Слуги Апокалипсиса

Плясать под чужую дудку он не любил, а потому демонстративно зевнул:

— Лады, развлекись, как следует. Только ключ не забудь. Девчатам — привет!

— Ключ, говоришь, — зло прищурилась Ирина, схватила свою сумочку и уже в дверях обернулась: — А знаешь что, Светлов, ты меня раньше утра не жди. Буду развлекаться на полную катушку, раз ты не против. Как следует развлекаться!!

И хлопнула дверью.

Святослав немного постоял у окна, наблюдая, как растворяется в небе синяя капля авиакара, и раздумывая о сложностях женского характера, а потом отправился переодеваться.

По дороге в Царицыно Светлов понял — придется подлизываться, иначе размолвка гарантированно выльется в затяжной конфликт. Обижаться Ирина умела, любила и не реже двух раз в месяц обязательно находила для этого подходящий повод.

Вспомнив совет болтливого псиона, оперативник решил подмазаться "пряником": купить букет цветов. Точнее — три букета: один для Ирины, второй — для Лёлика, чтобы он радовал свою девушку не только тараканами, а третий — для нее же в качестве вежливого комплимента при знакомстве.

Светлов выбрал в ближайшем цветочном магазине крупные пурпурные розы, разноцветные герберы и хризантемы. Розы он приготовил Лёлику, герберы хотел подарить сам, ну а третий букет, собранный из полупрозрачных "стеклянных" цветов, предназначался любовнице.

Дворцовый комплекс Царицыно сиял в темноте и переливался всеми цветами радуги: представление давно началось.

Хотя оперативник серьезно опаздывал, скорость прибавить не получилось — в небе было не протолкнуться от каров и глайдеров, зависших на гравирежиме. Билеты стоили дорого, а издалека тоже было неплохо видно.

Приземлившись прямо в парке на лужайке, Святослав настроил комм на автопарковку, выбрался из кара и задрал голову к небу. Среди серебряных облаков, осыпающихся яркими звездами вместе с хрустальными переливами музыки, кружили под вечного Моцарта ангелы.

Святослав завистливо покосился на парочку, которая уютно устроилась прямо на газоне, и понял, что тоже не хочет лезть в толпу. Большое скопление народа всегда вызывало у оперативника раздражение и безнадежно портило настроение.

Справедливо рассудив, что девушке Лелика сейчас нет никакого дела до его друзей, Святослав решил временно позабыть о приличиях и с наслаждением растянулся на траве. Музыка утянула его в фантастический мир, где нет ни смерти, ни трупов, ни убийц. Деревья таинственно мерцали, парковые дорожки омывали волны света, на фоне декораций из настоящих звезд танцевали огромные ангелы. Все это великолепие переливалось, горело и жило в такт со старинной музыкой.

Ангелов Моцарта сменили жар-птицы Стравинского, на деревьях с кустарниками распустились невиданные цветы, и Святослав умиротворенно вздохнул, полностью погружаясь в возвышенную безупречность момента. Из которой, однако, он вскоре был вырван плебейским урчанием желудка.

Смущено оглянувшись, Светлов махнул рукой боту-разносчику и купил горячий бутерброд с ветчиной, помидорами и сыром. Откусив изрядный шмат, оперативник подумал, что, слава богу, совершенное счастье доступно не только в сказках.

Представление закончилось грандиозным фейерверком. Дождавшись, когда в небе погаснет последний салют, Святослав выбил код на экране комма. Навигатор услужливо высветил на схеме комплекса три зеленых огонька. Савинский с Сальгадовым стояли на берегу напротив фонтана. Маячок Лёлика дрожал где-то дальше — на искусственном острове.

Отыскав друзей, Святослав пожал протянутые руки и поинтересовался:

— Не опоздал?

— Нет, как раз к выносу главного блюда, — выразительно поиграл бровями Савинский, округлил в изумлении глаза и буквально простонал: — Не может быть... Это за какие-такие подвиги нашему чудику досталась такая...

— ...королева, — привычно подтрунил над другом Светлов.

— Богиня, Славка, богиня! — Савинский поправил ремень и неожиданно ловко выдернул розы из рук Светлова. — Вот чего вам так везет, сволочам?!

Святослав, проследив за его горящим взглядом, мысленно присвистнул — в кои-то веки Лев Савинский был стопроцентно прав. "Викуша" оказалась Викторией Унго. Эта изумительной красоты черноглазая мулатка с четырнадцати лет по праву носила титул супермодели номер один. В двадцать девушка по неизвестной причине полностью лишилась волос, которые так и не удалось восстановить. Это событие долго мусолили на всех новостных каналах. Сама же Виктория к облысению отнеслась совершенно спокойно: сделала татуировку на голову и раскрашивала ее под настроение, вдохновляя своим новым образом на смелые коллекции прославленных кутюрье.

Сегодня голова Виктории Унго сияла бирюзой и золотом под цвет короткой туники, открывавшей бесконечно-длинные ноги.

Полное отсутствие волос, а так же бровей с ресницами, сложное переплетение разноцветного бодиарта с татуировкой, а главное — какой-то потусторонний "всепонимающий" взгляд, превращали Викторию Унго в настоящую инопланетянку.

— Знакомьтесь, ребята, это моя Викуша, — Лёлик по-хозяйски обнял девушку за талию.

— Лев. Для вас — просто Лёвушка, — Савинский галантно поцеловал протянутую руку, с многообещающим видом огладил пальцем запястье и протянул Виктории присвоенный букет.

"Зараза", — мысленно ругнулся Светлов.

Мулатка цветы приняла, но в ответ на авансы Савинского лишь устало вздохнула и посмотрела на Сальгадова. Тот склонил голову в приветствии, получив ответный молчаливый кивок.

Святославу в благодарность за яркие солнечные герберы достались смешливые огоньки в глазах. Руку ему Виктория тоже подала, правда сделала это так, чтобы даже в голову не пришло приложиться к ней поцелуем. Оперативник намек понял правильно и ответил осторожным дружеским пожатием.

"Везет мне сегодня на псионов", — подумал он, разглядывая девушку, на лбу которой красовалась все та же буква "тау". Полные губы мулатки чуть дрогнули от сдерживаемой улыбки.

— Ну что, продолжим знакомство? Я знаю одно замечательное местечко, где подают отличное пиво. Если наша дама, конечно, не отдаст предпочтение десертам, — голос Савинского истекал медом, а взгляд — елеем, грозя затопить всю округу.

— Не получится. Нам надо проследить за демонтажем и доставкой аппаратуры, а то завтра следов не найдешь, — со вздохом отказался простодушный Лёлик.

— Так мы тоже с удовольствием поможем и подождем! Виктория, звезда моя, приказывайте!

— Лев, остынь — не видишь, девушка едва на ногах стоит от усталости, да и тебя уже наверняка заждалась жена, — охладил зарвавшегося друга Святослав.

— Ага-ага, — закивал Лёлик, потянул за собой художницу, но резко остановился и ткнул в приятелей пальцем: — Учтите, до понедельника меня на этом свете нет! Нигде и ни при каких обстоятельствах!

Виктория Унго счастливо улыбнулась и посмотрела на аналитика влюбленным взглядом.

Савинский, дождавшись, когда парочка исчезнет из вида, поскреб правую сторону груди:

— Верите, душа прям ноет и болит. Если б Лёлик не был моим другом, я бы наизнанку вывернулся, но шоколадку эту увел!

Святослав в ответ усмехнулся:

— Не завирайся, Лёва. Не душа у тебя болит, а одно место чешется. Ты в этом плане неизлечимо чесоточный.

Савинский печально вздохнул:

— Нет в тебе романтики ни на грош, один сплошной цинизм. Как тебя только твоя Ирка терпит?

Шкодливо ухмыльнулся и толкнулся плечом Сальгадова:

— Ну что, теперь по бабам?

— Точно, — покивал Святослав. — Ты к своим, я — к своей, а Тимур как обычно — в мастерскую с заказами трахаться. Домой вали... р-р-романтик.

Савинский в ответ только коротко хохотнул и нажал на кнопку комма.

— Олёлешна, солнце, светопредставление наконец-то закончилось, но мы тут решили с ребятами в пивнице утешиться... ...Ну что ты, зайчонок, рыбка моя, я же не зверь адов, мешать тебе выспаться перед дежурством, я у Светлова или Сальгадова заночую... вот они, рядом стоят.

Савинский притянул к себе друзей.

— Привет, Ольга, — поздоровался Святослав, выдрался из цепких рук Савинского и отошел в сторону, чтобы не чувствовать себя совсем уж дураком. Лев Савинский был горазд на подобного рода подставы. Светлов его прикрывал, но не одобрял.

— Я тебя тоже люблю-целую, королева моя...

Савинский выключил комм, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и счастливо выдохнул:

— Как хорошо-то! Может, все же гульнем?

Светлов только посмотрел на приятеля, тот укоризненный взгляд понял правильно.

— Зря, Славка, зря! Хотя я тебя понимаю — Ирка твоя прям... хороша-а. Породистая, горячая, норовистая! Я от такой тоже на сторону не смотрел бы!

Ответил ему Тимур:

— Гамберро*, твое косоглазие только могила исправит. Иди уж... всероссийский осеменитель.

Савинский, распрощавшись с приятелями, бодро покатился в глубины парка. Святослав проводил его взглядом и глубоко вздохнул, предвкушая два дня отдыха.

Бесконечная тяжелая неделя наконец доползла до выходных: можно было расслабиться и обязательно сводить куда-нибудь Ирку, чтобы ей от скуки всякая дрянь в голову не лезла. Вот чего уперлась в это замужество? Можно подумать, оно что-то изменит, кроме количества нулей на счету и то — в меньшую сторону. Но нет же... вцепилась, не хуже волкодава!

— Чего землю копытом роешь? — поинтересовался Тимур, заметив нахмуренные брови друга.

Тот раздраженно поморщился — лететь домой расхотелось: чувствовать себя в шкуре добычи Светлов не любил.

— Вот не скажешь, почему женщинам обязательно замуж надо? Чего не хватает?

Тимур по-кошачьи фыркнул и на правах лучшего друга выдал суровую правду:

— Если ты, Свят, про свою, то — мозгов, раз такой подкаблучник, как ты до сих пор не окольцован.

Возражать закоренелому одиночке, больше всего ценившему свободу и независимость, было пустым делом, так что Светлов лишь плечами пожал и глянул на дисплей комма.

— Ну что, по коням или действительно где-нибудь посидим пивка попьем?

— Хотелось бы, но у меня заказ горит. Давай в следующие выходные?

— Договорились, — кивнул Светлов и насторожился, почувствовав чей-то взгляд.

Посередине площади, метрах в трех от друзей, вызывающе расставив ноги, сунув руки в карманы и нетрезво покачиваясь, стоял бородатый детина в мятой, несвежей одежде.

Заметив, что на него обратили внимание, мужчина ткнул в сторону Святослава пальцем и хрипло немелодично заорал:

— Веди нас, повелитель! Мы готовы мир уничтожить, лишь скажи нам слово!

— Тьфу ты, — сплюнул в сердцах Светлов.

Сальгадов негромко хохотнул:

— Смотри-ка, пьянь пьянью, а власть с ходу признал.

В небе блеснули серебряные искры — над головой "певца" закружились несколько регистраторов, но это его не остудило.

— Слушайте, слушайте, люди! Выживут только голубоглазые! Слышите?!! Всем остальным — кранты!!! Остаемся только мы — чистокровные арии!

— Как же я не люблю людей! — с чувством признался Сальгадов.

Светлов солидарно кивнул и поинтересовался:

— А что у тебя сегодня на ужин?

На ужин у Сальгадова по пятницам подавали теплый салат с пармской ветчиной, яйцом пашот и козьим сыром, а еще — сухое красное вино, от которого Светлову, увы, пришлось отказаться в пользу виноградного сока. Домой оперативник вернулся сытый и умиротворенный. Дав команду роботу поставить хризантемы в вазу, Святослав с чистой совестью и полным желудком завалился в кровать.

"Сон!" — на этот раз догадался Светлов, обнаружив себя напротив "ритуального сооружения" с ликом непризнанного святого.

На первый взгляд зал был пуст: ни прихожан, ни трупов, ни крыс. Однако, как и в прошлый раз, Святослава буквально придавило чужим вниманием. Он недовольно повел плечами и замер, прислушиваясь. Святославу померещилось тихое, но отчетливое потрескивание, какое можно услышать зимой на реке.

Оперативник уже хотел двинуться вперед, как раздалось громкое "крак!" По полу зазмеилась извилистая трещина, из которой через мгновение грыжей выперло потроха тех этажа: запутанный клубок проводов, кабелей и углепластовой арматуры. Они ворочались, словно живые, червями расползались в стороны, свиваясь в уродливые разноцветные щупальца.

Святослав брезгливо дернулся в сторону, когда одно из них оказалось поблизости. Дернулся и... не смог даже двинуть рукой, как это бывает в кошмарах.

Щупальце, слепо потыкавшись в ботинок, забралось под штанину. Святослав почувствовал ледяное прикосновение, короткий болезненный укол и попытался скинуть оцепенение. На этот раз получилось — меткий пинок отбросил агрессора в сторону. Вот только воспользоваться свободой оперативник не успел: стены с потолком буквально взорвались множеством гибких "лассо", они обвили руки и ноги Светлова, распяв его между полом и потолком.

Святослав яростно забился, пробуя путы на крепость, но вскоре затих: по прочности они не уступали стальным канатам.

Стоило ему сдаться, как голова преподобного Брэда Демпси раззявила рот:

— Я свет миру; кто последует за мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни!*

На последних словах оперативник зашелся в беззвучном крике: провода безжалостными жалами вонзились в ладони, ступни и правый бок Святослава. Изъязвив кожу и мышцы, они пробуравили кости, стали частью Светлова.

— ...Я сам о себе свидетельствую, свидетельство мое истинно!* — прогремела маска.

Святослав почувствовал, как заполняет пространство, свиваясь затейливыми узорами, и напряженно пульсирует его новая плоть. Мысли спутались, потяжелели, как при наркозе, а воздух немыслимо раскалился. Светлов, хватанув его раскрытым для вздоха ртом, захрипел: показалось, что в глотку плеснули жидкий свинец. Кожа вздулась от нестерпимого жара, завоняло палеными волосами. Это было последнее, что ощутил оперативник.

Очнулся он от голоса в собственной голове.

— Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, который есть, и был, и грядет! Я есмь!*

— Я есмь... — сами собой повторили губы Светлова, оказавшегося гостем в собственном теле. Теперь оно было не его, хотя оперативник по-прежнему видел и осязал... вроде бы. Он изо всех сил стиснул зубы.

Щупальца тем временем опочковались многочисленными пузырями.

— Я есмь Альфа и Омега, первый и последний!* — назойливо заявили губами Светлова, даже не заметив его сопротивления.

Пузыри обросли варикозными венами, один за другим полопались, превратившись в грязно-желтые глазные яблоки с лысыми веками, и Святослава утянуло в калейдоскоп видений. Он увидел белый тропический пляж, бирюзовый бассейн на крыше небоскреба, круглые камни морены у подножия ледника и какого-то голого мужика с задранным в боевой готовности членом.

На последней картине Святослав возмущенно взвыл: "Пошел на хер из моей головы!!!" и... проснулся.

Окончательно пришел в себя Светлов только в душе, поняв, что сжимает в руках вырванный с потрохами щуп анализатора.

— Прости, браток... — пробормотал Святослав, глядя на искореженный корпус медбота и испытывая перед ним иррациональное чувство вины.

Смыв с себя липкое послевкусие кошмара, оперативник вернулся в кровать — часы на дисплее комма показывали три часа ночи. Увы, заснуть не получилось: сначала мешал горластый соседский петух, потом — злость и раздражение на собственную беспомощность во сне. В результате, провалявшись без толку с полчаса, Светлов отправился завтракать. Несмотря на прерванный сон, Святослав чувствовал себя на удивление бодро. Пробежка все еще была под запретом, но отказываться от зарядки было глупо.