|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава 10: Проявление слабости
Перед глазами плыло, в голове тяжелым грохотом стучала кровь, эхом расходясь по всему телу тягучими волнами ноющей боли. Казалось, в животе поселился острый ком иголок, медленно наматывающий на себя кишки, кипящим маслом расползающийся по венам вместе с кровью. Молодой пилот прислонился горящей спиной к прохладному металлу переборки, зажмурился, пережидая внезапно накативший приступ, от которого помутилось в голове и на какое-то краткое мгновение мир мигнул в звенящем гуле.
Очнулся он уже на полу, скрутившись, прижимая руки к животу. На щеке холодила прохладная мокрая дорожка, уходящая от носа к уху, легкая ломота в теле, раздражавшая уже четвертые сутки, сменилась предательской слабостью, мешавшей сейчас встать и поставить на место вывернутый связной узел. Осталось же совсем немного: подключить питание в аккуратно снятый блок и поставить его в нужное гнездо. И можно будет связаться с группой высадки... с братом. Сил восстановить подачу энергии к двигателям уже не останется, хотя работы немного: росский воин лишь ввернул предохранители до упора, но аккуратно, не сорвав резьбу и не повредив энергоцентраль аэрокосмического корабля.
Мир снова мигнул, погружаясь в прерывистый тягучий сумрак. Ниоми рвано выдохнул, упираясь лбом в холодный металл, попытался встать, но рука подломилась, и он вновь рухнул на пол. В голове кровь била тяжелым барабаном, забивая мысли и не давая нормально думать, горели легкие, остро дергало в животе. На языке — металлический привкус.
Беззвучных шагов он не услышал. Не различил в тяжелом мутном гуле досадливый хмык и недовольный раздраженный взрык. Он видел лишь смазанную тень, склонившуюся над ним, почувствовал прикосновение прохладной ладони к горящему лбу.
— Брат? — прошептал он. — Брат, это ты?
Тень исчезла из поля зрения, сильные руки подхватили его, поднимая с пола. От рывка помутилось в голове, и уже проваливаясь в тягучий гулкий мрак Ниоми услышал тихий-тихий ответ, принесший облегчение и давший надежду:
— Я...
Черноволосый воин осторожно положил на металлический стол молодого пилота, достал метательный нож, споро срезал с парня летный комбинезон. Яркие зеленые глаза мерно сияли раскаленным золотом гнева и ярости, проблескивая призрачной зеленью: ему не понравилось то, что он увидел по возвращению на ишонский корабль, ему не нравилось то, что он делает, его раздражала собственная слабость, но менять решение он не собирался. Раз уж пошел на поводу давних воспоминаний, раз поддался слабости и дал надежду мальчишке...
Навь зло зарычал, снимая крохотную аптечку с гнезда на спине. Тихий хриплый, полный отчаяния голос, шепчущий с детской надежной: "Брат, это ты?", ударил по больному... Пальцы судорожно дернулись, когти скрежетнули по столу с противным скрипом.
— Почему ты так на него похож? — хрипло спросил Зуан у неслышащего его парня, мелко дрожащего в лихорадке, приклеивая к мокрому от пота запястью анализатор.
Крохотный прибор проверил организм, сбрасывая информацию на имплантат хозяина. Зуан удивленно приподнял бровь, развесил уши в немом изумлении. Предполагал, конечно, симптомы очень уж характерные, но... Он покачал головой. Надо же. Огневка... Обычная, но крайне запущенная огневка, вышедшая на финальную стадию. Без должного лечения — летальную.
— Как он умудрился подхватить эту дрянь? — пробормотал росс, задумчиво рассматривая молодого ишон. — Им что, даже простейших антибиотиков не колют при высадке на чужую планету и инструктаж не проводят?
Сейчас, когда длительный инкубационный период прошел, болезнь развернулась на всю мощь. Резко, без предупреждения срубая жертву в жестокой лихорадке. Огневка не опасна и легко лечится на ранних стадиях даже слабыми антибиотиками, широко распространенными в любой более-менее развитой цивилизации, но сама по себе эта болезнь не развивается, она — лишь сопровождение... дополнение к укусам некоторых местных насекомых.
Место укуса он нашел не сразу. Парня пришлось осмотреть дважды, пока он не заметил внизу живота небольшое припухшее и покрасневшее пятно, похожее на обычный фурункул на ранних стадиях развития. Под припухлостью — плотный подвижный комок, легко прощупывающийся пальцами.
Острый кончик метательного ножа вспорол кожу, осторожно надрезая мышцы. На какие-то доли миллиметра, чтобы ненароком не повредить тоненькую пленку. Еще надрез, еще, пока не обнажилась поверхность разбухшего яйца. Пилот глухо застонал, дернулся всем телом.
— Зачем я это делаю? — сам у себя флегматично спросил Навь, запуская пальцы в рану и вытаскивая плотный белесый шар.
Мальчишка-ишон завозился, тихонько вскрикнул от боли. Когтистая рука легла на шею, пальцы чуть надавили, и пилот вновь обмяк, так и не придя в сознание.
Навь брезгливо бросил яйцо на пол, вытер окровавленную руку о комбинезон пилота, достал из аптечки инъектор. Глядя на лежащего на столе паренька, молодого, едва-едва достигшего первого совершеннолетия, по меркам нарим — еще ребенка, воин перекатывал между пальцами золотистую капсулу и... колебался.
Краткое мгновение слабости, сохранившее жизнь пилоту, давно прошло, как и приступ ностальгии по оставшейся на родной планете семье. Нож приятно холодил пальцы левой руки, в правой — инъектор и капсула с разработанной многие тысячи лет назад при покорении иных миров биоблокадой: мутагенной агрессивной дрянью, встраивающийся в организм носителя и его иммунную систему. Золотистая жидкость в капсуле — последняя разработка, лишь недавно введенная повсеместно в Росской Империи, вершина биотехнологий нарим, наделяющая практически неубиваемым иммунитетом, столь необходимым при работе в чужих биосферах с активной и часто враждебной микрофлорой. Самому россу биоблокада не нужна: она у него врожденная, переданная генетически и дополнительно усиленная при поступлении на воинскую службу. Но в аптечке у любого воина всегда есть три дозы. У него осталось две. Считая ту, что он держит в руках.
Тяжко вздохнув, Зуан отложил нож, обрезком комбинезона стер пот с кожи на груди паренька, приклеил инъектор и запустил крохотное устройство, впившееся в тело острыми щупами и закрепившееся до конца работы. Биоблокаде требуются сутки на полную интеграцию с организмом носителя и еще около декады на то, чтобы уничтожить все постороннее и вредоносное, уже попавшее в тело. Какое-то время мальчишка проваляется с лихорадке, но потом...
Навь недовольно дернул ухом, с садистским удовольствием раздавил яйцо, размазывая уже подросшую личинку по металлу пола, залепил небольшой разрез медицинской бактерицидной липучкой и вышел из крохотной кают-компании, сумрачно буркнув под нос:
— Не разочаруй меня...
* * *
Зуан отсутствовал больше четырех часов, вернулся злющий на самого себя и проявленную слабость, раздраженный и нервный. Сбросив у стены тюк с набранным на корабле ишон барахлом, вновь ушел, ненадолго, за оставленной неподалеку тушкой какого-то зверька. Вернулся еще злее, весь в кровище, движения дерганные, рваные, глаза от ярости сияют золотом, в котором едва-едва видна призрачная зелень. От бешенства уже трясет: проворный шер, одна из разновидностей местных динозавров, чуть не сожрала его добычу. Нападение наглого зверя оказалось последней каплей. Росс сорвался, выместив накопившееся напряжение на хищнике, допустившим последнюю, фатальную ошибку: он напал.
— Оставь... — я тронула Зуана за локоть.
Напарник замер на середине движения, рвано выдохнул, разжал пальцы, позволяя ошкуренной тушке шлепнуться на гладкий белый камень.
— Иди, смой кровь, приведи себя в порядок и успокойся. — тем же спокойным, мягким тоном добавила я. — А тушку я разделаю и подготовлю мясо. Нож дай.
— Сейчас у меня есть только метательные ножи... — глухо произнес Зуан, достал из кассеты один черный скелетный нож и аккуратно положил на камень.
Да, а еще здесь есть здоровенный тесак в ножнах у стены, куча всяческого бытового барахла, накопившегося за два года постоянной жизни в этих руинах, пусть и набегами, так что проблем с приготовлением еды возникнуть не должно. И еще в том тюке много интересного: росс корабль разграбил от души, набрав много очень полезной и облегчающей жизнь бытовой мелочевки.
— Иди. Поплавай, успокойся. А я все сделаю. — подтолкнула его в спину. — Иди-иди.
Зеленые глаза стремительно теряли яркое золото и опасное свечение, возвращая естественный темный изумрудный цвет, губы приподнялись в легкой лукавой улыбке.
— Что? — я вопросительно приподняла бровь.
— Ничего. — улыбка стала шире. — Я люблю плавать. Это меня успокаивает.
Выдав это, он развернулся и ушел, оставив меня переваривать сказанное. Не то, что он сказал прямо, а то, что подразумевалось под простыми словами. А подумать есть над чем...
Разложив тушку зверька на гладком, уже вытертом камнем, я подхватила метательный нож, привычно крутанув его на пальце. Так, как никогда не делала, но как постоянно делает Зуан. У меня нет навыков обращения с холодным оружием: я никогда не держала его в руках. А вот у него есть.
Ментальная связь укрепляется с каждым часом, прогрессируя стремительно, открывая новые возможности и расширяя то, что уже доступно. Я чувствую эмоции Зуана, он — читает мои мысли в открытую, точно, четко, как свои собственные. Я могу изредка перехватывать от него образы, он — видеть мир моими глазами, при желании получая не только визуальное изображение, но и практически полный спектр ощущений. Хорошо хоть сгладился опасный эффект переноса повреждений: сейчас осталось лишь ощущение боли, но сами ранения не появляются. К моему огромному облегчению. А вот недавно появилась передача информации. И полного отождествления, когда Он — это Я. Странные ощущения, но... восхитительные, смазывающие наши различия, делающие несущественными и неважными такие мелочи, как разница в воспитании и в принципах.
Все эти ограничения, всяческие "нельзя", "ужасно", "аморально", "недостойно" и прочие моральные стопоры, привитые с младенчества и любовно выпестованные социумом для своего же комфорта... Они рассыпаются в прах, стоит только ощутить бурю эмоций другого, почувствовать восхитительную легкость и мощь тренированного тела, окунуться в кровавый азарт боя, когда доли мгновения и ничтожные ошибки могут стоить жизни, когда тело поет от переполняющей его силы, когда двигаешься, словно призрак, легко и свободно, чувствуешь свою цель, ЗНАЯ, что сделает жертва в следующее мгновение, куда надо ударить и как, чтобы получить нужный результат... Это как наркотик. Раз ощутив...
Я рвано выдохнула, подкинула нож. И перехватила его за кольцо. Так, как никогда не умела и не могла. Оружие провернулось на инерции и удобно легло в ладонь.
Восхитительно!
А если...
Кончики пальцев засветились, по телу разлилось привычное тепло, а над ладонью... появился комковатый сгусток плазмы, быстро сворачивающийся в красивый огненный шарик, задорно сияющий в практически полной тьме.
— Магия творит чудеса. — улыбаясь, сказала я вслух, чувствуя оторопь напарника. — Всю жизнь я мечтала о магии... И не только о ней.
Оторопь сменилась ярким, искристым весельем и иронией. Знает, о чем я говорю... Знает и пользуется, сознательно играя на старых мечтах и потаенных желаниях.
Ну и пусть. Ему можно.
Ирония испарилась.
Интересно, а что еще я могу сделать? Шарик потемнел, налился багрянцем, чтобы вновь посветлеть до ослепительно-желтого, почти раскаленно-белого, дающего больше света. Да, то, что сейчас нужно. И свет дает и тепло. От сгустка плазмы жаром тянуло ощутимо, но он не обжигал, даже когда я поднесла палец почти вплотную.
Перехватив нож удобнее, я примерилась к сгибающейся в двух местах мясистой ноге, прикидывая, где и как расположен сустав...
Разделка тушки подходила к своему завершению: острый нож легко разрезал плоть и хрящи, позволяя без лишних усилий отделить по суставам конечности, срезать филе и приглянувшиеся мне куски мяса. Закончу и пойду в грот, промою мясо. За это время прогорят дрова в костре, а Зуан как раз отмоется от крови, поплавает, чуть успокоится и перестанет напоминать планетарную бомбу за мгновение до активации.
По дрожащей нити Зова отчетливо донеслась ирония с легким отголоском довольства: сравнение с бомбой ему... понравилось. Складывая куски мяса в большую металлическую миску, найденную в куче барахла у стены, я пожала плечами. Естественное сравнение: планетарная бомба очень красива. Обманчивой красотой дорогой игрушки. И ужасающе смертоносна.
Бытовая возня время пожирает незаметно. Казалось, только что был полдень, звездная пара только-только поднималась в зенит, и тут... оп, и уже потемневшее, налившееся сапфировой синевой небо виднеется сквозь темные, практически черные листья кроны, а небольшой грот медленно погружается во тьму. Пока еще эта тьма проницаема для глаз, но кое-где уже проросли саженцы непроглядного мрака, который вскоре завоюет это место.
Огненный шарик сформировался легко и естественно, сплетаясь из сияющей плазмы, взмыл в воздух и замер, давая яркий, но трепещущий багровый свет. Темная вода налилась кровью, очень органично смотрясь рядом с кучей мяса. Я как раз заканчивала его промывать, а Зуан с интересом за мной наблюдал, стоя рядом и фоня любопытством с каким-то непонятным мне азартом.
— Что-то не так? — спросила я, закидывая голень неизвестной зверюшки в миску и ополаскивая руки.
Росс тихо-тихо рассмеялся, хмыкнул, покачал головой, весело глядя на меня яркими зелеными глазами.
— Если смотреть со стороны — всё не так. — со странной усмешкой ответил он. — Сама посуди.
Он протянул руку и поднял меня на ноги. Тут же — подал теплую ткань, оставленную мною на постаменте статуи. Что-то вроде мягкого плотного и пушистого покрывала, которое он притащил со своего корабля еще два года назад, когда только решил сделать небольшую базу в древнем здании, чтобы не бегать постоянно на корабль и ночевать с комфортом в стылых руинах.
— Мне сложно судить. Я, знаешь ли, впервые в чу... в другой мир попала — буркнула я, заматываясь в теплую ткань по самый подбородок. — Но если серьезно, ты прав. Всё не так.
Зуан подхватил тяжелую миску, жестом предлагая идти за ним. Огненный шар засветился ярче, поднялся выше, пристроившись чуть впереди и поплыл по широкому коридору, освещая путь.
— Как ты это делаешь? — тихо спросил воин, идя рядом.
Я пожала плечами. Не знаю. Просто делаю, четко представляя, что хочу получить в итоге. Скорее всего, я делаю это неправильно, но какая разница? Какая разница сейчас? Спросить не у кого, учителя по магии я что-то не наблюдаю в округе, так что буду познавать широту новообретенных возможностей методом научного тыка, надеясь на извечный авось.
Зуан неожиданно фыркнул, рассеянно глядя куда-то вдаль. Общается с кем-то из своих. Полыхнул гнев, но быстро исчез, растворился, перетекая в досаду, окрашенную каким-то смирением с долей умиления.
— Что-то случилось? — осторожно спросила я, когда взгляд напарника обрел остроту и осмысленность.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
