Квантунская рапсодия

С нехорошим предчувствием, принял Макаров из рук командира миноносца плотный пакет, запечатанный большими сургучовыми печатями российского консульства. Он не ожидал ничего хорошего от столь срочных посланий из столицы, и предчувствие его не обмануло.

После вскрытия пакета, из-за которого 'Лейтенант Бураков' рисковал быть интернирован китайскими властями, Макаров обнаружил в нем два указа императора. Первый из них извещал о присвоении вице-адмиралу Макарову звания полного адмирала, с одновременным произведением в генерал-адъютанты. Второй императорский указ приказывал тихоокеанской эскадре оставить Артур, перебазироваться во Владивосток и ждать прибытия эскадры Рожественского.

Прочитав царские указы, адмирал с негодование бросил их на стол и, пылая от негодования, отбыл в штаб обороны Квантуна, для беседы с генералом Кондратенко.

— Ох, и сильно наше адмиралтейское лобби в пробивании правоты своего мнения! Не знаю, кого уж они там пристегнули себе в помощники, генерал-адмирала наверно, но убедили таки государя, подписать приказ о переходе эскадры во Владивосток! И как быстро и оперативно все это сделали, любо дорого посмотреть! Вот бы так быстро у нас другие вопросы решались бы и спускались к исполнению! — негодовал Макаров, сообщив Кондратенко о полученном из Петербурга известии.

— Трусы! Ну не верите вы, что эскадра способна на равных драться с японцами и дорожите её кораблями. Так какого черта заставляете сломя голову бежать из Артура, не дожидаясь прихода кораблей Рожественского, вместе с которыми, да при поддержке крейсеров Иесена, пробиваться через Цусиму было гораздо легче. Нет, прорывайтесь все по отдельности! К чему такая спешка? Ведь японцы ещё только на дальних подступах к крепости и их артиллерия не угрожает нашим кораблям! Ну, кому это кроме японцев выгодно, скажите мне на милость?! — адмирал яростно махнул рукой, а затем горестно добавил — И ведь как все мерзко обставили, господа перестраховщики. Убедили государя поставить свою подпись под приказом и одновременно с этим подсластили горькую пилюлю повышением в звании! Стыд и срам!

— Ну, вот здесь я с вами, Степан Осипович, категорически не согласен. Из сотни наших адмиралов вы единственный человек, кто по настоящему достоин этого высокого звания. От всей души поздравляю вас с этим — порадовался за Макарова Кондратенко.

— Ах, оставьте, Роман Исидорович! С огромной радостью я согласился бы не получать этих указов и был бы счастлив остаться в Артуре, но государь это та ступень через которую я не могу переступить — продолжал сокрушаться флотоводец.

— Да, уход эскадры это довольно ощутимый удар по обороне Квантуна, но нет, худа без добра, Степан Осипович. В каждой горестной новости надо уметь видеть выгодные для себя моменты. Как говорится, если судьба послала вам лимон, отожмите его, добавьте сахар и получите лимонад.

— И к чему сей афоризм, Роман Исидорович? — удивился Макаров.

— Конечно, находясь в Артуре, эскадра даже своим присутствием постоянно угрожала военным коммуникациям врага, тогда как, находясь во Владивостоке, она может угрожать только торговым путям японцев. Это большой минус. Однако уход кораблей из Артура в какой-то степени ослабит натиск армии Ноги, главная задача которой заключается не столько в захвате самой крепости, сколько уничтожение кораблей эскадры. В этом я вижу малый плюс для положения крепости — любезно пояснил генерал.

— Надеюсь, что вы не думаете, что уход кораблей из крепости будет означать прекращение осады? Штурм Кинчжоу уже доказал, что барон Ноги фанатик исполнения приказа. А приказ о взятии Артура он уже получил.

— Да, я знаю кто такой Ноги. Согласно данным разведки в числе погибших при штурме Кинчжоу офицеров были два его сына. Барон сам лично направил их в штурмовые колонны и при похоронах не проронил ни слезы. Однако подобные жертвы позволительны только ради высоких целей и вряд ли Токио позволит их Ноги, когда ценность крепости упадет в разы. Я предполагаю, что после ухода эскадры, аналогичных Кинчжоу штурмов уже не будет. А значит, осада перейдет в вялотекущую борьбу за каждый люнет, форт или редут, при довольно ограниченных резервах противника. Ведь с момента ухода эскадры, всё внимание японцев будет приковано к Маньчжурии, на полях которой будет решаться судьба этой войны.

— Ну не будьте столь оптимистично настроены в отношении Ноги, он ещё не раз попортит нам кровь. Вместе с тем, должен констатировать наличие здравого зерна в вашем суждении. Несмотря на свою любовь к флоту и уважение к Артуру, приходится признать за маньчжурским театром военных действий главенство — согласился с Кондратенко адмирал, а затем спросил — но кто встанет во главе обороны крепости? К своему огромному сожалению, я не могу лично назначить вас командующим Квантуном. Конечно, я буду настоятельно рекомендовать государю вас на этот пост, но не могу ручаться, что придворные доброхоты не протолкнут на это место другого генерала. Близкого ко двору, но далекого от войны.

— Не стоит сгущать краски, Степан Осипович. Во-первых, вы покидаете нас не завтра, и значит, мы ещё с вами повоюем, а во-вторых, мне кажется, что среди высокопоставленных генералов будет мало желающих ехать в осажденную крепость. Скорее всего, высокое начальство сделает свой выбор из числа здешних генералов. И даже если им окажется генерал Смирнов, я буду рад служить под его началом — скромно ответил Кондратенко.

— Генерал Смирнов, разумеется, лучше, чем Стессель или Фок, но я буду самым решительным образом настаивать на вашей, Роман Исидорович кандидатуре — безапелляционно заявил Макаров.

Отослав 'Лейтенанта Буракова' в новый рейс с секретными бумагами, адмирал занялся насущными делами. Пока корабельные мастера усиленно латали пробоину 'Севастополя', Макаров сосредоточился на обороне перевалов. Перечеркнув Квантунский полуостров с севера на юг, перевалы представляли собой очень выгодную от природы позицию, хорошо укрепленную саперами полковника Рашевского.

Ограничившись выставлением заслонов по всему периметру перевалов, генерал Ноги решил сосредоточить свой главный удар на горе Куинсан, расположенной вблизи порта Дальнего. Японцам было крайне важно как можно скорее установить полный контроль над портом, через который они намеривались в дальнейшем перебрасывать подкрепления для армии Ноги.

Выполняя приказ генерала, двенадцатого июня японцы попытались силами до одного батальона атаковать русские позиции, но были отбиты защитниками Куинсан. Повторную атаку, уже силами трех батальонов, Ноги предпринял через день, однако результат был прежний. Проволочные заграждения, фугасы, многочисленные пулеметные гнезда и огонь двух полевых орудий сильно затрудняли действия японцев при штурме горы.

Двойная неудача не сильно обескуражила решимость командующего 3-й армии полностью отбросить русских от Дальнего. Подтянув артиллерию и сосредоточив против вражеской обороны до двух полков, Ноги приказал взять Куинсан к пятнадцатому июню.

Приказ командующего был принят к исполнению и в назначенный день и час, японские полки двинулись на штурм русских окопов, до этого основательно перепаханных огнем осадных батарей. Проволочные заграждения были разрушены, орудия были разбиты, и казалось, что засевшим на горе русским ротам не удастся удержать натиск врага, но упорство барона Ноги, столкнулось с контрдействием генерал-майора Кондратенко.

Убедившись, что главная цель противника является гора Куинсан, Кондратенко решил, что пришла пора начинать ответные действия, над которыми они с адмиралом Макаровым работали с момента отступления с перешейка. Когда японские цепи двинулись на штурм горы, их встретил огонь двух батарей 6-дюймовых полевых мортир расположенных за горной вершиной. Будучи скрытыми, от огня японской артиллерии, они остановили наступление врага в шестидесяти метрах о передних траншей, а затем вынудили отойти на исходные позиции.

Наблюдая за неудачей своих солдат в бинокль, командующий, лично прибыл на передовую для ускорения выполнения своего приказа. С безразличным лицом Ноги выслушал доклад о постигшей войска неудаче и, не выказав ни капли раздражения, по поводу случившегося, приказал повторить штурм через час.

— Ваши солдаты не проявили должной выдержки и упорства самураев, отступив перед траншеями врага. На этот раз они обязаны одержать победу и водрузить знамя императора над этой горой. В противном случае, вам придется своей кровью доказывать преданность нашему императору — холодно молвил Ноги, полковнику Кагоси, руководившему штурмом Куинсан.

Однако через час, на изготовившихся к решительному броску японских солдат со стороны моря обрушился шквальный огонь. Его вели крейсера 'Диана' и 'Новик', посланные адмиралом вместе с миноносцами на помощь защитникам Куинсан.

Град снарядов с грохотом обрушился на японскую пехоту, безжалостно опустошая её плотные ряды. С каждым разрывом снаряда на землю падало по несколько человек, внося страх и трепет в души подданных императора. Под огонь русских кораблей попал сам командующий осадной армии. Один из вражеских снарядов разорвался невдалеке от генеральской свиты, вызвав большой переполох в её рядах. Осколками снаряда был убит ординарец генерала и ранено несколько офицеров штаба. Сохраняя спокойное лицо перед смертельной угрозой, Ноги холодно молвил, что крайне глупо было погибнуть от случайного осколка в начале важных дел, и неторопливо направился к ближайшему укрытию.

Выждав, когда русские корабли уйдут вместе с отливом от побережья, барон отдал приказ о возобновлении штурма горя, но в это время ему донесли, что противник внезапно атаковал японские войска на севере полуострова. Прорвав жидкий заслон прикрытия, русские захватили две деревни и движутся по направлению высот Нангалина, угрожая выйти в тыл японским войскам.

Столь решительные действия врага, заставили Ноги прекратить штурм Куинсан и предпринять решительные меры для исправления опасного положения. Теперь перед генералом Ноги вставал вопрос, что делать; отступать к высотам Нангалина или контрударом попытаться остановить наступление Кондратенко.

Вначале японский командующий предполагал, что русское наступление на севере полуострова это отвлекающий маневр, но с каждым часом становилось ясно, что это полномасштабное наступление, с намерением отрезать японскую армию от основных сил. Полностью оголив оборону Артура и создав двойной перевес над врагом, генерал Кондратенко успешно отражал все попытки врага отбросить русские войска на исходные позиции.

Имей генерал Ноги в своем распоряжении хоть какие-то резервы, он бы попытался остановить наступление врага фланговым контрударом но, увы. Все они растрачены при штурме русских позиций под Кинчжоу и теперь, сбивая японские заслоны один за другим, сибирские стрелки угрожали Ноги полным окружением. Как не тяжело было принимать решение об отходе, но командующий 3-й армии сделал это. Оставив врагу двенадцать орудий, японцы отступили к спасительным высотам Нангалина, где принялись торопливо окапываться.

Так на истерзанном войной полуострове наступило временное затишье, но боевые действия были перенесены на газетные листы. Вскоре, ставку барона Ноги посетили британские и американские корреспонденты, которым японский командующий охотно дал интервью.

— Ни о каком поражении не может идти и речи. Цель наших наступательных действий заключалась в уничтожении порта Дальнего, имевшего важное стратегическое значение. И она полностью достигнута господа, пусть даже руками противника. Исполнив приказ моего императора, я отвел своих солдат на заранее приготовленные позиции с минимальными для нас потерями. Теперь же пусть русские идут на штурм наших позиций, которые благодаря умению и мастерству наших солдат стали неприступными. Каждый их нападение, обернется для генерала Кондратенко неисчислимыми потерями и ускорит падение Порт-Артура, к стенам которого мы отправимся в поход в самое ближайшее время — невозмутимо вещал Ноги гостям, бойко записывавших генеральские слова в свои блокноты.

Прошло несколько дней, и весь цивилизованный мир узнал о храбрости горстки солдат микадо, которых русские оттеснили от руин Дальнего ценой огромных для себя потерь. Газеты Лондона, Парижа и Вашингтона взахлеб писали об успехах барона Ноги, но недолго. Не имея возможности пригласить к себе иностранных корреспондентов, русское командование опубликовало в свободной прессе фотографий трофейных орудий и японских солдат, захваченных в плен под Нангалиным. Все они были доставлены в Чифу русским миноносцем, вслед за победными реляциями адмирала Макарова.

Известие об успехе русского оружия на полях сражений, была очень своевременна в спорах о приемнике Макарова на посту командующего Квантуна. За одержанную победу, Кондратенко был награжден царем Георгиевским крестом 3 степени и произведен в генерал-лейтенанты. Одновременно с этим, на него возлагались обязанности начальника сухопутной обороны Квантуна, тогда как на генерал-лейтенанта Смирнова возлагалась обязанность коменданта крепости.

Положительно оценивая совместные действия армии и флота в обороне Порт-Артура, Николай, оставался, непреклонен в своем решении о переводе эскадры во Владивосток.

'Я несколько не ограничиваю вас, господин адмирал в сроках отдачи приказа о переходе наших кораблей во Владивосток, но это решение окончательно и пересмотру не подлежит. Только собрав все свои силы в единый кулак, вы сможете нанести неприятелю тот сокрушительный удар, после которого он будем вынужден просить мира' — писал император Макарову, явно обуреваемый видом скорого победоносного сражения на море.

Читая эти строки, адмирал щедро сыпал чертями в адрес царских советчиков, нарисовавших Николаю столь милую картину.

— Если бы не война, сию же минуту подал в отставку и точка — ярился связанный по рукам Макаров, зная, что его уход, самым негативным образом сказался на боевом духе эскадры, только, только обретшей силу и веру в себя.

— Нельзя подводить людей, поверивших тебе в столь важный и ответственный час. Ни Витгефт, ни Вирен, ни Ухтомский, вряд ли смогут привести эскадру во Владивосток без потерь — говорил себе Макаров, находясь наедине со своими мыслями о предстоящем походе.

Императорская щедрость относительно повышения Макарова и Кондратенко в званиях, была обусловлена не столько его любовью к ним, сколько являлась копированием действий противника. Узнав из зарубежных газет о повышении микадо в звании своих командующих флотом и армии, царь решил не отставать от своего венценосного брата. Подобные действия не остались замеченными общественностью и злые языки заговорили, что государь непременно повысил бы в звании и своего любимца Куропаткина, если бы не поражение под Вафангоу.

Выход эскадры из Порт-Артура вначале был намечен Макаровым на двадцать первое июня, но 'Севастополь' смог покинуть сухой док только к двадцать третьему числу. Вечером того дня адмирал собрал на 'Цесаревиче' большое командное собрание, на которое помимо адмиралов и командиров кораблей, были приглашены и старшие корабельные офицеры.