↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Мой первый опыт фэнтезийной картографии. Как видите, на карте изображена только сама Ниревиея, сопредельные государства даже не обозначены. Так что карта будет еще исправлена и дополнена.
Часть IV. Смерть на конце иглы
Глава 1
Сначала была музыка. Фортепьянные аккорды накатывали волнами — и отступали. И тут же возвращались снова, выбивая из сонного равновесия, теребя объятый ленью разум, не позволяя ему погрузиться в спасительную глубину. "Патетическая соната", — вяло отметило сознание... И чуть позже, уже удивленно: "А вот теперь уже "Лунная"... Третья часть". И откуда я все это знаю? Я ведь не меломан... Я не — кто? Я — кто?
А сквозь музыкальные аккорды едва слышно пробивались голоса:
— Поймите, Рьен, я просто больше не могу. Не справляюсь. И ведь это может длиться сколь угодно долго!
— В самом худшем случае это продлится не дольше месяца.
Голоса казались смутно знакомыми и даже приятными, но вот содержание разговора вызывало вполне отчетливое раздражение. От этих слов хотелось отгородиться завесой, не слышать, не понимать. Не получалось: голоса настойчиво и неумолимо ввинчивались в мое сознание, не оставляя ни шанса спасительное забытье.
— Вы же понимаете, мне нужно время, чтобы приготовить для нее отдельную палату.
— Она без сознания. Не все ли ей равно, отдельная палата или койка в общей?!
— Если она не придет в себя в течение ближайших дней, мне все равно придется ее забрать, чтобы обеспечить специальный уход — она ведь будет нуждаться в особом воздействии для поддержания жизни.
— Просто мне страшно. Я прихожу со службы — и бросаюсь в комнату, чтобы проверить: а вдруг? А если Брина отвлеклась, не заметила, не проследила?
— Я мог бы обеспечить вам профессиональную сиделку.
— Не хочу чужих людей в доме, — буркнул Дэйниш — а это был, конечно, он.
— Вам страшно... А если ее не будет здесь — страхов убавится? А вы подумайте, как будет страшно ей очнуться в больничной палате...
Пришлось-таки обозначить свое присутствие.
— Нет ничего страшнее, друзья, чем очнуться под ваши препирательства, — прохрипела я, не открывая глаз.
— Лари! — два голоса разом.
— Пи-и-ить... — простонала.
И тут же я почувствовала, как чьи-то заботливые руки аккуратно приподняли мою голову, а в губы мне ткнулся стакан. Сделала глоток, и лишь после этого решилась посмотреть на мир. Увидела склоненное над собой лицо Рьена — тревога, забота, облегчение.
— Как я рад, что ты очнулась, Лари!
— А уж я-то как... — проворчал Дэй... и спохватился. — И как много ты успела услышать?
— Достаточно, чтобы понять, что меня не было слишком долго. Сколько, кстати?
— Три дня, — отозвался Рьен.
— И-и-и... что было, пока меня не было?
— Господин следователь расскажет тебе. А мне пора в лечебницу — я буквально на минутку забежал.
Рьен распрощался с нами и упорхнул, а Дэйниш уселся на стул около моей кровати. Вид он имел слегка смущенный — оттого, что я услышала его слова, — но моему возвращению в мир живых был несказанно рад.
— Ну? — поторопила я сыскаря. — Меня оправдали? Я больше не демон?
— Нет, тебя признали человеком, — усмехнулся Дэй, — теперь ты баронесса Тэнра Лариса мер Май-Рок.
— Странно звучит. А почему два имени?
— Решили, что ты имеешь на это право, поскольку твое тело — это одновременно и тело Тэнры.
— На имя имею, но не на фамилию?
— А по этому поводу император принял решение из этических соображений: мол, раз отец дочь предал, отказался от нее, то дочери у него больше нет, к его роду ты отношения не имеешь.
— Что ж, мне нравится это решение.
То, что моя фамилия приросла окончанием "Рок", меня нисколько не удивило — это была обычная практика, если титулом награждали простолюдина со слишком короткой для дворянина односложной фамилией. Всего таких "расширителей" было около десятка, и по какому принципу их выбирали, для меня оставалось загадкой. Может быть, по благозвучности сочетания с основной частью?
— Естественно, к титулу прилагаются земли, но ты вступишь в права владения лишь по достижении двадцати одного года, до тех пор твое поместье будет находиться под управлением короны.
— А что с герцогом?
— Ему предъявили все выдвинутые тобой обвинения, подвергли сканированию на следующий день после тебя и признали виновным по всем пунктам. Крепкий оказался мужик — очнулся уже через несколько часов после процедуры. Правда, и сканирование было не таким глубоким.
— И?
— И ему необратимо заблокировали магические каналы и лишили права появляться в столице в течение ближайших десяти лет.
— Хотелось бы еще знать, что теперь с моей помолвкой.
— С этим сложнее, легче брак расторгнуть, чем помолвку отменить. Тут его величество, как хранитель традиций, сделать ничего не мог. Так что ты все еще невеста герцога Алейского.
— Обидно.
— Да ну, — отмахнулся Дэй, — он тебе больше не опасен: во-первых, в Лербин ему хода нет, а во-вторых, ты ему вроде как и ни к чему. Раз он больше не маг, то и твоя сила ему без надобности.
— Кто ему мешает нанять кого-то, чтобы выкрасть меня, раз сам в столицу попасть не может?
— Но зачем ему?! — воскликнул Дэйниш.
Я пожала плечами:
— Мало ли... Он же безумец, что ему еще в голову взбредет...
— Ладно. Мне тоже сегодня еще на службе стоит показаться, так что пойду я, пожалуй, — Дэй поднялся со стула. — По крайней мере, я теперь могу быть спокоен — твоя безвременная кончина отменяется.
— Ты о чем?
— Ну, об этой твоей задумке — чтобы не быть никому обузой, если разум утратишь. Что-то вроде отсроченной смерти.
— Не понимаю, — помотала головой я.
— Но... ты же писала мне, — взгляд Дэйниша выражает беспокойство — он еще не понял, в чем дело, но уже догадывается, что что-то не в порядке. — Письмо. Помнишь?
Не помню. Вернее, я помню, как передавала его величеству письмо для сыскаря, и вроде бы речь там шла о том, чтобы он принял мою бессознательную тушку в своем доме. Но о чем еще — память молчит.
— Не помню, Дэй, — озвучила я свою растерянность.
— Подожди, — бросил он, — я сейчас принесу.
И действительно явился спустя несколько минут с листом бумаги, исписанным моим почерком. У меня же возникло ощущение, что я вижу этот текст впервые, словно вышел он не из-под моей руки:
"Дорогой Дэйниш, если ты читаешь это послание, значит, я пока не пришла в себя после глубинного сканирования сознания. Очень прошу тебя позаботиться о моем бессознательном теле и приютить его (меня) в своем доме, как в старые добрые времена. Я надеюсь, это явление временное. Но на тот случай, если мое бессознательное состояние затянется или разум не переживет процедуры сканирования, я предусмотрела своевременный уход из жизни, чтобы никому не стать обузой. Я произвела над собой некую магическую манипуляцию, которая не позволит мне задержаться в этом мире, если я не приду в себя в достаточной степени, чтобы остановить процесс отсроченной смерти. Процесс этот будет запущен через месяц и приведет к моей кончине в течение нескольких часов, в крайнем случае, нескольких дней с момента запуска. Остановить это могу только я, так что не пытайся — и никому не позволяй — ставить надо мной эксперименты, призванные оменить или еще больше отсрочить смерть. Это мой сознательный выбор, и я не хочу, чтобы кто-либо препятствовал ему.
Если же ты по каким-то причинам не сможешь принять меня у себя, то свяжись с доктором Вестрамом, ты его знаешь, и он точно не откажется приютить меня в лечебнице. Письмо тогда тоже отдай ему, чтобы он был в курсе и, если что, не искал причин и не винил себя. Твоя Лари".
Все время, пока я читала это послание, Дэйниш ждал, затаив дыхание.
Я подняла на него глаза:
— Не помню, Дэй. Совсем не помню.
И верно — в памяти легко восстановился дворцовый прием, появление герцога, допрос у кристалла истины, дальнейшие разбирательства. И сразу — утро. Кушетка, чуткие пальцы магистра Релинэра, признающийся в любопытстве император. И вместо вечера, проведенного, насколько я понимаю, в дворцовых гостевых покоях, — полный провал. Темнота. Сколько я ни мучилась, вспомнить, что я учудила, чтобы обеспечить свой добровольный и своевременный уход из жизни, никак не получалось.
— Ла-а-ари, нет! — простонал Дэйниш.
— Так странно, Дэй... Смерть на конце иглы, — пробормотала я.
— Это ты о чем?
— Был в моем мире такой сказочный персонаж, условно бессмертный. Убить его можно было, но для этого полагалось разыскать его смерть. А смерь на ходилась на конце иглы, а игла — в яйце, яйцо — в утке, утка — в зайце, заяц в сундуке... А сундук был подвешен на цепи к ветке дерева, которое росло на маленьком островке в далеком море. Вот если добраться до этого острова, иглу заполучить и кончик ее сломать — бессмертный тут же и помирал.
— И... чего общего?
— Да так... Ассоциации. Просто мне тоже нужно свою смерть разыскать. Правда, совсем с другой целью — чтобы отменить.
— Чушь какая-то, — едва слышно пробормотал сыскарь.
— Ну чушь и чушь, — отозвалась я. — Ты, кстати, на службу собирался. Или уже передумал?
— Да нет, не передумал, — вздохнул следователь.
Он ушел, а я продолжила думать над сложившейся ситуацией. Но цепочка воспоминаний так и не выстраивалась, мысли текли вяло, словно бы нехотя, ситуация не столько пугала, сколько вызывала недоумение. По всей видимости, ужас произошедшего еще не вполне дошел до моего сознания. Во всяком случае, так и не придя ни к чему толковому, я вылезла из кровати, доползла до ванной, чтобы привести себя в порядок, а потом вернулась и рухнула снова в койку. Спать.
Глава 2
Настоящее осознание накрыло меня уже следующим утром. И кажется, я впервые в жизни на своей шкуре познала, что такое истерика. Я рыдала и хохотала, каталась по кровати, рвала зубами простыню, задыхалась, захлебывалась, всхлипывала, икала, выла в голос...
Испуганная Брина, заглянув в комнату, тут же выскочила. Через пару минут кухарка вернулась с полным стаканом воды, и попыталась влить в меня его содержимое. Зубы стучали о стекло, вода выплескивалась на постель и на меня... В конце концов женщина не выдержала и применила традиционный радикальный метод — влепила мне пощечину. Слезы сразу кончились, как по волшебству. О прошедшей истерике напоминали остаточные судорожные всхлипывания да моя опухшая физиономия. Я допила остатки воды и с благодарностью вернула Брине стакан.
— Все? — строго спросила кухарка.
— Что — все?
— Рыдать больше не будешь?
Я помотала головой.
Голова после истерики была тяжелой, но мысли в ней ворочались, хоть и медленно, но в правильном направлении. Ситуация предстала передо мной со всей своей неумолимой ясностью.
Итак, я в здравом уме, но потеряла память. Потеряла выборочно — в том, что касается моей так называемой "последней воли". Возможно, есть еще какие-нибудь темные пятна в моих воспоминаниях, но я с ними пока не столкнулась. И получается, что именно такой вариант я, выбирая для себя смерь в случае потери личности, не предусмотрела. Личность на месте, пусть и слегка ущербная, но смерть неумолимо надвигается, и остановить я ее не в состоянии.
Это было... странно. Страшно, да. Но в первую очередь — странно. Я уже умирала однажды, но той смерти я не ждала, и в новой жизни это явление продолжало представляться мне событием далекого будущего... или нелепой случайностью, которую невозможно предусмотреть. И вдруг смерть — вот она. Стоит так близко, что рукой можно дотронуться. Ждет своего часа, определенного... мною же. Я чуть не рассмеялась над нелепостью ситуации, но вовремя остановилась — побоялась вновь скатиться в истерику.
Где искать потерянные воспоминания, я не понимала. Как жить с ожиданием скорого конца, мне еще предстояло понять. Но в целом я чувствовала себя растерянной, подавленной, ослабленной и... удивленной, как ни странно. Потому что со мной такая нелепость никак не могла случиться. Ну просто никак.
Я заставила себя сползти с кровати, дойти до ванной, чтобы там долго-долго отмокать под тугими струями душа, смывая с себя все лишнее, мешающее понять, принять, начать действовать.
Потом сделала небольшой разминочный комплекс. Слабость собственного тела поражала — словно год ничем не занималась. Вероятно, причина гнездилась все-таки не в теле, а в психике, это она отказывалась от нагрузок. Любых, в том числе и физических. Но я все же довела разминку до конца, ополоснулась наскоро и вывела себя на улицу.
Вот тут-то меня и накрыло в очередной раз: мне стало страшно. Нет — СТРАШНО! Мир вокруг дома был огромен и враждебен. Он наступал на меня гигантским чудовищем, высасывая последние силы, лишая дыхания. Я прислонилась к стене, прикрыла глаза и принялась считать. До десяти. Потом до ста. Медленно, пытаясь привести свой пульс к нормальному темпу.
Все-таки я смогла немного пройтись по улицам, но чувствовала себя неуютно, словно под чьим-то неусыпным — и недружественным — наблюдением.
На какое-то время я заставила себя отвлечься от тревоги — наблюдала за городом и людьми, убеждая себя в том, что сами по себе зла они мне не несут, присматривалась к каким-то мелочам, подолгу зависала у красочных витрин. Но на самом деле тревожное состояние никуда не делось, я просто спрятала его — в том числе и от самой себя. Поэтому, вернувшись в дом Дэйниша, я точно знала, что мне требуется: медитация.
Собственно, ей я и посвятила оставшийся день. С небольшими перерывами, естественно. Я не стала входить в транс и, уж конечно, в таком состоянии не рискнула бы работать с потоками.
К вечеру мне стало легче. Нет, я отдавала себе отчет в том, что облегчение временное, и мне еще предстоит работать над собой. Тем более, что причина моих тревог никуда не делась. Но зато теперь я точно знала, в каком лекарстве нуждаюсь.
На следующее утро я, подавив новый приступ паники, ушла в лечебницу. На работу. Хотя мое растерянное и одновременно тревожное состояние сказывалось и здесь, лишив меня едва ли не главного необходимого для работы качества — уверенности в себе, в своих умениях. Поэтому я полностью переключилась на уход за больными, не решаясь заняться целительством.
Рьен был обеспокоен. Он готовил операцию, и поначалу обрадовался моему приходу — лучшего ассистента у него не было. Мой отказ ассистировать при операции не просто огорчил его — поверг в шок. Конечно, он нашел себе другого помощника. Но сразу после операции нашел меня и зазвал в свой кабинет.
— Расскажи мне, что с тобой происходит, Лари? — спросил доктор.
И я рассказала. Сцепив под столом руки, чтобы унять дрожь в пальцах, и с трудом сдерживая всхлипы.
Утешать меня было бессмысленно, и Рьен это знал. Он просто дождался, пока я успокоюсь, чтобы достучаться до моего сознания:
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |