Квантунская рапсодия

Отказываясь дать согласие на перевод больного в Мукден, Добровольский не особо кривил душой и шел против истины. Продолжительное морское купание вызвало сильный кризис здоровья адмирала, который в любой момент мог дать развитие пневмонии. Согласись доктор на транспортировку больного по железной дороге, и шансы адмирала на выздоровление сильно падали. В это время смертность от пневмоний не только в Артуре, но и в самой столице была весьма высокой.

Неудача попытки удаления Макарова от эскадры очень разозлила Евгения Ивановича. Конечно, пользуясь своим положением Алексеев, мог добиться отправки больного в Мукден без согласия Добровольского, но вступать на путь открытой конфронтации генерал-адъютант не решался. Сделай Евгений Иванович этот шаг, и вся ответственность за судьбу Макарова целиком ложилась на его плечи. И тогда, в случаи смерти адмирала, с мечтой о должности морского министра можно было смело распрощаться.

Пришла беда, отворяй ворота, гласит народная мудрость, и властитель Маньчжурии не стал исключением. Вслед за неудачей в больнице, вечером того же дня генерал-адъютант получил новый неприятный сюрприз. Как не желал он сохранить в секрете известие о телеграмме императора адмиралу Макарову, но по прошествию времени об этом знал уже весь Артур. Шифровальщик сказал писарю, писарь своему приятелю по штабу, тот далее и 'страшный' секрет расползся сначала по эскадре. Вскоре об этом узнали в крепости, включая генерала Стесселя, вынудившего Евгения Ивановича признать факт получения телеграммы.

После этого, штабные правдолюбцы моментально прикусили свои языки, и хула в адрес Макарова перестала литься из их уст. Подобно ящерке проворно отбросившей свой хвост из-за опасности, они переменили тему разговоров, переключившись на обсуждение сроков прибытия в Артур, второй тихоокеанской эскадры.

Об этом просил царя наместник, об этом говорили присланные из Адмиралтейства бумаги, на этом настаивал и сам Макаров с первого дня своего пребывания в крепости. Но чем больше было разговоров и обсуждений среди моряков, тем становилось ясно, что кроме четырех новых броненосцев, ничего стоящего Петербург прислать не может. Все остальные балтийские корабли, значительно уступавшие японцам по скорости и вооружению.

Старший офицер крейсера 'Диана' лейтенант Семенов пользовался большим уважением среди офицеров артурской эскадры. Имея неосторожность отказаться от предложения наместника променять флотскую службу на место офицера в его штабе, он надолго застрял в одном звании, но ничуть не жалел об этом.

Прибыв из Петербурга в Порт-Артур в самом начале войны, он лучше других офицеров знал состояние балтийской эскадры, чье корабли только на бумаге числились боевыми единицами.

— Будет ли толк от прибытия второй эскадры в Порт-Артур? Ведь по своей боевой мощи она заметно уступает нашей эскадре. Вот если бы эти старые корабли были здесь к началу войны, то они могли бы, опираясь на укрепленный порт, принести крепости немалую пользу в борьбе с врагом. Тогда бы адмирал Того двадцать раз подумал бы стоит нападать на Артур или нет — с жаром говорил Семенов обсуждая новость о подготовке второй эскадре, во время своего посещения штаба контр-адмирала Витгефта.

— Но теперь, эскадре придется отмахать 12000 миль, чтобы на заключенном этапе похода силой прорываться к своей базе, будь это Артур или Владивосток. Старым кораблям придется вступить в схватку с лучшими кораблями противника, в руках которого будет масса преимуществ. И в первую очередь сражение вблизи собственных баз, тогда как нашей эскадре придется вступать в бой с марша, со всевозможными поломками и без возможности встретить врага во все оружии. Нет, господа, поход тихоходных балтийских кораблей имеет малый шанс на успех.

— Ну, с Балтикой все ясно, выгребают все, что можно и нельзя. Но если усилить вторую эскадру несколькими кораблями Черноморского флота? — резонно возражали Семенову, но старший офицер 'Дианы' тут же без запинки приводил свои контраргументы.

— Боюсь, на столь смелый шаг наше славное Адмиралтейство никогда не пойдет. Черноморский флот создан только для одной цели — борьбы с турками и его главная цель захват Стамбула и проливов. И наше морское начальство никогда не согласиться на ослабление своего ударного кулака даже ценой спасения Артура. Ведь выпустить наши корабли с Черного моря султан ещё может быть согласиться, а вот пустить их обратно, никогда. Да и англичане костьми лягут, но не допустят этого.

— Рассуждения Ваши верны, к чему такой пессимизм!? Возможно вторая эскадра и слабея японцев, но скоординированными совместными ударами нашей эскадры и отрядом владивостокских крейсеров мы сможем нейтрализовать японский флот и помочь второй эскадре пробиться к Артуру или во Владивосток! — не соглашались с ним неунывающие оптимисты.

— План хорош, но не стоит недооценивать противника господа. Японцы не будут ждать прихода второй эскадры, сложив руки, и попытаются с толком использовать нашу 'сберегательную' стратегию.

— Что вы имеете в виду, господин лейтенант? Высадку десанта на Квантуне? Но для этого нужна целая армия а, как известно все японские силы задействованы на севере Кореи против Куропаткина. Именно там согласно планам нашего сухопутного командования и будут происходить главные боевые действия с японцами.

— Я ничего не утверждаю, господа и планы японского маршала Оямы мне неизвестны. Однако я не думаю, что наш противник будет вновь изобретать велосипед. Ведь он уже ранее высаживал свой десант под Кинчжоу и за один день брал Порт-Артур ударом с суши. Кажется, тогда была сильная резня китайского населения Артура — холодно уточнил лейтенант.

Среди спорящих офицеров возникла тягостная тишина. Слова Семенова холодным душем окатили горячие головы оптимистов, обнажая те проблемы, которые защитники Артура предпочитали не замечать и не обсуждать. Все прекрасно знали историю квантунского порта и состояние сухопутной обороны крепости. Строительство фортов и укреплений наместником планировалось начать во втором полугодии 1904 года.

— Да, японцы ждать прихода второй эскадры не будут и постараются перетопить нас в артурской луже — поддержали Семенова реалисты, но оптимисты продолжали пытаться держать марку. — К чему так сгущать краски. Вот поправиться адмирал Макаров и все будет нормально. Он обязательно найдет выход из этой ситуации.

— Вы правы — согласился с ними Семенов — поскорее бы вернулся в строй Степан Осипович. С ним веселей, будет платить по векселям долги Отечеству.

Обсуждения моряков казалось, подошли к единому консенсусу, но один из реалистов неожиданно подлил масло в огонь неосторожной репликой.

— Оно так конечно, но ох как жаль, что в 1901 году часть эскадры вернули в Кронштадт — с вздохом произнес моряк и его слова, задели лейтенанта за живое.

— Вот, вот — встрепенулся Семенов — на кой черт был отдан подобный приказ? Под предлогом сокращения кредитов на плавание? Так ведь не все ли равно, где кончать кампанию? Где стоять — в Кронштадте или Владивостоке. Говорили, кораблям требуется капитальный ремонт, с которым Владивосток не справиться. А, знаете ли, я прикинул, что стоили уголь и смазочные материалы, потраченные на переход отряда из Тихого океана в Балтийское море, не считая других расходов, и вышло более полумиллиона рублей!

От подобного откровения старшего офицера среди спорщиков вновь повисла тишина. Многие от услышанных слов почувствовали себя неудобно, ведь отзыв кораблей из Артура произошел с согласия царского наместника. Но разошедшийся моряк продолжал резать правду матку.

— А если бы эти полмиллиона затратить на расширение мастерских во Владивостоке, так они бы с успехом этот ремонт выполнили! И 'старики', подмолодившись при первых выстрелах, начали бы кампанию! И поработали бы! Можно было бы иметь две эскадры, первую — в Артуре, вторую — во Владивостоке! Ну а теперь? Этот поход тех же отремонтированных кораблей на Восток, поход в военное время, когда мы за все, что только возможно будем платить втридорога, во что он нам обойдется? Миллиона полтора, а то и два! Сэкономили! Рутина проклятая, 'суда эскадры Тихого океана, требующие капитального ремонта, возвращаются в Кронштадт' — передразнил приказ Адмиралтейства Семенов. — Больше чем уверен, тут наверняка сыграло роль и другое соображение, так сказать личного характера. От заказов, работ и заготовок Владивостокского порта господам адмиралтейским чиновникам ничего не перепадало. Это так называемый пропавший процент. А вернулась эскадра в Кронштадт, и процент не пропал! Корабли, может быть, и пропадут, зато процент в кармане! Эх!!!

Разволновавшийся старший офицер яростно одернул на голове фуражку и быстро покинул здание штаба, чем вызвал у многих чувство облегчения. Генерал-адъютант Алексеев имел множество ушей.

Японцы действительно не собирались ждать прибытия в Желтое море второй эскадры русских кораблей. В Чемульпо шли ускоренные приготовления к высадке морского десанта на Квантун, и пассивность адмирала Алексеева была как нельзя к стати для японцев. Однако, несмотря на это, даже один рейд русских кораблей к месту высадки десанта, смог бы похоронить наступательные планы Токио. Того понимал это как никто другой и решил полностью обезопасить свои начинания от любых неожиданностей.

В ночь на двадцатое апреля, японцы предприняли третью, самую массированную атаку брандеров на гавань Порт-Артура. Всего для закупорки русских кораблей во внутренней гавани порта, было выделено двенадцать пароходов, а так же отряд миноносцев сопровождения.

Перед отправлением отряда брандеров произошла торжественная церемония. Исполняющий обязанность наставника отряда смертников, командир крейсера 'Асама' капитан Иошито, взяв в руки большой серебреный кубок, подаренный ему наследным принцем и наполнив его водой, произнес перед экипажами брандеров.

— Сегодня вы идете в бой, чтобы раз и навсегда запереть вход в гавань Порт-Артура. От этого зависит дальнейшая судьба всего хода войны. Враг будет отчаянно противиться этому и из тысячи только один шанс, что вы вернетесь живыми. Отправляя вас на смерть, я чувствую то же, как если бы посылал на смерть собственного сына, но имей я сотню сыновей, то я бы не колеблясь, послал бы их всех на это важное для нашей страны дело. При исполнении вашего долга, если будет оторвана рука, действуйте другой рукой, если будут оторваны обе руки, действуйте ногами, если не будет ног, действуйте головой, но исполните приказание вашего командира. Гавань Порт-Артура должна быть надежно запечатана, таковая воля нашего божественного императора. Глядя вам в лицо, я не сомневаюсь в том, что каждый готов умереть ради этого, выказав полное пренебрежение к жизни. Исполнение долга перед страной всегда было выше жизни. Поднимая этот кубок обреченного на смерть, я пью за исполнение вашей почетной миссии.

Сказав столь возвышенную речь, капитан 'Асамы' решительно поднял кубок и, отпив из него глоток, пустил его по кругу смертников, как того велела древняя традиция. Час испытания духа самурая настал.

Японская разведка в Порт-Артуре продолжало исправно доносить своему командованию о положении дел в осажденной крепости. Пользуясь слабой работой русской контрразведки не способной отличить натурализированого японца от подлинного китайца, японские шпионы чувствовали себя в Артуре как рыба в воде. Собрав нужные сведения, глубокой ночью в условленный час и в условленном месте, они выходили на берег моря и с помощью электрического фонарика передавали свои сообщения специально приплывшим японским миноносцам.

Эта система передачей была столь хорошо налажена, что с начала войны не было ни одного случая срыва сеансов связи. Русские патрули на побережье несли охранение из рук вон плохо и адмирал Того точно знал о действиях своего противника.

Именно хорошим знанием русских секретов можно было объяснить что, пытаясь прорваться в гавань, японские корабли точно знали, где находится тот или иной затопленный противником корабль и с легкостью обходили все имеющиеся на их пути ловушки.

Первыми в атаку двинулись миноносцы прикрытия. Зажатые в перекрестья белых лучей прожекторов, осыпаемые множеством снарядами с суши и моря, они приблизились к проходу и, встав у поворотных мест, застыли в ожидании идущих следом брандеров.

Сразу же море вокруг японских миноносцев закипело от множественных разрывов снарядов, но они не покинули свою смертельную вахту. Один из них затонул в результате попадания снаряда в носовой торпедный аппарат. Другой миноносец раскололся напополам, наскочив бортом на мину. Многие из кораблей получили повреждения и пробоины, но продолжали мужественно стоять на позициях, приковывая к себе огонь крепостной артиллерии.

Рискуя собственной жизнью, японские моряки стремились открыть дорогу своим смертникам, но против обороны адмирала Макарова они оказались бессильны. Из двенадцати заградителей только восемь смогли присоединиться к миноносцам для выполнения своего долга перед империей. Остальные брандеры были потоплены батареями Тигрового полуострова или наскочили на мины на подступах к фарватеру.

Того надеялся, что в отсутствие Макарова он сумеет добиться успеха, но жестоко просчитался. Созданная русским адмиралом оборона прохода свела, весь героизм японских моряков на нет. Даже имея точные ориентиры, брандеры были вынуждены снижать ход, совершая сложные навигационные маневры на подступах к фарватеру, откуда навстречу им летела грохочущая смерть. Хорошо пристреленные береговые батареи и дежурные корабли, поражали вражеские заградители один за другим, несмотря на ночные условия и огонь миноносцев прикрытия.

Шестеро пароходов были либо потоплены, либо разнесены в щепки огнем защитников фарватера и только два корабля смогли продолжить свой путь. Они уже миновали затопленный в проходе пароход 'Хайлар', когда на них обрушился огонь главной линии русской обороны в лице крейсера 'Диана' и канонерской лодки 'Гиляк' и 'Отважный', несших этой ночью дозор.

От их огня оба заградителя были потоплены в проходе, как того и хотел адмирал Того. Казалось, замысел японского адмирала был, наконец, выполнен, но госпожа фортуна вновь жестоко посмеялась над ним. Злой рок неудач брандерных атак по-прежнему преследовал японский флот. Заградители были потоплены, но вот только они не легли поперек дороги, сделав полностью напрасными все жертвы принесенные японцами на алтарь войны.

Этот же злой рок, не позволил японцам, как прежде эвакуировать уцелевшие экипажи брандеров. В эту ночь дул сильный южный ветер, чья высокая волна затрудняла движение шлюпок с беглецами. Почти все шлюпки с брандеров имели осколочные повреждения, которые в сочетании с ветром делали невозможным их выход в открытое море, где их уже ждали миноносцы.

Часть шлюпок смогли продержаться на воде некоторое время, прежде чем высокая волна не выкинула их на берег. Другие из-за многочисленных пробоин сразу ушли подводу и их экипажи плавали среди бурных волн, громко взывая о помощи к русским морякам

Она была оказана сразу после прекращения стрельбы, и при этом был отмечен один любопытный факт. Перед исполнением своего долга, японцы основательно нагрузились алкоголем, причем не традиционным сакэ, а коньяком, пустые бутылки которого вынесла на берег морская волна.