Скитания некроманта

— Что, бредит? — негромко спросил доктор.

— Да, Константин Николаевич! — взволнованно заговорила Аня. — С самого вечера никак не успокоится. Рвется куда-то и бормочет постоянно...

— Ничего, Анечка, — мягко проговорил доктор. — Бредит он, просто бредит. Вот отлежится маленько, и все придет в норму... Все они так.

— Да, уж. После боя это самое первое дело! — улыбаясь в прокуренные усы, пробормотал один из санитаров. — У нас тут один танкист три ночи в атаку ходил! Бывало, как начнет орать: «По оврагу обходи, иродов! По оврагу!», так до утра, сердечный, и не может успокоится.

— Да, бывает. У нас тут и не такое бывает! — поддакнул второй.

— Анечка, давай-ка, посиди с ним немного... — устало подвел итог врач Константин Николаевич. — А то он всем больным спать не дает!

Медсестра кивнула и вновь присела на кровать...

Над палаткой еще только рассветало, но в полуразрушенных траншеях уж кипела активная жизнь. Вновь прибывшее ополчение шустро приводило в порядок окопы; отрывались новые ходы сообщения, дополнительные огневые точки. Взъерошенный комбат как угорелый носился туда-сюда, контролируя работу подчиненных. То и дело он останавливался около очередного отделения, занятого строительными работами, и начинал орать...

— Лейтенант, ты, что на курорт попал? — остановившись рядом с молоденьким лейтенантом, распекал он. — Это разве окопы?

Комбат с раздражением тыкал пальцем в траншею метровой глубины, которую только что выкопали бойцы.

— Это детский сад! — лейтенант бледнел все больше и больше. — От чего они здесь должны прятаться?! От пулеметного огня, или может быть от минометного?!

Неожиданно комбат схватил его за грудки и прямо в лицо выдохнул:

— Сынок, пойми же, чем глубже ты здесь зароешься, тем дольше проживешь... Не жалей бойцов! Пусть потом своим польют землицу, пусть хорошо польют. Может потом кровушки меньше будет. Так, что исправить!

Резко развернувшись, командир пошел в сторону госпиталя. Проштрафившийся лейтенант, сразу же как наскипидаренный, принялся вместе с бойцами углублять окоп, поэтому и не услышал тихо брошенные комбатом слова:

— Без толку все это. Опять пацанов под танки бросили!

Он со злости пнул попавшийся ему под ноги ящик из под снарядов.

Подавленность комбата была вызвана скверно складывавшейся для дивизии оперативной обстановкой. По сведениям разведки, немцы, встретившие на данном участке фронта ожесточенное сопротивление, начали скрытную передислокацию. Сто пятнадцатую пехотную дивизию, которая в проходивших боях была основательно потрепана, направляли в тыл, а ей на смену направлялась пятьдесят шестая пехотная дивизия и танковый батальон семнадцатой моторизованной дивизии. Завершение передислокации войск противника планируется через через двое суток. Этому бронированному кулаку Красная Армия могла в данный момент противопоставить лишь одну пехотную дивизию не полного состава и несколько старых танков — многобашенных монстров Т-28.

Его тяжкие раздумья неожиданно были прерваны выскочившим из-за кустов растрепанным бойцом. Потянувшаяся было к кобуре рука с некоторой неохотой вернулась на место, а комбат стал с раздражением рассматривать солдата. Тот, делая огромные глаза, пытался быстро привести себя в порядок.

— Здравия желаю товарищ, — громко начал он, застегнув воротник.

— Хватит, хватит орать, — остановил его комбат. — Чего шатаешься около медсамбата? Дела что-ли нет? Так я сейчас найду?

Боец начал было оправдываться, рассказывая о каком-то приказе.

— Давай, в окопы! — зло приказал командир. — Сейчас есть только один приказ — приготовиться к сражению! А твоему лейтенанту я потом все объясню, если жив останется!

Отправив солдата, он прислушался к тишине, которая на рассвете была наполнена огромным количеством звуков. Вдруг, комбат замер... Со стороны леса, где находился штаб дивизии, слышался звук приближавшейся техники.

— Танки, кажется, — с надеждой пробормотал он. — Неужто, комдив расщедрился и прислал таки пару «змей горыночей» (ласковое название танков Т-28). Хорошо бы нам пару танков. Я бы уж их пристроил, по самую маковку вкопал.

Подходили, действительно танки. Ослепляя в рассветном тумане светом фар, темные машины медленно выходили из леса.

Комбат, приветственно махая рукой, быстро пошел в сторону танков. Однако с каждым пройденным шагом, его охватывало все более и более странное чувство — чувство тревоги. Он даже остановился на мгновение, прислушиваясь к своим ощущениям.

— Танки! Танки! — вдруг прорезал воздух радостный вопль. — Братки, коробочки приехали!

— Ну, танкеры, приехали, значит, — не скрывая радости, проговорил комбат подбежавшему танкисту.

Весь перемазанный коренастый парень лихо вытянулся и отрапортовал:

— Так точно, товарищ подполковник! Прибыли! Докладывает командир отдельной танковой группы капитан Кольцов. Группа в составе четырех танков Т-28 полностью укомплектована экипажем, боеприпасами и готова к выполнению боевого приказа!

— Орел! — сказал довольный комбат. — Не тянись так. Нам вместе воевать, а не по плацу маршировать. Давай показывай машины, заодно и обмозгуем куда и что поставить...

Уже при подходе к танкистам чувствовалось, что капитан свое дело знает на «отлично». Чумазые фигуры бегали вокруг своих монстров, как заведенные. Мехводы деловито копались в механических внутренностях, громко костеря конструкторов, а остальные, нагруженные по самую верхушку, тащили срезанные ветки.

— Здорово, бойцы! — громко выдал комбат. — Чем вы тут заняты?

— Здравия желаем, товарищ подполковник! — слитно грянули, быстро построившиеся, танкисты.

Сделавший шаг вперед, невысокий крепыш быстро добавил:

— Технику осматриваем и маскируем, товарищ подполковник!

— Бравый солдат, — пробормотал комбат, сделав отмашку рукой. — Давай-ка, капитан, отойдем в сторонку и не будем мешать...

На снарядном ящике они разложили клеенную-переклеенную карту и склонились над ней.

— Ну, так вот, капитан... — начал комбат, взяв в руки карандаш. — Не знаю, что там тебе в штабе говорили, но ситуация у нас хуже некуда! Разведка докладывает, что немцы полностью обновили передний край. Могут быть танки, возможно, до батальона. Хотя, это все не проверенные данные... Так по макушкам прошлись.

Он стал водить карандашом по карте, отмечая для капитана опорные узлы нашей и немецкой обороны.

— Смотри, вот тут и тут, расположилась артиллерия. По данным, всего две батареи, но нам и этого за глаза хватит! Ближе к нам идет передний край: это окопы полного профиля, дополнительные ходы сообщения, колючка. Есть подозрение, что минные поля расположили вдоль оврагов. Силы немерено, а опасаются, гады! У нас все гораздо хуже. Окопы, мы, кажется успеем отрыть заново, кое-где подлатаем пару дотов, но это капля в море! Хуже того, минирование не проведено, в пополнении один молодняк, из противотанковых средств — лишь бутылки с зажигательной смесью...

Комбат оторвался от карты и негромко произнес:

— Поэтому, капитан, вся надежда на тебя и твоих танкистов. Когда немчура прорвет полевые укрепления. Прорвет, прорвет, не сомневайся! Ты должен ждать ровно столько, сколько понадобиться немцам для ввода в действие своих основных сил. Только тогда, запомни, только тогда, ты должен ударить. Да, так ударить, чтобы с первого раза выбить все танки противника. Понял?

Танкист задумчиво поскреб подбородок и еще раз внимательно посмотрел на карту. Потом решительно взял карандаш и ткнул им в район небольшого леса, выступом нависавшим над позициями наших войск.

— А, что если, товарищ подполковник, мы парочку вот тут и тут вроем, — предложил капитан. — Используем их, так сказать в качестве неподвижных огневых точек. Зароем, замаскируем, ни одна собака раньше срока не заметит.

— Хочешь свои танки лишить их главного козыря — подвижности? — недоуменно спросил комбат. — Сейчас мы должны их, прежде всего, удивить, а потом разгромить! Неожиданно ударил во фланг, потом маневр и ты в другом месте.

— Товарищ подполковник..., — слегка волнуясь, возразил танкист. — Какая у наших «линкоров» подвижность? Ресурс двигателя практически выработан; мы же в начале войны на рембазе были, движки перебирать собирались. Нас сейчас на тракторе обогнать можно, да и шум от Т-28 за несколько километров слышен. А, используя их в качестве дотов с противотанковым вооружением, мы преподнесем им такой сюрприз, что они его точно надолго запомнят!

— Значит, сделаем так — после некоторого колебания проговорил командир батальона. — И не по твоему не по моему! Гляди сюда, прямо сейчас, мухой, двух своих зверей зароешь вот здесь и здесь. Так мы перекроем подступы с оврага — там самое опасное направление. Остальные два танка оставим в резерве; в лес загонишь и лично будешь там сидеть, пока петух нас не клюнет! Понял?!

— Есть! — решительно ответил капитан и бросился к своим.

Через несколько минут многобашечные монстры, ревя двигателями, отправились на позиции.

Глава 6

Город замер в предчувствии большой беды. Первыми почувствовали неладное менялы, которым сам бог велел быть все время на стороже. Еще с вечера их работники забили в домах окна, выходящие на улицу, а на двери накинули крепкие затворы. Меняльные конторы, и без того хорошо укрепленные, превратились в настоящие крепости. Потом их примеру последовали купцы и мелкие торговцы; с рынков, площадей и мостов быстро стали исчезать палатки, лотки, повозки с товарами. Последними опомнились простые горожане, как тараканы разбежавшиеся по своим каменным клетушкам.

Утро город встречал непривычной тишиной. Не было слышно ни визгливых криков торговцев рыбой, ни задорных воплей бегающей детворы… С улиц исчезла даже городская стража, зычный ор которых раньше непременно будил горожан.

— Что это такое? — в бешенстве тыча рукой в окно, орал король. — Что это такое, я вас спрашиваю?

Толпа разодетых придворных испуганно смотрела на беснующегося короля. Каждый старался спрятаться от глаз монарха. Дворяне, стоявшие в самой гуще, слегка горбились и исчезали за спинами тех, кто стоял впереди. Последние, в свою очередь, начинали внимательно рассматривать пол, вследствие чего перед королем выстраивались аккуратно подстриженные макушки.

— Стадо бездарей, только и умеющих, что выпрашивать новые титулы и поместья! — продолжался королевский ор. — Кто-нибудь может мне ответить на простой вопрос? Что это такое?

В личных покоях монарха, за исключением гвардейского караула, остался только один совершенно невозмутимый человек, которого, казалось, ярость монарха совершенно не трогала — лорд-канцлер Беатус Марите.

— Ваше Величество, разрешите мне помочь вам? — делая шаг вперед, негромко проговорил лорд-канцлер.

Мгновенно замолчав, король повернулся к нему. Лицо монарха странно кривилось. Со стороны можно было подумать, что он с трудом сдерживается, чтобы снова не впасть в ярость. Однако более внимательный взгляд мог бы заметить, легкую, еле уловимую наигранность в бешенстве монарха.

— А-а, наш лорд-канцлер соизволил к нам обратиться, — удивительно бархатным, почти слащавым голосом, заговорил король. — Знаете, а я уже было начал думать, что срываю свой голос перед каменными истуканами. Помогите нам, сделайте милость.

Переход монарха от бешенства к умиротворенности оказался настолько контрастным, что дрогнули даже невозмутимые гвардейцы. Облаченные в белую сталь фигуры практически одновременно вскинули алебарды, готовясь заколоть любого, на кого укажет королевский палец.

Лорд-канцлер, словно ничего этого не замечая, быстро пересек покои и застыл у открытого окна, стараясь понять, что так могло заинтересовать короля.

— И, как вы нам это можете объяснить, наш дорогой лорд-канцлер? — раздался рядом с ним полный сарказма голос. — Дворцовая площадь и прилегающие улицы совершенно пусты. Нет ни торговцев, ни нищенок, вообще, нет ни каких людишек! Или может быть, я ослеп?!

На лице лорд-канцлера не дрогнул ни один мускул. Придворные и до этого стоявшие безмолвно, вообще перестали дышать.

— Вы совершенно правы Ваше Величество, — спокойно ответил лорд-канцлер. — Улицы безлюдны. Как раз именно сейчас, я и шел к вам с докладом об этом странном происшествии.

Король слегка наклонился в его сторону, будто не хотел ни одного слова не пропустить из сказанного им.

— Мои осведомители донесли, что сегодня в полдень на дворцовой площади будет выступать преподобный Керн, — невозмутимо продолжал лорд-канцлер. — Он призвал прийти на его речь всех, кто считает себя истинным последователем учения о Едином Боге…

Прозвучавшая новость была не просто неожиданной, а, более того, ужасной! Учение о Едином Боге столь быстро набирало популярность в королевстве, что среди его приверженцев уже давно были не только обычные простолюдины, но и часто встречались благородные. Некоторые злопыхатели даже говорили, что сама королева благосклонно отзывалась о Едином Боге и несколько раз принимала в своих покоях преподобного Керна. Однако дело было даже не во взглядах королевы и некоторых дворян, а в чрезвычайной фанатичности последователей Учения. Верующие с такой яростью и жестокостью громили чужие храмы и священные святилища, что диву давались даже многое повидавшие ветераны-гвардейцы.

До короля, в отличие от встревожено загалдевших придворных, смысл сообщения, казалось, не дошел. Он, не торопясь, сел в кресло и со вкусом откусил, взятое со стола, яблоко.

— Ваше Величество, — пробормотал, позволивший, наконец, себе удивиться, лорд-канцлер. — Ожидается, что последователи соберутся почти со всей королевства… Керн пообещал, что… вы, сир, лично выслушаете его…

Король продолжал молчать, увлеченно грызя яблоко, словно ему только что рассказали не очень занимательную и, даже более того, скучную историю. Наконец, проглотив очередной кусок, он поднял голову и ехидно спросил:

— Нам, кстати, интересно, лорд-канцлер, а когда вы намеревались обо всем этом доложить? Или вы думали, что, мы, его королевское величество, Мореот Второй Китонский такими вещами не интересуемся? Может, мы настолько глупы, что совершенно не разбираемся в делах собственного королевства? Так, что же вы молчите?

Марите смертельно побледнел и цвет его лица стал лишь немногим отличался от беломраморной стены дворца. Он не торопился отвечать на столь провокационные вопросы и лихорадочно искал спасительный ход, позволивший бы ему выскользнуть из этой ловушки. «Значит, этот королевский увалень не такой уж и глупец, как мы считали! — размышлял лорд-канцлер, физически чувствуя, как утекает время. — Он все знал. Знал и про моих шпионов, и про намечающееся сборище фанатиков… Возможно, королю известно и о заговоре. Но почему же меня еще не схватили? Играет или издевается?! Нет, слишком уж он спокоен и доволен собой. Если бы он хоть что-то знал о заговоре и его участниках, знать уже давно бы хватали по всему Китону и вешали на столбах. Похоже, он просто радуется, что узнал о фанатиках сам, без моего участника. Думает, сделал мне маленькую гадость! Ладно, посмотрим».