Полет тапка над Зулкибаром. Новая редакция

— Полагаю, при твоем образе жизни, друг мой Вальдор, там у тебя давно уже нечему функционировать.

И взглядом показывает, что именно он подразумевает под словом "там", после чего поворачивается ко мне спиной и, гордый такой, пытается удалиться.

Довел все-таки! Не я его, а он меня довел! Что и обидно.

Сам не понимаю, как меч в руках оказался. Уж очень меня чернокнижник этот раздражал. Настолько раздражал, что я, не стесняясь присутствия придворных, а также того, что субъект этот, строго говоря, был безоружен, с этим мечом на него... Не будь он магом, я б его точно выкосил, как крестьянин траву.

А этот ко мне поворачивается и пальцами делает так вот "щелк"! И все. Дальше слышу "бзиньк" — меч упал. Потом шорох какой-то, а дальше — темнота и тяжесть. Я в ужасе ползу, ползу куда-то. О, свет! И... и снова ужас. Ничего не понимаю. Вроде как все вокруг знакомое, но, при этом, страшное какое-то. Большое. Меня начинает трясти. Чтобы хоть немного успокоиться, обхватываю себя руками за плечи. И... не обхватывается. И вообще, ощущения странные. И... и...

— Мышь! — слышу я чей-то визг.

Где мышь? Я — мышь?! И ведь верится как-то сразу.

Терин быстро ко мне наклоняется и протягивает ладонь, на которую я быстренько вскарабкиваюсь. Он может, и противный выскочка, но рассуждает верно — если на меня в суматохе кто-нибудь наступит, останется кудесник без головы, а я даже порадоваться этому факту не смогу.

Смотрю вниз, и сразу кое-что проясняется. Внезапное возникновение темноты и тяжести было вызвано тем, что меня просто придавило моей же одеждой. Хорошо еще камнем каким по голове не ударило. Быть убитым бриллиантом — может, и не самая худшая причина смерти во цвете лет, однако сама идея гибели меня как-то пока не привлекает. Я еще с магом не разобрался, между прочим, и вообще, жизнь хороша и удивительна. Была. Кстати, пальцы у мага химией какой-то попахивают. Но что с него взять, с простолюдина? Не цветами же он должен благоухать!

Так и стоим вдвоем. Придворные кричат, суетятся. Дамы в обморок падают, как груши, а кавалеры их подхватывают, правда, через раз.

И тут все замирает. Его Величество пришел полюбопытствовать, что же тут интересненького происходит.

Взгляд на Терина, потом на меня и тихий вопрос:

— Вальдор?

Робко киваю. Папа явно не в духе. Маг вздрагивает так, что я чуть не скатываюсь на пол.

Я говорил, что король страшен в гневе? Нет? Ну, так до того момента я и сам этого не знал.

Отец мой орал так, что, казалось, немного громче, и витражи с окон опадут.

— Тупые безмозглые идиоты! Оба!

И это он, который с детства внушал мне необходимость использовать в речи исключительно нормативную лексику. Мол, авторитет власти, пример для подражания и т.п.

— Ты сам во всем виноват!

(это мне).

— А ты как смел руку на сына моего поднять?!

(это чернокнижнику).

— Но он, — растерянно шепчет чародей, — он же...

И остается неуслышанным. Маг стоит, испуганный такой. Я — у него на ладони — тоже жизни не радуюсь.

— Ты! — кричит король и указывает на меня пальцем, — пока не станешь человеком, домой не показывайся!

— Отпусти его! — это уже Терину.

Волшебник присаживается на корточки и опускает меня на пол, где я и остаюсь сидеть, ожидая развития событий. Хотя, если честно, просто в ступоре.

— А ты! — это опять волшебнику. — Ты! Я, как король и твой наниматель, лишаю тебя возможности использовать магическую силу до тех пор, пока этот оболтус не вернется домой в человеческом обличии.

Чародей медленно встает на ноги, растерянно смотрит на короля, и даже я, глядя на Терина ну очень уж снизу вверх, понимаю, что это еще большой вопрос — кому из нас сейчас хуже. Есть у придворных волшебников в контракте такой пункт — что наниматель при соблюдении ряда условий может лишить своего подчиненного силы, вернее, доступа к ней. Своего рода гарантия преданности. А это, рассказывают, весьма неприятно. Вроде как хочешь пить, и вот он, кувшин с водой, а дотянуться не в состоянии.

Но, как видно, отец решает, что этого наказания недостаточно, и я с ним, прошу заметить, полностью согласен. Не каждый день из наследников престола делают грызунов.

Король смотрит на меня, затем переводит взгляд на маячащего неподалеку начальника дворцовой охраны, хмурит брови и цедит сквозь зубы:

— Этого, бывшего королевского мага, выпороть, и в башню, под замок. И пусть сидит там, пока ситуация не исправится. Увести его. А эта мышь пусть сама выпутывается. Я запрещаю кому-либо помогать Вальдору. Всем понятно?

Понятно было всем.

Ошарашенного решением короля чернокнижника быстренько скручивают и уволакивают. Сбылась моя мечта. Выскочке показали его место. И это место на конюшне, или где там еще наказывают нерадивых слуг.

Толпа взбудораженных придворных рассасывается, стараясь держаться от меня подальше. А я так и сижу на полу в полнейшем недоумении. Хорошо, с магом разобрались, а мне-то что делать?

Вскоре выясняется, что облик мышиный мне придали, а вот остальные качества, извините, нет. То есть ни пообщаться мне с моими новыми сородичами, ни навыков каких полезных проявить. Ничего. Таких кошмаров, как в первые дни, у меня не было, и, надеюсь, не будет. Кошки, люди, крысы, совы всякие (это когда я уже из дворца выбрался). Поесть толком нечего. Куда идти — не знаю. Что делать — тоже. Провести остаток жизни в облике мелкого грызуна совершенно не улыбается. Тем более, хвост! Я понятия не имел, что делать с хвостом и постоянно забывал о его наличии. Один раз чуть не погиб из-за этого. Зацепился, а тут служанка идет, под ноги не смотрит. В общем, думал все, судьба моя быть умерщвленным в цвете лет грубым деревянным башмаком. Но пронесло.

В итоге поразмышлял я немного и решил к узнику нашему отправиться. Он, в конце концов, тоже должен быть заинтересован в том, чтобы с меня заклятие снять, если хочет, конечно, вернуть возможность колдовать. Башня его неподалеку — метрах в семистах так от дворца. Впрочем, эти семьсот метров, что я преодолел в мышином облике, весьма обогатили мой жизненный опыт. Я и не знал, что у нас столько всякой хищной гадости в округе водится.

Аккуратненько прошмыгиваю мимо стражи и в башню. На самый верх. Двести семьдесят три ступени. Еле дошел. Ужас. Проползаю под дверью.

Я на месте.

Смотрю — лежит полуодетый чернокнижник на кровати, пальцем на полу закорючки какие-то рисует. Спина исполосована, и так ему и надо.

— Сволочь ты все-таки! — произношу с чувством.

Молчит.

— Отвечай, — говорю, — когда с тобой наследный принц разговаривает.

— Мелкий ты паразит, а не наследный принц, — огрызается маг, поворачивая ко мне лицо, — все из-за тебя.

— Подумаешь, — отвечаю, — высекли его, бедного! Так ты давно на это напрашивался! А вот мне что делать? Как мне облик свой вернуть?!

— Найдешь женщину, — меланхолично отвечает он, — она тебя поцелует, а потом у тебя будет месяц, чтобы привести ее сюда.

— В башню?

Чернокнижник садится на кровати, смотрит на меня, ехидно ухмыляясь.

— В королевство, Ваше высочество, — произносит он с издевкой в голосе.

— Э... то есть, я должен найти какую-то девицу за пределами нашего королевства... А где ее искать?

— У меня в лаборатории есть карта. Искать ты ее будешь в координатах...

И называет мне координаты, но какие-то очень странные. Начнем с того, что их не две, а четыре.

— А это параллельный мир, — ухмыляясь, заявляет чернокнижник, — ты же у нас теперь волшебная мышь. Найдешь, если постараешься. И, кстати, девицу я тебе не обещал.

— А возвращаться я как оттуда буду с ней вместе?

— У нее артефакт возврата есть. Найдешь — вернешься. Не найдешь — там жить останешься.

— Но и ты тогда останешься в башне! — восклицаю я.

— Ничего, это я как-нибудь переживу. Меня будет греть мысль о том, что тобой поужинала какая-нибудь кошка, — отвечает маг.

Ну и кто он после этого?

Уже удаляясь, слышу тихое:

— В жизни вам этого не прощу.

Это мы еще посмотрим, кто, что и кому прощать будет.

Дульсинея

Поставив себе диагноз — "дура доверчивая", я сходила в кладовку за монтировкой, отодрала половицу и выругалась от всей души и почти всеми нехорошими словами, какие знала. Нет, мне вовсе не было жалко раскуроченный пол. Да и с чего бы его жалеть, если не обманул "принц" этот без белого коня, и пропажа моя обнаружилась именно так, где он сказал? Вот это меня, собственно, и разозлило. Этот проклятый кулон, золотая фиговина с александритом, единственная память о папочке, которого я в глаза не видела, потерялся два года назад, как раз после того, как я с шумом и треском выставила за дверь Стасика. И что мне было думать? Конечно же, я подумала, что этот засранец прихватил украшение с собой на долгую память... до ближайшего ломбарда и аминь! Нет у меня больше кулончика моего любимого.

Как оказалось, есть у меня кулончик. Вот он, гад, лежит себе между половицами, красуется! И как этот принц липовый узнал, что он там? Я уселась прямо на пол, заглянула подозрительно задумчивому и, явно что-то вспоминающему, блондину в глаза и задала прямой вопрос:

— Ты экстрасенс, что ли?

— Кто? — нервно шарахнувшись от меня, переспросил он.

— Ну, будущее предсказываешь, сквозь стены видишь, предметы можешь двигать, с духами разговариваешь, — добросовестно перечислила я, закрепляя чудом вернувшийся ко мне кулон на цепочку, — короче, с помощью какой такой абракадабры ты угадал, где его искать?

— Я не маг! — завопил он, переходя с нормального голоса на возмущенный ор.

— Ну ладно, не маг так не маг, — легко согласилась я, надела цепочку на шею и задумалась.

Понятное дело, никакой этот парень не экстрасенс, они только в дурацких шоу бывают. Так и откуда же в таком случае он мог знать, что моя пропажа лежит между половицами? Сам туда ее засунул? Это нереально. Вот если бы инцидент со Стасиком и исчезновением кулона случился не пару лет, а хотя бы пару дней назад, я была бы уверена, что это стасиковы глупые шуточки. А так, не срастается что-то... если только не послать здравый смыл куда подальше и не поверить в чудо. Я говорила, что я сегодня перетрудилась и у меня голова не в том направлении работает? Так вот, именно поэтому я приняла волевое решение поверить в то, что передо мной действительно сидит... точнее стоит на карачках, завернутый в мой старый плед, никто иной как сказочный принц из сказочного королевства. Ну и что, что без коня и даже без одежды? Принцы, они тоже разные бывают.

— Значит, принц, говоришь? Как ты сказал, тебя зовут?

— Вальдор.

— А я Дульсинея Абрамовна, можно просто Дуся. Ну, рассказывай, что там с тобой произошло?

Вальдор

Смотрю вот я на Дульсинею и понимаю, что, правда — она, конечно, вещь хорошая, но в небольших дозах. И всю мою историю ей знать совсем необязательно. Не настолько уж мы с ней хорошо знакомы, чтобы передавать все интимные подробности наших с некромантом взаимоотношений. А потому я гляжу на нее очень честными глазами, чуть слезящимися от табачного дыма (это кстати!) и озвучиваю краткую и слегка подредактированную версию событий.

— Наш придворный маг отчаянно мне завидовал, поскольку он всего лишь один из слуг, путь даже и наделенных некоторыми знаниями и способностями. Он долго изводил меня всяческими каверзами. Я терпел. Ради отца. Ради державы. Но однажды терпение мое лопнуло...

— Какими каверзами? — интересуется Дуся.

— А? Всякими. Не перебивай меня, пожалуйста. Мое терпение лопнуло, и я вызвал его на поединок на мечах. Но он, вместо того, чтобы честно отражать мои удары, коварно бросил в меня заклинание.

— А что, магов тоже учат владению холодным оружием? — удивляется она.

— Что? Да, учат!

Откуда я знаю, чему их там учат, помимо магии? Нет, она меня все больше раздражает.

— Так вот, и превратил меня в мышь. А чтобы я смог расколдоваться, велел найти тебя, поцеловать и привести в королевство.

— А сам что?

— Кто?

— Маг!

— А сам, — отвечаю, горестно вздыхая, — заперся в черной башне и творит там свое страшное колдовство — поднимает из могил мертвецов, насылает мор на деревни и умерщвляет младенцев мужского пола.

— Зачем? — спрашивает Дуся.

— А я откуда знаю? Они, чернокнижники эти, очень странные люди. Нравится ему так, наверное.

Смотрю пристально на эту бледную разноглазую физиономию. Надо же определить, сочувствует она мне, или нет.

— Что-то ты, кажется, привираешь, — после двух минут молчания и трех затяжек неприятной такой палочкой, вроде тех, что используют пифии для употребления каннабиса, сообщает Дульсинея.

Так, здесь нужно, пожалуй, возмутиться. И вообще, пора с этим делом завязывать. Хочу домой.

Дуся

— Как ты могла подумать, что я тебя обманываю? — в голосе блондинчика возмущения, хоть отбавляй. — Да ты же моя спасительница! Да я тебе чистую правду и ничего кроме правды, я же...

— Мамой клянусь, — стараясь не заржать, подсказала я.

— Что? — растерялся принц.

— Да ну тебя, шуток не понимаешь, скучно с тобой — проворчала я, покосилась на часы и предложила, — шел бы ты уже в свое барное королевство, высочество, блин, мышиное.

— Зулкибар.

— Что?

— Королевство Зулкибар. И ты должна пойти со мной. Так этот... этот маг велел.

— А ты всегда его слушаешься?

— Я? Да я... ну вообще-то, я боюсь, что если его указания в точности не выполню, то обратно в мышь превращусь, — признался принц.

— А он прямо так и сказал: притащи мне сюда Дульсинею Абрамовну Тамбовскую? — недоверчиво буркнула я.

— Он сказал, что дева, которая меня поцелует, должна будет отправиться со мной в Зулкибар, — с видом мученика объяснил Вальдор. Имя-то какое у него заковыристое. Я думала, только надо мной мама так зло пошутила, Дульсинеей обозвала, а у него еще похлеще моего "радость". Меня вот в детстве Дульсинеей Тобосской дразнили, а его интересно как? Или принцев не дразнят? Ну, типа там, не подобает и чревато смертной казнью?

— Уточняю, я не дева, — с достоинством изрекла я и потянулась за папиросами. Они аккурат на столе, возле стула, на котором принц расселся, лежали. И тут он опять от меня отпрянул, как будто я чудище какое-то.

— И что ты от меня все время шарахаешься? Ну не нравится тебе, что от меня табаком прёт, так мог хотя бы вид сделать, принц все-таки. Или вы -принцы, деликатности не обучены?

— Прости, но ты пахнешь, как гном.

— Как кто? Давно тапки надо головой не летали?

— Гномы, курящие табак, имеют очень своеобразный и неприятный запах, — объяснил Вальдор.

Ага, как же, гномы! Пусть еще мне сказочку про фей и эльфов расскажет. Тоже мне, иномирское отродье. Попаданец, растудыть его в качель!

— Еще раз обзовешь меня гномом, получишь в глаз, — вежливо предупредила я.

Он серьезно кивнул. Поверил? Наивный. Хотя, откуда ему знать-то, что я драться не умею, и он давно уже мог бы тридцать раз и в глаз мне дать и вообще много чего сотворить.