Квантунская рапсодия

В ночь на одиннадцатое февраля, пять японских пароходов брандеров в сопровождении миноносцев устремились в атаку на русский броненосец. Вначале, береговые батареи приняли их за ожидаемые транспорты с углем и позволили приблизиться к Артуру но, распознав в них угрозу для 'Ретвизана', открыли огонь.

В лихорадочном темпе загрохотали прибрежные батареи Утеса и Тигрового полуострова, вместе с орудиями самого броненосца. Благодаря интенсивному огню защитников Артура, один из пароходов был потоплен, другой выбросился на камни у горы Белого Волка, а третий, получив повреждение, ушел обратно в море.

Двум оставшимся брандерам повезло больше. Один из них был потоплен русскими батареями вблизи Золотой горы, а другой все-таки сумел добраться до сидевшего на мели броненосца. Несмотря на возникший, на борту пожар, японский корабль упрямо двигался к своей цели, до которой оставалось несколько десятков метров. Казалась гибель 'Ретвизана' неминуема, но тут вмешался его величество случай.

Осколком разорвавшегося рядом с брандером снаряда была перебита цепочка державшая якорь левого борта, и тот с грохотом ушел на дно. Пароход немедленно развернуло влево, и он выскочил на берег, так и не дойдя до броненосца совсем немного.

Трудно себе было представить, что было бы, если бы горящий брандер врезался в беспомощно стоявший броненосец. Даже если бы таранный удар, не достиг своей цели, то возникновение у борта гигантского костра создавало смертельную угрозу для 'Ретвизана', с его угольными ямами, артиллерийскими погребами и запасами горючих материалов.

Так обстояли дела в Артуре, когда двадцать четвертое февраля в крепость прибыл долгожданный адмирал Макаров. Сказать, что его ждали с нетерпением, значить ничего не сказать. Матросы и офицеры видели в нем человека способного одним своим присутствием изменить постыдное положение дел. Все они ждали, что командующий Тихоокеанским флотом не станет более прятать корабли эскадры на внутреннем рейде, а поведет их в бой против коварного неприятеля. Моряки жаждали действий от адмирала и их надежды полностью оправдались.

Уже в первый же день своего приезда, прямо с поезда Макаров устремился на верфи, где своими глазами оценил степень повреждения кораблей и ужаснулся тому, как медленно идет их ремонт. Впрочем, предвидя подобное положение дел, Макаров специально привез с собой на поезде команду питерских мастеровых, сразу взявшихся за дело.

Прибытие командующего совпало со снятия с мели 'Ретвизана', что было расценено всем гарнизоном как добрый знак. Сняв фуражки многие из команд кораблей крестились, глядя на взвившийся на 'Аскольде' адмиральский флаг, где до принятия дел у Старка, Макаров расположил свой штаб.

С первых дней своего прибытия, Степан Осипович с утра до ночи проводил осмотры кораблей эскадры, и это сильно поднимало настроение моряков. Принимая рапорт командира, знакомясь с офицерами и расспрашивая матросов о службе, адмирал поднимал боевой дух моряков, столь основательно задушенный наместником. Его слова напутствия: 'Дай Бог, в добрый час молодцы!' действовали на экипажи кораблей лучше всякой похвалы.

— Этот настоящий! Сразу видно, что из простых моряков, знает всю нашу правду! — восторженно шептали комендоры и кочегары осмотренных адмиралом кораблей.

— Приехал, Макаров бить японцев! Теперь дело будет! — уверенно говорили офицеры и с утроенной энергией занимались повседневной рутиной в ожидании большого сражения с неприятелем. Все ждали перемен в затхлой жизни плавучих 'казарм' и адмирал постарался оправдать выданный ему кредит людского доверия.

Уже двадцать шестого февраля, две пары русских миноносцев вышли в море на поиски врага и вскоре обнаружили отряд японских кораблей. Первыми в бой с противником вступили миноносцы "Властный" и "Статный". Произошла ожесточенная перестрелка с врагом, после которой миноносцы отступили, имея многочисленные повреждения. В свою очередь, японцы также понесли серьезный урон и не решились преследовать русские корабли.

Вторая пара миноносцев, "Решительный" и "Стерегущий" также столкнулась с превосходящими силами противника и после непродолжительной перестрелки была вынуждена оставить поле боя. При этом "Решительный" сумел оторваться от неприятеля, а потерявший ход "Стерегущий" принял неравный бой и был захвачен японцами.

В этот момент адмирал Макаров показал свой бойцовский характер. Едва только с Золотой горы на эскадру пришло сообщение о схватке между нашими миноносцами и японцами, на помощь к ним устремились крейсера 'Аскольд' и 'Новик'. При этом Макаров перенес свой флаг на быстроходный 'Новик', чем вызвал бурю восторга и радости среди экипажей эскадры.

Некоторые офицеры осуждали адмирала за столь смелое решение, но большинство моряков было в восторге от столь смелого поступка. Теперь все видели, что Макаров не собирается исполнять приказ наместника 'беречь и сохранять корабли', а намерен драться с японцами.

Как не спешили 'Аскольд' и 'Новик' на помощь окруженному врагами миноносцу, но спасти его не смогли. Получив повреждение, 'Стерегущий' затонул а, бросившись преследовать миноносцы противника, крейсера натолкнулись на японские броненосцы.

Благодаря высокой скорости оба корабля благополучно оторвались от противника и вернулись в Порт-Артур. Это было воистину триумфальное возвращение, хотя победа в бою не была одержана, а 'Сторожевой' погиб. Тысячи глаз с кораблей, батарей и с набережной порта с восторгом смотрели на адмиральский флаг, развивавшийся на мачте маленького крейсера. Вырывая друг у друга, бинокли люди смотрели на 'Новик' и радовались тому, что у них есть командующий флотом, лично бросившийся на спасение одного миноносца на легком крейсере.

На лице встречавших 'Новик' моряков не было слез умиления от возвращения адмирала целым и невредимым, но зато в душе почти у каждого из них была гордость и радость, что флотом командует достойный человек. Так за один час, произошло соединение адмирала и эскадры в одно единое целое, что окончательно изгнало страх и безысходность из людских сердец и возродило в них веру в победу над врагом.

И чувство это было столь огромным и радостным, что его не смогла испортить даже японская бомбардировка порта со стороны массива Ляотишаня, произошедшая сразу после возвращения крейсеров.

Зная от своих шпионов, что на горном массиве нет русских батарей, адмирал Того решил нанести силами четырех броненосцев, массивный удар по Артуру, не опасаясь пушек Электрического Утеса. Почти каждое столкновение японских броненосцев с этой со зловредной батареей приносило им различные повреждения от русских снарядов. Незаметно подойдя к Порт-Артуру со стороны Ляотишаня, они принялись методично расстреливать внутреннюю гавань Порт-Артура перекидным огнем, оставаясь вне зоны ответного огня.

Казалось, самым простым ответным действием на обстрел японцев было вывести эскадру в море и прогнать врага, но из-за особенностей прохода в гавань это было невозможно сделать. Мелководный проход так и не расширенный господином наместником за семь лет пребывания на Квантуне сыграл с эскадрой злую шутку. В момент японской бомбардировки был отлив, и русские броненосцы оказались запертыми в природной ловушке.

Впрочем, японские артиллеристы вновь оказались не на высоте. Их снаряды падали на акваторию порта в течение двух часов, но не смогли нанести кораблям Макарова большого урона. Был лишь поврежден 'Ретвизан', некоторые портовые сооружения и от близких разрывов снарядов пострадали экипажи кораблей, выказывавшие браваду к противнику и не пожелавшие покинуть палубу и укрыться в трюме.

Как только начался прилив, и проход вновь стал судоходен, адмирал отдал приказ выхода эскадры в море. Это решение вызвало бурю восторга среди моряков. Впервые с момента нападения противника, эскадра выходила в море в полном составе.

Обычно выход броненосцев эскадры из внутренней акватории на внешний рейд занимал несколько часов, но благодаря точным указаниям, полученным от Макарова, портовые буксировщики сумели вывести тяжелые корабли через узкий проход всего за два с половиной часа. Наблюдая за выходом броненосцев в море, Степан Осипович пришел к выводу, что огромные корабли сами могут выходить без помощи буксиров. Для этого требовалась только быстрая сноровка и умение маневра в сложных условиях.

Когда эскадра вышла в море, корабли врага уже отошли от Ляотишаня и скрылись за горизонтом. Воспользовавшись отсутствием врага на море, адмирал решил провести маневры и выдал диспозицию кораблям походного и боевого строя. И тут во всей красе проявило себя долгое отсутствие практики хождения строем у эскадры. Постоянное сидение кораблей в гавани обернулось тем, что во время выполнения маневра возникала угроза их столкновения между собой. Раздраженный адмирал то и дело выражал кораблям своё неудовольствие.

Вернувшись в гавань, Макаров немедленно собрал совещание флагманов и командиров для разборов неудач проведения маневров.

— Теперь уже поздно вести учения и занятия по расписанию как это было в мирное время. Враг не позволит нам это сделать и потому придется исправлять свои ошибки и просчеты на ходу. Иного нам не дано — говорил адмирал нахмуренным морякам.

— Поэтому, каждый командир, каждый офицер должен приложить все усилия для выявления своих недочетов и исправлений. Никто не знает, сколько нам осталось времени для подготовки к решающему моменту месяцы, дни или часы. Ждать этого момента — смерти подобно. Необходимо использовать весь свой запас знаний, опыта и умения. Неустанно работайте с нижними чинами, говоря, что успех возможен, если каждый из них будет работать не только в силу приказа, но ещё и с желанием победить. Если комендору внушить, что один удачный выстрел из его орудия, разрушивший боевую рубку японского броненосца, может решить участь сражения, то ведь эта мысль наполнит все его существование! Он ведь даже во сне будет думать о том, как возьмет на прицел неприятеля! А в этом вся суть дела. Умение желать — это почти достигнуть желаемого.

Столь пылкие слова командующего нашли отклик в сердцах флагманов и командиров, но были и такие, что немедленно известили штаб наместника о смелых речах командующего флотом. Обитатель розового дворца остался, весьма недоволен подобными речами адмирала, но вмешиваться в дела эскадры не стал, лишь сделав по привычке пометку зеленым карандашом в своем кондуите.

Желая предотвратить повторной бомбардировки японцами внутренней гавани, Макаров решил установить на Ляотишане батарею, а так же наблюдательный пункт, с помощью которого стоящие в гавани броненосцы могли бы вести ответный перекидной огонь через горный массив. Все это нашло горячую поддержку со стороны командующего гарнизонной артиллерии генерала Белого.

При поддержке сухопутных частей, в кратчайший срок пушки были установлены на вершине Ляотишана, положив начало сотрудничеству армии и флота, что вновь вызвало недовольство наместника.

Как показали дальнейшие события, действия Макарова были абсолютно правильными и главное своевременные. Утром седьмого марта японские корабли вновь появились на горизонте и, миновав батарею Утеса, направились к Ляотишаню. Не прошло и получаса с момента приближения кораблей противника, как во внутренней гавани вновь стали рваться японские снаряды.

Уточнив при помощи своих шпионов место расположения поврежденных 'Цесаревиче' и 'Ретвизане', японцы стали методично обстреливать русские броненосцы. Их снаряды стали все ближе и ближе падать рядом с бортами кораблей, но так продолжалось не долго. Получив от наблюдателя данные о нахождении неприятеля, русская эскадра открыла ответный огонь. Вслед за ними заговорили орудия батареи Ляотишана и теперь корабли Того оказались в опасном положении. Благодаря своим корректировщикам, русские броненосцы могли вести прицельный огонь, тогда как японцы били исключительно по площадям.

Это и стало решающим фактором в огневом противостоянии двух сторон. Вскоре русские добились двух попаданий во вражеские корабли, причем один успех был записан кораблям эскадры, а другой на счет сухопутной батареи.

Под громкие крики 'Ура!' несущиеся с вершины Ляотишана, японские броненосцы стали покидать свою позицию, но на этом сражение не закончилось. Раздосадованный своей неудачей в перекидной стрельбе, Того решил вымести свой гнев на батарею Электрического Утеса, обрушив на русских артиллеристов всю огневую мощь своих броненосцев.

Никогда с начала боевых действий, батарея не подвергалась столь массированному обстрелу орудий крупного калибра вражеского флота. Весь горный массив буквально гудел от непрерывных разрывов вражеских снарядов, но хорошая маскировка батареи, не позволяла японцам пристреляться. Раз за разом, пять мощных огненных столбов выбрасывали в сторону противника гудящую смерть, оставаясь неуязвимыми для его орудий.

Едва адмиралу доложили об обстреле японцами Утеса, как он приказал кораблям эскадры немедленно выходить в море, благо этому способствовал начавшийся прилив. Первыми на врага устремился отряд крейсеров под командованием самого Макарова. Держа свой флаг на 'Аскольде' он смело вышел в море вместе с 'Дианой', 'Новиком' и 'Баяном' ничуть не смущаясь превосходства противника.

Привыкший к пассивности русской эскадры, Того вначале не придал значения выходу из Артура крейсеров, продолжая вести огонь по батареи Утеса. Каково же было его удивление, когда из узкого прохода между Золотой горой и Тигровым полуостровом, на внешний рейд стали выходить русские броненосцы. Первым двигался флагманский 'Петропавловск', затем, 'Полтава', 'Севастополь', 'Пересвет' и 'Победа'. Подобного действия со стороны русских Того не ожидал. Наступала новая фаза противостояния, к которой он не был готов.

Стремясь упредить Макарова в развертывании его броненосцев на внешнем рейде, японцы прекратили обстрел Утеса и сосредоточили свой огонь на проходе. Любое повреждение русского броненосца в этом узком месте, приводило бы к временной изоляции кораблей эскадры друг от друга.

Замысел японского адмирала был прекрасен и в случаи исполнения сулил японскому флоту большую выгоду, но злой рок неудачи появившейся над ним с момента прибытием в Порт-Артур Макарова, продолжал своё преследование. Пока японские комендоры проводили пристрелку по движущихся по проходу русским кораблям, артиллеристы капитана Жуковского добились двух прямых попаданий в японские броненосцы. Один из снарядов, снёс одну из труб флагманского броненосца 'Микаса', другой угодил в броневой пояс 'Сикисимы'.

К этому времени на внешний рейд вышли 'Петропавловск' с 'Полтавой' и в проходе, находился 'Севастополь'. Не желая более испытывать судьбу и попасть под двойной удар, Того приказал отступить. Японские корабли начали выполнять маневр отхода, но неприятности продолжал преследовать их. Во время исполнения поворота, один из русских снарядов поразил идущий концевым 'Асахи'. В результате этого попадания, пострадали машины правого борта, и броненосец лишился хода.

У русской эскадры возник очень благоприятный момент для добивания раненого врага. К поврежденному кораблю стали немедленно пристреливаться орудия 'Петропавловска' и 'Полтавы'. Им вторили носовые двенадцатидюймовки 'Севастополя', к которому вот-вот должен был присоединиться покидающий проход 'Пересвет', а вслед за ним и 'Победа'. Казалось, что сегодня эскадра наконец-то смоет со своих знамен позор 'двадцать седьмого января', но этот великолепный шанс был упущен из-за нерасторопных действий командира броненосца 'Севастополь' капитана первого ранга Чернышева.