Хромой. Империя рабства

— Ну, всё, — поглядел на меня мужик, — погостили и хватит.

— Нам бы поговорить с вами.

— Ну, так говори.

К нам подошёл Толикам и поздоровался кивком. Мужик не отреагировал.

— Тут, видите ли, так получилось....

— Ты парень, не кружи вокруг, я не девица на выданье, вдруг да пойму, ну а не пойму... так, так не пойму или этак.

Может, мне и показалось, но в глазах мужика промелькнул смех, что ещё больше обескуражило.

— Да мы как бы соседи, ну и испугались вот...

— Неужто мой внук такой страшный?

— Беглые мы, — я, наконец, решился.

Ну, а что? То, что рабы и так видит. Что я действительно хожу вокруг да около? Да — да, нет — там и думать будем.

— Ну и испугались, что внук ваш в село побежит. Вот и взяли его к себе на ночь. Пока вы не придёте.

— Что ты всё вы, да вы? Меня что много? Ну а если б я не пришёл?

Я пожал плечами:

— Всё равно бы пришл... пришёл.

— Так сейчас-то, чего хочешь?

— Ну, мы подумали, и решили, что он тоже прячется, поэтому, как бы выдавать нас тебе не с руки. Вот и хотим узнать ответ на наш вопрос.

— Так ты же не задал вопрос.

Старик стебался. Голову даю на отсечение. И ведь не боится, что нас много. А может он не один? Я осмотрел округу. Под бородой старика уже откровенно прошла улыбка.

— Вы расскажете о нас? Я имею в виду в деревне?

— Опять вы. А ты, поверишь мне? Ну, если, по-твоему, то нам?

— Не знаю, там и думать буду.

— Ну, так и думай.

Разговор с дедом заходил в тупик.

— Хорошо, — меня начал выводить разговор. — Идите.

Может и излишне резко, но и манера разговора его мне не нравилась.

— А что ж делать будешь?

— Думать. Ты же дал совет?

— Резок значит, — дед провёл рукой по бороде. — Ну ладно, пойдём.

Дед взял пацана за руку и встал, сделав пару шагов, остановился:

— Мальчонку моего не трогайте. Не стоит, — было в интонации, с которой произнесена фраза, что-то серьёзное, угрожающее.

— Дед, а это бандиты? — когда они отошли чуть дальше спросил парень.

— Нет, внучек, судьбой битые просто, вот и оширшевели. Может и станут когда....

Вот сто процентов, специально громко ответил. Мы так и стояли, пока они не скрылись за верхушкой холма.

— А где Чустам? — спросил Толикам.

— Да мне тоже интересно. Клоп, ты бы взял Звезданутого, да вдоль реки сгонял? Чтобы с этими не пересекаться.

Два раза повторять не надо было. Клоп даже седло одевать не стал.

— И что? — Чустама Клоп успел предупредить и теперь тот расспрашивал нас. — Деда испугались?

— Да тут не в том дело...., — начал, было, я.

— Серьёзный он, — перебил меня Толикам. — Не селянин. Не знаю. Правильно всё Хромой сделал.

— Старика испугались? — повторил корм.

— Да причём тут испугались. А что с ними делать. Убивать ребёнка? У меня, например, рука не поднялась бы.

— Ага, — ухмыльнулся Клоп, — если бы конечно он нам руки-то бы не поотрывал.

— Ты что думаешь, — Чустам проигнорировал слова Клопа, зато зацепился за Толикама, — у меня поднялась бы?

Наверно Толикаму нужно было ответить, но он промолчал, подразумевая, что и Чустам бы не смог.

Считаешь если я тогда орчёнка...? То есть вы такие хорошие, — Чустам встал, — а я тут детоубийца?

— Остынь, — заступился я за Толикама. — Ничего он такого не имел.

— Да?! — Чустам сделал шаг к Толикаму.

Я сидел рядом, поэтому встал на дороге:

— Чустам, не заводись.

Тот хотел отодвинуть меня, но я перехватил руку. Тут же левая корма схватила меня за ворот. Чустам посмотрел мне некоторое время в глаза с отвращением или омерзением... и, оттолкнув, отпустил. Он, отойдя обратно — сел. Но теперь уже успокоиться не мог я. И это не нервное. Меня прямо захлёстывала ненависть. Это я потом всё проанализировал, а в этот момент прямо вот злоба.... Ладонь сжимала рукоять кинжала всё сильнее.

— В смысле ты самый здоровый? Или право, какое, возымел?

Чустам поднял на меня взгляд.

— Ты...., — договорить корм не успел.

Поймать меня смог Клоп. В себя я пришёл только минут через пять, хотя точно не знаю...., не помню....

— Ноги держите. А-а-а. Тварь, пинает же!

— Вы что делаете?! — меня втроём пеленали, то есть связывали.

— Ничё, ничё, — шептал Клоп, навалившись на меня всем телом. — Потом спасибо ещё скажешь.

Спасибо я говорить не стал, а вот интересного мои пленители о себе узнали много. Но все меня игнорировали, что бесило ещё больше. В какой-то момент я понял бессмысленность происходящего и уснул.

Глава 16

— А зачем вы его связали? — разбудил меня мальчишечий голос.

Лежал я, судя по "мягкости", на земле, то есть не в подземелье — там пол каменный.

— Да так, в разбойников играли, — ответил Толикам. — А ты что здесь делаешь?

— Дед сказал, что я могу, когда захочу, приходить к вам.

— Понятно. Зовут то как?

— Огарик.

— Как?

— Огорлон, но дед завёт Огарик.

Сквозь веки било утреннее солнце.

— Огарик пни этого дядю за меня, — произнёс я, не открывая глаз.

— Отошёл? Сейчас развяжу.

Вскоре я разминал покалывающие от онемения кисти. Малец смотрел на меня с любопытством.

— Дед не с тобой живёт что ли?

— Нет. Ему нельзя. Ему в деревне надо быть.

— А ты чего ж?

— А мне нельзя там.

— Почему?

Парень пожал плечами. Толикам отдал мне кинжал. Огарик со свойственной детям непосредственностью, проводил загоревшимся взглядом оружие. Я, взяв, протянул ему:

— Не насовсем — поиграть.

— Ага, — мальчонка схватил ножны.

Вынув, полюбовался. Затем начал прыгать по поляне с криками: "Ха, ха!", — поражать невидимых врагов. Мы переглянулись с Толикамом.

— Значит, вроде как остаёмся, — тихо прошептал Толикам.

— Наверно так, — так же тихо ответил я.

— Дядь Хромой, а вы на войне ногу изломали?

— Нет. Упал неудачно. А ты откуда знаешь, как меня зовут?

— Я слышал, когда вы меня искали. Ну, недавно. Вы с рейда шли. А что такое рейд?

Толикам, ухмыльнувшись, развёл руками и приподнял бровь — вопрос-то, мол, тебе задан, ты и отвечай.

— Это когда мы за едой ходим, — выкрутился я и тут же постарался сменить тему, обратившись к Толикаму. — А где остальные?

— Дядь Клоп и дядь Ларк на реке верши смотрят, а дядь Чустам траву собирает, — проинформировал меня Огарик.

— Тебе бы в разведку.

— В разведку уже не интересно играть. А вы мне дадите Звезднутого покормить?

— Звезданутого? Так он вроде сам ест?

— А я ему сочнее травы нарву.

— Да корми, не жалко.

— А можно сейчас?

— Конечно. Дяде Клопу привет от дяди Хромого передай. Скажи, что он палку потолще и покрепче ищет для чего-то.

— Ага, — малец вернул кинжал и упорхнул.

— Вот те и не разговорчивый, — задумчиво сказал Толикам. — Есть будешь?

— Буду. Мелкого надо было накормить.

— Клоп и Ларк ещё тоже не завтракали, с ними поест.

— Вы что снова решили? — Мрачно кивнул на парня, уплетающего за обе щёки мясо, Чустам.

— Нет, в гости пришёл, — ответил Толикам. — Говорит, дед разрешил.

— Это хорошо. Что отошёл? — переключился корм на меня.

— Ну да, — я исподлобья глянул на него.

По доброму стоило бы извиниться. Только вот, вина Чустама тоже была, да и годы в рабстве, отучили от этой привычки — извиняться. Нет, извиняться то я извинялся, в основном перед друзьями, только не принято было это часто делать — могли за слабость воспринять. Корм, похоже, придерживался такого же мышления. Поэтому дальше мы сделали вид, что всё по-прежнему. Хотя у меня, да и наверняка у него, осадочек-то остался. Чустам бросил в котелок, висевший над огнём собранную траву:

— Вкусно? — спросил он паренька.

— Угу, — тот быстро прожевал торопясь ответить. — Я мясо редко ем, когда дед только приходит.

— А часто приходит? — спросил я.

Паренёк пожал плечами:

— Когда раз в руку, когда раз в луну, а бывает, придёт, и целую руку живёт!

Последняя часть фразы была произнесена с таким восторгом, что сразу становилось понятно — ему очень нравилось это время.

— И давно ты так живёшь?

— Лето и зиму.

Мы замолчали переваривая.

— Летом хорошо, зимой скучно, — продолжил парень. — Хотя летом тоже бывает скучно.

— А родители то где? — спросил Клоп.

Парень замолчал, продолжив трапезу. Интересная реакция, когда не хочет что-то рассказывать — просто игнорирует вопрос.

— А что ж в первый раз с нами не говорил? — решил проверить я свою теорию.

— Дед говорил, что нельзя с чужими разговаривать.

— А теперь мы не чужие? — усмехнулся Толикам.

— Теперь дед разрешил с вами.

— А чего штаны мокрые? — спросил Чустам.

— Он нам верши помогал смотреть, — ответил вместо паренька Клоп.

— Снял бы, — пожал плечами корм.

— Дядь Клоп, а почему ты без рубахи? — Паренёк успевал и есть и разговор поддерживать.

— Лето же, жарко.

— У вас нету?

— Нету.

— Я могу дедову дать. Он оставил как-то.

— Не откажусь, на время.

Мальчонка соскочил.

— Да ты сиди пока — ешь. Потом принесёшь.

— Браслет у тебя, Огарик, интересный, — заметил Чустам присев рядом со мной.

На предплечье парня, примерно посередине был повязан кожаными ремешками кругляш, с очень уж характерным, жёлтым оттёнком металла. Пока он ел, рукав рубахи сполз на локоть и оголил украшение. Паренёк тут же одёрнул рукав.

— Повернись Клоп, — попросил корм.

Колопот понял и повернул голову, показав висок.

— Как-то у тебя не торопился заживать.

— Ты бы ещё топором прорубил, — огрызнулся Клоп.

— А у меня мазь есть — завтра уже всё заживёт, — проинформировал нас Огарик.

Похоже, парень тут так наскучался, что готов был нам всё отдать. Хотя может сам по себе человек растёт щедрый.

— А вот за этим, как поешь, съездим, — оповестил его Чустам.

— На Звезданутом?

— Если хочешь на нём.

— А можно я сам?

— Можно и сам.

Надо ли говорить, что парень оказался вдруг уже сыт.

— Хромой мы возьмём?

— Конечно, чего спрашиваешь.

— Ну, вдруг, опять ножичком меня....

Я только было набрал воздуха для ответа, как корм поднял обе ладони:

— Ладно, ладно. Я пошутил. Это у тебя после орочьего зелья наверно, ну или врождённое....

Я, молча, вытерпел подкол.

— А вы орков видели? — Огарик стоял уже на пути к лошадям.

— Даже жили у них, — Чустам пошёл в его сторону.

— А они правда зелёные?

— Скорее зеленоватые....

Дальше я прислушиваться не стал — они уже шли к лошадям. Как только всадники отъехали, наступила тишина. Только листва деревьев, в такт с лёгкими волнами ветра, шепталась меж собой, набрасывая на нас величие природы. Оказывается, так прекрасно, когда никто, ничего, не говорит. Нет, Огарик не напрягал своим щебетом, наоборот, своим присутствием за час, он умудрился... сделать нас немного лучше, что ли. Клоп вон ножом что-то выстрагивал, судя по форме — птичка какая-то.

— Свисток не вздумай вырезать, — проследив за моим взглядом, предупредил Клопа Толикам.

— Почему? — недоумённо спросил Клоп, так как он именно его и вырезал.

Толикам вздохнул:

— Потому что громко.

— А я бы хотел так жить — один, — произнёс Ларк.

— В чём заковырка? — ухмыльнулся Клоп. — Вон те лес, вот ты. Айда.

— Не сумею. Я ни рыбу поймать, ни косулю убить.

— А мы то, чем тебе плохи? — спросил я.

Ларк неопределённо качнул головой:

— Вы хорошие. Без вас никак. Но не знаю..., просто хотел бы быть один.

— Хорошие, — усмехнулся Клоп.

Чустам с Огариком вернулись через три часа. Уж точно не шагом ехали. Мазь для Клопа оказалась, судя по реакции последнего, очень жгучей.

— Хорошая мазь, — нюхнув, глиняную посудку, напоминающую бильярдный шар, оповестил Толикам, — дорогая.

— А-а, дед ещё сделает, — вертя игрушку сделанную Клопом, не задумываясь, ответил Огарик.

— Он что, алтырь? — осторожно спросил Толикам.

Паренёк кивнул. Мы, переваривая услышанное, наблюдали за ребёнком.

— Я-то гадаю, как он нашёл нас, не заходя в твою яму. Наверно амулет поисковый на тебе?

— Нет. Он меня так чувствует, мы же кровь от крови.

— И нас не боялся по этому, и трава не приминается...., — бубня под нос, Толикам вдруг поменялся в лице:

— Так ты тоже?

Огарик замолчал, делая вид, что увлечён игрушкой.

— Ладно, чего вы до парня докопались, — заступился я за ребёнка — Огарик, пойдёшь с Ларком лошадей купать?

— Да!.

— Ларк, сходите.

— Дети, — слушая, как Огарик и Ларк спорили кто какую лошадь будет купать, произнёс Клоп.

— Сто палок мне трижды, — только они отошли подальше, взорвался Толикам, — он же маг!

— Не маг, чего уж ты, — спокойно ответил Чустам, — алтырь.

— Я про парня.

— Магов ещё в детстве на Гнутую гору забирают.

— Вот именно. Как думаешь, почему же он тогда вдруг в лесу прячется?

Корм посмотрел пару секунд на Толикама:

— Хочешь сказать, дед отдавать не захотел?

Толикам даже отвечать не стал, и так всё становилось на свои места.

— Представляете, сколько за него маги денег дают? — задумчиво произнёс Чустам.

— Даже не думай, — резко бросил Клоп. — Если он настоящий маг, то и ложь чувствовать может, и тебя в пепел.

— Ну не в пепел, — поправил Толикам, — но кровь вскипятит, хотя.... Хорошо, что мы тогда пороть его не стали.

Клоп хохотнул, но смешок вышел немного нервным, он явно с пиететом относился к магам.

Я внимательно слушал их, но, похоже, никто толком не знал, на что способен парень.

— Я и не думаю, — продолжил корм тему о деньгах. — На Гнутой, нас самих на эликсиры пустят. Я о том, от чего дед, получается, отказывается.

— А он сможет наши печати снять? — перебил я их.

Все уставились на меня.

Деда мы ждали пять дней. Даже про продажу чешуи забыли. Но появился он внезапно со стороны реки.

— Здоровья тебе, Алексей.

Я чуть не подпрыгнул, выронив рыбину, которой вспарывал брюхо, услышав его голос сзади.

— И тебе Мирант не болеть, — обернулся я.

— Мой пострелёнок у вас?

— Да. Они с Ларком за яйцами пошли. Огарик сказал, знает, где гнёзда уток.

— Понятно.

— Отвару? Или пообедать не побрезгуешь?

— Странный у тебя говор. Коли угостите, не откажусь.

— Сейчас скажу, — я встал и поковылял к входу в подземелье.

Там наши втроём, долбили дверь. Дня два назад, удалось сделать дырку, в которую рассмотрели коридор и рабы, все эти дни расширяли отверстие. Уже, почти, можно было просунуть голову. Сегодня надеялись зайти, в смысле пролезть.

— Мужики! Там от завтрака глухарь оставался и котелок верните.

— Котелок за камнем у печи. А с обедом подождёшь, сейчас закончим, — ответил Клоп.

— Да там гость у нас.

Некоторое время никто не отвечал, потом раздалось сопение поднимающегося наверх человека.

— Что, пришёл? — показалась голова Чустама.

Я кивнул. Парни по очереди вылезли. Все в мелких щепках и по пояс голые — во-первых, вымыться проще, чем стираться, во-вторых, махать топором, довольно жаркая работа. В особенности если топор тупой и точить его часто нет смысла — пять минут по этой двери и снова тупой. Мирант с прищуром рассматривал нас, вернее дровосеков. Те смущённо поздоровались. Дед кивнул каждому. Клоп развернул свёрток из местных лопухов, в котором была половина зажаренного утром глухаря. Чустам таки смог подкрасться к ним.