Дзёдзюцу. Часть четвертая

— Но... как же я? — Прошептал Кано. Он был убит. Он ощущал себя восковой фигурой, застывшей где-то посередине реальности и кошмарного бреда. — Подумай обо мне... Ито...

— Почему я должен думать о тебе? Ты за всю свою жизнь подумал хотя бы о ком-то кроме себя? О тебе думает твой Юджиро, твоя мать и отец... не смотря на все проблемы, которые ты доставляешь им своей сумасбродностью. Я не хочу находиться в числе идиотов, исполняющих твои прихоти по первому взмаху твоей руки.

"Почему?" — Этот вопрос крутился в голове у Кано, повторяясь на все лады и голоса.

Что он сделал не так? Почему... Что вдруг изменилось в его жизни? Почему?..

Почему от него вдруг отвернулись все, кого он... любит?

Любил ли он своего отца? Да. Хотя эта любовь и была похожа на болезнь и приносила один лишь страх и страдания. Любил ли он Катсухико?.. Рядом с ним он чувствовал себя особенным. Нет... Скорее, он чувствовал себя нужным. В тот момент, когда слушал его рассказ о матери, ощущая себя его избавлением, или в тот момент, когда обнимал его после их близости... Он не просто сделал его счастливым... Он сам связал их неразрывным узлом глубочайшей страсти, позволяя Кано узнать это новое чувство... Трепет, желание, ревность... И теперь он же, так легко, рвет эту нить... Не понимая, насколько прочна она стала для Кано. Или это было так важно лишь для него? А их разговоры... Их проведенные вместе ночи... Их секс, в конце концов! Каждый раз, отдаваясь мужчине... Целиком отдавая все свои чувства, всё своё наслаждение, все, испытываемые им ощущения, он дарил ему себя. Безвозвратно и без остатка. И как он теперь мог... остаться один? Ведь часть его все равно будет оставаться у Катсухико в руках. Сколько бы времени не прошло, чтобы не произошло с ним, что бы не поменялось в его жизни — Кано был уверен... частичку себя, себя нового... себя настоящего, он доверчиво вверил в руки его любимому мужчине. В благодарность за счастье, за новизну ощущений, за возможность испытать экстаз удовольствия... снова и снова...

— Кано? — Вырвал его родной голос из бездны холодного страха, в которую он стремительно падал, пропадая в своей замершей боли.

За этот голос можно было зацепиться. Ухватиться за показавшиеся, померещившиеся в интонации нотки тепла и беспокойства... Выбраться из ямы, не дать себе захлебнуться страхом потери и одиночества.

— Я отвезу тебя домой. — Ито действительно всерьез был обеспокоен видом как будто предобморочного состояния Кано с остекленевшим взглядом.

"Еще грохнется здесь же... И что я буду с ним делать"? — Подумал Ито как-то отстраненно. Больше он ни о чем думать не хотел.

"Тепло действительно оказалось призрачным"... — Понял юноша.

— Отвези... меня домой... — Прошептал он, с трудом подчиняя себе ставший вдруг чужим, голос.

"К себе домой... Уложи меня в свою кровать, обними меня, принеси мне бокал вина, расскажи о своем детстве, разубеди меня во всем сказанном, скажи мне, что все это было моим ночным кошмаром... А ты всегда будешь рядом со мной и никогда не оставишь. Назови меня идиотом, посмейся надо мной... Только не уходи"...

— Кано...

Художник дернулся всем телом, как будто от жестоко удара. Его имя, произнесенное голосом этого человека, звучало... так привычно. Свое имя, как и себя самого, он тоже отдал Катсухико.

— Можешь не волноваться. Твоя вакансия в моей фирме остается открытой.

Сердце пропустило очередной удар... Последняя ниточка прозрачной надежды лопнула с еле ощутимым звуком...

Он попробует его ненавидеть. Он всеми силами будет стараться... За то что разбудил в нем чувство любви... А теперь и чувство холодной ненависти. Такой обжигающей...

— Хорошо. Я все понял... Я буду у тебя работать. — Произнес Кано холодно. — Все эмоции в нем вдруг умерли. Рассыпались в стеклянную пыль... Вместе с чудесными картинами из цветов на тонких хрупких пластинах. — Отвези меня домой...

Волшебство было убито и разрушено... Без надежды на восстановление.