Третий глаз Шивы

— А как же зрение Мансура? — всхлипнула девушка.

— Да я лучше останусь слепым, чем слушать её голос! — вскричал горец.

— Не останешься, — гордо заметила Шейла и, скрывая горечь обиды, оставила отряд принца Шриканта.

Конечно, Мансур не особо поверил словам колдуньи, а после и забыл о них, вспоминая Комаль. И вот вчера ему послышался её чудесный бархатный голосок — откуда-то сверху, как будто она, подобно Сумдари, прилетела как птичка и расколдовалась в один миг с принцессой. Но верный друг не мог обмануть — в этом Мансур не сомневался. Просто он так много и часто думал о Комаль, что она стала ему мерещиться.

'Но я чувствую, что она жива и в безопасности, — думал горец, — возможно, где-то близко, но где? Я бы отдал всё, что есть у меня, лишь бы узнать о её судьбе, а лучше найти. Я бы сам...'

Мансур закрыл глаза и представил бледное лицо Шейлы. 'Я лишила тебя света и возможности... видеть лицо любимой'

И образ колдуньи сменился личиком Комаль — с милыми ямочками на щёчках.

— Нет, Шейла, — прошептал Мансур, — я всегда вижу только Комаль — сквозь любую тьму, и даже слышу звуки её браслетов. Вот даже сейчас.

И его слух действительно уловил мелодичный ритм, отбиваемый по каменному полу. Где-то танцевали, и горец поднялся, желая прийти на звуки.

— Мансур, — окликнул его Шрикант, — ты куда?

— Хочу подышать воздухом.

И молодой человек отвесил низкий поклон махараджам и в сторону, где, по его мнению, сидели махарани и принцесса. Хотел уйти сам, но к нему проворно подскочил слуга, предлагая помощь.

— Я хотел бы выйти в сад, — сказал Мансур и отдёрнул руку. — Просто направляй меня голосом.

На миг в зале воцарилась тишина: все провожали горца печальными взглядами. Мансур сжал зубы и твёрдо двинулся вперёд, но...

— Ах, дорогой Агастия, — долетел до него голосок Сумдари.

Прошуршала ткань, и чародей послушно склонился у балдахина принцессы.

— Хочу, чтобы вы свершили ещё одно чудо и вернули славному Мансуру зрение.

— Ему больше хочется другого, — отвечал Агастия.

— Так исполните его желание, прошу вас.

— О, моя принцесса, скоро всё случится, и поверьте, без моего волшебства. Нужно набраться терпения — оно уже близко. А пока я хочу поведать нашему великодушному махарадже о предсказании звёзд. Скоро, очень скоро наш великий правитель осчастливит свой народ рождением наследника — второго сына.

— Твои звёзды смеются, негодный чародей! — усмехнулся Садживахан. — Скорее мне предстоит увидеть внуков.

— Внуки тоже не заставят себя ждать, но сын явится немного раньше, — просиял Агастия, поклонившись смущённой махарани.

Мансур не стал слушать дальше и уверенно двинулся на звуки бубенцов, которые для него не мог перебить весь шум во дворце и на площади. Вот и сад. Здесь звуки стали отчётливее, рука улавливала пульсирующий ритм.

— Оставь меня, — приказал Мансур слуге и неторопливо двинулся вперёд через заросли душистых кустарников.

И тут до него долетел бархатный голос, обращавшийся пением к великому богу танца Шиве. В молитве девушка просила пролить живительный свет на погружённый во тьму мир, каясь о том, что грубые руки, а потом и она сама посмели коснуться чудесных божественных глаз. Зазвенел колокольчик и, прислушавшись, Мансур догадался, что девушка опустилась на колени и замерла, молясь теперь мысленно. Решив не мешать, горец осторожно приблизился, но... в его положении быть осторожным оказалось довольно сложно: взмах рукой и ваза с цветами опрокинулась наземь. Сквозь грохот, однако, довольно отчётливо было слышно, как девушка ахнула.

— Простите, — воскликнул Мансур, — я не хотел вас напугать.

Девушка молчала, но всё же решилась и подошла ближе. Тогда Мансур протянул руку.

— Скажите что-нибудь, прошу вас, — попросил он. — Я услышал ваш голос и боюсь, что мог обознаться. Скорее всего, так и есть. Моя Комаль не молчала бы так скромно, увидев меня после стольких дней.

— Ваша? — изумилась Комаль — и это была она. — Да как вы смеете?

Лицо Мансура вмиг осветилось улыбкой.

— Я подумал, что вас больше заденет напоминание о скромности, — заметил он.

— И это тоже, — фыркнула Комаль.

— Теперь я узнал. Не исчезайте больше, прошу вас.

Девушка позволила опуститься его тёплым ладоням на плечи и не удержалась, ласково приклонившись к одной из них.

— Я не исчезну, — прошептала она.

— Чтобы увериться, что больше не потеряю вас, я хочу связать наши нити судьбы. Останьтесь со мной, прошу вас. Навсегда. Я вас...

Девушка ускользнула так неожиданно, что Мансур оборвал себя и горестно взмахнул руками.

— Ну что не так, дорогая Комаль? — воскликнул он. — Я первый раз делаю предложение. Я что-то напутал?

— Нет, всё правильно, — выдохнула девушка, стоя в шаге от него.

— Тогда что? Неужели вас смущает моя слепота?

— Нисколько, — поспешно выдохнула Комаль и, шагнув к Мансуру, быстро вложила в его ладони чудесные камни статуи танцующего бога.

— Что это? — пробормотал Мансур. — Я не понимаю...

— Просто теперь я сгораю от скромности, — прошептала Комаль и, в самом деле, прикрыв лицо руками, стыдливо отступила. — Я согласна... связать наши нити судьбы.

Улыбнувшись, Мансур услышал быстрый топот убегающих ножек. Сжав в ладони острые рёбра камней, он, совершенно бездумно, а скорее, просто от удовольствия, приложил их ко лбу, с улыбкой облокотившись на пустую тумбу для вазы.

Неожиданное волнение пришло со стороны террасы, выходящей в сад: оттуда прибежали испуганные слуги и завопили о колдовстве. Все всполошились, но чародей Агастия выскочил вперёд и преградил всем дорогу, раскинув руки у выхода в сад.

— Не волнуйтесь, прошу вас! — воскликнул он. — Колдовства нет. Это божественное благословление.

— Мы вас не понимаем? — удивлённо заметил махараджа.

— В вашем саду случилось чудо, — просиял Агастия и громко чихнул.

— Но там что-то сияет, неужели вы не видите? — ахнули обиженные недоверием слуги.

Не выдержав, принц Шрикант ловко обогнул чародея и выскочил в сад. К его удивлению, прибежавшие на зов воины с вытянутыми лицами стояли вдоль примятых кустов и таращились в сторону небольшого алтаря бога Шивы. Подойдя ближе, Шрикант увидел Мансура, как-то устало, но с улыбкой прислонившегося к пустой стойке для вазы. По всему было видно, что горец чему-то тихо радовался, с улыбкой подперев рукой лоб. И вот нечто, сжатое в его кулаке, изливало дивное свечение, дрожащей волной кружившее вокруг головы Мансура. Он, казалось, ничего не замечал, поглощенный счастливыми мыслями, а потом, резко открыв глаза, уставился на туфли принца. Не поверив своим глазам, Мансур зажмурился и снова открыл глаза.

— Господи! — пробормотал он.

Сияющая дымка медленно уплывала от его руки и головы, испаряясь в ароматном воздухе сада.

— Мансур, — позвал Шрикант, — ты меня слышишь?

Горец медленно поднял взгляд к его лицу.

— Более того, вижу, — отозвался он.

Шрикант неуверенно подошёл к другу.

— Это я, мой принц, — улыбнулся Мансур, — не надо смотреть на меня, как на умалишённого, хотя... разум меня слегка покинул. И я благодарен вам.

— За что? — растерялся Шрикант, не понимая его состояния.

— За вашу дружбу. Если бы не она, я бы никогда не встретил Комаль, никогда бы не пережил столько всего потрясающего. Потеряв свет, я вновь обрёл его. Простите, Шрикант.

— За что? — нахмурился принц. — Не понимаю.

— Сейчас я покину вас, чтобы догнать свою судьбу. Она всё время ускользает от меня, хотя обещала... — кивнув, Мансур стремительно бросился на террасу и налетел на чародея. — Агастия, возьмите камни, и пусть великий Шива прозреет снова. Спасибо вам!

И он сунул в руки чародея три чудесных камня из бронзовой статуэтки.

Быстро помчавшись мимо изумлённых махараджей, стражников и министров, Мансур неуклюже раскланялся и кинулся к выходу.

— Ах, дерзкий! Ах, мальчишка, — просиял чародей Агастия и торжественно протопал к Садживахану, показывая три камня.

— А что произошло? — удивился Виджанешвара, выглянув из-за плеча друга-махараджи.

— Кажется, горец сошёл с ума, — фыркнул Садживахан.

— Но он... — испугался Шрикант.

— Прозрел, — перебил его чародей. — Я же говорил, что случилось чудо. Сила камня и желание влюблённых сердец победило наказание звёзд и обернуло ночь сияньем солнца. Ах, истинная любовь... а-а-апчхи! Проклятая простуда.

Махараджи усмехнулись, поманили Шриканта к себе и, обняв принца с двух сторон, довольные вернулись в зал.

— Что ни говори, а мне нравится ваш чародей, Садживахан, — заметил Виджанешвара, посмеиваясь, — такой загадочный. И к слову, может быть, вы прислушаетесь к его предсказаниям и потрудитесь над вторым сыном?

Махараджи дружно рассмеялись, Шрикант с подавленным видом шагал за ними и молчал, а следом... чихая, вышагивал довольный Агастия.

Он нашёл её на ступеньке лестницы, ведущей в женскую половину. Удивительно, но принцесса Сумдари, как верная подруга, была рядом с Комаль, пытаясь толи утешить, толи успокоить. Но как только Мансур приблизился, принцесса стыдливо отступила и повернулась спиной, прикрыв лицо накидкой.

— Комаль, — окликнул Мансур, присев рядом с девушкой. — Куда же вы всё время исчезаете? А вам этот цвет к лицу.

Вздрогнув, девушка подняла голову и, как будто впервые, взглянула на алый цвет своего сари.

— Его купил для меня советник Нарендра, — призналась она.

— Кто?! — усмехнулся Мансур. — Выходит, у злодея был хороший вкус.

— Он мечтал стать моим мужем, — задорно заметила с лестницы принцесса Сумдари, — но проиграл другому — с лучшим вкусом. А к вам вернулось зрение, Мансур?

— Да, принцесса, — кивнул горец, — благодаря нашей Комаль.

Девушка одарила его недовольным взглядом, и Мансур поправился:

— Моей Комаль, — и тут же спросил, заглядывая в её глаза: — Моей?

Комаль улыбнулась и кивнула.

— Не исчезайте больше, прошу вас. Хотя, я в любом случае буду искать вас и найду. А знаете почему? Я хочу всю жизнь смотреть на вас, слушать ваш голос и чувствовать тепло руки. Даже если бы я не видел, всё равно.

Комаль взяла его руки и ласково приникла к ним. Мансур улыбнулся:

— А хотите покататься? — предложил он.

Сумдари от переживания даже на цыпочки встала и закивала подруге. Комаль же смутилась.

— А куда мы поедем? — робко спросила она.

— Хотите в горы?

— Хочу.

— Тогда поехали.

По залам дворца то тут, то там раздавалось громкое 'а-а-апчхи', но после каждого чихания происходило чудо: 'а-а-апчхи' и лестницы украшены гирляндами, 'а-а-апчхи' и цветы на стенах и везде-везде, 'а-а-апчхи' и в зале появился свадебный шатёр вместе с изумлённым пандитом и костром. Возле него тут же проявился довольный чародей.

— А-а-апчхи, — чихнул он и полез за платком. — О боги, ох уж эта простуда. Вот что значит сидеть в яме. Вы пробовали? — кивнул он пандиту и тот испуганно покачал головой. — И не советую: сыро, гадко, а как холодно. Ужас. А вы знаете, что сегодня надо провести два обряда, вместо условленного одного? Знаете? Хорошо. По-правде говоря, совершив путешествие в горные районы, я простудился сильнее, нежели сидя в яме. Вы были в горах? Нет. И не советую. Народ суровый, гордый и дерзкий, но очень хороший. Как-то так. А-а-апчхи!

— Будьте здоровы, дорогой Агастия! — улыбнулся Мансур, приподняв от лица свадебную цветочную накидку.

— И долгих вам лет! — вторил принц Шрикант, выглянув из-за своей накидки. Счастливые правители Садживахан и Пратьярадж уже вели под свадебный шатёр красавиц-невест — Сумдари и Комаль.

— А-а-апчхи! — чихнул чародей, и высокая чалма его задела свадебный колокол. — — — — — — — — — — — — — — — — — — — * Сундардес — выдуманный город. В вольном переводе с хинди — Красивое место