| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
...Интересно, возможно ли меня вообще полюбить? Конечно же, нет! Особенно такому мужчине, как Ларгусу. Да, меня можно назвать хорошенькой (особенно если привести себя в порядок, а не бегать в грязных штанах и потертой куртке), но кто я, и кто он! Нет, Ларгус, ты, конечно, можешь это отрицать, но лучшего, чем ты, нет в целом мире, и никакая сила не способна доказать мне обратное.
"И все же, не понимаю, почему ты так слепо предана этому некроманту? Неужели тебе ни разу не приходило в голову, что он просто использует тебя, как верного пса? Или забыла, как часто мужчины завораживали глупых женщин, и те, в порыве чувств, клали головы на плахи ради личных интриг и амбиций любовников, которым на них в действительности было искренне плевать? Думаешь, что действительно что-то для него значишь, а не просто служишь инструментом... одним из многих инструментов, которые он использует в своих интригах? И все, что было между вами, не спланированная операция по приручению невероятно преданного пса? Давай, Матильда, надейся дальше на искренность Жульена!"
С того дня, как я вернулась из Мертвого Города, эти слова неоднократно всплывали в памяти, но моей преданности главе некромантов нисколько не поколебали. На то было много причин:
Во-первых, у мага в маске было довольно поверхностное представление о наших с Ларгусом отношениях. Судя по его словам, он был убежден, будто между нами что-то есть, и поэтому я делаю все именно так. Но в том-то и была главная загвоздка: между нами не просто ничего не было, Ларгус не просто меня не соблазнял — наоборот, отталкивал. Казалось, будто пламя отгоняет от себя мотылька.
Словом, здесь наш господин в маске попал впросак.
Во-вторых, как бы глупо это ни прозвучало, но я верила Ларгусу не из-за своей давней вавки в голове. Я просто чувствовала его душу, его сердце, ощущала его тепло, искренность и благородство. Все это вызывало у меня абсолютное доверие, преданность и... Если подумать, то именно это пять лет тому назад и стало причиной возникновения той самой вавки в голове. Хорошо бы, если б она зажила вместо того, чтобы заполонить всю голову!
В-третьих, будь я для него просто послушным песиком... Он не дурак, и видел бы, что щенка давно приручил. Поэтому столько раз идти на риск просто ради песика, который снова попал в беду, смысла не было.
А в-четвертых... если бы Ларгус меня просто использовал, то Тейн сейчас был бы жив.
Поэтому в том, что глава некромантов — не хитрый интриган, прокладывающий себе путь трупами любовниц, я не усомнилась ни на минуту. Но почему-то сказанные магом в маске слова никак не оставляли мою голову. Словно мелькало в них что-то такое...
Черт! Уже была ночь, а сна ни в одном глазу. Оставалось только одно: я быстро оделась и пошла на кладбище самоубийц — работенка там всегда найдется!
Работенка действительно нашлась, вот только я так задумалась, что чуть не стала поздним ужином для своей собственной добычи!
Нет, это уже никуда не годилось. Нельзя было так на чем-то зацикливаться! Я не могла читать, не могла готовить, убирать... вообще ничего не могла. Попросту задумывалась, и пересоленный борщ сбегал, горшки с цветами разбивались, а книги с помятыми страницами падали на пол.
Что это? Утро? Уже? Даже не верится.
Я подошла к почтовому ящику, чтобы забрать еженедельную газету, и неожиданно нашла там письмо с печатью Гильдии магов стихий. Уже в доме я открыла его, прочитала и впервые за последние дни на некоторое время отвлеклась от тягостных мыслей: меня срочно вызывал глава стихийщиков лично.
* * *
Через несколько дней я, наконец, прибыла в Фетесарин. Прибыла без сил, душевного покоя и любого представления о том, зачем я срочно понадобилась главе магов стихий.
Мне даже не дали отдохнуть с дороги, сразу провели в приемную, где я просидела минут пять, прежде чем получила разрешение войти.
Любой человек, окажись он перед главным магом Ануары в грязной с дороги одежде, потным и не способным нормально держаться на ногах, обязательно почувствовал бы себя, как минимум, неловко. Но я так устала и проголодалась, что сейчас мне на это было уже просто наплевать.
— Здравствуйте, господин Натон, — вяло проговорила я, и мгновенно окаменела: рядом с Алагаром Натоном стоял Ларгус!
— День добрый, госпожа Гайлинова. Присаживайтесь, — пробормотал в ответ Натон. — Я рад, что вы прибыли вовремя. Вам, наверное, интересно, почему вас, обычного молодого мага, вызвали в такой высокий кабинет?
Да уж, похоже, без того, чтобы показать свое превосходство, мы никак не можем!
— Не имею желания задерживать себя и вас, поэтому скажу сразу. Помните прореху между мирами?
Прореху? Что вы! Зачем мне вообще помнить такие мелочи?
— Да. А что?
— А то... — повысил голос Натон, не скрывая того, что ждал от меня большего уважения к своей персоне. А действительно, с чего это я так обнаглела? Не из-за присутствия ли Ларгуса? — ...Что с ней возникли проблемы.
— Проблемы? Господин Натон, какие могут быть проблемы? Я прекрасно помню день, когда прореху закрыли.
Конечно, такое забудешь...
— Да, но в том-то и проблема. Прореху закрыли, но она осталась. Я не в курсе технических подробностей, поскольку деталями занимался господин Агердон, но есть большой риск того, что прореха откроется вновь.
— Как такое может быть? — шокировано воскликнула я, вскочив на ноги.
— Понимаешь, Алиса... — заговорил Ларгус. Его голос немного меня успокоил. — Если применить визуализацию, то все выглядело примерно так: я тогда взял иглу и зашил прореху нитками. Но она не исчезла, остался шов. Я наблюдал за ним, время от времени наведывался на место, и могу сделать печальный вывод: шов прочный, но недостаточно. Нити вот-вот треснут и дыра снова разойдется. Тогда все повторится, придется начинать сначала, еще раз сшивать. Вот только не знаю, получится ли все так легко во второй раз.
— Понятно. Но как все это касается меня?
Действительно, неужели Натон вызвал меня сюда только ради того, чтобы ткнуть носом в бесконечно большое количество проблем, которые я приношу?
— Потому что ты, Алиса, — вздохнул Ларгус, и мне показалось, что в его голосе была какая-то теплота, — единственный ключ к решению этой проблемы.
Неужели я снова самая крайняя? Почему-то этот факт осознания собственной значимости меня нисколько не обрадовал.
— Я разработал заклинание, благодаря которому прореху можно будет не просто сшить, но и полностью ликвидировать. Оно исцелит раны в межмировой материи, и тогда все встанет на свои места. Сейчас дверь, соединяющая два мира, прочно закрыта. Когда мы сделаем то, что планируем, она просто исчезнет.
Почему-то от этих слов стало больно. Да, я знала, что больше не вернусь домой, с того самого момента, как переступила порог этого мира. Но сам факт того, что исчезнет этот единственный мостик... от него стало так горько! Видимо, Ларгус понял это, потому подошел ко мне и взял за руку так, чтобы Натон этого не заметил. От сердца по телу разлилось приятное тепло, когда его пальцы сжали мою ладонь.
— Но зачем для этого нужна я?
— Ты — часть того мира. Я использую твою энергию, когда буду активировать заклинание, и таким образом смогу затянуть коридор между мирами, окончательно восстановив материю с обеих сторон.
— Однако, госпожа Гайлинова, — строго повысил голос глава магов стихий. — Есть одна особенность. Заклинание требует полного единства ваших сознаний. Поэтому в результате в вашу память может попасть что угодно из того, что знает господин Агердон. А он, в свою очередь, может узнать что-нибудь из известного вам.
— А с этого места прошу поподробнее! — вздрогнула я. Если я все правильно поняла, то самое время выпить яду.
— Как бы это объяснить... — замялся Ларгус. — Попробую описать абстрактно: представь, что твое сознание — это комната, где все мысли, чувства, воспоминания и желания — предметы. Что-то лежит на видном месте, что-то — на полках, в ящике стола, а что-то старательно спрятано. Все это охраняют четыре стены. В одной из них — дверь, в трех других по окну разных размеров. Одно окно открыто, второе прикрывает тюль, а третье — глухие шторы. Так вот, когда я задействую заклинание, я не просто открою дверь. Стена, которая разделяет наши "комнаты", исчезнет. И более того, все предметы станут полупрозрачными. То же самое произойдет и с моей "комнатой". В результате мы с тобой будем друг у друга как на ладони, поэтому невольно можем узнать абсолютно все, даже то, что более всего желаем скрыть.
— ...А среди того и бесценные знания, секретные сведения и стратегические планы обеих Гильдий и Ануары в целом, — строго добавил Натон. Черт, будто бы это меня сейчас хоть сколечко волнует!
— И ничего нельзя сделать? — прошептала я, когда мое лицо приобрело цвет вчерашнего трупа.
— К сожалению, нет, — отрезал Натон. — Здесь нужна ваша энергетика как человека, который родился в том мире и, несмотря на магическую силу из нашей реальности, все еще частично ему принадлежит.
Интересно, неужели в этом мире никто не может относиться ко мне без ноток шовинизма?
— Но ведь есть еще и Вадим! — воскликнула я, ухватившись за последнюю соломинку. — Он тоже из моего мира! Почему бы не использовать его?
— Именно это я и предлагал господину Агердону, но он категорически отказался.
— Отказался? Почему? — озадаченно прошептала я, встретившись с Ларгусом взглядом.
— Неужели сама не понимаешь? — грустно ответил некромант. — Из-за заклинания что угодно из того, что знаю я, может узнать и тот, кто будет моим партнером. ЧТО УГОДНО, Алиса.
О Стихии... я села на стул и спрятала лицо в ладонях. Конечно, что угодно. Начиная воспоминаниями детства и заканчивая государственными тайнами, секретами магов... зная которые, Вадим с его амбициями и готовностью достигать своего любыми методами...
— Алиса, я все понимаю, — мягко сказал Ларгус и положил руку мне на плечо. Когда я отняла ладони от лица, то увидела, что он встал возле меня на колено и смотрит в глаза. — Но у нас нет другого выхода. Я просто не могу допустить, чтобы Вадим узнал что-нибудь из того, что знаю я. То, что к нему у меня нет и капли доверия, очевидно. Но тебе я доверяю. Доверяю свою жизнь, а также то, что касается креста, который я должен нести. Ты сама знаешь, я никогда не хотел взваливать на твои плечи даже его тень. Я и так слишком долго тянул со всем, пытался найти способ, чтобы избежать этого, но другого выхода нет. Мы должны это сделать.
— Хорошо, — прошептала я одними губами, так и оставшись неподвижно сидеть на стуле. Куда смотрят мои глаза? В неизвестные дали, или в глубины собственной души?
— Вот и прекрасно, — сухо выдохнул Натон. — Собирайтесь в путь, вы должны выехать к прорехе завтра. Добирайтесь до места без лишнего использования магии, она понадобится для заклинания. На этом все. Можете идти, госпожа Гайлинова. Вас проведут в гостевую комнату, где вы сможете отдохнуть. Я же должен кое-что обсудить с господином Агердоном.
Ларгус подал мне руку, помог встать и проводил до двери. А дальше меня встретил секретарь, и вслед за ним я, слегка шатаясь, побрела по коридору.
Одиннадцать утра. Я вышла из ванной, надела пижаму и уже хотела было, наконец, лечь спать, но почувствовала неладное. Снаружи, через открытое окно, доносилась какая-то музыка, уж очень похожая на похоронный марш. По коже тут же пробежали мурашки.
Прячась за шторой, чтобы не привлечь чьего-то внимания, я выглянула в окно и застыла: толпа сопровождала гроб! Я сузила зрачки, тем самым визуально приблизив к себе изображение, и увидела в гробу молодую женщину, а рядом с ней...
Быть такого не может! Это же Вадим, а в гробу никто иная, как Раманна! Но... что могло случиться? Почему Вадим хоронит свою молодую жену? И почему я, похоже, единственный человек в городе, который об этом ничего не знал? Здесь же весь высший свет! Магов как звезд на небе, а среди них и главы Гильдий!
Я попыталась прислушаться к разговорам в толпе, но не услышала ничего, кроме: "Какое горе", "Она была так молода...", "Как же это произошло?.. ", и тому подобное.
У меня даже слов не было. Умер не просто маг, а человек, с которым я училась на одном потоке, и мне об этом ничего не известно! Конечно, я была в пути, но если бы кто-то захотел мне сообщить, сделать это было бы нетрудно.
Как же, выспишься со всем этим.
К счастью, в университете всегда работала точка продажи прессы, поэтому за газетами далеко ходить не пришлось. Впрочем, не очень они и удовлетворили мое любопытство! В каждой из купленных мною газет можно было найти статью одного из трех типов: среднего размера некролог, небольшая статья о короткой жизни и достижениях покойной, подборки мини-интервью с теми, кто ее знал и любил. Из конкретной информации сообщалось лишь то, что Раманна умерла от неизвестной болезни, с которой врачи боролись почти два месяца, а Вадим остался несчастным вдовцом.
— Алиса, тебя же просили выспаться, — неожиданно услышала я подлый шепот прямо у своего уха.
Черт! Как и когда Ларгус здесь оказался?
— Я тихонько зашел в твою комнату минут пять тому назад, потому что, возвращаясь с похорон, заметил, как ты откуда-то бежала, — пожал плечами некромант, будто прочитав мои мысли.
— Отлично! Тогда, может, хоть теперь просветишь меня в том, что касается смерти Раманны?
— И сдалось тебе это перед сном? — улыбнулся он, но в ответ я лишь нахмурилась.
— Ларгус, я не маленький ребенок!
— Знаю, — тихо сказал некромант. Еще один взгляд, значение которого я, наверное, никогда не смогу понять.
— Что с ней случилось? — снова спросила я и отвернулась, пряча покрасневшие щеки.
— Официальная версия — неизвестная болезнь, с которой не смогли справиться ни врачи, ни маги-медики. Но когда ей пытались поставить диагноз, то на каждом обследовании заходили в тупик. Никто не мог понять, что же именно не так: анализы показывали, что все хорошо. Повреждений обнаружено не было; никаких следов магического вмешательства, яда, вообще ничего. Она просто понемногу угасала, ослабевала, отрешалась от всего вокруг. Так продолжалось, пока однажды утром служанка не нашла ее в постели мертвой.
— Минуточку, что значит "служанка"? Вадим что, так крепко заснул, что даже не заметил, как жена околела?!
— Ну, как оказалось, они уже месяца три спали в отдельных комнатах, — замялся Ларгус. — Слуги о ссоре не рассказывали, но видимо в чем-то эта семейная пара не договорилась. А потом, вероятно, Вадим просто боялся заразиться от нее той болезнью, поэтому и остался спать в другой комнате.
— Я скорее поверю в то, что Вадим женился на Раманне по расчету, а получив свое, перестал над ней трястись.
— Не буду отрицать и такой вариант, — вздохнул Ларгус. — Но есть еще одна деталь, о которой, конечно, не писали ни в одной газете. Более того, за разглашение этой тайны следствия можно легко загреметь за решетку, поэтому не вздумай никому ляпнуть того, что я сейчас скажу. Дело в том, что умирая, Раманна была на двенадцатой неделе беременности.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
