Кай(общий файл)

— Хм, черт, а мы ломали голову, как бы подключить побольше юнитов к одной системе, — по-английски пробурчал Норманн, закончив нечленораздельными ругательствами.

Елена усмехнулась.

— Простите, — поднял руки американец, — больная тема. Значит, программы на дронах не являются ИИ?

— Неа, — отрицательно покачала головой Елена, — для Кая дроны то же самое, что солдаты для офицера. Хотя нет, некорректное сравнение. Как оружие для солдата. Автомат слушается рук, но частью человека не является.

Норманн пожал плечами:

— Вообще-то многие философии, завязанные на пути воина, учат, что воин должен стать с оружием единым целым. Чтобы клинок стал продолжение руки, и все такое.

— Тогда именно в этом превосходство Кая. Все дроны для него как мечи, которые являются с ним одним целым. Как клинки, что продолжение руки. И таких рук-клинков у него не одна и не две, а пара десятков. В философии воина Кай сразу стал бы мастером.

— А в этом есть определенная ирония, да? — продолжил рассуждение американец, — С точки зрения философии Кай действительно является идеальным воином. Он единое целое со своим оружием. Он посветил свою жизнь искусству сражаться и служению своему сюзерену. Он принял свою смерть, принял факт, что должен умереть, сражаясь за людей, и отринул страх. Всегда бьется так, как будто это самое важное сражение в его жизни. Многие люди посвящали свою жизнь этому пути. А Разум Сотворенный был уже создан идеальным воином. Ирония.

Елена подумала об этом, и кивнула:

— Да, наверное. В этом есть ирония.

Гость хотел сказать что-то еще, но у него зазвонил телефон.

— Извини.

Елена кивнула, а Норманн перешел на английский.

— Да? Я понял, скоро буду.

Он убрал телефон и поднялся.

— Мне нужно идти.

— Да, конечно, — кивнула девушка, — если снова будет скучно... ну, ты знаешь, как меня найти.

Ночь. Гористая местность, не очень удобная для передвижения. Группе солдат, пробирающихся по холмам, пришлось совершить длительный марш бросок, чтобы остаться незамеченными. Бойцы немного запыхались. Командир ясно слышал тяжелое дыхание своих людей, но не одергивал их. До цели было еще далеко, и марш продолжался. Где-то в стороне раздался гомон гиен, заставив солдат замереть и оглядеться.

— Вот собаки, — шепотом высказался один из них.

— Гиены, — поправил другой.

— Плевать, все равно шакалы, одна родня, — отозвался первый.

— Заткнулись там, — осадил говорунов командир, — идем дальше.

Ночка оказалась светлая, и темные фигуры на фоне скал были вполне различимы. Это нервировало, но ничего поделать было нельзя. Группа продолжала движение. Стены старого форта показались из-за очередного холма. Группа залегла, чтобы перевести дыхание. Командир и снайпер заползли повыше, осматривая стены. Кольцо форта с одной стороны прижималось к скалам, с другой к обрыву. Форт стоял на старой дороге, которую уже давно не использовали, но вот подобраться было не так уж и легко. Благо, охраны на стенах оказалось немного. Две башенки, в которых сидело по десятку человек. Из них по двое патрулировали стену, а потом менялись. Но стены со стороны скал и со стороны обрыва не патрулировались. Большего снаружи увидеть было нельзя, только пологие крыши.

— Отсюда достанешь?

— Нет, командир, слишком далеко. Наверняка срубить обоих не смогу.

— Тогда пошли.

Командир подал сигнал на выдвижение, и группа снова оживилась. Бойцы аккуратно продвигались вперед, временами залегая, чтобы слиться с местностью, когда на стене появлялся патруль. В таком неспешном темпе они добрались до основания стены. Командир погладил шероховатые камни стены и посмотрел вверх. Метра четыре. Обернулся к бойцам, жестами показывая:

"Ты и ты. Наверх"

Два человека понятливо закинули ВАЛы за спину, вытащив по два ножа. Примерились к стене, и поползи, вставляя лезвия в щели между камнем. Один раз, когда сверху донеслись звуки приближающегося патруля, скалолазы затихли, но забрались без проблем. Перепрыгнув зубья стены, они огляделись, держа оружие наготове. Один кивнул другому, и вытащил веревку, быстро связав петлю, зацепленную на одном из зубьев, и сбросил вниз.

И башенки вышел очередной патруль, и неспешно приближался к солдатам, пока не замечая их. Сориентировавшись и выбрав каждый одного из противников, один из них дал отсчет:

— Три... Два... Один...

Дважды едва слышно раздались приглушенные плевки винтовок. Два тела развалились на стене, не подавая признаков жизни. Группа перебиралась на стену, и командир указал на противоположную сторону форта, где шел другой патруль. Снайпер понятливо кивнул и прицелился. Секунда, вторая, выстрел. Тяжелая пуля на вылет пробивает две головы, патруль шел не очень удачно, или как раз удачно.

— Позер, — тихо прокомментировал один из команды.

Командир отрезал разговоры и вновь начал раздавать беззвучные приказы.

"Ты, ты и ты. Ближайшая башня. Ты, ты и ты. Дальняя башня. Остальные вниз"

Первая тройка быстро добралась до ближайшей башни. Двое стали у дверей, чтобы захватывать в прицелы все помещение, третий эту дверь аккуратно открыл. Тихий скрип, сидящие внутри лишь в последний миг успевают спохватиться, но раздаются едва слышные выстрелы. Пара секунд, и башенке остаются только трупы. Вторая группа добралась до второй башни, и так же проводила зачистку.

Часть группы, спустившаяся вниз, бесшумно прошла по двору до группы старых построек. Большая часть осталась у главного входа, еще одна тройка ушла к дополнительной двери, бывшей когда-то входом для слуг. Тройка вошла первой, наткнувшись на небольшую группу наемников. Тройка открыла огонь первой, но один из противников успел вскинуть автомат и спустить курок. Длинная очередь прошла выше и правее солдат, выбивая крошку из старых камней.

— Танцуем! — скомандовал командир.

Двустворчатую дверь открылась, и первой полетела светошумовая граната. Сразу хлопком, внутрь ворвались и солдаты, открывая огонь на поражение. Приглушенно плевались винтовки, практически не встречая ответного огня. Внутри, после небольшого холла, начиналось разветвление. Уложив охрану, группа разделилась и продолжила зачистку. Тройки бодро продвигались вперед, наемников действительно оказалось до смешного мало.

В одном из помещений прятался и искомый турок. Он дал в дверь очередь из автомата, не давая штурмующим зайти внутрь.

— Попробуйте меня взять!

В приоткрытую дверь залетела граната. Челик перевернул стол и присел за ним. Но вместо взрыва в комнату ворвались два бойца. Один сход заехал противнику кулаком по голове, а второй выбил винтовку. Уже вместе они быстро спеленали Челика и усадили на стул.

— Цель захвачена, — коротко отчитался один из тройки.

— Русские? — хмыкнул Каплан, говорил он по-английски, — быстро вы меня нашли.

В комнату зашел командир с еще двумя бойцами, мельком осмотрел пленного.

— Троих на стены. Подать сигнал об эвакуации.

— Есть.

Турок скривился, но промолчал, язык он с грехом пополам понимал, но говорить сам даже не пытался. В комнату вошел еще один боец.

— Командир. Форт зачищен, но там спуск в тоннели. Глубоко заходить не стали.

— Поставьте растяжки.

— Есть.

Пока остальные занимали позиции, двое бойцов поднялись на стену. Один поставил переносную станцию.

— Блин, двадцать первый век, не могли поменьше сделать? — глядя на чудо электроники, разорялся второй.

— Эта всего пять кило весит, ты бы старые видел. Сорок килограмм счастья на спине таскать, — ответил связист.

Второй усмехнулся. Парень несколько минут провозился со станцией, совершая какие-то малопонятные манипуляции. Затем просто постукал по корпусу.

— Ты чего? — глядя за потугами напарника, спросил второй.

— Нет сигнала, — ответил связист.

Второй насторожился:

— Совсем нет? Или помехи идут?

— Сигнал есть, но слабый, и постоянно прерывается. Да и шуршание странное...

— Твою мать!

Второй бросился вниз, такое описание проблемы он уже раньше слышал. Ворвавшись в комнату, где находились командир и цель, он сразу подошел к первому.

— Командир, мы в зоне помех.

Тот тоже напрягся:

— Уверен?

— То же, что и в тот раз.

— Всем к бою! — раздался незамедлительный приказ.

Турок лишь криво ухмыльнулся.

Поставленная растяжка громко рванула в тоннеле. Из облака пыли вышло несколько фигур, не скрывающихся, шагающих в полный рост, и держащих по пистолету-пулемету в каждой руке. Внешне они напоминались просто высоких людей в балахонах, в каких ходили многие пустынные жители. Бойцы спецназа открыли огонь, и тяжелые пули врезались в ткань балахонов. Фигуры подняли руки и выстрелили в ответ. Но это не походило на перестрелку. Это не было боем. Фигуры сметали бойцов со своего пути, и казалось, даже не несли ущерба. Несколько гранат, взорвавшихся под их ногами, остались незамеченными. А фигуры двигались вперед, кого-то убивали, но некоторых лишь оглушали мощными ударами. Когда один из пришельцев вошел в комнату, командир дал ему прямо в голову длинную очередь. И видел, как пули рикошетят от брони, закрывающей лицо. Но ткань спала, открывая мощную металлическую голову. "Лицо" машины были исцарапано частыми попаданиями, было даже два отверстия, из одного текло масло, во втором что-то искрилось. Но робота это мало волновало. Шагнув вперед, машина мощным ударом выбила из командира дух. В комнату ворвалось несколько наемников, обезоруживающих и связывающих тех, кто остался жив. Командир был в сознании, еще был.

— Вы долго, — пожаловался Челик, которого уже развязывали.

— Мы ждали других, — проскрежетал механический голос от другого вошедшего в комнату робота.

— Надеюсь, теперь я могу покинуть это место?

— Да. Уходим. И берите с собой выживших. ИИ будет пытаться спасти их, мы этим воспользуемся, — вновь проскрежетал голос.

Командира резко подняли, от чего он потерял сознание.

Юрий поздно возвращался домой. Как-то слишком неожиданно навалилась эта работа, заставляя периодически задерживаться допоздна. И если большая часть работы была привычна, то просьба старого друга порой ставила Юрия в тупик. Искусственный Интеллект. Каждый раз, после разговора с Каем, или после составления отчета по законченной операции, Юрий все больше готов был поверить, что эта машина действительно разумна. Во время первого разговора Юрий усмехался над простыми логическими нестыковками, что демонстрировал ему Машинный Разум. А во время последнего разговора Кай упомянул о принципе меньшего зла. Искусственный Разум сам пришел к этому заключению. И сам же пояснил, что пока не готов принимать такие решения. Машина, созданная для войны, считает, что не готова принимать решения, кем можно жертвовать, а кем нет. Машина, сама ставящая себе ограничения на поведении. Давать объективную оценку с каждым разом становилось все сложнее.

У подъезда его дома стоял молодой человек, смутно знакомый Юрию. Бывший военный не боялся хулиганов, поэтому не снизил темпа, но за парнем все же следил. И, когда он поравнялся с молодым человеком, тот окликнул Юрия.

— Здравствуй, Юрий Сергеевич.

Бывший офицер остановился, вопросительно глядя на парня.

— Я тебя знаю?

— Нет, — парень улыбался и никакой агрессии не проявлял, — Григорий Данилов, журналист. Вас должны были обо мне предупредить.

Юрий, наконец, вспомнил, откуда ему знакомо это лицо.

— Неподходящее время выбрал, поздно уже.

— Вас очень сложно найти, Юрий Сергеевич. Пришлось ждать у дома.

Бывший военный постоял немного, размышляя, что ему делать с настырным парнем.

— И много у тебя вопросов, журналист?

— Нет, всего парочка. Обещаю, это не займет много времени.

— Ладно, — решился, наконец, Юрий, — пошли.

Ничего против он лично не имел, людям будет полезно знать, что новая игрушка военных не пытается захватить мир, и все такое прочее. Григорий кивнул, и они уже вместе поднялись на нужный этаж. Подходя к квартире, Юрий предупредил:

— У меня внуки уже спят, так что тихо.

Журналист понятливо закивал, демонстрируя, что не произведет ни одного лишнего звука. Вошли. Почти сразу в коридоре появилась немолодая женщина. Простая одежда, длинные начавшие седеть волосы забраны в хвост.

— Юра, у нас гость? — негромко спросила она.

— Здравствуйте, — так же негромко ответил Григорий, раньше, чем сам бывший военный успел что-то сказать, — я журналист. И я ненадолго.

Женщина перевела вопросительный взгляд на мужа.

— Мы на кухне немного посидим, — подтвердил Юрий.

— Предупредил бы, я бы хоть как-то подготовилась.

— Не стоит беспокоиться, — уже разувшись, успокоил женщину журналист, продолжая дружелюбно улыбаться, — правда.

Мужчины прошли на кухню и закрыли дверь. Юрий поставил чайник, вопросительно глянув на гостя.

— Кофе можно?

— Можно. Что там у тебя за вопросы?

— Из всех, с кем я должен пообщаться, вы человек военный, при этом являетесь сторонним наблюдателем. Вы можете дать оценку способностей Кая? Именно с высоты вашего опыта.

— Хм, оценку? — Юрий подошел к окну, задумчиво глядя в темноту, — Оценку. Все не так-то просто, парень. Если смотреть только на то, как машина умеет воевать, то результат, конечно, впечатляет. Воюет Кай бодро. Преимущество перед обычными, состоящими из людей, подразделениями подавляющее. Дроны под руководством ИИ превосходят солдат на порядки, это все равно что выставить современную армию против армии времен второй мировой войны. Но, понимаешь, в чем дело. Солдаты даже на войне оставались людьми. И вот здесь меня начинают одолевать сомнения. Некоторые солдаты ведут себя по-человечески, нормально относятся и к пленным, и к гражданам чужой страны. Некоторые этого не делают. А как поведет себя машина? Я этого не знаю. Я думаю, что Искусственный Разум займет нишу солдат и младшего офицерского состава. Ведь заменить живых людей на машины, это однозначно хорошо, двухсотых я уже насмотрелся на всю свою жизнь. Да и командовать на поле боя Кай умеет очень хорошо. Более того, у него просто подавляющее преимущество против обычных войск, если тех не поддерживает техника. Но при этом рядом с ИИ всегда должен находиться человек. Человек, который может поступить по-человечески.

Григорий кивнул:

— Понимаю. Но можно уточнить один момент. Искусственному Интеллекту не свойственно чувство мести, так же, как не свойственна и жестокость. Вы не считаете, что это хорошие качества для солдата? Ведь, сколько бы единиц боевой техники не было уничтожено во время боя, машине и в голову не придет мстить.

Юрий поставил на стол чашки, налил кипятку. Бросив в свою чашку чайный пакетик, он ответил:

— Ты в чем-то прав. Да, жестокость не свойственна. Но так же не свойственно и сострадание, сочувствие. Машина не будет стрелять в безоружных людей, каким-то образом попавших на поле боя. Но и помогать им машина не станет. Пройдет мимо раненого и умирающего. Пройдет мимо ребенка, потерявшего свою семью. Потому что машине нет до этого дела. Поэтому рядом всегда должен находиться человек.