|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава 13
Вообще идея ехать по Третьему Транспортному Кольцу мне не нравилась. Дмитровское для меня, кстати, стало сюрпризом. Но там-то, как раз, всё понятно. По нему в центр ехали те, кому разрешено туда ехать. Власть имущие всегда строят себе запасной аэродром. А обычным людям они оставляют лишь право подыхать ради них. Жестоко, но так было всегда и везде.
В современном мире, как оказалось, тоже есть запасной аэродром. Но предназначен он лишь для особенных людей. Одно это знание, что ты не принадлежишь и никогда не будешь принадлежать к числу особенных, обижает и бесит, не правда ли? Вот и мы с Ирой, когда узнали о возможности вырваться из лап окружающей действительности — то решили рискнуть. Чем мы хуже этих "особенных"?
— И всё-таки я против, — покачала головой Ира. — Я прекрасно понимаю, что на маленьких улицах у нас меньше шансов получить неприятности с изменёнными и прочей гадостью, но... Я уверенна, что туда, куда нам надо, с севера попадают по Тверской, с запада по Новому Арбату, а с юга по Большой Якиманке. Причём именно на Кутузовском самая сильная защита. Там и так всегда ездили мигалки, а теперь...
— Вот! — поднял я вверх указательный палец. — Поэтому там и надо прорываться. Нас там не ждут. Там, где самая сильная защита, обычно самые расслабленные люди. Да, про Тверскую я с тобой согласен, — провёл я пальцем по карте. — Скорее всего, так и есть. Расчистили Дмитровское, кусок Садового и вуа-ля...
Мы остановились на углу с Нижней Масловкой. Напротив остановки, чуть-чуть не доезжая деревьев. Они хоть и были с фиолетовой листвой, но больше в них изменений не наблюдалось. Однако рисковать я не стал. Перед глазами ещё стояла пасть дерева, которое решило мной пообедать. А ещё я сильно злился на всю эту деревянную братию за утерянный "Вал".
Перед нами навсегда застыл автобус. Внутри я видел брошенную холщовую сумку. В округе по-прежнему стояла гулкая тишина. Я такого никогда не слышал. Видимо Валерьевича все изменённые Москвы очень хорошо знают. И прекрасно понимают, что с ним лучше не сталкиваться.
— Проезжаем немного по кольцу, — вела моя жена пальчиком по карте. — Сворачиваем на ленинградку. Опять немного проезжаем и мы на расчищенной дороге.
— Где нас ждут, — закончил я за неё. — При этом нам пробираться по куче машин застрявших на всех этих эстакадах. Да, я помню, что у нас вездеход, но вот такую дуру, — ткнул я в автобус. — Мы не переедем. А ты уверенна, что там не застряли большегрузы?
— Уверенна, — странно посмотрела на меня жена. — Им въезд туда был запрещён. Конечно, они там должны встречаться... но, думаю, мы их объедем.
Ирине нельзя отказать в логике. Но почему-то у меня была стойкая убеждённость, что мы не только потратим время, поехав тем путём, но и сейчас тратим, пытаясь что-то спланировать.
— Хорошо, — я согласился неожиданно даже для самого себя. — Двинемся по-твоему. Не получится, значит, попробуем прорваться через Новый Арбат. Идёт?
— Идёт, — щёлкнула зажиганием Ира.
КамАЗ уверенно зарычал. Из фиолетовой листвы деревьев выпорхнула ворона. На первый взгляд самая обычная. Но в современном мире ничему нельзя верить. А самому обычному верить нельзя вдвойне. Правда я не слышал, чтобы птицы нападали на человека.
Ира объехала автобус. Дальше, на втором перекрёстке, когда-то столкнулись две машины. Одна из них была очень дорогая. Помню, когда такая проезжала мимо, то каждый смотрел ей вслед. Сейчас это кусок мусора. Хлам, который никому не нужен. Мародёры такие даже не трогали. Слишком много электроники, низкая посадка, незащищённость от современных реалий, редкость запчастей и отсутствие таких автомобилей за пределами МКАДа.
А ведь когда-то и я завидовал обладателям этого куска железа.
— Чего улыбаешься? — глянула на меня жена.
Молча указал на дорогую иномарку. Ира чуть крутнула руль и наш бронированный КамАЗ-вездеход с лёгкостью смял в лепёшку некогда дорогущую вещь.
На Трёшку мы выехали напротив длинного коричневого дома. Как и предполагалось на кольце сумасшедшая пробка. В тот, последний день, люди словно взбесились. Авария на аварии. Первые изменённые. Оружие... Сколько погибло при исходе из Москвы — не перечесть.
Мои надежды на то, что свободен тротуар, или внутренняя сторона, оказались несостоятельны. Машины были везде. Джипы позастревали седьмыми и восьмыми рядами на обочине. В нестройных линиях металлических могил я даже заметил демилитаризированный БТР.
— Ну что? — задорно посмотрела на меня Ира. — Вездеход?
Я не понимал почему, но у моей жены был детский восторг от возможности применить навыки проходимости нашей машины. Мы синхронно пристегнули ремни безопасности. Тряска ожидалась серьёзная.
— Поехали, — я сжал посильнее "Абакан".
Скрежет, скрип, звон, треск, хлопки — какофония звуков, раздававшихся из-под наших колёс, поражала воображение. Брошенные машины словно разговаривали с нами, жаловались на семь лет бездействия, радовались, что их жизни приходит конец. А тем автомобилям, по которым мы ехали, без сомнения он приходил. Двадцать с лишним тонн нашего веса сминали тонкий металл легковушек, как ребёнок бумагу. Если бы мы так проехались здесь лет восемь назад, водители нас бы линчевали, несмотря на броню. Сколько миллионов рублей мы истоптали, я даже не догадываюсь. А ведь люди когда-то тратили свои жизни, чтобы заработать эти машины. Влазили в кредиты, отказывали себе в удовольствиях. Всё ради того, чтобы заработать персональный гроб. Вообще за эти семь лет я пересмотрел жизненные ценности. Да и не только мне пришлось это сделать. Всем. Апокалипсис вообще заставляет взглянуть на мир по-другому. Оказывается, что всё, чем ты раньше дорожил это навязанные рекламой жизненные ценности. Пропадает общество, которое их навязывает, пропадают и ценности. На первый план выходит то, что действительно важно. А это не новый мобильник, не дорогая парфюмерия, не миллион каналов в жвачнике, не модный свитер.
Съезд на Ленинградское шоссе занимал перевернувшийся грузовичок. С виду маленький и крохотный, он упал таким образом, что сумел перегородить всю дорогу. Неподалёку валялся и перевернувшийся виновник трагедии. Красная "мазда" с развороченным капотом. Всё лобовое в крови. Сразу видно — успел человек.
Мы пересекли Трёшку в районе двенадцатого дома. Пока пробирались по крышам автомобилей, я постоянно наблюдал за подземным переходом. Что-то мне в нём не нравилось. С виду переход как переход. Я сам по таким миллион раз ходил. А может даже и через этот. Были у меня в этом районе когда-то дела.
— Давай туда, — указал на въезд во двор между четырнадцатым и двенадцатым домом, хотя проще как раз по тротуару, с внутренней стороны Трёшки они оказались свободны.
Ира спорить не стала. Потихоньку начала забирать влево. Скрежет, скрип и хруст по-прежнему стояли душераздирающие. В камере заднего вида я лицезрел, что после нас легковушки превращались в смятые куски железа. Сколько людей, стоя в знаменитых столичных пробках, мечтали безнаказанно проехаться по ним на чём-нибудь большом и тяжёлом? Я не исключение.
Мечты сбываются.
Мы, наконец, съехали на тротуар. Миновали два так и оставшихся припаркованными автомобиля отечественного производителя. От газового-распределительного здания остались лишь стены. Трубы и крышу вырвало взрывом. Внутренними, на удивление свободными, двориками мы проехали на улицу Расковой. Несколько деревьев попыталось нас остановить, но ничего у них не вышло. По пути я увидел изменённого, выглядывавшего из подвала. Он улыбался нам своими искорёженными эволюцией губами.
Наблюдают сволочи. А значит, умнеют. Видят, что мы им не по зубам. А ведь поначалу, когда мы с Ирой работали чистильщиками, изменённые нападали вне зависимости от численного превосходства сторон. Некоторые тогда их называли "зомби". Этих людей уже нет в живых. В произнесённых словах намного больше мощи, чем в любом из стрелковых орудий. Слово бьёт в сердце. Те, кто называл изменённых "зомби" в первую очередь убедили сами себя, что воюют с бестолковыми тварями. А это была огромная и, зачастую, решающая ошибка.
Пока ехали по переулку Расковой, пришлось перебраться через две машины. Обе распотрошены: вырваны сидения, обшивка, мародёры ковырялись под капотами. Когда проезжали мимо четырнадцатого дома, где стоит вывод вентиляционной шахты, услышали неразборчивые голоса, шипение, вой... Я даже толком не смог классифицировать ту какофонию звуков, которые доносились из-под земли. Ничего подобного раньше слышать не приходилось. Вероятно, где-то неподалёку под землёй обитает орда изменённых. Плохое место, и надо бы отсюда скорее уезжать.
Одно из деревьев потянулось к нам. Взбалмошный клён. Я снова пожалел, что так и не поставил огнемёт на башню. Сейчас бы сделать из этой эволюционировавшей доски факел. В назидание остальным.
Мы выехали на улицу Правды к небольшому бордово-стеклянному дому. Много стёкол первого этажа разбиты. Значит, был банк или ювелирный магазин. Большинство мародёров поначалу грабили именно такие места. Это потом они поумнели. Те из них, кто выжил.
— Давай налево, — кивнул я на двухполосную дорогу, поросшую мелкой травой.
И тут мы услышали приближавшийся шум. Я снова не смог его однозначно классифицировать. Вой, крик, стоны. Всё смешалось в какую-то жуткую какофонию. Такой же звук доносился из вентиляционной шахты. Но самое плохое было в том, что он приближался.
— Поехали, поехали! — поторопил я жену.
Ира не вписалась в поворот. Сбила чёрную оградку, уже почти невидимую из-под разросшейся фиолетовой травы, повалила знак "Остановка запрещена". В этот момент я посмотрел на монитор. Со стороны Ленинградского шоссе к нам приближалось странное создание. Именно оно издавало тот самый, не классифицируемый шум. По дороге катился огромный шар, состоявший сплошь из людей. А точнее изменённых. Их ноги, руки, головы, туловища, переплелись под невероятными углами, навсегда соединились в единое целое. Такого я ещё не видел и даже не слышал. Какая сила могла их так соединить? Зачем? По каким физическим законам они катились? Кто управлял этой массой?
Однако все эти вопросы не мешали "Колобку" из бывших людей к нам приближаться. Его скорость впечатляла. Да и через препятствия перепрыгивал он слишком резво. Нам, даже на бронированном автомобиле, ездить по мёртвому городу со скоростью восемьдесят-девяносто километров в час — верное самоубийство. А это значит, что шансов скрыться от "Колобка" мало.
— Я на башню, — выбрался я с пассажирского места. — Доставать дружка их мешка, — так мы иногда в шутку называли приготовление КОРДа к бою. — Попробую остановить это непотребство, — указал в монитор. — Следующая улица должна заканчиваться переходом через железку. Там и переедем.
Ира молча кивнула и сосредоточилась на управлении тяжёлой машиной.
Шар был уже близко. Вой, крики и гам, исходившие от него, оглушали. Промахнуться по такой махине нереально. Я вдавил спусковой крючок. Тяжёлые пули ложились точно в "колобка". Ни одна не прошла мимо. Но только ничего это не изменило. Шар из тел изменённых продолжал с той же скоростью гнаться за нами. Я успел выпустить ещё с десяток пуль до того, как он нас догнал. В этот момент Ира как раз поворачивала на 5-ую улицу Ямского поля и "колобок", врезался в наш борт. Тяжёлый грузовик встал на левые колёса. Из башни стало видно небо... и только небо...
"Вот и всё" — успел подумать я со странной отрешённостью.
В этот момент правые колёса всё же приземлились на землю. Шар откатился назад, приготовился к разгону, чтобы наверняка перевернуть нашу крепость.
— Поехали! Поехали! — крикнул я.
Двигатель зарычал, как доисторический зверь. КамАЗ рванулся вперёд. Спустя несколько секунд шар остался за пределами видимости. Ира набирала скорость. Из-за угла, наконец, появился "колобок". Какофония из голосов, издаваемая им, усилилась. Я выпустил ещё очередь. Безрезультатно. Пулемёт не причинял ощутимого вреда этой массе тел. Сейчас бы огнемёт, который так и не установил...
Раздался скрежет. Машину тряхнуло. Ярко-красный джип заокеанского производства отлетел с дороги, врезался в разросшееся фиолетовое дерево. КамАЗ набирал скорость. Но "колобок" всё равно приближался быстрее. Вой и визг сплетённых воедино тел давил на барабанные перепонки. Изменённые, сплавленные в единое месиво, словно понимали, что добыча пытается уйти.
Второй раз они настигли нас возле бело-стеклянной высотки в конце улицы. Удар был такой силы, что заставил нашу тяжёлую машину вильнуть, из-за чего мы врезались в брошенные автомобили. Надеюсь Ира пристёгнута, потому что меня в башне тряхнуло ощутимо. Мощный двигатель растолкал препятствия, а шар из изменённых опять брал разбег. Не будь наш автомобиль таким тяжёлым, они бы нас уже точно опрокинули или по близстоящей стене размазали.
Я снова вдавил спусковой крючок. Пули вновь не причинили видимого вреда. Здесь требовался другой подход. Но какой?
Проезжая мимо заправки вновь стократно обругал себя. Ну что мне стоило установить огнемёт?
Ограду РЖД сбили, как бумажный лист. Когда перебирались через пути, меня чуть не выкинуло из башни. Пригорок на противоположной стороне полотна заставил двигатель один раз протяжно взвизгнуть.
Крайне плохой знак. Не хватало одного — заглохнуть.
"Колобок" снова в нас врезался. На этот раз я услышал скрип брони. Ещё один плохой знак. Этот толчок буквально выбросил нас на Бутырский Вал и повернул в сторону метро "Белорусская".
Ира нажала акселератор. КамАЗ зарычал и рванулся вперёд.
Катастрофа произошла в первой половине будничного дня. Когда все маршрутные средства были на линии, а люди на работе. Именно поэтому многие не спаслись. Я даже слышал истории некоторых выживших, что начальники не разрешали покидать рабочие места. Мол, уйдёшь — потеряешь работу. Самое странное, что находились те, кто оставался.
"Колобок" гнался за нами и беспрестанно настигал. Ещё раз семь он стукнул нам по кузову, никаких особенных повреждений не причиняя. Собственно он оказался и не такой большой помехой. Вот только остановиться мешал. Ирине приходилось умело лавировать между брошенными машинами, выползшими на дорогу деревьями и прочим постапокалиптическим мусором.
Уже в конце Бутырского Вала я крикнул, чтобы Ира остановилась. От комка изменённых по прямой и почти пустой дороге мы оторвались порядочно. После их воплей и криков окружающая тишина казалась странной и неестественной. Супруга затормозила возле церкви. Я перебрался в кабину и сел за руль. За это время шар из изменённых догнал нас. Сделав крутой вираж, "колобок" попытался обойти нас сбоку и врезаться в кузов. Я чудом успел вырулить, чтобы избежать этой "встречи".
На 1-ой Тверской-Ямской нас ждал огромный затор. Вся площадь превратилась в месиво из металла и бетона. Не уверен, но кажется, здесь тоже когда-то рухнул огромный лайнер. Вероятно, это было в день, когда мир сошёл с ума. Путь к центру перекрыт обломками фюзеляжа, машинами, обвалившимися зданиями. В принципе я бы нашёл где пробраться, но шар из тел изменённых мешал это сделать. Стоило нам затормозить на перекрёстке, как мы получили сильнейший удар в кузов. КамАЗ бросило вперёд, прямо на часть крыла.
— Да когда же эта дрянь от нас отцепится?! — В сердцах ругнулась Ира.
— Когда мы её зажарим, — я усиленно крутил руль, при этом старался не спалить сцепление на препятствиях.
— Зажарим, говоришь? — посмотрела на меня супруга.
Она что-то придумала. Вот за это её и люблю. Если идеи заканчиваются у меня, она всегда предложит что-то свеженькое.
— Что придумала?
Тяжёлый грузовик вновь сотрясся от удара. Вот честно, надоел этот шар катающийся. Вроде и не мешает, но проблемы создаёт.
— Баллоны с газом...
Дальше Ирине продолжать не требовалось. Я чуть не обругал себя. Ну как можно быть настолько недогадливым?
Печь в нашей мобильной кухне работала от баллонов с газом. Периодически приходилось искать новые. В небольших посёлках мы их до сих пор находили. Правда, уже не так легко и просто, как поначалу.
— Садись! — вскочил я с водительского места, предварительно захватив оружие последнего шанса. Когда пробирался в кунг, машину ещё раз тряхнуло от удара. Скрип брони меня насторожил. Как говорится, вода и камень точит. Пистолет засунул за ремень джинсов.
КамАЗ тряхнуло на очередном препятствии. Я чуть не ударился головой о кухонный стол. Открутил один из серебристых баллонов. Подумал и отвинтил второй — вдруг не получится с первого раза. Поднёс оба к задней двери. Один установил в шкафчик возле выхода, где хранились мелкие запчасти для нашей машины. Началась ровная дорога. Видимо выбрались, наконец, к Белорусскому вокзалу.
— Где? — крикнул я в кабину.
— Перебирается по колдобинам! — ответила жена, глянув на экран.
Лязгнул засов. Крутнул ручку-колесо, отщёлкнул и вторую дверь. Схватился за скобу возле выхода и прямым ударом выбил сразу обе створки. С глухим скрипом они распахнулись. Мелькал асфальт, фиолетовая трава, местами пробившаяся через него. Месиво из бывших людей приближалось. Ира вела машину ровно и не больше двадцати пяти километров в час. Я пытался выбрать место, куда воткнуть баллон. Но на скорости не мог ничего рассмотреть.
— Держись, — крикнул перед самым ударом.
Когда шар был уже близко, я увидел бешеные глаза изменённого, прилипшего лицом наружу. В его хищном рту осталось мало зубов, но те, которым повезло, казались остры, как бритвы. Вой и визг заполнил округу. Месиво из бывших людей ужасно смердело. Со спёртым дыханием я ткнул баллоном выше этой рожи. КамАЗ вздрогнул и немного вильнул. Левая створка двери тяжело хлопнула. Правая призакрылась, на мгновения скрывая от моего взора шар. Я толкнул её в тот момент, когда Ира нажала газ. Дверь снова распахнулась. Выхватив из-за пояса пистолет, нацелился в "колобка". Зачем-то искал на нём не торчавший баллон, а бешеные глаза. Но, среди рук, ног и прочих частей тела на внешней стороне монстра, лица мелькали часто. А вот баллона я так и не увидел.
Шар снова набирал скорость. Я держал пистолет, готовый каждый момент стрелять. "Колобок" вильнул в сторону, словно хотел воткнуться сбоку. Среди месива мелькнул серебристый баллон. Шар метнулся к нам. В бок КамАЗа он не попал, прошёл по касательной в метре от грузовика. В момент, когда он был максимально близко, я снова увидел баллон. Палец чуть-чуть рефлекторно не вдавил спусковой крючок. Сделай это — и мои останки пришлось бы собирать по всем уголкам машины. Меня снова обдало смрадом. По ушам резанули вопли бывших людей. Ира стала набирать ход. Через пару секунд я снова видел шар. У него на пути попалась брошенная машина, и он так лихо через неё перескочил, что в прозвище "колобок" не осталось сомнений. Именно так же лихо скакал и персонаж славянской сказки.
Вновь мелькнул баллон. Я успел нажать спуск, но попал как раз в рожу с бешеными глазами. Точно между глаз.
— Держись! — донёсся крик жены.
Я успел сунуть пистолет за пояс и схватиться обеими руками за поручень на внутренней стороне двери. В этот момент мы заехали на трамплин из придавленной машины и перевёрнутого автобуса. Упали с другой стороны опрокинутого городского транспорта. Тряхнуло так, что показалось, будто все внутренние органы решили выпрыгнуть. Следом за нами в воздух взвился "Колобок". Его скорость оказалась выше, а масса меньше, он упал прямо нам на крышу. Под его весом что-то хрустнуло в башне. Машину тряхнуло от столкновения с каким-то препятствием. В этот момент башня попросту отвалилась. В открывшуюся дырку я на мгновение увидел баллон.
Какова же была сила этого монстра, что он с такой лёгкостью выбил крепления, которые на моих глазах выдерживали гранатомёт? Значит, обычные машины эта груда прессует в пыль. Обычные — значит мародёрские... Мда, такие вот гадости современного мира, когда всё необходимое для жизни находится в крупных городах, но выжить там совсем не просто — всякая дрянь пытается стереть в порошок.
Ира прибавила скорости, обогнала "колобка", который немного притормозил. Я вырвал из-за ремня пистолет. Хлопнула левая створка двери, но на этот раз обратно открылась сама. И сразу же вновь захлопнулась под весом шара.
Перед глазами снова мелькнул серебристый баллон. Второй раз упустить такую возможность будет глупо. Я схватился за ручку-колесо закрывшейся створки и одновременно с этим вдавил спусковой крючок.
От взрыва спасла бронированная дверь. КамАЗ дёрнулся и дверь бросило наружу. А вместе с ней и меня. Держался я только левой рукой, а в правой зажат пистолет. Мгновенным взором в сторону "колобка" увидел, что тела распадаются из стройного шара. Словно их там что-то держало...
Сгруппировавшись, я спружинил ногами о броню.
— Стой! — крикнул супруге.
Тяжёлая машина начала притормаживать. Я оттолкнулся от двери и запланировал в кунг с грацией пьяной балерины. "Колобок" разваливался. Большинство изменённых так и осталось лежать на асфальте. Но были и те, кто поднимался. Их шатало и качало, словно они вылакали несколько вёдер водки. Интереснее было то, что обнаружилось под телами. Чёрный шар размером с мячик для пляжного волейбола. По его матово-чёрной поверхности пробегали разряды электричества, в хаотичном порядке высвечивались серебристые цифры. Хотел бы я рассмотреть поближе это чудо инженерной мысли. Скорее всего, такое устройство, даже сломанное, можно обменять на неплохой запас патронов и еды. К сожалению, изменённые, которые выжили после взрыва, вряд ли позволят мне забрать шар с серебристыми цифрами.
Я захлопнул двери, лязгнул засовом. Крутнул на два оборота ручку-колесо.
— Поехали! Поехали! — поторопил жену.
Двигатель рыкнул, машина тронулась. Перебравшись в кабину, я присел на пассажирское место. Пристегнулся, чтобы случайно не вылететь через разбитое стекло.
— Где мы, кстати? — Ира покрутила головой, но табличек на домах не увидела. Их раньше снимали мародёры. Попадались люди, которые их выгодно выменивали, как напоминание о прошлой жизни. Особенно популярны были таблички из центра Москвы. Сколько людей полегло, пытаясь такие достать — не счесть. А потом, когда жизнь в лагерях наладилась, появились подделки, и стало не настолько выгодно корячиться из-за каждой железки.
— На Пресненском Валу, — секунду я сомневался, правильно ли назвал улицу. — Сейчас метро "улица 1905 года" должно быть. — На перекрёстке налево. Прямо ни в коем случае нельзя. Если мне не изменяет память, то там был небольшой парк.
— А налево зоопарк, там вообще непонятно кто может жить.
— Мы его объедем, не волнуйся, — успокоил супругу.
На крыше здания, напротив перекрёстка, сидела крупная крылатая тварь. Даже не догадываюсь, видела она нас или нет. Она вообще не шевелилась, застыла, словно статуя. Да только каменных горгулий в готическом стиле на Красной Пресне никогда не было. Не хотел бы, чтобы эта тварь за нами гонялась. Только от одной дряни отбились.
Тварь нас не заметила. Или не захотела увидеть. За это я на неё совершенно не в обиде. По Красной Пресне пришлось повилять среди брошенных машин. В одной мы увидели растерзанные трупы двух мужчин. Далеко что-то они забрались для обычных мародёров. Глупо. Теперь понятно, почему монстр на крыше такой умиротворённый. Наеденный.
— Перед тем, длинно-грязным кирпичным домом сворачивай, — сказал я.
С Большого Трёхгорного переулка повернули на Заморенова. В начале улицы было припарковано много машин. Дальше стало меньше. Один раз пришлось объехать вставший поперёк автобус. Одно из разросшихся фиолетовых деревьев вдоль дороги сильно качалось, его словно трясло в ознобе. Я взялся за "Абакан", но мы так никого и не увидели.
Улица оказалась довольно пустынна. Только чуть дальше снова пришлось объезжать препятствие. На этот раз два столкнувшихся троллейбуса. Такое я вообще первый раз в жизни видел.
С одного из домов в нас швырнули кастрюлей. Она грохнула по кузову и откатилась на тротуар. Слышал истории, когда подобным образом зашибало людей. Даже кастрюлей очень неплохо достанется если запустить с седьмого-восьмого этажа. Скорее всего убьёт. А если утюгом? Или как оружием, как нас в Грозном?
Остановились на перекрёстке с Дружинниковской улицей. На последнем отрывке Заморенова деревья по обе стороны дороги образовали арку из настолько плотной и разросшейся листвы, что Сталинской высотки не было видно. На первый взгляд в этом живом проходе не наблюдалось опасности. Даже ни одной припаркованной машины. Меньше чем за минуту можно проскочить.
— Едем? — посмотрела на меня жена.
— На следующем перекрёстке направо, — вслушивался я в окружающую тишину. — Надо побыстрее покинуть этот район. Не хочется мне сталкиваться с тварями из зоопарка.
КамАЗ тронулся. Ира переключилась на вторую повышенную и вдавила газ. Когда проезжали мимо остановки, утонувшей в фиолетовой листве, в кузове что-то тихо щёлкнуло. На сердце заскребли кошки. А ведь из головы вылетело, что башни больше нет и вместо неё теперь дыра. Проехали пол мира вдоль и поперёк, попадали в немыслимые заварушки, и нигде нас так не крушили, как в Москве. Не очень дружелюбный город. Зато возможность, которую он даёт, если мы всё же доберёмся в центр, просто невероятна.
— Теперь направо и до конца, — я отстегнул ремень. Схватил "Абакан" и полез через прорезиненное соединение в кунг.
КамАЗ плавно завернул.
— Возле дома правительства остановись, — дал я последние указания.
На нашей кровати сидела маленькая беломордая обезьянка. Милая и пушистая. Только не верил я теперь, кроме жены, ни одному живому существу на этой планете. Сразу же наставил на неё автомат. Неизвестно что она теперь умеет. Внешне вроде нормальная животина. Обычная обезьянка. Таких раньше на плечо сажали, чтобы сфотографироваться в цветастых шортах на фоне океана.
— Пошла отсюда! — махнул я дулом автомата в сторону дыры в потолке. Как ещё выгнать эту макаку понятия не имел.
— Что там? — Ира пыталась заглянуть в кунг, но видела лишь мою спину.
— Обезьяна, — глаз от неожиданного и нежданного визитёра я не открывал. — Не знаешь, как выгоняют мартышек?
Вопрос был риторическим и ответа я не ждал. Обезьянка пялилась на меня широко раскрытыми глазами, словно я инопланетянин какой. Хотя для неё я мог таким и являться. Если она родилась после апокалипсиса, то вполне вероятно, что первый раз увидела человека.
— Ну, давай, — продолжал я убеждать беломордую обезьянку. — Проваливай отсюда!
Сделал несколько шагов к кровати. Обезьянка резко и противно заверещала. Рванулась в сторону подушек, оттолкнулась от изголовья и лихим прыжком оказалась на лесенке ведущей к сорванной башне. Напоследок оглянувшись, она смерила меня таким взглядом, будто хотела сказать: "Понаехали тут всякие".
— Давай-давай! Дёргай отсюда! — сделал я шаг к лесенке.
Обезьянка проворно выскочила. Я ещё некоторое время подождал, не появится ли она снова. Затем взобрался наверх. Обнаружил возле чудом уцелевшего КОРДа кучку кала. Насрала зараза! Из-за фиолетовых зарослей показался дом правительства. Проехали памятник Героям-Дружинникам, участникам баррикадных боев на Красной Пресне у Горбатого моста. Сам Горбатый мост оброс фиолетовой дрянью, наподобие мха. Встречали мы однажды такую субстанцию неподалёку от Милана. Местные выжившие поклонялись этому мху и приносили жертвы. Эта фиолетовая гадость затягивала любой, даже самый крупный предмет, за считанные минуты.
С дома правительства нас "пасли". Я увидел, как на крыше что-то блеснуло. Видимо, какого снайпера-недоучку посадили. А может он там настолько оборзел от собственной безнаказанности, что специально выставляется? На, мол, пальни.
Собственно, а почему и нет? Расстояние, конечно, не для точной стрельбы из "Абакана", но...
В этот момент Ира, как по заказу, остановилась. Я спустился по лесенке на несколько ступеней, на виду остались лишь плечи и голова. Перевёл оружие в режим двойного выстрела. Вскинул автомат и приложился к панкратическому прицелу. Несколько мгновений наводился на цель. И тут увидел. На крыше, сжимая СВД, сидел паренёк. Лет восемнадцать — не больше.
Рядом вжикнуло и одновременно стукнуло. Потом долетел хлопок. Теперь моя очередь. Промахиваться нельзя. На моей стороне опыт — на его снайперская винтовка. Поправка на ветер... надавил спусковой крючок. Две пули ушли точно в цель. Звуки выстрелов далеко разнеслись по мёртвому городу. Паренёк взмахнул руками и сразу же исчез из вида. Скорее всего, лежит на крыше, а из груди сгустками бьёт кровь, он смотрит в голубое небо и последние его мысли: за что? Да за то, что убивать захотел.
В миллиметре от моей головы просвистела пуля. Я даже почувствовал её волосами. Стреляли сзади, вероятно из дома Правительства Москвы. Мигом свалился вниз. Автомат перекинул за спину.
— Поехали! — крикнул жене.
КамАЗ двинулся.
— Ты опять детские войнушки устроил?
Я перебрался в кабину. Устроившись на сидении, пристегнулся ремнём. Автомат на колени. Отвечать не собирался. Кто знает, как отзываться на глупые женские вопросы?
"Сферы" уже не существовало — точнее здание было, а вот стеклянный купол отсутствовал. Памятник Столыпину, проломив ограду, лежал на территории Дома Правительства. Словно его туда чем-то снесло. Мы завернули на Новый Арбат...
От удивления Ира затормозила. Такого мы ещё не видели. Дорога была абсолютно чиста. Ни одной машины — их все стащили на тротуары, ни одной трещинки в асфальте, ни одной травинки. Да у меня вообще сложилось чувство, что эту дорогу с мылом ежедневно намывали.
— Ничего не изменилось, — полушёпотом произнесла Ира.
— Ничего, — в тон ей ответил я.
В то время как мир погибал, выжившие люди из правительств всей планеты спасали свои задницы. Пользовались возможностью сбежать с тонущего корабля. За эту же возможность попытались ухватиться и мы, но, как говорили римляне, что позволено Юпитеру, то не дозволено быку. Власть имущие могут имитировать заботу о народе, но по-настоящему заботиться никогда не станут.
— Поехали? — посмотрела на меня задорным взглядом супруга.
— Поехали!
Перед нами финишная прямая. Вряд ли она будет лёгкой.
В боковое водительское стекло ударила пуля. Судя по всему того же снайпера, который чуть меня не достал.
Жена прибавила газа. Я перелез в кунг.
— Ты куда? — Ира склонилась над рулём и попыталась рассмотреть стрелка.
— К пулемёту, — бросил я.
Супруга ехала не больше двадцати километров в час. Спешить некуда. Не хватало нам растяжки или банальной ямы. А может и какой другой припрятанной гадости. Я снял КОРД с предохранителя. Приготовил три последние ленты. Открутил два из трёх креплений, чтобы в случае чего быстро снять пулемёт.
Вдали, напротив одного из домов-книг, на дороге виднелся непонятный объект. Я бы мог слазить вниз за биноклем, но это не имело смысла. У нас всё равно два пути: или вперёд, или назад. Бульварное кольцо в обе стороны специально перегорожено двухъярусными автобусами, строительными плитами и тяжёлой техникой. Назад мы не поедем точно, значит только вперёд.
— Ты видишь что это? — крикнула жена.
— Похоже на танк, — неожиданно я осознал, что именно находится прямо посреди дороги.
Несколько минут ехали в молчании. Я внимательно наблюдал за обстановкой. За зданиями, дворами, окнами. Хотя в отношении окон с домами-книгами не очень получалось. Слишком много там стёкол. Солнце бликовало и отражалось, бегало зайчиками.
Танк был уже близко. Стоял он напротив второго, по счёту от Кремля, дома-книги. При ближайшем рассмотрении видно, что левая гусеница разорвана, на броне след гари, будто коктейлем Молотова запустили, но пожар не взялся.
А дуло смотрело прямо на нас.
Может его когда-то подбили, да он так и остался стоять? Мне эта версия нравилась. Но в её правдивости я сомневался. На первый взгляд танк не выглядел боеспособным. Но не всё в этой жизни такое, каким кажется.
Мы подъехали уже настолько близко, что реши командир танка разнести нас в пух и прах и он разнесёт нас в пух и прах. Начал пробирать нервный смех. На меня нацелено дуло, а я в ответ целюсь в него КОРДом. Решила Моська, что сильна и лаять будет на слона.
Дуло пришло в движение. Два резких сдвига и уже смотрело точно в кабину. Увидел я и людей, разом появившихся на крышах окружающих зданий. Мимолётным взглядом насчитал не меньше семи снайперов, и одного гранатомётчика на крыше, соединяющего все дома-книги, первого этажа. У него было то ли двадцать седьмое, то ли двадцать девятое оружие. Не разглядел. Собственно это и не самым страшным-то казалось. Танк от нас оставит пустое место. Только если Центр не допустит ту же самую ошибку, которую совершили до этого многие наши противники.
Сколько стрелков на крышах и в окнах пустых домов по настоящему — неизвестно. Вполне вероятно, что и спину несколько стволов сверлят. Ира затормозила.
Из-за танка вышел высокий мужчина с глубоким шрамом на лице. Полевая военная форма, количество звёзд на погонах не видно. Резким движением поднёс ко рту рупор.
— Далеко вы ребята забрались. Слишком, — раздался из матюгальника хриплый голос Центра. — Намёков явно не понимаете. В общем, отпустить я вас уже не могу. Ничего личного, работа такая. Поэтому если сдадитесь, то умрёте быстро и безболезненно. Будете сопротивляться, на лоскутки порежу. Буду доставать внутренние органы и вам же скармливать. Десять секунд на размышление.
И откуда в людях столько злости?
— Уважаемый, — закричал я во всю силу лёгких, чтобы услышали все-все его бойцы. — Моё предложение такое: я сохраняю жизнь твоим ребятам и тебе лично, а ты нас за это пропускаешь. На размышление три секунды.
— Дружище, ты серьёзно? — вытаращился на меня Центр. — Ты хоть знаешь, с кем связался?
Его три секунды закончились.
Просьба: оценки и комментарии оставлять в общем файле.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
