В Чуян находилась вспомогательная база флота, и, судя по последней сводке, которую видел Виктор, база во время сражения за Тхолан совсем не пострадала. Ратай, повидимому, о ней ничего не знали, и это наводило на вполне определенные мысли. На базе должны были быть корабли или по крайней мере челноки. При известной сноровке, к тому же зная флотские коды и пароли, можно было туда проникнуть и чтонибудь угнать. Таков был их план. В Чуян они и шли, когда Макса неожиданно прихватила неведомая хворь. И услышав теперь заявление Макса, Виктор испытал если не шок, то уж удивление нешуточное, это точно.

-А куда же мы пойдем?— спросил он, все еще переваривая слова Макса, и услышал в ответ такое, от чего уж точно оторопел.

-В Черную Гору,— ответил Макс, не задумываясь.

-Куда?— переспросил донельзя удивленный Виктор.

-В Черную Гору,— повторил Макс уверенно.

-То есть к волку в зубы,— автоматически бросил еще не пришедший в себя Виктор.

-Отчего же?— возразил Макс.— Мы с ними теперь в одной лодке.

-Ну это как сказать,— не согласился Виктор.— У Ордена могут быть свои резоны по любому поводу.

-Могут,— не стал спорить Макс.— Но нам следует к ним сходить. И потом, что ты так расстраиваешься? Ну что еще плохого может случиться с рыбой?— грустно спросил Макс.

-С какой рыбой?— Иногда Виктор совершенно не понимал Макса. Такое случалось не часто. В последнее время все реже, но все равно очень разный у них был культурный контекст. Что там, что здесь они жили, как ни крути, в разных обществах.

-Ты о чем?

-Федя,— теперь, кажется, удивился Макс.— Ты что, Чехова не читал?

-Чехова?

"Час от часу не легче!— возмутился про себя Виктор.— У него что, крыша поехала? При чем здесь Чехов?!"

-Чехова?— переспросил он обиженно.— Почему не читал? Читал. "Толстый и тонкий", "Три сестры", "Вишневый сад".

"Трех сестер" он, говоря по совести, не читал. Смотрел в Художественном театре, в 30м, что ли, году, а "Вишневый сад"... "Вишневый сад", кажется, в Бургтеатре, в Вене, но не читал тоже. Он вообще Чехова не любил и не читал, но рассказывать об этом Максу ему не хотелось. В конце концов, из них двоих русским дворянином был именно он. В этом роде, в общем.

-Ладно, Федя, не мучайся,— усмехнулся Макс. Впрочем, усмешка у него, насколько Виктор мог видеть сквозь забрало, была сейчас какаято не такая. Не привычная Максова усмешка это была. Чужая какаято.

-Я тоже не помню точно,— сказал Макс примирительно.— Но у Чехова в которомто из его рассказов есть фраза. Не дословно, но смысл такой: что еще плохого может случиться с рыбой, после того как ее поймали, выпотрошили, зажарили и подали на стол?

Виктор понял, на что намекает Макс, но высказанная другом философия ему решительно не понравилась. Решительно и бесповоротно.

-Выбросить ее можно,— сказал он зло.— Или сблевать. Так что не разводите пессимизм, товарищ оппортунист. Если захотеть, много еще чего можно сделать. Было бы воображение.

Макс только хмыкнул в ответ, но Виктор разошелся не на шутку. Очень ему не нравились такие настроения.

-И это ты мне такое говоришь?— спросил он с неподдельным возмущением.— Ты? Мне?

-Я. Тебе,— в тон ему,— но не без иронии ответил Макс.

-На тебя не похоже!

-А что на меня похоже?

Виктор поискал в памяти чтонибудь эдакое и, что неудивительно, нашел почти сразу. Уж такие они были с Максом люди, что долго примеров искать не требовалось.

-Ну вот, например, ты знаешь,— вкрадчиво спросил Виктор, начавший уже успокаиваться,— что ты до сих пор числишься во всесоюзном розыске? Последние лет двадцать пять чисто теоретически, конечно, но с учета, я думаю, тебя никто не снял.

-Это за что же?— Чувствовалось, что Макс заинтригован.

-А за то!— с видом и чувством победителя заявил Виктор.— Ты, Макс, уж извини, но в пятьдесят третьем ты сработал поганенько. Пальчики оставил коегде. Спешил, вероятно, вот и лопухнулся. Оно, конечно, с каждым может случиться, но всетаки аккуратнее следует работать, тщательнее детали прорабатывать.

-Ах это?!— Макс даже поморщился.— Так ты что же, все время знал, что это был я?

-Тебя не узнаешь, как же!— Виктора начал разбирать смех, так комично это все выглядело, если посмотреть со стороны, конечно. Спустя 60 лет, на чужой планете, в грязной клоаке стоят двое и вспоминают, кто, где и когда пальчики оставил. Ну не идиотизм?

-Тебя не узнаешь!— повторил он, беря себя в руки.— Вы на афганской границе семь погранцов положили, между прочим, или даже восемь. Но коекто, Макс, все же выжил и по инстанции доложил. Я понимаю, конечно, что бывают всякие совпадения, но чтоб до такой степени? Ты уж прости меня, грешного, но двухметровый басмач, который двигается, словно кошка, и дерется, что твой ниндзя, это, Макс, перебор. Ты уж поверь! Видел я этих басмачей, и не раз. Так себе людишки. Не супермены какиенибудь.

Но если тебе мало, изволь. Был же еще чешский коммунист, нечеловеческих габаритов, который как раз до описываемых событий гулял по Москве. Ну ты представляешь, наверное? В общем, я понял, а остальные только описали тебя и наверх представили. Лаврентий Павлович, понятное дело, все это под сукно положил. Ему тебя ловить не с руки было. Но не такой человек был Лаврентий, чтобы о будущем не задумываться. Он, понимаешь ли, стратегически мыслил, не этим пацанам чета. Но и он ошибся. И вот когда его стрельнули, материалыто и вылезли на свет. И многих эта странная история озадачила. К делу решили не подшивать, там и без тебя богато было, но в розыск поставили. Кликуха у тебя неоригинальная — Маленьким тебя окрестили, но искали везде и со всем тщанием. Лет десять искали, но тут уже я подсуетился, так что в Израиле Маленького не искали и не нашли.

-Спасибо, Федя, не знал,— сказал Макс и протянул Виктору руку.

-Да не за что,— отмахнулся Виктор, но руку, естественно, подал.— Ты же меня тоже выпустил.

-Выпустил,— пожал плечами Макс, а Виктор вспомнил мимолетно осень 68го, ТельАвив, накрытый хамсином, пришедшим из аравийских пустынь, пот, текущий, кажется, непрерывно, и физическое ощущение сжимающегося стального кольца. Макс тогда на контакт не вышел, да Виктор его и не позвал. Гордость не позволила. Но в какойто момент Виктор почувствовал вдруг, как открывается коридор, и, не раздумывая, пошел по заботливо проложенной чьимито умелыми руками тропе, и вышел в Каире, и никогда, ни тогда, ни теперь, не сомневался в том, кто и почему организовал ему отход.

-Ладно, погуторили и хватит,— сказал он наконец.— Про Черную Гору ты серьезно?

-Да.

-Уверен?

-Я уже сказал.

-Чем чревато, понимаешь?

-Не маленький.

-И всетаки настаиваешь?

-Федя, это все? Или у тебя еще есть вопросы?

-Есть. Причину объяснишь, или это военная тайна?

-Не могу,— устало ответил Макс.— Не сейчас.

-А если я попрошу?

Виктору показалось, что Макс смотрит на него совершенно больными глазами.

-А ты поверишь?— тихо спросил Макс. Так тихо, что Виктор едва разобрал вопрос.

-Ладно,— сказал он.— Пойдем в Черную Гору. И ведь Рекеша мне коечто обещал.

Макс еще посмотрел на Виктора этим своим "больным" взглядом и вдруг заговорил:

-Ко мне пришла Лика. Прощаться, я думаю Там чтото... Не знаю. Я не знаю, как она это сделала. Она далеко, Федя. Очень далеко.

Виктор физически ощутил, как трудно дается это Максу, и будь его воля, остановил бы. Он уже жалел, что настаивал, но теперь было поздно, и он стоял и слушал.

-Она... не знаю... Я сейчас только понял, что не все так однозначно. Ну как тебе объяснить? Она как будто обняла меня. Это и продолжалосьто мгновение или еще меньше. И первая мысль была, это все! Конец. Попрощалась и... Как она это сделала, Федя? Это было... не объяснить... тепло, счастье и смерть. Я вроде бы вместе с ней начал уходить, так что ты мне вовремя свою гадость вколол, потому что не все так просто. Я потом, когда сидел тут, отходил... Это как свернутая информация. Не знаю, как и объяснить, но... смыслы, знание... неоткуда ему взяться. В общем, теперь я думаю, она перерешила. Не будет она умирать. Выберется. И Йфф поможет.

-Йфф?— У Виктора перехватило дыхание.— Йфф?!

-Вот видишь,— грустно сказал Макс.— Там было чтото, а что, я не знаю. Вроде бы Йфф тоже была с ней, и ей тоже плохо... Но мне кажется, Лика чтото придумала. В последний момент... И еще чтото... про три сердца? Не знаю. Но одно я знаю точно. Надо идти в Черную Гору, а зачем, хоть убей, не знаю. Но я ей верю!

-Не ори!— сказал в ответ Виктор.— Зачем орать. Я ей тоже верю. И тебе верю. Пойдем в Черную Гору.

Глава 8

ЧЕРНАЯ ГОРА

Келья была выбита в скале. Каменное помещение, узкое, с низким потолком, где не только Максу, но и Виктору сподручнее было сидеть или лежать, чем стоять. Про себя Виктор называл келью порусски — купе, имея в виду именно то, что означало это слово в привычном ему русском языке. И в самом деле, своими размерами и планировкой их нынешнее жилье напоминало стандартное купе в поезде дальнего следования. Тут тоже имелись две полкикровати, которые иначе как койками не назовешь, и столик, деревянный, между ними, расположенный у стены, в которой, если бы это был поезд, должно было быть прорезано окно. Но окна здесь не было. Была только плотно закрывающаяся дверь напротив, тоже деревянная, сколоченная из толстых, хорошо оструганных досок. В дверь с внутренней стороны вбиты были крючки, на которых висели сейчас их штурмовые комбинезоны, шлемы и оружие. Вот и все хозяйство.

Если бы не бластеры и прочая высокотехнологичная амуниция, развешенная на двери, впору задуматься, какое, милый, у нас столетие на дворе? Тем более что и поздний обед, принесенный полчаса назад молчаливым служкой, тоже был сервирован в лучших традициях седой старины: отварное мясо, сырые овощи и хлеб из муки грубого помола — на деревянных тарелках; красное вино, вполне, надо заметить, приличное, в глиняном кувшине; столовых приборов, кроме ножа, не было в помине, а пить предлагалось из глиняных же кружек. Средневековье какоето, честное слово! Той'йт какойнибудь гребаный или чтонибудь в этом роде. И две горящие свечи на столе, чтобы уж полностью соблюсти антураж, наверное. В бронзовых подсвечниках. Вот так.

В прежние времена ни Виктору, ни Максу бывать в Черной Горе не приходилось. И абсолютному большинству их знакомых тоже. Орден вел довольно закрытый образ жизни. Могущество свое и близость к короне не афишировал, если не считать, конечно, короткий промежуток времени сразу после гвардейского переворота. Униформы специальной не имел, так что монахи ничем, собственно, от прочих граждан не отличались. Но и к себе в немногочисленные храмыкрепости, разбросанные по всей империи, и, естественно, в главную цитадель никого не приглашал и не пускал. До известных событий о Черной Горе и вообщето мало что было известно, и мало кто в империи о ней думал. Но вот привелось.

Они добрались до Горы в сумерках. Вылезли изпод земли и шесть километров пробирались сквозь полосу сплошных разрушений. Сражение за Черную Гору было жестоким и долгим, а ведь пустынным этот район Ахана перестал быть еще тысячу лет назад. Больших городов здесь, правда, не было, но зато маленьких и даже совсем крошечных — много. А еще здесь стояли раньше две сотни разных храмов, росли священные рощи, и остатки Дикого леса подбирались с севера к самому подножию Горы. Теперь все, что могло быть уничтожено, было буквально сметено с лица земли, руины и пожарища были густо засеяны разбитой и сожженной техникой, и над всем этим страшным пепелищем стоял тяжелый смрад разложения, смешанный с сильным запахом гари. Однако с точки зрения скрытого проникновения местность была идеальна. Вот уж где их не стали бы искать, так это здесь. Да и пойди найди двух хорошо подготовленных людей в этом рукотворном хаосе, особенно если люди эти быть найденными не желают.

Добрались без осложнений, хотя легкой дорога не показалась даже им. А вот Гора, стоявшая все время перед их глазами и являвшаяся превосходным ориентиром на всем этом пути, как и помнилось, была действительно черной. В сумерках особенно, но она такой и была. Вечернее освещение и густые тени, казавшиеся еще более плотными на черном теле Горы, приукрасили Цитадель Ордена, скрыв от взглядов следы отчаянного боя, кипевшего, судя по всему, не только у подножия Горы, но и на ее склонах. Виктор предположил, так как разглядеть чтонибудь было невозможно, что орденские постройки, террасами поднимавшиеся до самой вершины, тоже пострадали, а скорее всего были полностью разрушены. Но, к немалому своему удивлению, некое наскоро приведенное в порядок подобие привратницкой они всетаки нашли. У самого подножия Горы действительно ничего не сохранилось, но расчищенная в завалах тропка вела наверх, и там, на втором ярусе, обнаружилась побитая прямыми попаданиями и обожженная огнем стена, сложенная из циклопических камней, а в ней пролом, который когдато был воротами, а теперь был наспех заложен керамитовымй блоками. Нескольких блоков, однако, не хватало. На их месте висела неизвестно на чем плита из толстого пластика, на которой светящейся краской был выведен иероглиф "Проход".

-Нам сюда,— уверенно сказал Макс и ударил в плиту кулаком.

Долго стучать не пришлось. Неожиданно плита сдвинулась, и в проходе появился высокий монах, одетый, что было странно, в древний черный балахон Ордена, но тем не менее в броне и с лучеметом в руках. Он молча посмотрел на Макса, перевел взгляд на Виктора, рыскнул глазами по сторонам, определяя, одни они пришли или нет, и только после этого вежливо осведомился, за каким гребаным делом они притащились в Черную Гору в такое время? Ничуть не обескураженный таким приемом, голосом Жирного Кота, которому все нипочем, потому что мелко по определению, Макс сообщил монаху, что они хотят видеть герцога Рекешу.

-Передай там, дружок,— высокомерно сказал Макс, вы глядевший, надо признать, страшновато в испоганенном нечистотами комбинезоне,— что его светлость сенатор Ё и его превосходительство адмирал князь Яагш устали с дороги и не собираются торчать здесь всю ночь.

Монах от комментариев воздержался, кивнул Максу, еще раз смерив его оценивающим взглядом, и снова скрылся за дверью. Повидимому, у него там была линия связи, потому что не прошло и пяти минут, как он вернулся и пригласил их войти. За плитой открылся проход, образованный такими же керамитовымй блоками, какими был заделан пролом в стене, а за проходом — обширная пещера, все еще носившая очевидные следы недавно случившегося здесь боя. В пещере их ждал другой монах, одетый, впрочем, так же, как и первый. Он молча сделал им знак следовать за ним и быстро пошел прочь. Макс и Виктор не заставили себя просить дважды, резонно полагая, что никто их дважды и не попросит. В глубине пещеры обнаружилась металкерамитовая заслонка с дверьюлюком в ней. Они постояли перед дверью, освещенные светом двух ярких ламп, пока невидимые охранники изучали их через свою оптику. Затем люк бесшумно открылся, и монах повел их дальше. Они миновали несколько коротких коридоров, имевших восьмигранное сечение и отделенных один от другого такими же, как и первая, дверямилюками. Минут через десять неспешного путешествия через периметр безопасности они достигли лифтовой площадки, находившейся, по всей видимости, уже достаточно глубоко в теле Горы. Отсюда они поднялись на несколько — пять или шесть, точнее было не определить — этажей вверх и оказались в длинном, загибавшемся влево коридоре. Этот коридор имел самое примитивное происхождение, какое только мог представить себе современный житель империи. Он был простонапросто вырублен в девственной скале. В его стенах были прорезаны узкие проходы, закрытые деревянными дверями, а освещался коридор факелами. Увидеть такое в Черной Горе Виктор никак не ожидал. Макс, по всей видимости, тоже. О таком они даже не слышали никогда. Единственными признаками цивилизации здесь были лифты и чистый, наверняка кондиционированный воздух. Между тем монах уже отправился дальше, и им пришлось поспешить, чтобы от него не отстать. Пройдя метров сто пятьдесят — кривизна коридора уже скрыла от них лифтовые шахты,— они подошли к одной из безликих дверей, обозначенной иероглифами "Рыба" и "Дева". Открыв ее, монах пригласил их войти. Это и была та самая келья, в которой они коротали время уже третьи сутки.