Ремесленники душ

Проснулся я среди ночи, потому что чесалось все тело и было такое чувство, что меня все время кто-то кусал. Попытавшись заснуть несколько раз, я так и не смог, вши, о существовании которых я успел позабыть, снова дали о себе знать. В детстве они были постоянными моими спутниками, и я словно свыкся с ними, редко замечая этих паразитов. Когда же стал старше и браться разъехались кто куда, мы с мамой и дедушкой стали заботиться о своих телах, стараясь и белье кипятить чаще и мыться хотя бы раз в неделю. Мама говорила, чтобы я приучался к этому, потому что если я буду жить среди аристократов, то чистота у них в большой цене, это говорило о том, что человек богат и может себе позволить иметь горячий и холодный водопровод, а также слуг, которые следили за телом своего господина.

Промучавшись всю ночь, я с уснул только под утро, проклиная отца и ту жизнь, на которую от меня обрёк своей жадностью.

— Мистер ван Дир, просыпайтесь! — легкие толчки по плечу, с трудом вывели меня из забытья, которое напало меня после бессонной ночи. Я открыл глаза и увидел обеспокоенное лицо полицейского.

— Надо завтракать и идти на работу мистер ван Дир, — позвал он меня.

Почесывая зудящее тело, я не стал изменять своей привычке и под удивленными взорами супругов, сходил за водой и раздевшись до пояса, помылся. Вода принесла телу хоть какое-то облегчение, хотя конечно же хотелось принять горячую ванну. Завтрак был прост, овсяная каша и вчерашний хлеб, но зато много. Видимо вчера его жена не рассчитывала на еще одного едока и поэтому каши было на двоих, утром же еды было много, и я с удовольствием поел.

На работу мы вышли почти сразу окунувшись в густой утренний туман. Я даже не думал, что здесь живет столько людей, поскольку из всех домов, выходили и выходили люди, приветствуя друг друга и направляясь по своим делам. Мистера Оливера приветствовали с особой почтительностью, осторожно косясь на меня, было видно, что знакомство с полицейским здесь было престижно, поскольку и с ним здоровались не все, и он отвечал не всем. Так без приключений мы дошли до участка.

— Рэджинальд, наконец-то, — зайти мне внутрь не дали, поскольку на крыльце меня поджидал сержант О'Рэйли.

— Доброе утро Джеймс, — поздоровался я с ним, хмуро посматривая по сторонам, первая ночь вне колледжа и уже столько проблем. Как тут я буду жить три месяца, я себе не представлял.

— Хорошо, что ты поселился у Оливера, теперь не нужно будет ездить за тобой черте куда, — он показал мне идти за ним и рассказывал на ходу, — помнишь мы искали с тобой трупы людей, ну тогда ты еще камень недавно получил?

— Угу, ничем хорошим это мне не запомнилось, — я с содроганием вспомнил место, в которое привел полицию. Мало кто смог сдержать тогда рвоту при виде разрубленных на кусочки тел людей, а также парочки выпотрошенных, но не разделанных мужских тел, еще висящих на крюках.

— Снова начали уходить из семей молодые парни, так что инспектор хочет, чтобы ты помог нам.

— Вы же прошлый раз поймали двух дамочек, которые заманивали их и опаивали своим зельем, — удивился я.

— Значит не всех поймали! -нахмурился он, — нам тоже это неприятно, но что делать, видимо кто-то, подождав, когда все утихнет, снова взялся за прежнее дело.

Каждый раз попадая на эти улицы я поражался, как же тут смердит, узкие канавки по бокам улиц совершенно не были приспособлены под то количество нечистот, конских испражнений и грязи, которые пытались через них пустить. Каждый раз по возвращении с улиц, я час тратил чтобы отмыть и отчистить от всего налипшего к своим ботинкам. Теперь же, глядя на то, что мои ботинки становятся похожими на ботинки полицейского я понимал, что вечером мне их будет почистить просто негде.

— Как новое жилье? — внезапно поинтересовался он.

— Хорошо, только заснуть из-за вшей не смог, — пробурчал я.

Он громко рассмеялся в ответ, испугав прохожих, которые шли нам на встречу. Они отпрянули от нас, уступая дорогу.

— Ох простите, простите, ваше высокородие, — проговорил он, смеясь, — что наши простолюдинские вши посмели искусать ваше изнеженное тело.

— Ничего смешного нет, — злился я, видя, как он потешается надо мной, к тому же обещая рассказать всем об этом, как отличную шутку, — у нас в колледже выставили бы с уроков, если бы у кого-то нашли их.

— Нечего мыться в день по десять раз, вот они и не буду вас кусать, — очень нелогично, по моему мнению, посоветовал он, — я вот моюсь раз в месяц и ничего, даже не замечаю их.

— Давайте сменим тему, лучше расскажите, как у вас дела. Есть что новое или трупы?

— Хорошо, но я все равно об этом всем расскажу.

Я трижды пожалел, что рассказал ему об этом и чувствовал, что пожалею не один раз, когда вернемся в участок.

Так за разговорами мы и дошли до покосившегося деревянного дома в начале Наскней Роад, которая уходила на дальше на север.

— Дрейк! — заорал сержант, когда мы подошли ближе, а я зажал нос о ударившего в него смрада, исходившего от дома. Сладковато гнилостный запах забивал даже запах помоев и нечистот кругом. Даже стоявшие рядом полицейские старательно отворачивались, чтобы не вдыхать его.

Из дверей дома появился инспектор, с прикрывающим нос платком. Он хмуро посмотрел на стоящих рядом с домом и не встречающихся с его взглядом полицейских, затем сплюнул и подошел к нам.

— Десять разложившихся трупов, странно что никто раньше сюда не заходил.

— Да кто полезет в эту Богом забытую дыру, — сморщился сержант, — бездомные давно здесь не ошиваются, говорят плохое тут место.

— Еще бы, все разрублены на части, да так и брошены.

— Может быть они лежат с тех пор? — поинтересовался я, — вы тогда поймали убийц, вот тут никто и не появлялся.

— Трупам от силы месяц, а в остальном очень похоже, на наших каннибалок.

— Надеюсь вы не хотите, чтобы я туда спускался? — с надеждой поинтересовался я.

— Зачем было тогда тебя сюда тащить, — засмеялся инспектор, — иди уже, глянешь, если нет следов, то свободен.

Сержант протянул мне платок, со знакомым запахом фиалок, я уже и забыл, когда последний раз им пользовался. Вроде уже и привык ко всему, но похоже не в этот раз, если сам мистер Райт не смог нормально там дышать. Поблагодарив кивком Джеймса, я направился в дом, сопровождаемый участливыми взглядами полицейских.

Когда-то давно это было вполне нормальное жилье, пусть и деревянное, но множество лет запустения и проживание тут лиц, которым все равно, где и как они живут превратило это место в мусорную свалку. Вонь пробивалась даже сквозь платок, хотя и не могла перебить запах разложения, похоже сегодня придется опять устраивать банный день со стиркой.

В подвале, куда я с трудом протиснулся, чтобы не потревожить горы мусора и правда лежали части тел, уложенные по порядку. Руки отдельно горкой, ноги, порубленные на пополам и ребра, все лежало каждое в своей куче, в деревянных ящиках, словно приготовленное для транспортировки, но забытое здесь. Внутренних органов и кишок не было, что наводило на мысли, что возможно убивали бедолаг и не здесь.

Чтобы быстрее все закончить, я прислонил к глазам камень и убедился, что души у бывших тел целы ровно на те значения, которые положены средне статистическим людям, платящим налоги и периодически сдающие излишки душ для себя. Я сначала отвернулся от них, чтобы не искушать себя, но мысли о том, что денег нет вообще, не давали мне просто уйти.

— "В конце концов они уже мертвы и кроме меня больше никто из ремесленников к ним не прикоснется, — решил я, подойдя ближе и преодолевая рвотные рефлексы быстро вытянул со всех кусков мяса остатки душ".

Как обычно в таких случаях появилась легкая эйфория и настроение резко улучшилось, правда пусть и их души были не такие насыщенные, как после жертв Кукольника, но десять человек — это десять человек, как ни крути. Теперь остается только найти аниматрон, чтобы слить их, что являлось большой проблемой, без доступа к школьному оборудованию. Просто так заявиться в пункт обмена я не мог, любой ремесленник сразу поймет, если я обменяю такое количество души на деньги, полученное количество будет явно много больше, чем положено иметь подростку моих лет, и это не говоря уже о том, что мне пока не было пятнадцати и вообще разговоры о сдачи душ вести не мог без своего опекуна.

Но все равно, пройти мимо халявных душ, которые никому больше не пригодятся я не мог, проклятый родитель загнал меня в такие условия, когда я не брезгаю касаться студенистых останков голыми руками.

Вытерев руки о свой платок, который теперь нужно было только выкинуть, я огляделся вокруг, чтобы посмотреть, не оставил я каких следов своего преступления, за такое полагалось серьезное наказание в виде штрафа, поскольку души умирающих или умерших принадлежали их родственникам. Только они могли ими распоряжаться.

— "Вроде бы все чисто, — подумал я, осматривая помещение кругом, с помощью камня".

Теперь, когда сияние душ не было видно, я заметил, что от кусков тел, отходят в сторону несколько отдельных ворсинок душ, которые вели в угол подвала, что было очень странно, поскольку все куски тел лежали в одном месте, и мелкие ворсинки, которые показывали, где капала кровь, также группировались кучно.

Я прошел по следу и носком башмака раскидал кучу мусора. Тускло блеснули серебром лежащие там часы. Я наклонился и поднял их, чтобы проверить, они не шли, но вот внутри них была вложена фотография молодой девушки.

— "Как они сюда попали? — удивился я, — часы явно принадлежали одной из жертв, навряд ли девушки-убийцы стали бы хранить в часах фотографии других девушек".

Закончив с осмотром, я поднялся наверх и вручил их удивленному инспектору. Он покрутил их в руках и посмотрел на фотографию внутри.

— Видишь Джеймс, — он обратился к другу, — а ты говорил, что ему тут делать, что он может найти.

Сержант смутился.

— Мы перерыли весь дом, и ничего не нашли.

— Глазастик у нас смотрит другим зрением, — ухмыльнулся инспектор, и подбросил в руке часы, — найдем эту девушку, узнаем и кто это был. Возможно сможем найти, кто видел его в последний раз.

— Ладно ребята сворачиваемся, — обратился он к полицейским, — выберите, кто у нас провинился и пусть стаскивает остатки трупов наверх, не гоже оставлять их тут.

Ответом ему раздался дружный стон.

— Или я сам назначу, — погрозил он пальцем в ответ, и я стал наблюдать, как полицейские стали тянуть спички, выбирая "счастливчика".

— Ладно у меня еще сегодня несколько личных дел, — инспектор обратился ко мне, — но раз ты теперь живешь тут, не против пропустить вечером с нами по паре стаканчиков?

— Я не пью сэр, — почему-то смутился я.

— Пинта пива еще никому не вредила, — наставительно сказал мне сержант, — хотя если не хочешь, насильно тащить никто не будет.

— Нет, нет, я конечно согласен, — испугался я, что откажусь от первых совместных посиделок.

— Отлично, тогда жди нас в участке, мы будем вечером.

Мистер Райд приказал Вилли сопроводить меня назад, и подбросив нас до Хаундсдич, укатили в другую сторону.

— Как дела Вилли? — поскольку он правил фургоном, разговаривать в дороге мы не могли, оставшись же одни, тем более без старших по званию, мы могли свободно поговорить.

— Нормально Рэдж, может быть сначала зайдем ко мне пообедаем? — неожиданно предложил он, — а то утром меня вызвали, я даже хлеб не успел взять с собой в дорогу.

— Конечно, — я согласился по двум причинам, есть я и сам хотел, но хоте увидеть, как еще живут тут люди.

Очень скоро я убедился, что моя комната, снимаемая у мистера Оливера, является хоромами, по сравнению с тем углом, где жила их семья. Двухэтажный дом на Фенчурч стрит, где они снимали свою комнатушку, вполне прилично выглядел снаружи, поскольку находился на одной из широких и достаточно чистых улиц, по местным меркам, но вот внутри. Я старательно обошел кучу дерьма, что лежала прямо на пороге дома и вляпался в другую, которая была прямо на лестнице.

— Опять мисс Бишеп не убирает за собой, — недовольно проворчал Вилли, так же попадая в эту кучу, — сколько раз уже соседи говорили, чтобы не гадила на лестнице.

— Как это вообще возможно? — поразился я, — у нас бы за такое вообще оштрафовали, а за злостные нарушения вообще бы попросили из квартала.

— Ты живешь в другой жизни Рэдж, — грустно улыбнулся полицейский, — здесь никому, кроме соседей нет дела до старухи, пока она исправно платит налоги.

— Но ты же полицейский! Неужели нет штрафа за это?

— Гадить на лестнице старухе? — он засмеялся, — мы почти с тобой одного возраста, но рассуждаешь ты как ребенок, прости.

Я промолчал, и стал подниматься вслед за ним.

— О, какой милый молодой человек, — когда мы поднялись на второй этаж, из одной из дверей появилась женщина и схватила меня за рукав, — не хочет он развлечься? Всего за два пенса? Я доставлю тебе море удовольствия мой сладкий.

Меня едва не стошнило при виде такой "красоты", черные гнилые зубы и потертая одежда, были малыми из её проблем. Запах давно не мытого тела и черные ногти вызывали дрожь в моем теле, только от мысли, что можно прикоснуться к ней. Воспоминания о ночах с Люси, которая была всегда чистенькая и благоухающая, тем более в прекрасных одеждах, сразу же напомнили о себе, в противовес вот "этому".

— Миссис Роуз, это мой гость, — голос моего спутника стал тверже, но женщина меня не отпускала.

— Мэм, если вы меня не отпустите, я возьму у вас часть души и бесплатно, — я брезгливо посмотрел на неё и видимо что-то было в моем взгляде, что она резко дернулась и удалилась к себе, громко хлопнув дверью.

— Челюсть прибери и идем, — я усмехнулся над видом своего спутника, который и правда открыл рот от удивления и застыл на месте.

— Ты первый на моей памяти, который отшил миссис Роуз так быстро! — удивленно сказал он, когда я покачал его за плечо, чтобы привести в чувство.

— Должен сказать тебе Вилли, что для полицейского ты слишком мягок, — я покачал головой, представив, что кто-то не послушался бы сержанта или тем, более инспектора.

Парень сразу погрустнел.

— Если бы сержант Экстон не знал моего отца, не видать бы мне этой работы, — он подошел к двери и достав ключ открыл её.

Произошедшее далее сначала поставило меня в ступор, а затем вызвало приступ жесточайшей ревности.

Взвизгнув от радости, когда он вошел на него кинулась очень красивая девушка, одетая в одну лишь ночничку, стала целовать его и обнимать. Волна любви и радости, которую источала эта девушка, мне показалось коснулась и меня, но щемящее чувство в груди, что меня никто и никогда так не встречал, вызвало только чувство ревности к парню, которому досталось такая девушка. Только с трудом вспомнив, что он мой приятель, я смог погасить его и немного успокоиться. Последние мои месяцы в колледже, наполненные усмешками и откровенным пренебрежением в мой адрес со стороны девушек, за мой внешний вид, снова напомнили о себе. Тяжело было смотреть, как невзрачному парню, который не был красив, высок или хоть чуточку богат, достаются чувства, которых напрочь лишили меня. Я пожалел, что согласился пойти с ним, но уйти сейчас было равносильно открыто сказать, что мы больше не приятели.