Божественная некромантия, или Тайны Океана Миров

Оглавление:

Глава 1. События, отравляющие жизнь

На Лельтисе, в благословенном крае, являвшемся одной из постоянных резиденций принцессы Элии Лоулендской, царила весна. Через высокие окна террасы, распахнутые в сад, доносилось разноголосое птичье пение и веяло ароматами цветущих вишен, яблонь, слив и персиков. Свежий ветерок шевелил невесомые прозрачные занавеси паутинного шелка, шаловливо играл кружевом скатерти овального стола, сервированного к чаепитию, и широкими рукавами рубашек пары мужчин, сидевших за ним. Сильные длинные пальцы высокого блондина с небрежным изяществом крутили чашку белоснежного фарфора, расписанного тонким узором стиля 'дикая роза'. Ноздри неодобрительно подрагивали.

— Недостаточно крепкий чай, Нрэн? — откинувшись в плетеном кресле, с мягкой иронией осведомился его компаньон-брюнет. В глазах цвета темного изумруда проскользнули лукавые искорки, а может, это был просто рефлекс от нежно-зеленого шелка рубашки.

Вопрос вкуса великого воителя по части напитков был неизменным поводом для шуток в кругу семьи, никто иной, даже шепотом издеваться на тему пристрастий бога к крепчайшим и горьким настоям не осмелился бы.

— Этому сорту не хватает цветочной ноты, — не дав себе труда заметить издевку, спокойно отметил Нрэн, бесцеремонно оторвал несколько лепестков розы из пышного букета, стоящего в широкой напольной вазе близ стола и поинтересовался:

— Не возражаешь?

— Нет, — качнул головой собеседник, не без удивления созерцая слишком нетипичное для своего брата истинно умиротворенное состояние, а не маску бесстрастия, прикрывавшую мрачную бездну самокопаний, терзаний и сомнений.

Звякнула крышечка чайника. Воин внес необходимые коррективы в состав смеси. Лейм щелкнул ногтем по пузатому бочку, подогревая заварку до нужной температуры. Столько лет проведя рядом с педантичным Нрэном, принц знал все тонкости почти священного процесса заваривания и не стал бы нарушать ритуал из озорства. Все-таки точность и скрупулезность были присущи молодому мужчине, если не в качестве компонента силы Бога Техники, то как качества, взращенные старшим родственником в процессе воспитания. Светловолосый воитель приподнялся, выплеснул забракованный чай на клумбу в сад, выждал ровно две с половиной минуты и наполнил чашку заново. Сделав глоток, довольно хмыкнул. Лейм не стал выливать свой, осушил простым магическим пассом и добавил новой смеси. Взял крохотное забавно-розовое печенье-ракушку из вазы, пригубил чай и мысленно согласился с тонким чутьем брата, хороший напиток, обретя аромат и привкус роз стал идеально-гармоничен.

— Ты мог бы заработать целое состояние, продавая рецепты чая, — отметил Лейм в качестве комплимента делового, а потому наиболее ценного для здравомыслящего во всем, что не касалось Элии, брата.

— Выгодней продавать сам чай, храня секрет состава, — уголки губ сурового воителя приподнялись в намеке на улыбку.

— Пожалуй, — не мог не согласиться принц.

Об этом источнике пополнения и без того громадного состояния родственника он ничего прежде не знал. К коммерческим операциям Нрэн младшего брата не привлекал, он даже помощью Бога Торговли — Рика не пользовался, предпочитая хранить свои дела в тайне, а следовательно ни с кем не делить доходов и избегать лишних сплетен.

Закинув печенье в рот, Лейм перевел взгляд с умиротворяющего зрелища цветущего сада за окнами на полураскрытую дверь в холл и мечтательно задумался вслух:

— Скоро ли она проснется?

— Хочешь пойти разбудить? — хмыкнул Нрэн, но тут же язвительность сменилась горьковатой задумчивостью: — Впрочем, тебе такое могут и простить, сладкий мальчик.

— Пытаешься меня разозлить? — поинтересовался Лейм больше с любопытством, нежели с явной злостью.

Прошли те времена, когда его, не ведающего о сути Алого Бога, скрытой под светлой оболочкой души, действительно можно было именовать 'сладкий мальчик', и кому, как не Нрэну, заработавшему при пробуждении истиной сущности брата переломы и синяки, этого было не знать.

— Скорее досадую, — выдав весьма прямой ответ, передернул плечами бог и взял из вазы какую-то серо-зеленую лепешку с глянцевитым отливом, пожалуй, наименее привлекательную представительницу выпечки. Мужчины ожидали пробуждения возлюбленной, но делать это мирно и терпеливо почему-то не слишком получалось. — Тебе она все прощает. Надолго ли?

— Даже ты своей мрачностью ей покуда не надоел, может, и я не прискучу какое-то время, — почти мирно отозвался Лейм. Драться с братом за завтраком было не лучшим способом сохранить благосклонность возлюбленной. Впрочем, Нрэн понимал это так же ясно, а потому не выдал стандартного предложения пойти поразмяться в фехтовальном зале.

— Я хорош в постели, — нахмурившись, нанес удар тяжелой артиллерией по позиции противника воитель.

— Иной раз ласка больше по вкусу, чем самый бурный темперамент и выносливость, — отбил атаку молодой принц. — Сейчас мы привлекаем Элию возможно именно потому, что столь различны меж собой.

— А потом... — как всегда Нрэн попытался испортить настоящее сомнениями и пессимистическим прогнозом на будущее.

— Потом? Ни для тебя, ни для меня не будет никакого 'потом', — безмятежно констатировал Лейм. — Так стоит ли переживать?

— Ты прав, — энергично кивнул, как отрубил, воитель и откусил кусок лепешки, которую продолжал сжимать в пальцах. Тут же аккуратно сплюнув на салфетку, бог неожиданно объявил: — Лучше бы Элии в самом деле встать поскорее. Я хочу выяснить, кто хочет нас отравить.

— Отравить? — неподдельно изумился Лейм. Всякое могло случиться, и в мирах, и на родине в Лоуленде. Но на Лельтисе — убежище Богини Любви? Это было чем-то вовсе несусветным. — Ты не ошибся?

— В лепешку добавлена бриалока, — констатировал принц, упоминая отраву, вкушение которой грозило серьезными последствиями даже всеядным выносливым богам, а уж для прочих и вовсе было чревато неизбежной и весьма мучительной кончиной.

— Тогда хорошо бы кузине не заказывать завтрак в постель, — встревожился не столько за себя, сколько за бесценную жизнь любимой молодой бог и резко посуровел.

Прежде, чем героические защитники, сметая все преграды, пошли на штурм опочивальни богини, дабы вырвать у нее изо рта предполагаемый кусок отравленной пищи, Элия сама явилась пред ними дивным, дышащим негой сна видением. Прекрасная женщина в легком светло-голубом платье, с волосами цвета темного меда, свободно рассыпавшимися по плечам. Безыскусная простота облика Элии потрясала сильней любых ухищрений записных кокеток.

Приветливая улыбка скользнула по манящему луку губ, когда богиня промолвила:

— Прекрасное утро, мои дорогие.

Наклонилась, потерлась щекой о щеку Лейма, поцеловала его в пушистую темную макушку, пальчиком разгладила вертикальную складку на высоком лбу, перешла к Нрэну, чуть нахмурилась, отмечая его напряжение. Захватила в горсть светлые волосы, запрокинула голову любовника и скорее укусила, нежели поцеловала в упрямые губы, разомкнувшиеся ей навстречу в довольном вздохе. Тот, кто хотел ласки, получил ее, нуждающийся в постоянном подтверждении своего статуса любовника, тоже не остался обделен.

— Отчего такие мрачные, неужели поссорились? — шутливо потребовала ответа богиня и погрозила пальчиком.

— Есть причина посерьезнее, любимая, чем глупые споры, — отозвался Лейм, все опасения которого испарились при виде пребывающей в добром здравии принцессы. — Нам странно накрыли стол.

Изящная бровь выгнулась в молчаливом вопросе, богиня перевела взгляд на столешницу, оценила россыпь печения и надкушенную лепешку, подняла одну из чашек с настоем, понюхала и согласилась:

— Да, странно. Зачем вам чай откровений и дриаданские лакомства?

— Чай откровений? Лакомства? — удивились мужчины, намекавшие лишь на то, что их собрались отравить.

— Настой розы алькасиар, развязывающий язык, и печенья для садовников к трапезе моих родственников. Хм, пожалуй, стоит поговорить с управляющей, — посуровела Элия, привыкшая к идеальному обслуживанию в резиденции. На сей раз речь шла либо о случайном ряде серьезных промахов слуг, либо о злом умысле.

— Любимая, чай с лепестками роз мы заваривали сами, не приняв во внимание указанных тобой свойств, — смущенно поправил Лейм, по справедливости разделяя с братом вину за идиотский промах.

Педантичный ум Нрэна содержал информацию об опасных свойствах роз алькасиар, но принц слабо разбирался в сортах садовых цветов, иначе в жизни не взял бы в рот ни капли проклятого зелья болтливости, молодой же бог знал название розы, зато к стыду своему данных о ее способности развязывать язык не имел. Впрочем, оба мужчины испытали почти одинаковый неловкий ужас, ибо для лоулендца не было хуже участи, чем словесный понос.

— Но печенье с бриалокой мы себе не подкладывали, — мрачно пробурчал воитель.

Элия сдержанно кивнула, тая усмешку в уголках губ, и позвала через заклятье связи:

— Фенарион, зайди.

На веранде почти мгновенно материализовалась высокая тонкая фигура в длинном белом платье. Уложенные вокруг головы волосы были настолько светлы, что казались скорее прозрачными, чем белыми. Изящная эльфийка — управляющая замка — то ли из-за слишком прямой спины, то ли из-за невозмутимой серьезности взгляда, походила на нежный подснежник, внутрь которого вставили стальной стержень.

— Моя леди? — Фенарион коротко поклонилась и застыла в ожидании указаний.

— Почему моим родственникам подали к трапезе печенье с бриалокой? — мягко поинтересовалась богиня.

Фенарион, переведя взгляд на стол, стала белее собственного платья и, скрестив руки на груди так, что длинные пальцы обхватили плечи, плавно опустилась на пол в ритуале покаяния. Согнулась несгибаемая сталь, низко склонилась голова, являя уязвимый затылок, и раздался шепот:

— Виновата.

— Феа, я задала вопрос и жду ответа, — повторила Элия, слишком часто уклонявшая от прямых ответов с куда большей искусностью, чтобы не почувствовать, когда что-то тщатся утаить от нее самой.

— Новенький слуга получил от меня недостаточно четкие указания, — еще разок попыталась избегнуть подробного доклада управляющая. — Я не проследила за его действиями, моя леди. Вина лежит на мне.

— Ты не могла дать нечеткие указания, — отрезала принцесса. — Кто подавал на стол?

— Кайладир, мой племянник, он только одну луну живет в замке... — начала управляющая, явно собираясь списать промах на неопытность родича.

— Вставай и вызови его, — приказала Элия, предпочитая говорить с виновником происшествия, а не выслушивать гипотезы касательно мотивов его действий. Принцесса присела на кресло между мужчинами и нехотя набросила пару дополнительных блоков, скрывающих божественную мощь.

Лейм и Нрэн не вмешивались, ибо хоть и стали пострадавшей стороной, но во владениях Богини Любви лишь ей надлежало вершить суд. Фенарион, более не споря, поднялась с колен, пробежала тонкими пальцами по наборному браслету, отягчавшему запястье, активируя заклятье призыва и, собравшись с духом, промолвила внешне спокойно:

— Кай, срочно пройди на малую западную веранду. С тобой желает побеседовать наша леди.

То ли племяш управляющей и в самом деле не знал за собой вины, то ли отличался редким нахальством, однако ж, явился он пред очи богов весьма проворно. Очень молодой, гибкий и тонкий, столь же светловолосый, как тетя, паренек с раскосыми глазами цвета молодой листвы под бровями белыми, словно искрящийся на солнце иней. Остановился у самых дверей и почтительно поклонился. Только что не шаркнул ножкой, весь такой благовоспитанный юноша голубых кровей.

— Нам хотелось бы знать, каким образом это печенье оказалось на столе. Не объяснишь, Кай? — почти ласково спросила Элия, кивая в сторону частично опустошенной вазы.

— Тетя попросила принести вазу сюда, — слишком невинно, чтобы заявление звучало естественно, ответил эльф, отвесив вежливый поклон в сторону управляющей.

— Именно эту вазу и именно с этим содержимым? — уточнила богиня, почти забавляясь попыткой юнца слукавить.

Ее чувства вполне разделял Лейм, на губах которого начала проявляться улыбка, Нрэн же напротив помрачнел еще более, потому как с каждой секундой богу все больше и больше казалось, что он стал жертвой подросткового эльфийского идиотизма.

— Видите ли, моя леди, не могу сказать наверняка, — задумчиво шаркнув ногой, заявил парень. — Там было еще несколько ваз, а когда оставалась только парочка, я их уронил на ковер в бежевом коридоре, и пока собирал, мог чуток перепутать. Я уже и тетушке говорил, что плохой из меня разносчик, такой уж бездарностью уродился.

— Значит, печенье с бриалокой, ядовитой для любого создания на Лельтисе, кроме дриаданов, ты положил в вазу случайно? — не менее невинно осведомилась принцесса.

— Бриалокой? — разом прекратив ломать комедию, распрямился натянутой струной юноша. В широко распахнутых лиственных глазах закружились панические искры. Звонкий голос просел от волнения, Кай торопливо заговорил, опускаясь, как несколькими минутами раньше тетка, в покаянную позу. — Я не знал, клянусь Первым Деревом, моя леди. Не знал! Я лишь хотел, чтобы меня выставили из замка за небрежение. Чтоб ваши родичи обиделись за то, что им печенье садовников подали. Я... я воином-разведчиком быть хочу, а не слугой, даже вашим слугой. Я только этого хотел!

— Дивно, — усмехнулась Элия, забавляясь объяснением паренька. — Что ж, своего ты добился, прислугой тебе не быть. Что же касается наказания... Ступай, тебе объявят о моем решении позднее.

Кай молча встал, поклонился и на негнущихся ногах вышел с веранды, умолять о прощении юный преступник даже не думал. Его тетя, впрочем, тоже не проронила ни слова. Лишь смиренно ждала приговора. Светлая Богиня милосердна, но не тогда, когда речь идет об угрозе для жизни дорогих ей созданий, тем паче столь нелепой угрозе. Феа покорно готовилась принять кару себе и глупому племяннику.

— Иди, Феа, к тебе претензий нет, родственников не выбирают. Ты виновата лишь в том, что попыталась сделать выбор за другого и косвенные последствия сего решения оказались не из лучших. Первое Древо тебе судия. Распорядись накрыть нам завтрак в плавучей беседке на озере, — взмахом руки богиня отпустила управляющую. Та тенью скользнула за двери.