Против часовой стрелки. Глава 13

Глава 13

Вообще идея ехать по Третьему Транспортному Кольцу мне не нравилась. Дмитровское для меня, кстати, стало сюрпризом. Но там-то, как раз, всё понятно. По нему в центр ехали те, кому разрешено туда ехать. Власть имущие всегда строят себе запасной аэродром. А обычным людям они оставляют лишь право подыхать ради них. Жестоко, но так было всегда и везде.

В современном мире, как оказалось, тоже есть запасной аэродром. Но предназначен он лишь для особенных людей. Одно это знание, что ты не принадлежишь и никогда не будешь принадлежать к числу особенных, обижает и бесит, не правда ли? Вот и мы с Ирой, когда узнали о возможности вырваться из лап окружающей действительности — то решили рискнуть. Чем мы хуже этих "особенных"?

— И всё-таки я против, — покачала головой Ира. — Я прекрасно понимаю, что на маленьких улицах у нас меньше шансов получить неприятности с изменёнными и прочей гадостью, но... Я уверенна, что туда, куда нам надо, с севера попадают по Тверской, с запада по Новому Арбату, а с юга по Большой Якиманке. Причём именно на Кутузовском самая сильная защита. Там и так всегда ездили мигалки, а теперь...

— Вот! — поднял я вверх указательный палец. — Поэтому там и надо прорываться. Нас там не ждут. Там, где самая сильная защита, обычно самые расслабленные люди. Да, про Тверскую я с тобой согласен, — провёл я пальцем по карте. — Скорее всего, так и есть. Расчистили Дмитровское, кусок Садового и вуа-ля...

Мы остановились на углу с Нижней Масловкой. Напротив остановки, чуть-чуть не доезжая деревьев. Они хоть и были с фиолетовой листвой, но больше в них изменений не наблюдалось. Однако рисковать я не стал. Перед глазами ещё стояла пасть дерева, которое решило мной пообедать. А ещё я сильно злился на всю эту деревянную братию за утерянный "Вал".

Перед нами навсегда застыл автобус. Внутри я видел брошенную холщовую сумку. В округе по-прежнему стояла гулкая тишина. Я такого никогда не слышал. Видимо Валерьевича все изменённые Москвы очень хорошо знают. И прекрасно понимают, что с ним лучше не сталкиваться.

— Проезжаем немного по кольцу, — вела моя жена пальчиком по карте. — Сворачиваем на ленинградку. Опять немного проезжаем и мы на расчищенной дороге.

— Где нас ждут, — закончил я за неё. — При этом нам пробираться по куче машин застрявших на всех этих эстакадах. Да, я помню, что у нас вездеход, но вот такую дуру, — ткнул я в автобус. — Мы не переедем. А ты уверенна, что там не застряли большегрузы?

— Уверенна, — странно посмотрела на меня жена. — Им въезд туда был запрещён. Конечно, они там должны встречаться... но, думаю, мы их объедем.

Ирине нельзя отказать в логике. Но почему-то у меня была стойкая убеждённость, что мы не только потратим время, поехав тем путём, но и сейчас тратим, пытаясь что-то спланировать.

— Хорошо, — я согласился неожиданно даже для самого себя. — Двинемся по-твоему. Не получится, значит, попробуем прорваться через Новый Арбат. Идёт?

— Идёт, — щёлкнула зажиганием Ира.

КамАЗ уверенно зарычал. Из фиолетовой листвы деревьев выпорхнула ворона. На первый взгляд самая обычная. Но в современном мире ничему нельзя верить. А самому обычному верить нельзя вдвойне. Правда я не слышал, чтобы птицы нападали на человека.

Ира объехала автобус. Дальше, на втором перекрёстке, когда-то столкнулись две машины. Одна из них была очень дорогая. Помню, когда такая проезжала мимо, то каждый смотрел ей вслед. Сейчас это кусок мусора. Хлам, который никому не нужен. Мародёры такие даже не трогали. Слишком много электроники, низкая посадка, незащищённость от современных реалий, редкость запчастей и отсутствие таких автомобилей за пределами МКАДа.

А ведь когда-то и я завидовал обладателям этого куска железа.

— Чего улыбаешься? — глянула на меня жена.

Молча указал на дорогую иномарку. Ира чуть крутнула руль и наш бронированный КамАЗ-вездеход с лёгкостью смял в лепёшку некогда дорогущую вещь.

На Трёшку мы выехали напротив длинного коричневого дома. Как и предполагалось на кольце сумасшедшая пробка. В тот, последний день, люди словно взбесились. Авария на аварии. Первые изменённые. Оружие... Сколько погибло при исходе из Москвы — не перечесть.

Мои надежды на то, что свободен тротуар, или внутренняя сторона, оказались несостоятельны. Машины были везде. Джипы позастревали седьмыми и восьмыми рядами на обочине. В нестройных линиях металлических могил я даже заметил демилитаризированный БТР.

— Ну что? — задорно посмотрела на меня Ира. — Вездеход?

Я не понимал почему, но у моей жены был детский восторг от возможности применить навыки проходимости нашей машины. Мы синхронно пристегнули ремни безопасности. Тряска ожидалась серьёзная.

— Поехали, — я сжал посильнее "Абакан".

Скрежет, скрип, звон, треск, хлопки — какофония звуков, раздававшихся из-под наших колёс, поражала воображение. Брошенные машины словно разговаривали с нами, жаловались на семь лет бездействия, радовались, что их жизни приходит конец. А тем автомобилям, по которым мы ехали, без сомнения он приходил. Двадцать с лишним тонн нашего веса сминали тонкий металл легковушек, как ребёнок бумагу. Если бы мы так проехались здесь лет восемь назад, водители нас бы линчевали, несмотря на броню. Сколько миллионов рублей мы истоптали, я даже не догадываюсь. А ведь люди когда-то тратили свои жизни, чтобы заработать эти машины. Влазили в кредиты, отказывали себе в удовольствиях. Всё ради того, чтобы заработать персональный гроб. Вообще за эти семь лет я пересмотрел жизненные ценности. Да и не только мне пришлось это сделать. Всем. Апокалипсис вообще заставляет взглянуть на мир по-другому. Оказывается, что всё, чем ты раньше дорожил это навязанные рекламой жизненные ценности. Пропадает общество, которое их навязывает, пропадают и ценности. На первый план выходит то, что действительно важно. А это не новый мобильник, не дорогая парфюмерия, не миллион каналов в жвачнике, не модный свитер.

Съезд на Ленинградское шоссе занимал перевернувшийся грузовичок. С виду маленький и крохотный, он упал таким образом, что сумел перегородить всю дорогу. Неподалёку валялся и перевернувшийся виновник трагедии. Красная "мазда" с развороченным капотом. Всё лобовое в крови. Сразу видно — успел человек.

Мы пересекли Трёшку в районе двенадцатого дома. Пока пробирались по крышам автомобилей, я постоянно наблюдал за подземным переходом. Что-то мне в нём не нравилось. С виду переход как переход. Я сам по таким миллион раз ходил. А может даже и через этот. Были у меня в этом районе когда-то дела.

— Давай туда, — указал на въезд во двор между четырнадцатым и двенадцатым домом, хотя проще как раз по тротуару, с внутренней стороны Трёшки они оказались свободны.

Ира спорить не стала. Потихоньку начала забирать влево. Скрежет, скрип и хруст по-прежнему стояли душераздирающие. В камере заднего вида я лицезрел, что после нас легковушки превращались в смятые куски железа. Сколько людей, стоя в знаменитых столичных пробках, мечтали безнаказанно проехаться по ним на чём-нибудь большом и тяжёлом? Я не исключение.

Мечты сбываются.

Мы, наконец, съехали на тротуар. Миновали два так и оставшихся припаркованными автомобиля отечественного производителя. От газового-распределительного здания остались лишь стены. Трубы и крышу вырвало взрывом. Внутренними, на удивление свободными, двориками мы проехали на улицу Расковой. Несколько деревьев попыталось нас остановить, но ничего у них не вышло. По пути я увидел изменённого, выглядывавшего из подвала. Он улыбался нам своими искорёженными эволюцией губами.

Наблюдают сволочи. А значит, умнеют. Видят, что мы им не по зубам. А ведь поначалу, когда мы с Ирой работали чистильщиками, изменённые нападали вне зависимости от численного превосходства сторон. Некоторые тогда их называли "зомби". Этих людей уже нет в живых. В произнесённых словах намного больше мощи, чем в любом из стрелковых орудий. Слово бьёт в сердце. Те, кто называл изменённых "зомби" в первую очередь убедили сами себя, что воюют с бестолковыми тварями. А это была огромная и, зачастую, решающая ошибка.

Пока ехали по переулку Расковой, пришлось перебраться через две машины. Обе распотрошены: вырваны сидения, обшивка, мародёры ковырялись под капотами. Когда проезжали мимо четырнадцатого дома, где стоит вывод вентиляционной шахты, услышали неразборчивые голоса, шипение, вой... Я даже толком не смог классифицировать ту какофонию звуков, которые доносились из-под земли. Ничего подобного раньше слышать не приходилось. Вероятно, где-то неподалёку под землёй обитает орда изменённых. Плохое место, и надо бы отсюда скорее уезжать.

Одно из деревьев потянулось к нам. Взбалмошный клён. Я снова пожалел, что так и не поставил огнемёт на башню. Сейчас бы сделать из этой эволюционировавшей доски факел. В назидание остальным.

Мы выехали на улицу Правды к небольшому бордово-стеклянному дому. Много стёкол первого этажа разбиты. Значит, был банк или ювелирный магазин. Большинство мародёров поначалу грабили именно такие места. Это потом они поумнели. Те из них, кто выжил.

— Давай налево, — кивнул я на двухполосную дорогу, поросшую мелкой травой.

И тут мы услышали приближавшийся шум. Я снова не смог его однозначно классифицировать. Вой, крик, стоны. Всё смешалось в какую-то жуткую какофонию. Такой же звук доносился из вентиляционной шахты. Но самое плохое было в том, что он приближался.

— Поехали, поехали! — поторопил я жену.

Ира не вписалась в поворот. Сбила чёрную оградку, уже почти невидимую из-под разросшейся фиолетовой травы, повалила знак "Остановка запрещена". В этот момент я посмотрел на монитор. Со стороны Ленинградского шоссе к нам приближалось странное создание. Именно оно издавало тот самый, не классифицируемый шум. По дороге катился огромный шар, состоявший сплошь из людей. А точнее изменённых. Их ноги, руки, головы, туловища, переплелись под невероятными углами, навсегда соединились в единое целое. Такого я ещё не видел и даже не слышал. Какая сила могла их так соединить? Зачем? По каким физическим законам они катились? Кто управлял этой массой?

Однако все эти вопросы не мешали "Колобку" из бывших людей к нам приближаться. Его скорость впечатляла. Да и через препятствия перепрыгивал он слишком резво. Нам, даже на бронированном автомобиле, ездить по мёртвому городу со скоростью восемьдесят-девяносто километров в час — верное самоубийство. А это значит, что шансов скрыться от "Колобка" мало.

— Я на башню, — выбрался я с пассажирского места. — Доставать дружка их мешка, — так мы иногда в шутку называли приготовление КОРДа к бою. — Попробую остановить это непотребство, — указал в монитор. — Следующая улица должна заканчиваться переходом через железку. Там и переедем.

Ира молча кивнула и сосредоточилась на управлении тяжёлой машиной.

Шар был уже близко. Вой, крики и гам, исходившие от него, оглушали. Промахнуться по такой махине нереально. Я вдавил спусковой крючок. Тяжёлые пули ложились точно в "колобка". Ни одна не прошла мимо. Но только ничего это не изменило. Шар из тел изменённых продолжал с той же скоростью гнаться за нами. Я успел выпустить ещё с десяток пуль до того, как он нас догнал. В этот момент Ира как раз поворачивала на 5-ую улицу Ямского поля и "колобок", врезался в наш борт. Тяжёлый грузовик встал на левые колёса. Из башни стало видно небо... и только небо...

"Вот и всё" — успел подумать я со странной отрешённостью.

В этот момент правые колёса всё же приземлились на землю. Шар откатился назад, приготовился к разгону, чтобы наверняка перевернуть нашу крепость.

— Поехали! Поехали! — крикнул я.

Двигатель зарычал, как доисторический зверь. КамАЗ рванулся вперёд. Спустя несколько секунд шар остался за пределами видимости. Ира набирала скорость. Из-за угла, наконец, появился "колобок". Какофония из голосов, издаваемая им, усилилась. Я выпустил ещё очередь. Безрезультатно. Пулемёт не причинял ощутимого вреда этой массе тел. Сейчас бы огнемёт, который так и не установил...

Раздался скрежет. Машину тряхнуло. Ярко-красный джип заокеанского производства отлетел с дороги, врезался в разросшееся фиолетовое дерево. КамАЗ набирал скорость. Но "колобок" всё равно приближался быстрее. Вой и визг сплетённых воедино тел давил на барабанные перепонки. Изменённые, сплавленные в единое месиво, словно понимали, что добыча пытается уйти.

Второй раз они настигли нас возле бело-стеклянной высотки в конце улицы. Удар был такой силы, что заставил нашу тяжёлую машину вильнуть, из-за чего мы врезались в брошенные автомобили. Надеюсь Ира пристёгнута, потому что меня в башне тряхнуло ощутимо. Мощный двигатель растолкал препятствия, а шар из изменённых опять брал разбег. Не будь наш автомобиль таким тяжёлым, они бы нас уже точно опрокинули или по близстоящей стене размазали.

Я снова вдавил спусковой крючок. Пули вновь не причинили видимого вреда. Здесь требовался другой подход. Но какой?

Проезжая мимо заправки вновь стократно обругал себя. Ну что мне стоило установить огнемёт?

Ограду РЖД сбили, как бумажный лист. Когда перебирались через пути, меня чуть не выкинуло из башни. Пригорок на противоположной стороне полотна заставил двигатель один раз протяжно взвизгнуть.

Крайне плохой знак. Не хватало одного — заглохнуть.

"Колобок" снова в нас врезался. На этот раз я услышал скрип брони. Ещё один плохой знак. Этот толчок буквально выбросил нас на Бутырский Вал и повернул в сторону метро "Белорусская".

Ира нажала акселератор. КамАЗ зарычал и рванулся вперёд.

Катастрофа произошла в первой половине будничного дня. Когда все маршрутные средства были на линии, а люди на работе. Именно поэтому многие не спаслись. Я даже слышал истории некоторых выживших, что начальники не разрешали покидать рабочие места. Мол, уйдёшь — потеряешь работу. Самое странное, что находились те, кто оставался.

"Колобок" гнался за нами и беспрестанно настигал. Ещё раз семь он стукнул нам по кузову, никаких особенных повреждений не причиняя. Собственно он оказался и не такой большой помехой. Вот только остановиться мешал. Ирине приходилось умело лавировать между брошенными машинами, выползшими на дорогу деревьями и прочим постапокалиптическим мусором.

Уже в конце Бутырского Вала я крикнул, чтобы Ира остановилась. От комка изменённых по прямой и почти пустой дороге мы оторвались порядочно. После их воплей и криков окружающая тишина казалась странной и неестественной. Супруга затормозила возле церкви. Я перебрался в кабину и сел за руль. За это время шар из изменённых догнал нас. Сделав крутой вираж, "колобок" попытался обойти нас сбоку и врезаться в кузов. Я чудом успел вырулить, чтобы избежать этой "встречи".

На 1-ой Тверской-Ямской нас ждал огромный затор. Вся площадь превратилась в месиво из металла и бетона. Не уверен, но кажется, здесь тоже когда-то рухнул огромный лайнер. Вероятно, это было в день, когда мир сошёл с ума. Путь к центру перекрыт обломками фюзеляжа, машинами, обвалившимися зданиями. В принципе я бы нашёл где пробраться, но шар из тел изменённых мешал это сделать. Стоило нам затормозить на перекрёстке, как мы получили сильнейший удар в кузов. КамАЗ бросило вперёд, прямо на часть крыла.