Хромой. Империя рабства

— Я и не говорю что плохой. Только вот уж слишком он хороший какой-то. И к оркам-то он не рабом попал, а пленён был, и в кормы то чуть не силой затолкали, и знает, как лучше поступить.... Только вот печать-то рабскую зелёные не ставят — её в империи получают. И рабов что без печати, сам знаешь, долго в нашем клане не держали.

Клоп замолчал.

— Ну что, — мы вышли на берег, — раздеваемся?

— А тут змеерыб нет?

— Откуда я знаю? Что за змеерыбы?

— Ну..., такие извилистые, здоровые, молнией бить могут как маги.

— Умеешь ты настроение испортить, — вспомнил я прикосновение к ноге. — Они спят наверно.

— Так они как раз ночью охотятся. Ударят и на дно тянут.

— Да ну тебя.... Пошли, давай, — я начал раздеваться.

Клоп вздохнул и последовал моему примеру.

— А ты что, с настоящими магами встречался?

— Был у нас в деревне отставной.

— Ого! — удивился я.

Маги этого мира, я имею в виду, человеческих, делились на магов и алтырей, то есть полумагов, по крайней мере, я их для себя так назвал. В простонародье их всех конечно величали магами, но по своим способностям, алтыри, были гораздо слабее. Их удел был ставить рабам печати, лечить народ, да разные снадобья делать, типа приворотных, хотя я так понял скорее афродозиаков, поскольку время действия было ограничено. Нет, конечно, список их профессиональных возможностей был более обширен, но я встречался только с этими. В общем алтыри, это... что-то типа наших колдунов, только без шарлатанства. А вот настоящие маги.... Говорят, поскольку я ни одного не встречал, они могут и действительно влюбить одного в другого, и перемещаться моментально, и молнии кидать.... Если хотя бы десятая часть того что я слышал от рабов правда, то серьёзные люди. Правда, Толикам, про половину слухов говорил, что это враньё.

Но суть не в этом. Все маги, то есть абсолютно все, работали на империю. Их ещё в детстве забирали из семей и увозили на обучение. Семья, в которой родился настоящий маг — точно становилась зажиточной, так как виру империя платила не скупясь. Только вот рождались они, я так понял, не часто.

К чему я это всё. Встретить настоящего мага для людей простого сословия, не говоря уж о нас, рабах, практически не реально. А Клоп, оказывается, общался с таким.

— И что он, молнии кидал?

— Да не-е, обычный мужик, разве что без ноги. Лечил очень хорошо. Мор живности прекращал, — Клоп замолчал, видимо вспоминая.

— Дождь мог вызвать? — Я уже заходил в воду. — Или там исчезнуть и появиться в другом месте?

— Не знаю. Может, и мог. Только не вызывал. Да и боялись его.

— А чего боялись-то? Мертвяков поднимал?

— Не, поднять не мог, угрюмый просто был.

Тут я уже зашёл почти по шею, и стало не до разговоров, а вот Клоп, во-первых, ещё не вошёл толком, а во-вторых, был повыше меня, поэтому продолжал:

— А вот в глазах мёртвого он раз пытался разглядеть, кто убил. Только не смог. Потом узнали, мертвяка того жена отравила и на улицу вытащила.

— Какой-то недомаг, — я почувствовал дно и встал. — Что ж он яд найти в крови не мог.

— Какая ж кровь у мертвяка? Да и как ты яд найдёшь?

Я не стал спорить.

— А где Ларк? Ларк! — крикнул я шёпотом.

— Я тут, — ответил раб с той стороны.

— Ты чего медлишь? Давай сюда.

— Я здесь подожду.

— Тьфу, — сплюнул Клоп. — Он плавать не умеет. Как реку увидел, так боялся вообще к ней подойти. Ты бы видел, как мы его искупали первый раз. Подержи, — протянул он мне свою одежду. — Ты чего там молчишь-то?! Напомнить не мог?

— Я думал, вы меня бросили и вдвоём решили уйти.

Клоп развернулся и поплыл обратно. Ну как поплыл. Два раза развёл руками и тут же снова дотянулся до дна. Через некоторое время раздался вновь плеск воды и в свете луны побежали волны. Парней, ввиду того что они находились в тени ивы, видно толком не было, разве что круги от них расходились. Вскоре Клоп показался на глади, держа Ларка, который сжимал в руках одежду, под мышки. Зайдя по грудь, Клоп развернулся и поплыл на спине, поддерживая Ларка.

— Всё вставай, — когда оставалось совсем не много до берега, Клоп бросил Ларка в воду. Тот не ожидав, успел хлебнуть воды и закашлялся.

— Да ладно? — Клоп дал Ларку лёгкий подзатыльник. — Выходи, давай.

Я пока ждал, пару раз присел, чтобы согреться. А вот у Ларка даже стук зубов было слышно.

— Ну и где расположился? — когда оделся, спросил Клоп.

— Пошли. У меня, правда, такого как у вас комфорта нет....

— М-да. Скромно, — Зайдя на мою "Чудесную полянку" оповестил Клоп о своём мнении.

— Ну, так, одному — страшно, — не стал я юлить по поводу своего аскетизма. — Сырую рыбу будете?

— Ну, ты Хромой горазд...

Ларк, вежливо промолчал. Мы, рассевшись на мою "кровать", некоторое время помолчали.

— Отсюда нас увидел? — Клоп в темноте указал на верхушку наклонной ивы.

Я кивнул, потом сообразил, что меня не видно, но Клоп каким-то образом рассмотрел жест и, встав, полез на дерево.

— Так и вправду видно, — прошептал он сверху.

Ну, вот и какой сон, когда гости засиделись? Клоп спустился обратно:

— И что думаешь делать?

Вопрос был совсем не риторическим. Разницу в комфорте одинокой и, как бы смешно это не звучало — совместной жизни, я уже ощутил, как в плане комфорта, так и в плане психологической несовместимости личностей. Если первое радовало, то второе.... Да ещё и разум паниковал — а выживешь ли ты один?

— Не знаю. Один я свободней как-то.

Клоп ответил не сразу:

— Если решишь уйти, то я с тобой. Толикам, да и Ларк, думаю тоже. Чустам конечно знающий мужик, но ты уже проверен.

— Не забывай, что я хромой, в смысле хромаю.

— Мы уже раз оставили тебя. Ты прости нас. Больше не повторится.

— Да ладно, всё понимаю, — ответил я, хотя внутри пусть и немного, но злоба на них глодала.

Насчёт, "больше не повторится", я сильно сомневался. Вот выйдет сейчас орк из темноты — даже сверкание пяток не успею рассмотреть. Я осознаю, что выхода у них в тот момент не было. Ну, какой идиот, будет ждать обузу в побеге. Я бы тоже на их месте не стал. Да и хорошо, что они меня оставили. Лафоты вон от шаманской гадости помогли избавиться, эти бы примочки на лоб в лучшем случае делали и то, если бы догадались.

— Мы хотели вернуться, — подал голос Ларк, — только, Чустам сказал нельзя.

Если бы хотели — вернулись бы. Я погасил в душе костёр злобы. Один это конечно хорошо, но много ли я знаю об этом мире? Наступал на грабли "одинокого бега" уже не раз. Так что компания нужна. Другой вопрос, бросить ли Чустама? Тип он мутный и не понятный, но, судя по тому, как он сумел наладить быт — нужный. Да и сам процесс расставания, как-то не особо радовал. Вернее не процесс, а реакция корма.

— Ладно, — я вытащил из-под веток сумки и топор, — пойдёмте обратно.

— О, где взял? — забрал у меня сумки Клоп.

— Да тут проезжие подарили.

— Стибрил?

— Говорю же, подарили.

— Эт, ты Ларку рассказывай.

Обратно перебирались по той же схеме. Я и Клоп вплавь, а Ларк словно ёжик из мультфильма — кверху брюхом, сжимая узелок.

Ночное купание в третий раз смыло сон прохладной водой. На обратном пути луна спряталась за очередное облако, и мы с Ларком шли "по приборам", то есть за Клопом. Уж не знаю, как он умудрялся что-то видеть, но шёл уверенно, в отличие от спотыкающегося сзади Ларка. Похоже, кроме криворукости, у него ещё и "куриная слепота".

Глава 11

На наше возвращение Чустам не отреагировал, пока Клоп не отыскал в сумке мешочек с солью. Тут же корм достал из каких-то лопухов ещё две рыбины и собрался чистить их мечом.

— Там в сумке ножик есть, — подсказал я ему.

— Ты где так приснарядился? И топор гляжу, и нож, и соль?

— Спёр, — ответил вместо меня Клоп.

— А что деревня рядом?

— Нет. На ночлег две телеги вставали, — пояснил я.

— На ночлег говоришь.... Значит, селений близко нет.... Так бы наверняка, где поближе к людям встали.

Вот вроде одна и та же информация, а я даже не задумался, а он выводы сделал. Я промолчал.

— А дорога далеко?

— С четверть ночи. Может чуть меньше.

— Много народу ездит?

— Я только двоих видел, в смысле вот этот обоз, и ещё кого-то на телеге. Но, колея прикатана.

— Разбойничать надумал? — спросил Толикам.

— Нет. Какие с нас разбойники. Разве что у крестьян краюху хлеба забрать сможем. По-тихому взять что. А лучше лошадь бы увести...

— Тогда уж пять, — поддержал Клоп.

— Пять не сможем. Пять, значит и людей там будет куча. Могут и нашими жизнями за такое расчёт взять. А вот одну надо, если удастся какого мелкого купца встретить, а то Хромой уж больно медленно ходит.

— Всё-таки думаешь уходить? — спокойно спросил я.

— Да пока ничего не думаю. Но вот вдруг нас искать кто начнёт? Мы убежим, а они потом снова на меня рычать будут, мол, тебя оставили. Хотя спины первыми покажут.

Рыбу поджарили быстро. Разделили на всех поровну.

— Сейчас бы хлеба..., — мечтательно произнёс Клоп, — да из печи... М-м-м.

— А мне больше каша нравилась, — ответил ему Ларк.

— Ты просто хлеба нормального не пробовал.

Я тоже самое подумал о Клопе. Местный хлеб мне не очень нравился. Нет, он вкусный и наверно более полезный, так как и мука грубого помола, и экология опять же..., но... он другой. Хотя сейчас я был согласен с Клопом — краюшку бы, пусть и местного. Кроме этого подумалось о Ларке. Всю жизнь, всю... рабом. Ведь он вообще ничего кроме каши да хрумзов не видел. Вина не пил, мёда не ел, за девками не бегал.... Прям, хотелось взять его в охапку и в кабак, во все тяжкие. Жизнь, так сказать, показать с самой "худшей" стороны. Последняя мысль пришла, похоже, не только ко мне, так как после минутного общего молчания, корм спросил:

— Ты ведь Ларк, даже в городе ни разу не был?

Тот помотал головой, после чего задал вопрос:

— А, правда, там дома друг на друге стоят? Жирный как-то рассказывал. Только я не понял, шутит он или нет.

— Правда, — грустно ответил Чустам.

— И что прямо по три дома?!

— Бывает и больше.

— А как тогда на верхние залазят? Лестницу наверно длинную надо?

— Нет, там внутри лестницы построены.

Через некоторое время, видимо нарисовав картинку в голове, Ларк уточнил:

— Так ведь в дыру, куда лестницу ставят упасть можно, да и каждый раз лезть неудобно.

— Там Ларк, как ступени в яму, только из дерева и огорожены.

Тепло костра разморило на сон, да и в глазах уже, словно песка насыпано:

— Я вздремну у вас в шалаше?

— Конечно, — кивнул Клоп, — можешь не спрашивать.

Засыпал я с меркантильной и не очень красивой мыслью: "Вот проснусь, а они уйдут, и все вещи мои утащат". Отогнав глупости, я провалился в царство морфея.

Утром меня разбудила какая-то пичуга. Я потихоньку стал выбираться из стиснувших меня с боков тел Клопа и Ларка. На полянке, оказавшейся при солнечном свете довольно живописной, сидел Чустам:

— Тебе чего не спится? — шёпотом спросил он.

— Не знаю. Выспался.

— Тогда вот хворост, увидишь, что огонь совсем затухать будет — кинешь одну, маленькую. Только вон веник из зелени сразу начинай махать сверху — дым разгоняй. Днём ветерок поднимется, не заметно будет, а сейчас нас издалека видно. Если палка вся не загорится, а угли продолжат затухать, снова ветками маши.

— Хорошо, — я заглянул в колодец костровища, там плясали мелкие огоньки на головёшках. — Только схожу, умоюсь.

— Пить захочешь, сходишь. Попусту на берегу не показывайся. Пойдём, место покажу.

— А чего шёпотом?

— Остальные спят. Да и утром в тишине голос далеко слышно.

Река оказалась буквально в минуте ходьбы, только в другую сторону. Вышли мы на излучину, по которой видно было, что мы действительно на острове. Но на сам берег показываться не стали.

— Вот тут, по следам спустишься и в камыши попадёшь. Только перед тем как идти, внимательно берега напротив осмотри — вдруг, кто есть.

Я кивнул. Оказывается не у одного меня паранойя. Когда вернулись назад, Чустам продемонстрировал процесс подкладки дров. Сразу действительно появлялся маленький дымок, но через две — три минуты огонь начинал медленно поглощать хворост и дыма, почти не было видно.

— Кто проснётся — усадишь вместо себя. Сам выспись. Вечером сходим — покажешь, где дорога.

Я снова кивнул. Вот что за странные мы создания. В рабстве, только скажи, что можно спать, тут же глаза закрыл и сон видишь. Сейчас, казалось бы, спи..., ан, нет — как будто кто спички в глаза вставил.

Через час проснулся Толикам.

— Доброе утро, — поприветствовал я его.

Он махнул мне рукой в знак того, что слышал и исчез в кустах. Минуты через две вернулся, завязывая пояс.

— О-о-о, — он передёрнулся, и подошёл к "печке".

Нагнулся над ней, улавливая телом тепло. Я тоже, когда проснулся, замёрз. Но после ночей под открытым небом, особо не рассматривал это как неудобство.

— Давно не спишь?

— Не очень.

— Чустам опять до утра сидел?

Я кивнул.

— Что думаешь?

— Насчёт чего?

— Да насчёт всего. И насчёт уходить, и насчёт воровать?

— Эк у тебя мысли какие глобальные с утра. Не знаю. Место бы какое найти, где спокойно. Ну а воровать.... Так купить мы ничего не можем, а так нам никто ничего не даст. Тут ведь не ради наживы, а ради выживания.

— Знаешь, когда я молодой был, не далеко от нашей деревни вот такая же шайка беглых поселилась. Сначала тоже вещи исчезать по дворам стали. Потом обнаглели и на дороге наших останавливать стали. Ну, мужики собрались и выловили их. Так у них там в яме, столько всего было, что не в каждом хозяйстве наберётся.

— Предлагаешь, так как сейчас жить?

— Нет, конечно. И есть что-то надо — рыба сейчас уже поднадоела, а что будет через луну? Да и к зиме приодеться не мешало. Просто я тогда, помню, сам камни в них кидал....

— Вы их камнями забили?

— Зачем? Нет. Так, кости помяли, да в загон сдали.

— Ну, вот, а сейчас нас сдадут, — раздался из шалаша шёпот Клопа.

— Да чтоб у тебя маги язык на зелья забрали, — поддержал ворчание Чустам.

— А что из языка зелья делают? — заинтересовался я.

— Из обычного — нет, а из его — сделают. Яда больно много. Не спится же вам, — ответил корм.

День прошёл тускло. В том смысле, что все были вялыми и, не смотря на прекрасную погоду, настроение было так себе, но к вечеру....

— А если вдруг лошадь уведём, то, как мы её сюда переправим? — Ларк был несколько взбудоражен.

— Они в отличие от тебя плавать могут, — осведомил раба Клоп.

— Вы сначала уведите её, — осадил их Толикам.

— Или найдите, — поддержал Чустам. — Ларк, ты останешься здесь.

Криворукий кивнул.

— Может, пойдём? — спросил Клоп.

Я в принципе понимал его нетерпение. После целого дня ничего неделанья, появилась какая-то задача. Да, противозаконная, как и само наше существование, особенно моё — в этом мире. Да, опасная. Но, цель!