Безальтернативная история

— Вы не расстраивайтесь так! — посоветовал Виктор, огибая бак со структурированной водой, выставленный в коридор. — Нет таких статей в уголовном кодексе, чтобы сажать за рептилоидов.

— А надо бы сделать! — упорствовал Юрий Брониславович. — Я тут полдня торчу, и уже голова кругом идёт от всех этих экстрасенсов и тесламанов!

Пискунов с яростью наподдал генератор торсионных полей, мирно работающий в конце коридора.

— Поаккуратнее, товарищ Пискунов! — посоветовал Виктор. — А то сделаете какую-нибудь дыру в пространстве и провалитесь туда.

— Ничего не будет! — с жаром возразил Юрий Брониславович. — Потому что всё это туфта, липа! Ни черта у этих фриков не работает, жуликов!

— Нанотехнологии в реале тоже не работают, — напомнил Виктор. — А, тем не менее, государственная стратегия.

— Причём тут нанотехнологии! — чуть смутившись, возразил Пискунов. — Они — действительно перспективное направление. А вот эта хренотень!..

Он ещё раз пнул торсионный генератор, и тот угрожающе загудел.

— Говорят, торсионные поля повышают удои скота и ветвистость пшеницы, — поддел Виктор, но он зря это сделал. Возмущённый до предела борец с лженаукой заорал:

— Смотри, невежда!

С этими словами он подошёл к торсионному генератору, сунул голову в отверстие в корпусе прибора и прогудел оттуда:

— Ну, гляди внимательно, повышаются у меня удои или ветвистость? Да я, между прочим...

Но Пискунов так и не успел договорить, что он "между прочим", так как торсионный генератор, взвыв, моментально испарил неверующего Фому. Кто его знает, может Пискунов был заброшен в параллельные миры, может, его унесла куда-нибудь антигравитация, или же энергия торсионного поля зашвырнула несчастного в иную точку пространства. Виктор посочувствовал бедняге, забывшему, что в альтерне физические законы устанавливает не природа, а человек, и любые альтернативно-научные штуковины в самом деле функционируют.

Кабинет футурной мемористики, вполне себе академической науки, по непонятным причинам обосновавшейся в этом заповеднике фриков, представлял собой тесную комнатку, захламлённую разнообразной мебелью и какими-то хитрыми хистприборами. Среди этого хлама Холодов разглядел молодого человека в очках с толстыми линзами. Неужели солидный седовласый старик Воздвиженский принял в альтерне такую невзрачную внешность?

— Профессор Воздвиженский? — аккуратно поинтересовался Виктор, притворив за собой дверь.

— Нет, его ассистент, Андрей Юшечкин, — дружелюбно улыбнулся молодой человек. — А вы — тоже футмеморист?

— Любитель, — ответно улыбнулся Холодов. — А где профессор?

— Он отсутствует, — ответил ассистент со странной фамилией. — Погрузился в мемориум второго порядка.

Ого, вот те раз! Вот и пойми этих умников, на кой ляд потребовалось учёному погружаться в такие дебри! Про мемориум второго порядка Виктор, разумеется, слышал, но никогда там не был. Второпорядковый мемориум или вторая производная, порождён обитателями "обычного" мемориума, так сказать, мемориум от мемориума, отражение отражённой материи, копия, сделанная резервной копией. Если реальный мир рождает мемориум, то почему бы и самому мемориуму не родить нечто подобное. Прыткий ложачник Гунявый рассказывал пару раз о мемориуме второго порядка и даже хвастался, что вытаскивал оттуда через "обычный" мемориум такие ложаки, глядя на которые шарики за ролики завернутся. Теоретическая мемористика не исключает существования мемориумов третьего, четвёртого и высших порядков, бесконечнопорядкового мемориума, а также мемориумов с дробными, мнимыми, комплексными и переменными порядками, но в такие дебри не забирался даже неутомимый Рома Гунявый.

— Профессор исследует потенциариум, — подсказал Юшечкин.

— А что это? — изумился Виктор, услышав незнакомый термин.

— Вы разве не футмеморист? — ответно удивился юноша, и Холодов выругал себя за неосторожность. — А мне послышалось...

— Сказал же, что любитель!

— Но даже любитель знает об исследованиях потенциариума, — неподкупно стоял на своём ассистент профессора. — Статьи регулярно печатаются, сайт есть...

— Я по другим вопросам специализировался, — Виктор усиленно припоминал всё, что ему известно о будущем в мемориуме. — Я изучал классическую футмемористику, меморное будущее...

Ассистент так презрительно рассмеялся, что Виктору стало стыдно за такой подход к изучению будущего.

— Меморное будущее! Какое в мемориуме будущее?! Если вы называете туманные и нелепые представления о будущем, которые материализуются в квазивремени мемориума, то это — детский лепет! Бывал я в таком "будущем": полупрозрачные утопии, бесплотные очертания каких-то монстроидных зданий... Да ещё и пустых мест полно, незаполненных. Мы их кавернами называем. Чушь, а не будущее!

— А потенциариум?

— О, потенциариум — это новое слово в науке вообще! — раскраснелся пылкий юноша и без остановки скороговоркой понёс: — Материя движется в континууме, отражается в мемориуме, но все почему-то забыли о ещё одном таком атрибуте материи как возможность. Материя ещё и обладает потенциалом, так сказать, может! У материи есть не только энергия и информация, но и вероятность — мера возможности. И вот мир — "континуум" всех-всех возможностей — это и есть потенциариум. В потенциариуме одновременно существуют все возможности, даже самые невозможные. Вот оно, истинное будущее!

— Не пойму я что-то... — искренне признался Виктор. — Ну, потенциариум. Ну, третий атрибут материи. А почему в потенциариум можно попасть через мемориум? Да ещё и второго порядка?

Ассистент посмотрел на Холодова как на идиота:

— Так ведь в настоящий потенциариум пока не придумали способов путешествия! Пётр Вениаминович в мемориуме второго порядка создал альтерну, в которой смоделировал потенциариум, и теперь отправился туда изучать его свойства. И вернётся очень нескоро. Мы из-за лёгкого моделирования тут и торчим с профессором среди медиумов и фриков.

— А разве нельзя было смоделировать потенциариум в "классическом" мемориуме?

Юноша развёл руками:

— Увы! Для этого нужно создавать альтерну первого порядка. Там денег нужно раз в двадцать больше. А где ж их взять?

— Ладно, — махнул рукой Виктор, понимая, что от путешествия в мемориум второго порядка, точнее в модель потенциариума, ему не отвертеться. — У вас есть ещё одна мемкапсула второго порядка?

— Даже две! — улыбнулся ассистент. — Давайте отправимся в потенциариум, я вам помогу разыскать профессора. А то вы с непривычки там заблудитесь.

2

Виктор много где побывал, будучи мемачом. Он не только облазил почти весь альтернариум и Основную Линию, но и посетил такие экзотические уголки мемориума, как сомниум — шизофреничный мир, порождённый спящими, сумасшедшими и подсознанием, анимолиум — полуабстрактный мир, созданный психикой высших животных, и мендациум — мир, построенный на ошибках, ложных теориях и парадоксах. Холодов погружался в нагоняющий смертную тоску мортеум — мир умерших людей и животных и сгоревших или сгнивших вещей. Он отдыхал душой в артемуме — мире, навеянном картинами, кино, "материализованными" литературными героями и сюжетами. Он таскал интересные находки из дамнума — части мемориума, где концентрировались забытые вещи, теории и произведения искусств непризнанных гениев. Но вот в потенциариуме до сего момента побывать не удалось.

В первые десять минут после погружения Виктор ничего не мог разобрать среди хаотичного мелькания полупрозрачных призраков. Затем глаза начали постепенно привыкать, и он разглядел себя с Юшечкиным на площади небольшого города. Ассистент немедленно вынул координатор и начал вычислять местоположение профессора.

Прямо на них шла стайка молодёжи, не собираясь свернуть в сторону. Хоть и рассерженный таким хамством, Холодов всё же собрался посторониться, но не успел — молодые люди прошли сквозь них с ассистентом, словно призраки. Виктор вскрикнул от неожиданности, Юшечкин рассмеялся:

— Привыкайте! В потенциариуме несколько тел могут занять одно место. Вон на те здания гляньте.

Фатумист послушно повернул голову и в самом деле увидел странную картину, как три дома громоздились, абсолютно не мешая друг другу, на одной сравнительно небольшой площадке. Выглядело это так нелепо, что будь Виктор писателем, он не смог бы подобрать нужных слов, чтобы описать это явление — одновременное нахождение в одном месте нескольких объектов.

Молодые люди, бесцеремонно прошедшие сквозь мемпутешественников второго порядка, остановились неподалёку, встретив своего товарища.

— Пойдёшь в кино? — спросил кто-то из группы.

— Да — нет, — одновременно ответил встречный. Наверное, благодаря необычным свойствам потенциариума, он смог выдать два противоположных ответа одновременно, словно звезда отечественной эстрады, поющая сама с собой на два голоса под фонограмму.

— Ну, так разверсивайся быстрее! — поторопили встречного молодые люди.

Встречный раздвоился. Один из экземпляров отправился с группой молодых людей в кино, другой продолжил свой путь, так же без затруднений просочившись сквозь Холодова с Юшечкиным.

— Не завидуйте, — хихикнул ассистент. — Мы тоже можем разверсиваться. Это и есть настоящая свобода, когда не мучаешься выбором, как Буриданов осёл, а выбираешь сразу оба варианта. А то и больше...

— Ты давай профессора ищи, — напомнил Виктор.

— Ищу, ищу! — огрызнулся юноша, тыча в координатор.

Выругав про себя нерасторопного Юшечкина, Холодов стал озираться по сторонам, будто ожидая увидеть среди раздваивающихся полупрозрачных и не очень людей профессора. Возле памятника Ленину остановился роскошный лимузин. Из него вышел нарядный батюшка в роскошной ризе. Он поклонился памятнику и перекрестил вождя мирового пролетариата.

— Видали? — заметив, довольно спросил ассистент, будто бы сам лично примирил атеиста Ленина с православной церковью. — Общество полной гармонии, сплошное согласие и примирение! Красных с белыми, православных с атеистами, патриотов-славянофилов с либералами-западниками. А как иначе? В потенциариуме миллионы разных вариантов развития событий, истории, так что им между собой надо как-то уживаться...

— У нас в обществе тоже полная гармония, — хмыкнул Холодов. — Я живу на улице Коммунистической, напротив моего дома стрип-клуб. Гармоничней некуда — стриптиз на Коммунистической.

Ассистент рассмеялся:

— Я на Советской живу. У нас гей-парад недавно проходил. Тоже ничего звучит — гей-парад на Советской улице!

— Нашёл профессора? — перебил Виктор, удивляясь свойству творческой интеллигенции заводить пустые беседы в любой ситуации.

— Чуть-чуть осталось...

Виктор немного помолчал, глядя по сторонам.

— Почему тут некоторые прозрачные хотят? — неосторожно спросил он. — С мемориумом понятно, там прозрачные прошляки — это полузабытые или наспех смоделированные...

— О, здесь чуть по-другому! — обрадовался новой теме для разговора Юшечкин, оторвавшись от координатора. — Тут прозрачность характеризует вероятность. Вон мужик раздвоился и пошёл, один экземпляр, который направо завернул, почти матовый, другой — как стекло. Это значит, что у мужика пойти направо вероятность выше. Хотя можно усилить другую вероятность и сделать её более вероятной... Есть такой прибор для прокачки вероятностей...

— Ладно, занимайся, не отвлекайся.

Через пару минут Юшечкин наконец порадовал результатом:

— Профессор отправился в здешний пятидесятый год. Координаты я засёк. Отправляемся? — Ассистент достал потнавигатор — аналог мемнавигатора, только служащий для перемещения по потенциариуму.

— Поехали, конечно.

Опять щелчок, темнота перед глазами, и путешественники оказались в августе пятидесятого года. Вначале, оглядевшись, Виктор не заметил особых перемен — та же площадь с памятником вождю, прохожие разной степени прозрачности, здания, занимающие одно и то же место. Но потом различия с прошлым временем стали бросаться в глаза: большинство прохожих было одето в военную форму без погон. У многих на груди сияли награды — всё-таки война недавно закончилась.

— Видите, многие из военных прозрачные? — спросил Юшечкин.

— Ну?

— Это те, которые могли бы жить.

— В смысле? — не понял Виктор.

— Это — погибшие на войне, — серьёзно и грустно сказал ассистент. — Теперь они остались жить только в потенциариуме. Тут много таких: нерождённые дети, погибшие, умершие в раннем возрасте... Здесь они живут и здравствуют.

Навстречу путешественникам двигался странный субъект. Виктор бы назвал его нечеловеком. У нечеловека не были несветлые неволосы, несиние неглаза и невоенная неформа.

— Изъянец, — пояснил Юшечкин, отметив внимание Холодова, обращённое с нечеловеку. — Мы так называем тех, которые актуализировались.

Глядя в пустые глаза Виктора, ассистент добавил:

— Этот субъект переместился в реальный мир, актуализировался и поэтому изъялся из потенциариума. А здесь от него осталось пустое место, небытие. Но оно тоже упорядочено, поэтому мы видим, какие у него были глаза и волосы, — словно угадав мысли фатумиста прокомментировал Юшечкин.

— А почему именно он переместился, а не другая его ветка?

— Разные причины бывают. Неживые предметы актуализируются по принципу наименьшего действия. Механику изучал? Здесь ведь практически конфигурационное пространство.

— Ну, а живые организмы? — рассеянно спросил Виктор.

— Животные тоже перемещаются в положение, где их потенциальная энергия минимальна. Стараются актуализироваться так, чтобы побольше жрать и поменьше чего-то делать.

— Не только животные, — заметил фатумист. — Большинство людей тоже к такому стремится.

Пока Виктор провожал глазами несубъекта, ассистент, сверившись по потнавигатору, сказал:

— Профессор где-то рядом. Увы, тут, в мемориуме второго порядка, координаты вычисляются ещё хуже. Придётся ножками походить, поискать... Давайте-ка тут в центре поищем. Воздвиженский любит людные места, там лучше явления потенциариума просматриваются.

Путешественники двинулись вниз вдоль площади. Метров через сто началось форменное безобразие, которое не возникало даже в самых отвязных альтернах мемориума. На глаза путешественникам начали попадаться военные в форме, похожей на белогвардейскую времён Гражданской войны. Белогвардейцы были тоже с наградами. Помимо георгиевских крестов, Виктор с удивлением разглядел на их кителях медали "За взятие Будапешта", "За оборону Москвы" и странные награды вроде "За взятие Афин" и "Тридцатилетие Брусиловского прорыва". К белогвардейцам аборигены относились спокойно. А через некоторое время стали попадаться ещё более странные люди — в немецкой форме времён Второй Мировой. Невоенные прохожие при встрече обливали их ненавистью и старались побыстрее пройти мимо.

— Это что за явление? — спросил Виктор всезнающего ассистента, когда они поравнялись с немецким патрулём.

— Тихо! — дёрнул за рукав Холодова Юшечкин. — А то сейчас аусвайс затребуют!

Путешественники осторожно миновали патрульных, подозрительно посмотревших им вслед. Ассистент перевёл дух.