Серпантин 1 Виражи чужого мира

-Что? — так и охнула я, — каких вшей?

Вот только этой пакости мне и не хватало... ведь из длинных волос их невероятно трудно вывести даже в нашем мире, где властвует химия.

И только через некоторое время, когда не перестающая тарахтеть Гайтола замотала мне голову полотенцем и отвернулась, чтобы подложить в печь дров, я припомнила одну насторожившую меня деталь. Эта простая на вид женщина запросто назвала мага Дэсом, чего, насколько я помню, не позволено было никому в доме зейра Жантурио.

И значит, нужно сразу отбросить возникшие у меня планы по ее допросу. Ничего такого, что не мог бы сказать сам эрг, она не скажет. Но можно попытаться выяснить самые общие сведения, вот хоть об этих самых отверженных.

-Гайтола, — невинно поинтересовалась я, выбрасывая из корыта очередную отмокшую ягодку, — а кто они, эти отверженные... что такого сделали?

-Все по-разному, — нахмурилась она, — кто-то запретным колдовством занимался, а кто и черные зелья готовил. Ну и убийцы... на этих бородавок больше всего ставят.

Понятно... но не совсем, и я уже открыла было рот, чтоб спросить, как тут определяют степень вины, но мне скомандовали закрыть и рот и глаза. Пришлось так и сделать, и Гайтола принялась осторожно тереть мое лицо и шею намыленным клочком овечьей шерсти.

А потом окатила водой и велела вылезать.

Вскоре я, замотанная в чистую холстину, сидела за столом и наслаждалась горячим травяным настоем с медом и свежими лепешками, а хозяйка расчесывала мои волосы и беспрестанно ими восхищалась.

-Гайтола, — не выдержала я, когда она начала повторяться, — иди, попей со мной чаю. Я больше ничего не буду спрашивать... раз тебе нельзя рассказывать.

Она враз смолкла, уселась напротив и налила себе отвар. Некоторое время пила молча, украдкой меня разглядывая, потом вздохнула и тихонько пробормотала, что может рассказать мне, какой красивый дворец у повелителя и как весело живут его избранные.

-А ты откуда знаешь, сама, что ли была такой? — внезапно обозлилась я.

Просто терпеть не могу назойливую рекламу, дома достала.

-Я не была... — похоже, она обиделась, — а даренные рассказывали...

-Меня не интересует информация из вторых рук, — оборвала я сухо, — тем более что одну такую дареную я видела лично, как тебя. И разговаривала с ней.

-Ну и что? — она еще пыталась изобразить любопытство, а меня уже начинал разбирать нервный смех.

-Да ничего, просто поговорили и разошлись.

-Ты странная, — уныло признала она через несколько минут, так и не дождавшись больше ни одного вопроса, а я только ядовито ухмыльнулась про себя.

Я-то как раз нормальная и в свои двадцать лет успела побывать во многих местах и много чего повидать. И отлично знаю, именно та информация, которую от тебя старательно утаивают — и есть самая ценная. А вот если тебе ретиво пытаются что-то расхвалить, нужно постараться от этого отделаться. А мне уже который раз неназойливо расхваливают дворец и жизнь избранниц. Смешно. И очень подозрительно.

А еще меня почему-то постоянно преследует ощущение, что хожу кругами вокруг чего-то важного, висящего на самом виду.

После завтрака Гайтола помогла мне одеться и новая одежда кардинально отличалась от того, что носят в замке зейра Диморбиуса.

Почти земное, из невесомого шелка белье и тонкие чулки, облегающее длинное шелковое платье телесного цвета, с короткими рукавчиками и откровенным вырезом. Странно, задумалась я, глядя на отражение в зеркале, вроде служанки в доме Жантурио говорили о совершенно иной моде?

-Так то — мода для гостей и свободных зейр, — осторожно хмыкнула Гайтола, оглядывая меня с нескрываемой завистью, в ее невысокой фигурке явно притаилось на пару десятков килограмм больше, чем нужно, чтоб надевать такие платья.

Понятненько, перевела я для себя, значит, потому и надели на меня платье, в котором можно без труда изучить все достоинства фигуры, что к свободным я не отношусь.

Примолкшая хозяйка еще раз тщательно расчесала мои распущенные волосы, и помогла надеть верхнее одеяние. Из простого полотна темно-серого цвета, очень похожее на вид то ли на монашескую рясу, то ли на чадру и полностью скрывающее не только нижнее платье, но и волосы, и часть лица.

Вот это маскировка, невольно восхитилась я, обнаружив в зеркале бесформенное чучело, вместо стройной фигурки. А когда еще оказалось, что к капюшону пришита такая же серая, довольно плотная вуаль, стало совершенно понятно, что во дворец мы собираемся пробираться по-шпионски.

Едва я это осознала, как мигом возникла крамольная мысль, если эргу так необходимо, чтоб я туда попала, то мне самой это как раз совершенно не нужно! Вот только жаль, что способа, как сбежать, я не вижу. Конечно... можно бы попытаться сейчас попросить хозяйку что-нибудь принести... молока например, и вылезти вон в то узкое оконце, но куда я пойду потом? Даже если выйду со двора, и сумею спрятаться от погони? Ведь мне даже не известно, что означает здесь моя одежда. А может именно в такой и положено разгуливать по городу жрицам любви?

И я, вместо дворца и нежеланной перспективы стать одной из наложниц правителя, попаду в место, где меня никто вообще не будет считать за человека.

Печально... но, похоже, сейчас мне лучше никуда не рыпаться. Но это вовсе не значит, что я не вернусь к этой идее позже, когда лучше изучу законы и порядки и научусь обманывать бдительность охраны.

-Волнуешься?

Вот зачем она задает такие вопросы, да еще и самым вкрадчивым голоском? Хочет что-то выведать, или и в самом деле сочувствует? Ну, можно и проверить.

-Гайтола, у тебя есть родители?

-Д-да... ответила она с запинкой.

-А они тебя любят?

-Ну... — на миг задумывается хозяйка, — мать, конечно, любит, а у отца нас четверо... но он всегда заботился.

-А я у отца одна. Мать бросила нас, и меня и папу, когда я была совсем маленькой, и меня вырастил отец. Сам варил кашу, сам стирал одежду, особенно в экспедициях. И сам учил читать, писать... сейчас он живет в другой стране... оттуда очень дорогие звонки, но мы разговариваем в инете... каждый вечер. Как ты думаешь, что с ним творится все эти дни?

-Н-не знаю... — как-то виновато и растерянно пролепетала она, — так ты только за него волнуешься? А за свою судьбу?

-А чем я могу изменить свою судьбу? — замирая от неожиданной догадки, нахожу в себе силы отвечать с горькой покорностью, — убежать? Ну, это же смешно, меня поймают и накажут. И вернут на то же место. А если несказанно повезет и не поймают, то куда я пойду, не зная ни обычаев, ни законов? Кто мне поможет, кто научит как тут выжить? Молчишь? Вот именно, если сбежав, я попаду в гораздо худшее положение, то стоит ли напрягаться?

От дальнейшего разговора она просто улизнула, вспомнив, что у нее есть где-то срочное дело. Ну да, молоко убежало, ехидно фыркнула я и пошла к окну. Хоть посмотреть на нормальную природу, во дворце небось, все листики в симметричном порядке пострижены. А тут — сплошное запустение, все растет и плетется, как хочет, и кустики осенних цветов стыдливо выглядывают из зарослей сорняков. Что-то вдруг снова показалось мне неправильным, и я попыталась отрешиться от всех своих проблем, и постараться сообразить, что же тут не так?!

Толстая крыса деловито выглянула из-под кустика с незнакомыми листиками, принюхалась и неторопливо потопала прямо через дорожку. Густо заросшую едва примятой травой.

И вот тут меня накрыло подозрение... да какое там, почти уверенность. Уже совершенно другим взглядом я осмотрела очень скудно обставленную и как-то по-мужски безликую комнату, прислушалась к происходящему за дверью и метнулась за занавеску, где стоял сундук. Именно из него Гайтола доставала мою новую одежду.

Рывком открыла крышку, и мгновенно захлопнула, а чего пялиться в совершенно пустой ящик. Потом побежала на цыпочках к полкам, с которых хозяйка доставала миски с едой, щелкнула ногтем по отозвавшимся гулким эхом кувшинчикам и кринкам и поторопилась вернуться к столу.

Теперь у меня было о чем подумать. И засомневаться в некоторых сделанных ранее выводах. Эх, как жаль, что нет времени... хотя бы на денек раньше сюда приехали. Может мне и удалось хоть чуточку больше разобраться с некоторыми очень странными несовпадениями.

Хозяйка вошла в комнату, мазнула по мне быстрым взглядом, успокоенно вздохнула и лицемерно поинтересовалась, не хочу ли я еще что-нибудь скушать.

Ох, как меня подмывало попросить чего-нибудь вполне обыденного... просто, чтоб посмотреть, как она будет выкручиваться. Но я сдержалась, пусть думают, что им удалось меня провести.

-Нет... кушать не хочу, аппетита нет. Можно я в садике погуляю... вот тут, прямо рядом с домом? Я никуда не убегу, честное слово.

-Слово зейры? — помолчав, как-то несчастно поинтересовалась она.

-Слово зейры, — кротко согласилась я.

-Иди... только к воротам не подходи.

-Хорошо, — я торопливо бросилась к двери. Выйдя, окинула беглым взглядом коридорчик, который служил границей между половинками дома, обнаружила в уголке кучу мусора, прикрытую дырявой корзиной, насмешливо хмыкнула и вышла в сад.

Пару минут стояла у порога, словно любуясь чахлым кустиком в мелких ягодках, а на самом деле внимательно изучая дорожку, по которой никто не ходил до этого дня месяца два, кучки яблок, гниющие в зарослях бурьяна, густую пыль, покрывающую окна тех комнат, в которые меня не планировали пускать.

Потом сошла с низенького, в одну ступеньку, крылечка и медленно пошла вокруг дома. И как раз успела заглянуть за угол и рассмотреть двух привязанных под навесом лошадок, как сзади раздался недовольный окрик:

-Таресса!

Явился, немедленно разворачиваясь назад, фыркнула я, и явно не в духе. Определенно что-то случилось... интересно, как там Феллина? И тут же рассердилась на себя, меня тут таскали, как козу, на веревке, строили непонятные интриги, и сейчас повезут неизвестно куда, а я, дурочка, о Феллине волнуюсь!

И все же не выдержала, подойдя ближе и, разглядев хмурое и осунувшееся лицо мага, неуверенно спросила:

-Что-то с Феллиной?

Дэсгард с минуту разглядывал меня изучающе, как пойманную бабочку, потом вдруг потер ладонью лоб и нехотя буркнул:

-Все с ней в порядке, можно сказать, повезло. Забрал очень почтенный человек... одинокий, — на секунду смолк, затем другим, властным тоном приказал, — иди к тележке, я догоню.

-Но у меня там туфли... — вспомнила я, чтоб не мучить заранее ноги в изящной, но не очень удобной обуви, Гайтола предложила мне пока ходить в прежних ботинках.

-Принесу, — коротко пообещал маг, поворачиваясь к двери, судя по всему, он очень торопился.

Вернулся эрг через пару минут, молча усадил меня на коляску, и подал туфли. Потом сел рядом, надвинул на глаза свою крестьянскую шляпу и щелкнул кнутом. Я мысленно плюнула три раза через левое плечо и попросила у судьбы удачи.

Глава 7 бесплатное представление для важных гостей

Чем дальше мы уезжали от окраины, тем многолюднее и красочнее становилась прогуливающаяся по улицам публика. В этом городе не было привычных мне тротуаров, все ходили прямо по выложенным серым камнем мостовым, и, чтобы предупредить гуляющих о приближении, возчики дергали за специальные шнурки, протянутые к колокольчикам, висящим у шей лошадок. И этот перезвон становился с каждым перекрестком все насыщеннее, сливаясь с гулом голосов, выкриками торговцев и смехом женщин.

Я жадно вглядывалась в их лица, и в лица их спутников или спутниц, рассматривала и запоминала наряды и прически. И чем дальше мы ехали, тем больше убеждалась, как правильно я сделала, что не стала пытаться сбежать. Многие из женщин были одеты примерно так, как меня наряжали в замке зейра Жантурио. Разница была в качестве ткани блио и расцветке. Как я догадывалась, сегодня, в честь бала, они надели все самое лучшее. Преобладали наряды ярких цветов и обилие украшений, вышивка и тесьма, кружева и атласные детали. Некоторые аборигенки были одеты как Гайтола, только к платью обязательно прилагался либо фартук с оборками, либо длинная жилетка или верхняя юбка из другой ткани. Иногда с разрезами по бокам.

И я в своей чадре выглядела бы в этой яркой толпе очень незаметно. Для себя.

Но одежда была все же не основным, что меня интересовало. Мне очень хотелось понять по поведению женщин, как им живется в этом мире, есть ли у них хоть какие-то права, как с ними вообще обращаются?

Постепенно я начинала понимать, что если их переодеть в джинсы, топики или платья моего мира, то получилась бы совершенно обычная для какого-нибудь из южных городов, вроде Ростова, толпа. В этой толпе превалировали темноволосые и темноглазые аборигены и аборигенки, хотя изредка мелькали и более светлые шевелюры. Возможно, среди женщин их было и больше, но рассмотреть это мешали чепчики и накидки всевозможных цветов и фасонов.

И то, что все эти люди были такими веселыми и оживленными вдруг показалось мне особенно несправедливым и очень обидным. Они тут живут себе припеваючи, празднуют свой бал, и даже не подозревают, что мимо везут практически бесправного человека, в один миг лишенного и свободы и права на выбор.

Так... Томочка, возьми себя в руки, не туда ты пошла. Всё они знают... Сатилла же говорила. Просто это их не волнует, поскольку у них, как у нас говорят, своя свадьба. Постепенно мне удалось успокоиться, но на толпу я теперь смотрела без прежнего интереса.

Дворец неуклонно приближался, его уже не могли заслонить двухэтажные здания центральной части города, сиял на солнце куполами и крышами многочисленных башенок и наша коляска все чаще застревала в толпе. Дэсгард явно нервничал, наш колокольчик звенел, не переставая, но люди не особенно торопились уступать дорогу. Наконец он не выдержал, резко свернул в какой-то переулок, и спрыгнув с коляски, решительно постучал в ворота над которыми висела вывеска с изображением рогатого козла. "Веселый козлик" — откуда-то всплыло в голове понимание кружевных, похожих на арабские букв, написанных на вывеске.

Маг коротко переговорил о чем-то с вышедшим мужчиной, вернулся и снял с сиденья меня. Потом покопался в мешке с вещами, забрал оттуда увесистый кошель, и передал поводья хозяину гостиницы.

Я еще ошарашенно таращилась по сторонам, пытаясь сообразить, как мне удалось прочесть название, а Дэсгард уже неудержимо волок меня на буксире, ловко обходя особо плотные кучки гуляющих.

Мы уже вышли на широкую и длинную площадь, ведущую к дворцу, и лавировали между все более густой толпы, как мое внимание мимолетно привлекла вполне обычная для моего родного мира сценка, парень перегородил дорогу молодой аборигенке и в чем-то жарко ее убеждал, пытаясь поймать за руку. Но девушка упорно прятала руки за спину, и явно не собралась отвечать ему взаимностью. Однако ухажер попался настойчивый, продолжал теснить строптивицу к крыльцу нарядного бело-розового дома, над которым вилась вязь незнакомой письменности.

"Кондитерская лавка" — машинально прочла я и невольно затормозила от потрясения. Значит, это не наваждение и я действительно теперь умею читать? Но откуда?