Игра Владыки (Глава 10)

— Ринор смылся из лазарета, взял тяжелый грассер и улетел с корабля. — покачав головой, произнес Зуан, бросил на меня косой взгляд. — У него... травма плеча, и наш отрядный врач запретил ему покидать лазарет еще три дня. Обычно Ринор не спорит с Корксом, выполняя все его советы или приказы.

Травма плеча?

Зуан поморщился и кивнул.

— Коркс связался со мной по аварийному протоколу и очень ласково попросил присмотреть за Ринором... и не травмировать его еще больше. — напарник вздохнул. — При скоростном лечении в регенераторе иногда бывают... — он неопределенно дернул плечом. — В общем, Ринор немного неадекватен, и отправлять его на корабль я не стал. Он скоро прилетит.

Я пожала плечами, мерно топая по коридору. Ну прилетит и прилетит, что уже... У каждого свои заскоки. Только у кого-то они безобидные и незаметные, а у кого-то... вот такие.

Стылые анфилады закончились, мы вошли в уже обжитый зал. Зуан поставил миску у костра, споро собрал опоры, вытащил откуда-то заостренные с одной стороны плоские металлические пруты, бывшие в прошлом частью оснастки крыла ишонского истребителя.

— Судя по твоей реакции, подобные инциденты с Ринором — не впервой. — нейтрально сказала я, нанизывая куски мяса на своеобразные шампура.

Зуан кивнул, задумчиво глядя на плавающий над нами огненный шарик, едва разгоняющий тягучий сумрак. Какое-то время он молчал, фоня грустью, а потом начал говорить:

— У меня проблемный отряд, Рини. Для кураторов, к которым на время приписывается мой корабль и, соответственно, мой отряд, "Навир" — постоянная головная боль и источник беспричинных проблем на пустом месте. Но нас терпят на борту ради нас на задании. — Зуан поморщился. — У моего отряда специфическая слава и репутация. Как и у меня.

Он вновь замолк, глядя на мерно тлеющие угли. Я терпеливо ждала, изредка поворачивая мясо. Когда Зуан будет готов, он расскажет. Нет... Нет так нет. Я подожду столько, сколько потребуется.

Молчал он долго, сидя без движения и глядя куда-то во мрак. Вспоминал, фоня сумбурными эмоциями, пока, наконец, не продолжил:

— В семнадцать лет я получил свое прозвище. Навь. После Содрона. Потом я расскажу тебе, что там произошло и за что меня так именовал Эхо Войны — наша воинская легенда со скверным характером и чрезмерно завышенными требованиями.

Расскажет... А пока лишь мимолетные, смазанные видения мелькали в восприятии. Кровавые, наполненные пламенем, взрывами, болью, яростью и гневом. Больше всего — болью. Не только и не столько физической.

— Было за что... — едва слышно прошептала я.

— Было. — зеленые глаза приобрели нехорошую льдистую прозрачность. — После Содрона я пытался прижиться в других отрядах, принять их правила, научиться подчиняться. — он поморщился. — Это был мучительный год. И для меня, и для других, пока, наконец, Эхо не перехватил меня на Датомире и практически силой не отвел на стажировку. Молча. — кривая улыбка изогнула губы. — В восемнадцать я получил статус командира и лицензию на сбор отряда. Как верно сказал Эхо — подчиняться более слабым я не буду. Выполнять чужие приказы и беспрекословно следовать чужому слову... — ушки прижались к голове в немом раздражении и гневе. — Я купил корабль, обустроил его, оснастил и подготовил для жизни воинского отряда. Небольшого. Рассчитывал на двадцать бойцов. Подал запрос в Дом Найма.

— И ждал...

Зуан кивнул.

— Я ждал полгода. Ни единой заявки. Уже думал бросить эту затею: слишком молод, для нас — подросток, едва-едва вышедший из статуса "ребенок", опыта никакого, дурная слава и репутация нестабильного малолетнего неуправляемого отморозка. Но я не успел отозвать запрос на какие-то сутки, когда ко мне пришел мой первый боец. Лично.

— Ринор?

— Ринор. — согласно кивнул воин. — Явился посреди корабельной ночи, додолбился сквозь запертый шлюз, пока я не опустил трап и не вышел, а потом в лоб сообщил, что он — мой боец. Поставил перед фактом, ни на мгновение не усомнившись в том, что я его возьму. — Зуан фыркнул. — Сразу послать его не получилось, хотя я старался: Ринор был... непрошибаем, и намертво игнорировал все мои ему пожелания свалить в неизвестном направлении и там потеряться, а я тогда очень устал и хотел спать, так что плюнул на него, сказал устраиваться и пошел досыпать. — красивое лицо перекосило. — Уже наутро стал разбираться, что за счастье мне так категорично привалило посреди ночи.

Досада стала ярче.

— Когда узнал, понял, что избавиться от него не получится: со мной лично связался Глава Великого Дома Роданса и попросил... как же он тогда выразился? В общем, попросил забрать этого агрессивного невменяемого психопата себе, раз уж он сам пришел и, что самое важное, изъявил желание и готовность мне подчиняться. — Зуан покачал головой, дернул ушками.

Странное определение... Ладно, агрессивный, могу понять, но невменяемый? И почему психопат? Ринор мне показался вполне нормальным и очень даже вменяемым. За время нашей беседы я не видела в нем ничего такого, за что можно было бы назвать его психопатом.

Или я чего-то не знаю?

— Рини, он безумен. — мягко произнес Зуан.

Что?

Я в упор уставилась на напарника. Безумен? Ринор? Это воплощение заботы и здравого смысла, столь нервно воспринявшее краткосрочную смерть командира? Серьезно?

— Серьезно. Ринор полностью и абсолютно безумен. Но не сумасшедший: он не утратил здравости и логичности мышления, адекватно воспринимает реальность и его действия не вызывают нареканий. Он умеет себя контролировать. Обычно. — Зуан вздохнул. — После разговора с Главой Дома, я заинтересовался, что забыл на моем корабле кровавый кошмар Дома Роданса. И спросил у самого Ринора.

— А он ответил.

Зуан поморщился и кивнул.

— Я уже принял решение снять запрос из Дома Найма, но Ринор никуда не собирался уходить, о чем прямо сообщил, а я не знал, что с ним делать. — зеленые глаза блеснули призрачным светом. — Я не смог отказаться от того, что он мне тогда предложил. Слишком хорошо я уже знал истинную ценность ТАКИХ даров...

— Верность... — прошептала я.

Стылая топазово-льдистая прозрачность заливала яркую зелень, придавая отстраненному взгляду потусторонность и некую жуть. Губы сжались до белизны, уши прижались к голове, сливаясь со всклокоченной копной.

— Верность. Бесконечная, фанатичная. Бескорыстная. — голос упал до едва слышного хриплого шепота, ушки нервно дернулись и вновь прижались к голове. — Так не подают командиру запрос на службу в отряд. Так...

Зуан запнулся, бросил хмурый взгляд в сторону входа, приглашающе махнул рукой. Уже пришел? Я оживилась, с интересом глядя на появившегося из темноты уже знакомого мне черноволосого воина. Высокого, мощного, прекрасно тренированного бойца.

Чем-то он напоминал мне Навь. Именно Навь. Ту ипостась Зуана, когда в нем вымирает все, что делает человека человеком, а не просто разумным зверем. Так и Ринор. Есть в нем что-то... Даже не знаю, как бы правильно охарактеризовать, но еще при первой встрече его глаза казались... мертвыми. Холодными. Словно что-то у него в душе не просто надломилось, а рассыпалось кровавыми осколками. Что-то очень-очень важное, воистину бесценное, что держит разум и личность, саму душу в целости. Что-то, что могучий воин заменил бесконечной верностью, найдя новый смысл существования в... В чем? В служении? В заботе?

Не знаю.

Наблюдения не только и не столько мои. Зуан тоже это видит. Знает. И потому терпит всё, что может сотворить этот красивый, могущественный, но... безумный мужчина с мертвой, расколотой на части душой.

Ринор подошел, плавно опустился на одно колено перед своим молодым командиром. Взгляд в пол, пальцы левой руки касаются камня, вторая рука — на бедре, правое плечо под плотной повязкой, броня частично свернута. Вина, немое извинение, полная покорность и бесконечная преданность.

Зуан прав. Так не ведут себя с командиром проштрафившиеся бойцы. Так приносят извинения сюзерену, выражая полную покорность его воле и готовность принять наказание за проступок.

— Грассер? — хмуро спросил Зуан, глядя на склонившего голову сородича.

— Под деревьями у входа. — четко ответил Ринор, не поднимая взгляда. — С воздуха не увидеть: закрыт массетью.

Напарник раздраженно дернул ухом, изучая замершего перед ним сородича. Раздражение и злость боролись с досадой и удовлетворением. Действия воина ему не нравились, его раздражало чужое присутствие, но поведение сглаживало и убирало негатив. Ринор четко знает, как надо себя вести с Навью, уяснил правила безопасности и железно им следует, отодвинув в сторону собственную гордость и самолюбие, а Зуан слишком им дорожит, чтобы позволить раздражению перевесить.

— С Корксом будешь объясняться сам. — Зуан тяжело вздохнул, прикрывая глаза. — На корабль не гоню, риск присутствия возле меня осознаешь.

Ринор коротко кивнул, все так же не понимая взгляда и не меняя позы.

— Расслабься уже, раз прилетел. Выволочку получишь потом. От Лезо. — опасное свечение в глазах угасло окончательно. — Подсаживайся к костру.

Облегчение могучего воина было ощутимо настолько явно и отчетливо, что Зуан досадливо рыкнул, но потом махнул рукой. И правда. Какой смысл на него злиться? Причина его действий более чем прозрачна, а за верность и страх потери наказывать... неправильно.

— Что ты уже натворил, раз Лезо перешел на свистящий шепот и едва мог говорить от бешенства?

— Я сломал позвоночник снайперу Грона. — послушно ответил Ринор, поднимая взгляд на своего командира.

Зуан от такого растерянно заморгал и развесил уши, оторопело глядя на своего подчиненного.

— Зачем?

— Грон перевел его на Западный Кряж.

Оторопь и удивление исчезли, сменившись досадой и пониманием.

— А по-другому решить вопрос не пробовал?

Ринор пожал плечами.

— Я исключил риск. Травма неопасна: ломал аккуратно, не дробя позвонки и без непоправимых повреждений спинного мозга. Регенератор залечит меньше чем за миинар. Еще декады полторы на реабилитацию. В "Навир" достаточно стрелков, чтобы перекрыть потерю. Андари временно заменил собой снайпера Грона.

Зуан смотрел на Ринора и... молчал, хотя его распирало от желания высказать все, что крутилось на языке. Было, что сказать. Но... Но!

— В следующий раз решай проблему более... щадящими методами. — мягко произнес он, с силой вжимая пальцы в холодный камень.

В ответ — недоуменное пожатие плеч и изумительные слова с искренним непониманием сути проблемы:

— Я решил щадяще: я его не убил.

— Действительно. — напарник покачал головой, вздохнул.

Подвисло тягучее молчание. Ринор изучал меня, изредка бросая настороженные и полные тревоги взгляды на Зуана, гипнотизирующего мерно тлеющие угли. Иногда темные глаза переносили взгляд на лениво плавающий в воздухе ярко и задорно сияющий огненный шар бело-золотого цвета, удивительно напоминающий сейчас плывущую во тьме космоса звезду.

Звезду?

Дурная мысль пустила корни, бередя воображение. Зуан оживился, с интересом ожидая продолжения: знает уже, что у меня есть ненормальная тяга к экспериментам. А еще ему интересная реакция Ринора.

Кстати. А почему бы и... да? Мне тоже интересно посмотреть на его реакцию.

Вытянув руку, я вновь представила себе, как формируется из разлитой в мире энергии новый шарик. Не такой. Не огненный. Ярко-голубой, сияющий, словно старшее светило этого мира. Свет. Светляк. Яркий-яркий, чистый, белый, словно ослепительный свет звезды, собранный в одну искру и изливающийся в мир колкими лучиками.

В мире много энергии. Ее очень много. Вон, звезды ее постоянно выплескивают вовне, и она уходит в никуда, рассеиваясь по космосу. Она как безграничный океан... надо лишь немного зачерпнуть из него... Чуть-чуть, придать форму... Ведь все мы — лишь энергия. Так почему одна энергия, моя, не может повлиять на энергию вселенной?

Может! Надо всего лишь правильно это представить...

Первой появилась сияющая дымка. Тускло-призрачная, словно светились эти самые волны энергии, существующие лишь в моем воображении, но постепенно свечение усиливалось, концентрировалось, собираясь сияющим облачком. И вот он, процесс формирования: дымка стянулась, собираясь в плотное сияющее ядро, полыхнувшее короткой слепящей вспышкой. И... И яркая сияющая искра зависла над моей рукой, заливая просторный стылый зал чистым белым светом, куда более мощным, чем свечение огненного шарика. Белый светляк тепла не давал вообще, под пальцами — словно упругий шарик, покалывающий кожу.

Искорка света облетела мой палец. Подчиняется хорошо. Еще одно усилие, и сияющая точка начала свой бесконечный бег вокруг невозмутимо плавающего над костром огненного шара. Так, как я представила. Так, как я хотела.

— Сколько они просуществуют? — спросил Зуан.

Я пожала плечами.

— Не знаю. Пока не иссякнет энергия. Чисто теоретически — вечно. Ведь все вокруг — энергия...

Тихий смешок, ирония в ярких зеленых глазах, черные ушки весело подрагивают, стоя практически торчком.

— Все мы лишь энергия... — промурлыкал Зуан, глядя в широко распахнутые тёмные глаза сородича. — Не так ли?

Выражение лица Ринора стоило всех затраченных сил и нервов. А какие у него были глаза...

* * *

Портал мерно сиял в сумраке просторного зала, освещая призрачным холодным светом двоих мужчин. Одного — в легкой броне, снаряженного для длительного рейда, и второго — всклокоченного, заспанного, сумрачного, держащего в руках узкий прямоугольный бокс.

— Готов? — тихо спросил Нутарэ.

Немион медленно кивнул, стоя с крепко закрытыми глазами. Тело расслаблено, руки — опушены по швам, кончики пальцев подрагивают. Медленный вдох, выдох, он открыл глаза, взял бокс и подвесил за спину.

— Держи связь. Хотя бы раз в сутки давай сигнал. — древний творец запнулся, давя рвущиеся наружу слова.

— Раз в сутки — не гарантирую. Но раз на три дня постараюсь выходить на связь через Талисман. Когда буду в зонах ффола. — Немион бледно улыбнулся. — Не надо нервничать, Арэ. Не впервой туда иду.

Синие глаза сузились, пальцы судорожно дернулись. Давние воспоминания были очень яркими, несмотря на бесконечность прожитых лет. Воспоминания о месте, куда уходил его друг и сотриадник.

Катакомбы Иверо...

— Присмотри... — тихая просьба.

— Присмотрю. — короткая пауза. — Возвращайся...

Немион улыбнулся, хлопнул старшего триады по плечу.

— Вернусь. Иди, Арэ. И не трави себе... нервы.

Древний творец с изуродованным даром рвано дернул головой в кивке, развернулся и покинул зал, оставив друга у мерно светящегося портала, ведущего на каменистую пустыню у границ колоссальной безжизненной равнины Пустошей Иверо.

Покачав головой, Немион повел плечами, последний раз проверяя, как подогнано снаряжение, подхватил лежащее на полу оружие и вошел в поле переноса. Портал, поглотив пассажира, рассыпался дробными искрами, погружая зал во мрак.

* * *

Махина корабля темнела на фоне закатного неба мрачной громадой. Мертвой и безжизненной. Варсы остановились рядом, подкатив практически вплотную. Сейчас, когда на дикий мир вот-вот опустится ночная мгла, не стоит тянуть время, тратить его на неоправданные метания. Те, кто живут на Корромине уже не первый сезон, знают правила планеты: сумерки опаснее ночи. Особенно здесь, на краю леса, уже заполненного непроглядным мраком.