Против часовой стрелки. Глава 13

— Да когда же эта дрянь от нас отцепится?! — В сердцах ругнулась Ира.

— Когда мы её зажарим, — я усиленно крутил руль, при этом старался не спалить сцепление на препятствиях.

— Зажарим, говоришь? — посмотрела на меня супруга.

Она что-то придумала. Вот за это её и люблю. Если идеи заканчиваются у меня, она всегда предложит что-то свеженькое.

— Что придумала?

Тяжёлый грузовик вновь сотрясся от удара. Вот честно, надоел этот шар катающийся. Вроде и не мешает, но проблемы создаёт.

— Баллоны с газом...

Дальше Ирине продолжать не требовалось. Я чуть не обругал себя. Ну как можно быть настолько недогадливым?

Печь в нашей мобильной кухне работала от баллонов с газом. Периодически приходилось искать новые. В небольших посёлках мы их до сих пор находили. Правда, уже не так легко и просто, как поначалу.

— Садись! — вскочил я с водительского места, предварительно захватив оружие последнего шанса. Когда пробирался в кунг, машину ещё раз тряхнуло от удара. Скрип брони меня насторожил. Как говорится, вода и камень точит. Пистолет засунул за ремень джинсов.

КамАЗ тряхнуло на очередном препятствии. Я чуть не ударился головой о кухонный стол. Открутил один из серебристых баллонов. Подумал и отвинтил второй — вдруг не получится с первого раза. Поднёс оба к задней двери. Один установил в шкафчик возле выхода, где хранились мелкие запчасти для нашей машины. Началась ровная дорога. Видимо выбрались, наконец, к Белорусскому вокзалу.

— Где? — крикнул я в кабину.

— Перебирается по колдобинам! — ответила жена, глянув на экран.

Лязгнул засов. Крутнул ручку-колесо, отщёлкнул и вторую дверь. Схватился за скобу возле выхода и прямым ударом выбил сразу обе створки. С глухим скрипом они распахнулись. Мелькал асфальт, фиолетовая трава, местами пробившаяся через него. Месиво из бывших людей приближалось. Ира вела машину ровно и не больше двадцати пяти километров в час. Я пытался выбрать место, куда воткнуть баллон. Но на скорости не мог ничего рассмотреть.

— Держись, — крикнул перед самым ударом.

Когда шар был уже близко, я увидел бешеные глаза изменённого, прилипшего лицом наружу. В его хищном рту осталось мало зубов, но те, которым повезло, казались остры, как бритвы. Вой и визг заполнил округу. Месиво из бывших людей ужасно смердело. Со спёртым дыханием я ткнул баллоном выше этой рожи. КамАЗ вздрогнул и немного вильнул. Левая створка двери тяжело хлопнула. Правая призакрылась, на мгновения скрывая от моего взора шар. Я толкнул её в тот момент, когда Ира нажала газ. Дверь снова распахнулась. Выхватив из-за пояса пистолет, нацелился в "колобка". Зачем-то искал на нём не торчавший баллон, а бешеные глаза. Но, среди рук, ног и прочих частей тела на внешней стороне монстра, лица мелькали часто. А вот баллона я так и не увидел.

Шар снова набирал скорость. Я держал пистолет, готовый каждый момент стрелять. "Колобок" вильнул в сторону, словно хотел воткнуться сбоку. Среди месива мелькнул серебристый баллон. Шар метнулся к нам. В бок КамАЗа он не попал, прошёл по касательной в метре от грузовика. В момент, когда он был максимально близко, я снова увидел баллон. Палец чуть-чуть рефлекторно не вдавил спусковой крючок. Сделай это — и мои останки пришлось бы собирать по всем уголкам машины. Меня снова обдало смрадом. По ушам резанули вопли бывших людей. Ира стала набирать ход. Через пару секунд я снова видел шар. У него на пути попалась брошенная машина, и он так лихо через неё перескочил, что в прозвище "колобок" не осталось сомнений. Именно так же лихо скакал и персонаж славянской сказки.

Вновь мелькнул баллон. Я успел нажать спуск, но попал как раз в рожу с бешеными глазами. Точно между глаз.

— Держись! — донёсся крик жены.

Я успел сунуть пистолет за пояс и схватиться обеими руками за поручень на внутренней стороне двери. В этот момент мы заехали на трамплин из придавленной машины и перевёрнутого автобуса. Упали с другой стороны опрокинутого городского транспорта. Тряхнуло так, что показалось, будто все внутренние органы решили выпрыгнуть. Следом за нами в воздух взвился "Колобок". Его скорость оказалась выше, а масса меньше, он упал прямо нам на крышу. Под его весом что-то хрустнуло в башне. Машину тряхнуло от столкновения с каким-то препятствием. В этот момент башня попросту отвалилась. В открывшуюся дырку я на мгновение увидел баллон.

Какова же была сила этого монстра, что он с такой лёгкостью выбил крепления, которые на моих глазах выдерживали гранатомёт? Значит, обычные машины эта груда прессует в пыль. Обычные — значит мародёрские... Мда, такие вот гадости современного мира, когда всё необходимое для жизни находится в крупных городах, но выжить там совсем не просто — всякая дрянь пытается стереть в порошок.

Ира прибавила скорости, обогнала "колобка", который немного притормозил. Я вырвал из-за ремня пистолет. Хлопнула левая створка двери, но на этот раз обратно открылась сама. И сразу же вновь захлопнулась под весом шара.

Перед глазами снова мелькнул серебристый баллон. Второй раз упустить такую возможность будет глупо. Я схватился за ручку-колесо закрывшейся створки и одновременно с этим вдавил спусковой крючок.

От взрыва спасла бронированная дверь. КамАЗ дёрнулся и дверь бросило наружу. А вместе с ней и меня. Держался я только левой рукой, а в правой зажат пистолет. Мгновенным взором в сторону "колобка" увидел, что тела распадаются из стройного шара. Словно их там что-то держало...

Сгруппировавшись, я спружинил ногами о броню.

— Стой! — крикнул супруге.

Тяжёлая машина начала притормаживать. Я оттолкнулся от двери и запланировал в кунг с грацией пьяной балерины. "Колобок" разваливался. Большинство изменённых так и осталось лежать на асфальте. Но были и те, кто поднимался. Их шатало и качало, словно они вылакали несколько вёдер водки. Интереснее было то, что обнаружилось под телами. Чёрный шар размером с мячик для пляжного волейбола. По его матово-чёрной поверхности пробегали разряды электричества, в хаотичном порядке высвечивались серебристые цифры. Хотел бы я рассмотреть поближе это чудо инженерной мысли. Скорее всего, такое устройство, даже сломанное, можно обменять на неплохой запас патронов и еды. К сожалению, изменённые, которые выжили после взрыва, вряд ли позволят мне забрать шар с серебристыми цифрами.

Я захлопнул двери, лязгнул засовом. Крутнул на два оборота ручку-колесо.

— Поехали! Поехали! — поторопил жену.

Двигатель рыкнул, машина тронулась. Перебравшись в кабину, я присел на пассажирское место. Пристегнулся, чтобы случайно не вылететь через разбитое стекло.

— Где мы, кстати? — Ира покрутила головой, но табличек на домах не увидела. Их раньше снимали мародёры. Попадались люди, которые их выгодно выменивали, как напоминание о прошлой жизни. Особенно популярны были таблички из центра Москвы. Сколько людей полегло, пытаясь такие достать — не счесть. А потом, когда жизнь в лагерях наладилась, появились подделки, и стало не настолько выгодно корячиться из-за каждой железки.

— На Пресненском Валу, — секунду я сомневался, правильно ли назвал улицу. — Сейчас метро "улица 1905 года" должно быть. — На перекрёстке налево. Прямо ни в коем случае нельзя. Если мне не изменяет память, то там был небольшой парк.

— А налево зоопарк, там вообще непонятно кто может жить.

— Мы его объедем, не волнуйся, — успокоил супругу.

На крыше здания, напротив перекрёстка, сидела крупная крылатая тварь. Даже не догадываюсь, видела она нас или нет. Она вообще не шевелилась, застыла, словно статуя. Да только каменных горгулий в готическом стиле на Красной Пресне никогда не было. Не хотел бы, чтобы эта тварь за нами гонялась. Только от одной дряни отбились.

Тварь нас не заметила. Или не захотела увидеть. За это я на неё совершенно не в обиде. По Красной Пресне пришлось повилять среди брошенных машин. В одной мы увидели растерзанные трупы двух мужчин. Далеко что-то они забрались для обычных мародёров. Глупо. Теперь понятно, почему монстр на крыше такой умиротворённый. Наеденный.

— Перед тем, длинно-грязным кирпичным домом сворачивай, — сказал я.

С Большого Трёхгорного переулка повернули на Заморенова. В начале улицы было припарковано много машин. Дальше стало меньше. Один раз пришлось объехать вставший поперёк автобус. Одно из разросшихся фиолетовых деревьев вдоль дороги сильно качалось, его словно трясло в ознобе. Я взялся за "Абакан", но мы так никого и не увидели.

Улица оказалась довольно пустынна. Только чуть дальше снова пришлось объезжать препятствие. На этот раз два столкнувшихся троллейбуса. Такое я вообще первый раз в жизни видел.

С одного из домов в нас швырнули кастрюлей. Она грохнула по кузову и откатилась на тротуар. Слышал истории, когда подобным образом зашибало людей. Даже кастрюлей очень неплохо достанется если запустить с седьмого-восьмого этажа. Скорее всего убьёт. А если утюгом? Или как оружием, как нас в Грозном?

Остановились на перекрёстке с Дружинниковской улицей. На последнем отрывке Заморенова деревья по обе стороны дороги образовали арку из настолько плотной и разросшейся листвы, что Сталинской высотки не было видно. На первый взгляд в этом живом проходе не наблюдалось опасности. Даже ни одной припаркованной машины. Меньше чем за минуту можно проскочить.

— Едем? — посмотрела на меня жена.

— На следующем перекрёстке направо, — вслушивался я в окружающую тишину. — Надо побыстрее покинуть этот район. Не хочется мне сталкиваться с тварями из зоопарка.

КамАЗ тронулся. Ира переключилась на вторую повышенную и вдавила газ. Когда проезжали мимо остановки, утонувшей в фиолетовой листве, в кузове что-то тихо щёлкнуло. На сердце заскребли кошки. А ведь из головы вылетело, что башни больше нет и вместо неё теперь дыра. Проехали пол мира вдоль и поперёк, попадали в немыслимые заварушки, и нигде нас так не крушили, как в Москве. Не очень дружелюбный город. Зато возможность, которую он даёт, если мы всё же доберёмся в центр, просто невероятна.

— Теперь направо и до конца, — я отстегнул ремень. Схватил "Абакан" и полез через прорезиненное соединение в кунг.

КамАЗ плавно завернул.

— Возле дома правительства остановись, — дал я последние указания.

На нашей кровати сидела маленькая беломордая обезьянка. Милая и пушистая. Только не верил я теперь, кроме жены, ни одному живому существу на этой планете. Сразу же наставил на неё автомат. Неизвестно что она теперь умеет. Внешне вроде нормальная животина. Обычная обезьянка. Таких раньше на плечо сажали, чтобы сфотографироваться в цветастых шортах на фоне океана.

— Пошла отсюда! — махнул я дулом автомата в сторону дыры в потолке. Как ещё выгнать эту макаку понятия не имел.

— Что там? — Ира пыталась заглянуть в кунг, но видела лишь мою спину.

— Обезьяна, — глаз от неожиданного и нежданного визитёра я не открывал. — Не знаешь, как выгоняют мартышек?

Вопрос был риторическим и ответа я не ждал. Обезьянка пялилась на меня широко раскрытыми глазами, словно я инопланетянин какой. Хотя для неё я мог таким и являться. Если она родилась после апокалипсиса, то вполне вероятно, что первый раз увидела человека.

— Ну, давай, — продолжал я убеждать беломордую обезьянку. — Проваливай отсюда!

Сделал несколько шагов к кровати. Обезьянка резко и противно заверещала. Рванулась в сторону подушек, оттолкнулась от изголовья и лихим прыжком оказалась на лесенке ведущей к сорванной башне. Напоследок оглянувшись, она смерила меня таким взглядом, будто хотела сказать: "Понаехали тут всякие".

— Давай-давай! Дёргай отсюда! — сделал я шаг к лесенке.

Обезьянка проворно выскочила. Я ещё некоторое время подождал, не появится ли она снова. Затем взобрался наверх. Обнаружил возле чудом уцелевшего КОРДа кучку кала. Насрала зараза! Из-за фиолетовых зарослей показался дом правительства. Проехали памятник Героям-Дружинникам, участникам баррикадных боев на Красной Пресне у Горбатого моста. Сам Горбатый мост оброс фиолетовой дрянью, наподобие мха. Встречали мы однажды такую субстанцию неподалёку от Милана. Местные выжившие поклонялись этому мху и приносили жертвы. Эта фиолетовая гадость затягивала любой, даже самый крупный предмет, за считанные минуты.

С дома правительства нас "пасли". Я увидел, как на крыше что-то блеснуло. Видимо, какого снайпера-недоучку посадили. А может он там настолько оборзел от собственной безнаказанности, что специально выставляется? На, мол, пальни.

Собственно, а почему и нет? Расстояние, конечно, не для точной стрельбы из "Абакана", но...

В этот момент Ира, как по заказу, остановилась. Я спустился по лесенке на несколько ступеней, на виду остались лишь плечи и голова. Перевёл оружие в режим двойного выстрела. Вскинул автомат и приложился к панкратическому прицелу. Несколько мгновений наводился на цель. И тут увидел. На крыше, сжимая СВД, сидел паренёк. Лет восемнадцать — не больше.

Рядом вжикнуло и одновременно стукнуло. Потом долетел хлопок. Теперь моя очередь. Промахиваться нельзя. На моей стороне опыт — на его снайперская винтовка. Поправка на ветер... надавил спусковой крючок. Две пули ушли точно в цель. Звуки выстрелов далеко разнеслись по мёртвому городу. Паренёк взмахнул руками и сразу же исчез из вида. Скорее всего, лежит на крыше, а из груди сгустками бьёт кровь, он смотрит в голубое небо и последние его мысли: за что? Да за то, что убивать захотел.

В миллиметре от моей головы просвистела пуля. Я даже почувствовал её волосами. Стреляли сзади, вероятно из дома Правительства Москвы. Мигом свалился вниз. Автомат перекинул за спину.

— Поехали! — крикнул жене.

КамАЗ двинулся.

— Ты опять детские войнушки устроил?

Я перебрался в кабину. Устроившись на сидении, пристегнулся ремнём. Автомат на колени. Отвечать не собирался. Кто знает, как отзываться на глупые женские вопросы?

"Сферы" уже не существовало — точнее здание было, а вот стеклянный купол отсутствовал. Памятник Столыпину, проломив ограду, лежал на территории Дома Правительства. Словно его туда чем-то снесло. Мы завернули на Новый Арбат...

От удивления Ира затормозила. Такого мы ещё не видели. Дорога была абсолютно чиста. Ни одной машины — их все стащили на тротуары, ни одной трещинки в асфальте, ни одной травинки. Да у меня вообще сложилось чувство, что эту дорогу с мылом ежедневно намывали.

— Ничего не изменилось, — полушёпотом произнесла Ира.

— Ничего, — в тон ей ответил я.

В то время как мир погибал, выжившие люди из правительств всей планеты спасали свои задницы. Пользовались возможностью сбежать с тонущего корабля. За эту же возможность попытались ухватиться и мы, но, как говорили римляне, что позволено Юпитеру, то не дозволено быку. Власть имущие могут имитировать заботу о народе, но по-настоящему заботиться никогда не станут.

— Поехали? — посмотрела на меня задорным взглядом супруга.

— Поехали!

Перед нами финишная прямая. Вряд ли она будет лёгкой.

В боковое водительское стекло ударила пуля. Судя по всему того же снайпера, который чуть меня не достал.