищурился и попытался сдуть со лба мешающую прядь волос. — То ты о Мировом Змее рассказываешь, то объясняешь, как на эту книгу магический покров правильно устанавливать...

-Положим, про Змея я от дружка наслушался, мастак был байки травить, — начал я оправдываться. — Ну и насчет остального... И вообще, поживешь с моё, не такое узнаешь!

-Ага, намного ты меня старше, прямо старик древний! — иронически фыркнул Итами, явно не удовлетворившись объяснениями. — А уж дружки у тебя — просто кладезь премудрости!

-Хватит трепаться, — оборвал я, решив завязывать с откровениями. — Дело-то ты не закончил!

Итами враз поскучнел.

-Я же говорю, у меня сил не хватает, — пробормотал он, отводя глаза. — Ренар, не заставляй меня, я правда не могу... Это... это так страшно...

-Я знаю, — сказал я. — Прости, Итами, но тебе всё же придется это сделать, иначе нас с тобой можно смело считать покойниками. Давай-ка, за дело! А что до сил... я помогу.