До того, как солдаты сменили животных, произошло несколько инцидентов. Пару раз группы защитников города решались атаковать диких патрульных, но благодаря тому, что Хьюга видела глазами всего своего воинства одновременно, все проблемы решались подводом подкреплений в нужные места. Конечно, солдаты столичного гарнизона превосходили основную массу волков и вполне могли создать много проблем. Но большинство из них все еще пряталось по домам, дрожа от страха, поэтому войска Старков и Талли легко смогли взять город под контроль.
Сама Хината оставалась за стенами, пока подчиненные магией волки Королевского леса не покинули город. Из двух тысяч приведенных ею обычных волков штурм пережили примерно три четверти. Основная масса пострадавших зверей пришлась на стычку с Сузаку и его последователями.
Как только волки вышли, Хината отправила их обратно в лес, и когда они были достаточно далеко, она прикрыла глаза и разорвала с ними связи. Через Бьякуган Хината наблюдала, как огромный массив волков рассыпался на мелкие стаи, когда подчинение, созданное ее короной, спало. Девушка глубоко поклонилась вслед существам и тихо поблагодарила их.
Неподалеку спокойно ждал Торкель. Закончив, девушка вздохнула, и два Мироходца молча направились обратно в город. Как только они подошли к Драконьему логову, Хината взглянула на Торкеля, гигант улыбнулся ей и прислонился к стене неподалеку от входа. Девушка благодарно кивнула ему, после чего в одиночку вошла в развалины.
Внутри руины были заполнены ее призывами: лютоволками, варгами, тенями и многими другими, и все они были готовы к бою. Один из призрачных волков держал в челюстях шею сильно избитого мужчины, готовый в любой момент убить его.
Даже будучи сильно раненым и прижатым волком к каменному полу, Сузаку хмуро уставился на Хинату, как только она вошла.
— Почему ты пощадила меня? — с вызовом потребовал ответа он.
Хьюга несколько раздраженно смотрела на него. Она молча подошла к рыцарю и села на отколовшийся кусок камня перед ним, внимательно посмотрела ему в глаза. Ничего не говоря, она продолжала изучать его, словно перед ней лежала какая-то сложная головоломка, которую ей никак не удавалось разгадать. В ответ Сузаку сидел, плотно сжав рот, ожидая ответа.
В конце концов, Хината решила ответить вопросом на вопрос:
— Почему вы не сражались со мной?
Сузаку несколько раз растерянно моргнул. Но тон девушки говорил о том, что она серьезна.
— Почему я... а что же я, по-твоему, делал? — раздраженно спросил он.
— Отвечали? — предположила Хината. — Испытывали свои силы? Спарринговали? Играли роль?
— Я проиграл, но клянусь тебе, я сделал все возможное, чтобы убить тебя! — яростно ответил рыцарь. — Жаль, что мне...
— Нет, вы не сделали все возможное, — твердо перебила его Хината. — Да, вы пытались убить меня, но даже если думаете иначе, я могу точно сказать, что вы не показали все, на что способны.
— Как ты смеешь?! — заорал на нее Сузаку. — Как ты смеешь сомневаться в моей преданности делу Семерых?! Для этого ты пощадила меня?! Чтобы подорвать мою веру и...
Сузаку замолчал, когда духовный волк, держащий его шею в своих челюстях, рыкнул на него. Хината вздохнула, закрыла глаза и стала прокручивать в памяти конец их поединка.
Прежде чем спрыгнуть вслед за рыцарем, Хината твердо решила прикончить его — из-за Сузаку, в том бою она убила гораздо больше людей, чем могла бы, к тому же девушка была очень зла на него, и дело было отнюдь не только в "Диком призыве".
Конечно, шиноби используют в своей работе множество различных методов и приемов. Для ниндзя, применение психической атаки подобной той, что использовал Сузаку, считалось бы просто еще одной действенным приемом. С точки зрения шиноби такая тактика вполне могла считаться гениальной и практичной. Но для того, кто сам подвергся подобному нападению, все видится совершенно иначе. То, что ее собственные воспоминания и чувства были использованы против нее же, привело Хинату в такое бешенство, какого она прежде никогда не испытывала. Да, "Дикий призыв" и зеленая мана могли обострить ее реакцию на такое "синие" воздействие, но так или иначе, Сузаку удалось по-настоящему вывести ее из себя.
Поэтому, спрыгнув вниз, Хината тут же выхватила меч и направилась к Сузаку с четким намерением немедленно обезглавить его. Но мимолетного взгляда ему в глаза хватило, чтобы остановить уже занесенный меч, а после нескольких мгновений раздумий частично излечить и оставить в челюстях волка, как пленника.
— Ваши глаза, — начала она озвучивать свои мысли. — То, как вы смотрели на меня, когда я занесла меч, чтобы убить вас. Именно из-за этого взгляда я остановилась.
— Извини, но я не имею понятия, что могло быть в моем взгляде, кроме ярости, — сказал Сузаку, не понимая, о чем она говорит.
— Гнев был, да... но не это заставило меня остановиться. Нет... меня больше волнует то, чего я там не увидела, — она вновь открыла глаза и внимательно посмотрела на Сузаку. — В вас не было воли к борьбе... нет, правильнее будет сказать, что у вас нет воли к жизни.
Глаза Сузаку шокировано расширились, но он быстро спрятал это за злостью.
— Не смей! Мы сражались, и ты победила, я...
— У вас еще была мана, — снова прервала его девушка. — Может быть, вы и не выиграли бы, но возможность для борьбы еще была. Вы могли исцелиться и продолжить бой, — ее глаза сощурились. — Если бы вы действительно верили в ту чушь про богов, из-за которой погибло больше солдат, чем в моей атаке на ворота, то могли бы попытаться броситься на меня в последнем суицидальном порыве... но, когда все стало слишком сложно, вы просто сдались.
— Ты лжешь! — отчаянно выкрикнул Сузаку. — Пытаешься запутать меня! И...
— Вы хотите умереть? — спокойно спросила Хината.
— Я... нет, я... — в замешательстве забормотал Сузаку.
— Хотя я и была тогда не в себе, но все еще помню, как вы говорили о "тяжелом бремени, что я не могла даже представить", — так же спокойно продолжила она. — В этом все дело? Из-за этого бремени вы хотите умереть?
Сузаку начал трястись от злости, не обращая внимания на рычание волка, сжимавшего его шею в челюстях.
— Ты не имеешь права допрашивать меня! Я...
— Нет, я имею на это право! — вскочив с камня, яростно выкрикнула Хината. — Вы знаете, сколько людей погибло в этой битве? Менее трехсот, а если бы не ваши бредни с самоубийственным фанатизмом, их могло быть меньше сотни!
— Теперь ты хочешь свалить на меня вину за смерти убитых тобою людей?! Ты... — ему пришлось замолчать, так как раздраженный волк немного придушил его, сжав челюсть.
Хината глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. В этот момент она почти была готова исполнить желание Сузаку.
— Я виновата, да, — сказала она. — Виновата в убийстве менее трех сотен солдат в битве, которая без меня унесла бы десятки тысяч жизней. И это не считая мирное население, которое пострадало бы во время штурма, — девушка снова посмотрела в глаза Сузаку. — Вы можете сколько угодно говорить, что я убийца, но прекратите обелять себя. Я все спланировала, так чтобы в этой битве было минимальное количество смертей — а какое оправдание у ваших действий?
Немного помолчав, Сузаку заговорил:
— Да, это было ошибкой, вести тех воинов против тебя... но мне нужна была помощь в борьбе с волками, я не мог позволить вам и старым богам взять под...
— Сир Сузаку, повторяю в последний раз: мы не божественные избранники, — устало сказала девушка, снова садясь на камень. — Я могу понять, как вы могли прийти к этому выводу, так как, похоже, до воспламенения вы не имели дела с мистическими силами. Но я клянусь жизнью, боги не имеют ничего общего с тем, что мы есть.
— Тогда что это?! — потребовал он ответа. Хината не была уверена, действительно ли он начал верить ей или просто собирался выслушать, чтобы снова обвинить во лжи. — Что это за силы? Откуда они? Кто мы? Что я?!
Глубоко вздохнув, Хината посмотрела на Сузаку и сказала:
— Вы Мироходец.
* * *
Следующий час был потрачен на то, чтобы рассказать Сузаку в общих чертах, кем являются Мироходцы. Сначала он подвергал сомнению каждое предложение, отказываясь верить ей. Но Хината продолжала говорить, и постепенно злость и неверие в его взгляде уступили место вине.
Когда Хьюга закончила, рыцарь устало прикрыл глаза.
— Так все это было ошибкой, — сказал Сузаку упавшим голосом. — Все, во что я верил... Семеро на самом деле никогда не разговаривали со мной, не так ли? Все это было просто заблуждением. Возможно, они даже не существуют...
— Может и так, — ответила Хината. — Не знаю, существуют ли они. Я знаю лишь, что вы не были их избранником.
— Да... — на его глаза навернулись слезы. — Твоя история слишком длинна и сложна, чтобы быть просто ложью... — Сузаку горько усмехнулся. — Похоже, в конце концов, я такой же сумасшедший, как и мой отец.
Хината вопросительно поглядела на него; Сузаку вздохнул и начал рассказ:
— Тогда, давно, в моем родном мире — родном плане — мой отец был избран лидером страны. Через некоторое время на нас напала другая нация с полным военным превосходством, — он прикрыл глаза, и на его лице отразилась боль. — С самого начала у нас не было никаких шансов на победу, но мой отец скорее бы дал стране сгореть, а населению погибнуть, чем признать поражение... Он совершенно сошел с ума, кто-то должен был остановить его... и я это сделал.
Понимание начало проступать на лице Хинаты.
— Вы убили своего собственного отца.
— У меня не было выбора! — выкрикнул Сузаку со слезами на глазах. — Выбор был между его жизнью или жизнями миллионов! Из всех людей ты должна меня понять! — в его голосе звучали нотки отчаянной надежды.
Хината прикрыла глаза стараясь представить себя на его месте.
— Нет, — ответ пришел быстрее, чем ожидал Сузаку. — Нет, я не могу. Конечно, я не знаю всех подробностей, но, попав в подобное положение, я бы не смогла совершить нечто подобное. Возможно, я могла бы попытаться убедить его сдаться, чтобы сохранить больше сил для партизанской воины. Но, в конечном счете, семья для меня слишком важна.
Сузаку устало прикрыл глаза.
— Понимаю... Я полагаю, у тебя хорошие отношения с отцом.
— Нет, — ответила Хината, удивив его. — Мой отец жесткий человек, и он склонен ставить благополучие клана выше моего или моей сестры. Мне иногда кажется, что он слишком глубоко увяз в традициях, вредящих клану, — девушке не удалось скрыть нотки горечи в своем голосе. — Впрочем, я уверена, что мы дороги ему, даже если мы не близки, — немного помолчав, она добавила: — Пожалуй, я могла бы убить его, если бы он непосредственно угрожал жизни сестры, но в любой другой ситуации...
— Понятно... — сказал Сузаку шепотом.
Два Мироходца некоторое время молчали, чувствуя, что должны ждать, пока заговорит другой. Почти через две минуты Сузаку закрыл глаза и тихо сказал.
— Убей меня.
— Нет, — отрезала Хината.
— Почему? — спросил он, посмотрев на нее. — Я заслуживаю смерти. После всего, что я сделал... Я понимаю, что ты хочешь проявить милосердие, но...
— Нет, — перебила его Хината, вставая и подходя ближе. — Милосердие тут совершенно ни при чем, сир Сузаку, — она нахмурилась, увидев растерянность в его глазах, и, посмотрев в сторону, продолжила: — Умереть легко. Если вы действительно хотите умереть, то идите и спрыгните с городской стены или еще что-то. Я не возражаю, — ее взгляд вернулся к нему. — Но жить — это сложнее, особенно с такой виной. Я позволяю вам жить не из милости, нет, я делаю это для того, чтобы вы могли попытаться исправить свои ошибки. И на этот раз сделать все правильно.
— Но... но как? — спросил он. — Как мне сделать все правильно?
— Это вы должны выяснить сами, — ее глаза сузились. — Однако независимо от того, что вы решите делать, вы не будете делать это здесь.
— Что? — переспросил Сузаку, удивленно моргнув.
— Убирайтесь из Вестероса, — холодно сказала Хината. — Мне плевать, уйдете ли вы на другой континент или в другой мир, но не смейте ступать на землю Семи Королевств когда-либо снова. Я не собираюсь испытывать удачу, позволяя вам совершать другие глупости так близко от дорогих мне людей. Если вы вернетесь сюда или снова начнете вредить людям своими самоубийственными тенденциями, то даю слово, я покончу с вами своими собственными руками, — в ее взгляде не было ни капли жалости. — И я никогда не отступаю от своего слова.
Сузаку ясно видел, что девушка абсолютно серьезна. Он некоторое время молчал, потом закрыл глаза и кивнул.
— Понятно. Это должно стать моим наказанием... — он открыл глаза, и на этот раз в них была некоторая решимость, а не только апатия. — Я сделаю это.
Хината кивнула и приказала волку отпустить его. Рыцарь потер посиневшую шею и призвал белую ману для исцеления.
Наконец встав, он посмотрел на Хинату и увидел, что она все так же хмуро смотрит на него, ожидая, пока он уйдет. Устало вздохнув, Сузаку направился к выходу, но, проходя мимо нее, задержался.
— Знаешь, — начал Куруруги, — прожив столько лет в Вестеросе, я часто видел, как капризы лордов заставляют страдать простой народ, — он посмотрел на небо сквозь обрушенный потолок Драконьего логова. — И я помню, что в преданиях моего родного плана писали, как от битв богов страдал весь мир, — рыцарь снова посмотрел на Хинату. — И теперь мне интересно... сколько же страдает от битв по-настоящему могущественных Мироходцев?
Некоторое время они оба молчали, но Сузаку быстро разорвал тишину, мотнув головой и грустно улыбнувшись.
— Не обращай внимания, это просто мысли вслух.
Куруруги, наконец, покинул помещение, когда его взгляд наткнулся на человека. Торкель спокойно стоял там же, где его оставила Хината. Посмотрев на него, рыцарь нахмурился — он узнал его по рассказу Хьюги о том, что действительно случилось с армией Ланнистеров. В свою очередь викинг смотрел на Сузаку, вопросительно вскинув бровь, ожидая от него каких-либо действий или слов.
Но рыцарь просто отвернулся и пошел прочь от развалин.
Когда Сузаку скрылся из вида, Хината тоже вышла из здания и остановилась рядом с Торкелем.
— Надеюсь, я поступила правильно, — с сомнением произнесла она. — Возможно, следовало просто убить его и покончить с этим.
— Наверное, да, — сказал Торкель. — Лично я думаю, что парень просто жалок. Нет, серьезно, убить собственного отца? Мне совершенно не по душе подобное дерьмо, если для этого нет реально веской причины, — и, учитывая убеждения викинга, попытку остановить войну даже просто причиной назвать нельзя. — К тому же, ты права. Если он хочет убить себя, то должен просто сделать это, а не надоедать другим, — он посмотрел на Хинату. — Слушай, я серьезно восхищен тем, сколько ты смогла выяснить про него, просто посмотрев в глаза.
— Наверное, это у нас семейное, — прошептала девушка, припомнив, как Неджи делал нечто подобное с ней самой.
— Может быть, это твое красное сродство проявляется в виде эмпатии, — усмехнувшись, сказал Торкель. — Ты меня удивила и впечатлила своими действиями. Я еще никогда не видел, как кто-то щадит чужую жизнь в качестве наказания.
