Разящая владык

Очень быстро Ким пришла к выводу, что всё упирается именно в проверку. Да и реплики на французском, во время поездки в Париж, она могла понять неточно — лишь общий смысл. Мало ли что они означали на самом деле...

Как же определить свои возможности, их границы? Попросить кого-то о помощи? Кому можно довериться? О том, что в школе действует система доносов, девочка узнала ещё до того, как овладела телепатией и магнетизмом: на перемене один из мальчиков неудачно пошутил по поводу товарища Фунчи, создателя Первого в Мире Справедливого государства Чийян, и с тех пор в школе не появлялся.

Рассказать маме, папе, бабушке, сестре Лин? Но тогда придётся сознаться и в том, как была достигнута победа в Париже... Нет, этот путь — последний.

А если попробовать обойтись самой? Ким украдкой — чтобы не заметила суровая учительница — бросила взгляд в окно: по противоположной стороне улочки шли парень и девушка. Попробовать прочесть их мысли? Они любят друг друга... Что такое любовь, Ким представляла себе пока смутно, только догадывалась, что это особое чувство, возникающее между мужчиной и женщиной, и потом из-за этого появляются дети. А впрочем, не только: вот и папа с мамой, и бабушка любят своих Ким и Лин. Но ведь это нечто другое? В общем, прежде чем читать чужие мысли, неплохо бы как следует освоиться в мире взрослых...

— Ким! Что я сейчас сказала? — грянул над ухом сердитый голос учительницы. Девочка мгновенно вскочила с места:

— Вы сказали, что наша страна — единственная в мире, где ликвидированы деньги и всё зло, связанное с ними!

— Хм... Хорошо, садись. — Товарищ Суян Пи бросила на ребёнка недоумевающий взгляд и направилась к доске, дав Ким очередную порцию пищи для размышлений. 'Как я смогла узнать, что она говорила перед этим? Прочла её мысли или просто расслышала и запомнила, незаметно для себя?'

До конца урока девочка так и не определилась, что думать о своих способностях, как их исследовать. Ко всему прочему, появился новый вопрос: одна ли она такая на целом свете? Как бы это узнать?

— Дорогие мои, у нас сегодня пир! — громогласно объявил папа, едва войдя в дом. — Риса выдали двойную порцию, а ещё яблоко и рыбу! Слава товарищу Фунчи и нашей партии Всеобщей Справедливости!

— Рыба?! — ахнула мама. — Покажи!

Папа осторожно развернул свёртки, и Ким подкралась поближе к родителям. Рыба была чуть больше ладони девочки — действительно, пир: если яблоко выдавали, как правило, дважды в год — на день рождения товарища Фунчи и в годовщину Революции — то рыбу девочка видела до сих пор всего дважды — конечно, если не считать показы по телевизору: впервые — когда папу повысили в должности, назначили главным инженером завода, а во второй раз — по случаю кончины какого-то бывшего президента Америки.

— Дочка, ты молодец! — обратился вдруг к ней папа. — Это благодаря тебе! И готовься — тебя покажут по телевизору!

— Это по случаю победы на олимпиаде, да? — улыбнулась мама.

— Конечно!

Ким уныло кивнула: итак, сознаваться родителям в своём невольном жульничестве, которое принесло третье место, а также двойную порцию риса, яблоко и рыбу, не следует. Если только бабушке... потом... шёпотом...

— Доченька, иди, делай уроки, а я пока приготовлю ужин!

— Я сделала уроки, — вздохнула Ким и направилась к бабушке. Тайна нечестной победы требовала немедленного выхода, и девочка сдалась чувствам.

Комната бабушки находилась в конце длинного, вечно полутёмного коридора с облезлыми стенами и унылой лампочкой где-то ближе к кухне. Когда-то лампочек было целых три, а ещё раньше, если верить маме, даже люстры, доставшиеся от прежнего хозяина этого здания, в которое после революции оказались переселены двенадцать семей. Разумеется, люстры были бессмысленной роскошью, и, примерно через год после вселения сюда семьи Сян, в бывшем особняке, а ныне собственности трудящихся, появились ответственные товарищи из Всеобщей Службы Безопасности. Они изъяли излишества, а заодно сократили неоправданный расход электроэнергии. Впоследствии две лампочки из трёх приказали долго жить, и коридор приобрёл романтически-сумрачный облик, заодно позволявший избежать неприятных эмоций, неизбежных при виде облезших и заплесневелых стен.

— Бабушка! Можно к тебе?

Бабушка выглянула на зов внучки, схватила за руку, увлекла к себе, поцеловала в лоб и усадила на крошечную табуреточку. Комнатка пожилой женщины не имела окон и была самой маленькой в бывшем особняке — как объяснила мама, здесь когда-то находилось нечто странное, именуемое чуланом, однако с переходом власти к трудящимся все ресурсы жилой площади оказались мобилизованы на нужды народа. Помимо табуретки — кровать, занимающая более половины помещения, хотя спать на ней можно лишь калачиком, и столик, у которого одна из четырёх ножек надломана.

— Ким, девочка моя, поздравляю ещё раз! Какая ты молодчинка!

'Молодчинка' грустно вздохнула: сейчас — или никогда. После памятного инцидента с деньгами, между бабушкой и внучкой возникло молчаливое взаимопонимание, очень полезное сейчас.

— Бабушка, милая! — зашептала победительница олимпиады. — Я выиграла нечестно! Помнишь, я говорила тебе, что могу читать мысли? Так вот: я прочитала решение нескольких задач у того человека, который проверял нас!

Бабушка ответила не сразу — сидела с полминуты молча, глядя в сторону, и непонятно даже было, расслышала ли она реплику. Но вот старушка пошевелила губами и ответила еле слышно:

— Ким, девочка, я не хотела тебе говорить раньше. Я тоже умею читать мысли и управлять предметами, не касаясь их. У тебя это наследственное.

Внучка остолбенела: мысль о том, что подобные способности могут обнаружиться у самых близких людей, ей до сих пор не приходила в голову.

— Тогда как же... — пробормотала она и замолчала, не зная, как сформулировать вопрос. Однако прежде чем Ким продолжила, ответила бабушка:

— Ты хочешь спросить, есть ли эти способности у папы. Нет, в нашем роду ими владеют только женщины. Твоя сестрица Лин тоже, и при случае нам надо побеседовать об этом втроём. Как ни странно — твоя мама, хоть она мне не дочь, могла бы кое-чему научиться, но, когда я ей однажды намекнула, она не проявила интереса.

Девочка испытывала двойственные чувства. С одной стороны — приятно, наконец, найти родственную душу, да ещё в близком человеке. Но с другой... 'Выходит, я не так уж уникальна'.

— Бабушка, ты сказала, что можешь передвигать предметы, не касаясь их?

Старушка лукаво улыбнулась:

— А ты не хочешь перейти на взаимное чтение мыслей? Поверь, это гораздо удобнее, чем шептать и прислушиваться. — Она сомкнула губы, и тотчас потрясённая Ким услышала бабушкин голос внутри себя:

— Думаю, ты тоже можешь передвигать предметы силой мысли. Попробуй при случае, когда рядом никого не будет. Выбери что-нибудь лёгкое, но не настолько, чтобы снесло ветром. Пуговицу...

Девочка открыла было рот, чтобы задать следующий вопрос, но тут же закрыла и последовала примеру бабушки:

— Почему так важно скрывать свои способности? Нас могут убить, если узнают?

— Девочка моя, в нашей стране все вынуждены скрывать свои способности, чтобы не навредить себе и окружающим. Представь, что о твоём умении узнают власти. Тебя заберут от нас, заставят читать мысли других людей — выявлять тех, кого называют врагами народа. Если откажешься — нас арестуют и станут пытать у тебя на глазах. А согласишься — из-за тебя погибнут многие невиновные люди.

— Понимаю... Выходит — плохо, что я победила на олимпиаде? На меня обратили внимание...

— Нет, это очень хорошо, тем более что ты выказала не главное своё умение. Ты хороший математик, и твоя победа гораздо более заслужена, чем тебе кажется. Если обстоятельства сложатся благоприятно — сделаешь карьеру в науке.

Внучке пришло в голову, что в мыслях бабушка изъясняется как-то непривычно — не теми словами, что всегда.

— Да, девочка моя, я тоже скрываю некоторые свои способности. Когда-то я просиживала в столичной библиотеке и поглощала тоннами книги — философию, историю, художественные романы. Однако случилось то, что у нас называют революцией Всеобщей Справедливости, и я предпочла держать лишние мысли и знания при себе. Тех, кто знал и умел слишком много, убивали.

Ким хотела ещё о многом расспросить бабушку, но тут в коридоре послышались шаги, и на пороге появилась улыбающаяся мама:

— Дорогие мои! Вы тут сидите в темноте и тишине, а ужин готов! К столу, скорее!

Глава 2. Выход огня

Ким, задумчиво помахивая школьным ранцем, направлялась домой. В вышине ласково пригревало солнце, зелёные деревья и кустарники радовали обоняние свежими после дождя ароматами, невдалеке заливались птицы. Завтра — день рожденья, исполняется семнадцать лет. Следующим летом — окончена школа. И что тогда? Куда идти работать? Наверное, пока никуда: университет прислал приглашение — поступить без экзаменов. Ну, да, победительница международной олимпиады, хотя с тех пор прошло четыре года... И вопрос 'Куда идти работать?' будет отложен ещё на пять лет. Может быть, до тех пор выйти замуж...

Отношения девушки с мужским полом были непросты. Стройная, длинноногая, с изящной фигурой, тонко очерченными 'кукольными' чертами лица, большими жгучими глазами и вьющимися волосами до плеч, она была объектом мечтаний чуть не половины парней класса... а если покопаться в чужих мыслях, то и всех, просто многие, не рассчитывая на взаимность, не предпринимали попыток. Но, увы — это самое копание в чужих головах и давало отталкивающий результат: Ким без труда убеждалась, что самые активные её поклонники хотят просто приятно провести время с талантливой и популярной красавицей, которую несколько раз показывали по телевидению в разных передачах, а вот потом... Вопрос, как молодая семья будет жить, неизменно оказывался неактуальным. Молодые люди, измученные нищетой и атмосферой всеобщей слежки, предпочитали не спешить регистрировать отношения. Это можно понять, но тогда зачем добиваться некоторых вещей, связанных как раз с регистрацией?

Сзади послышался звук приближающейся машины, и Ким оглянулась: к ней направлялась 'Волга'. Автомобили вообще редкость в Чийяне, а если у кого-то есть, то обычно подержанные, от щедрот Совета по Распределению — за особые заслуги перед Родиной. Исключение — доверенные лица дорогого товарища Фунчи, руководители Всеобщей Службы Безопасности и их близкие: для них роскошные новые автомобили из 'вражьих' стран. Тот самый случай: чёрная 'Волга', судя по её виду, успела провести на дорогах Чийяна не более года. Девушка насторожилась: от пассажиров автомобиля исходили не самые благие намерения.

Вот машина остановилась рядом, задняя дверца открылась, и из автомобиля вышел одноклассник Лю Миян, сын какого-то крупного руководителя. Впрочем, 'какого-то' — это для других одноклассников Ким, а она прекрасно знала должность досточтимого папаши Мияна: референт товарища Фунчи, его консультант по вопросам внутренней политики. Лю был одним из самых упорных ухажёров Ким. Точнее — самым настырным: соперничать в открытую с ним никто не рисковал, все кавалеры отважно разбегались при одном появлении сына великого человека.

— Ким, садись в машину!

— Зачем?

Вопрос риторический, девушке было ясно, чего от неё хочет Лю, но не уступать же ему. С другой стороны, открыто ссориться не хочется.

— Поговорить надо.

— Так давай поговорим сейчас, здесь.

Лю на мгновение задумался. Нервно облизнул губы:

— Ким, ты знаешь, как я к тебе отношусь...

Девушка с трудом сдержала улыбку: 'Да, знаю, и побольше, чем ты думаешь'.

— Я люблю тебя, Ким!

На самом деле, намерения Лю лишь отчасти можно было назвать любовными. Во всяком случае, девушка представляла себе любовь мужчины к женщине иначе, более ответственной, мягко говоря. Ким пристально посмотрела на поклонника:

— Предлагаешь мне выйти за тебя замуж?

На лице Лю отразилась мучительная работа мысли: 'Отец будет против, Ким не из нашего круга'. Делиться открыто своим наблюдением было нельзя, и, пользуясь смущённым молчанием парня, девушка добавила неопределённо:

— Если не собираешься жениться на мне, то зачем это всё?

— Я люблю тебя! — угрюмо произнёс парень, скорее убеждая самого себя. Ким стало противно.

— Любишь, но замуж не зовёшь...

На самом деле, она и не хотела стать женой этого человека, всем обязанного положению своего папеньки и неспособного взять простейший интеграл — и это в специализированной физико-математической школе. Хотя дело, конечно, далеко не только в интегралах...

— Будет лучше, если ты согласишься, — с неожиданной угрозой в голосе произнёс парень. Ким встревожилась: враждебность в его мыслях появилась только что. Товарищ Миян-младший очень экспансивен, быстро переходит от симпатии к противоположным чувствам...

— Соглашусь — на что? Стать твоей любовницей? А потом? Ты бросишь меня и возьмёшь новую пассию?

Возможно, этого не следовало говорить, лучше попытаться как-то замять неприятную ситуацию. Ким поняла это, потому что в собеседнике полыхнула ярость, и торопливо добавила:

— Давай не будем говорить об этом сейчас. Всё равно мы пока не можем пожениться. Если твоё чувство ко мне не изменится до тех пор, когда нам обоим исполнится восемнадцать...

Такой ответ слишком походил на уклончивое согласие, но девушка не видела другого выхода. Как угодно купировать эту неприятную ситуацию, разойтись с могущественным ухажёром без ссоры, а там будет видно. Лю ничего не ответил — отвернулся, сел обратно в машину и вынул из кармана предмет, который Ким до сих пор видела только по телевизору — мобильный телефон. Обычные телефоны она видела не раз, и не только по телевизору — например, у директора школы. Да и папа говорил, что у него на работе есть. Но вот мобильные... По телевизору про них говорили, что пользоваться ими вредно — вызывают рак головного мозга. Но тогда почему Лю пользуется? И — нетрудно догадаться — не только он, а все высокопоставленные товарищи.

Видя, что разговор окончен, девушка поспешно удалилась от 'Волги'. На душе Ким было паскудно — ясно, что её неосторожные слова вызвали у Лю враждебность. До чего это может дойти? Подкинутая парню надежда, что, мол, по достижении совершеннолетия ответ может измениться, ему не нужна: он и в восемнадцать не собирается жениться на девчонке из низов.

Всё сильнее щемило чувство опасности. Побыстрее бы оказаться дома, сосредоточиться, посоветоваться с бабушкой...

Сзади снова послышался шум приближающегося автомобиля. Девушка оглянулась, ожидая опять увидеть 'Волгу'. Однако вместо этого рядом остановился старенький грузовичок. Из кабины вышел немолодой человек в кожаной куртке, из кузова выпрыгнули двое солдат с винтовками. Девушке стало не по себе, ощущение опасности взлетело до небес. Чего хотят эти люди? Забираться в их мысли нет времени... или просто страшно...

— Гражданка Ким Сян! Ты арестована по обвинению в государственной измене, шпионаже и заговоре!

Девушка ахнула: такого поворота событий она, при всех своих способностях, не ожидала. Или, может быть, ожидала, но не хотела признаваться себе...