|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава 1.
Ночь... Безмолвие... Тишина... Луна освещала спящий город, заглядывая в окна домов.
Бьются волны и швыряют в меня соль,
Волны ненависти, что рождают боль...
Но мне уже не страшно,
Ветра сорвали башню
И поломали мачты кораблей...
Среди асфальтовых морей,
Люминесценции огней я видел смерть
Мечтал о ней.
И я плыву куда-то вдаль,
Меня ведёт её печаль
Мне ничего
Уже не жаль...
Ведь мне
Всего лишь больше нечего терять
Моя мечта
Ушла
Куда-то за гремящие моря
И не достать...
Мне остаётся только плакать!
Мне остаётся только плакать!
Мне остаётся только плакать!
— надрывался голос солиста группы Lumen в наушниках.
— "Мне тоже больше нечего, а главное некого терять, потому что у меня никого нет. Я сирота ", — думала я, сидя на подоконнике открытого окна, — "Но плакать не буду. Слишком просто, а я не люблю простоту".
Свет луны забрался в распахнутое окно, освещая комнату. Письменный стол, заваленный тетрадями по истории мира, экономике и прочей лабуде, а так же стихами, ненужными струнами от гитары. Рядом располагался книжный шкаф, полки которого были заставлены огромным количеством книг по мифологии, куча мистики, фэнтези, вампирской тематики. Книги — моя маленькая слабость, как и музыка.
Наш мир... Мир, как мир. В нем нет ни магии, ни эльфов, ничего того, что так красиво рисует фантазия наших авторов. Здесь слишком серо и скучно, единственное, что остается — самой искать приключений на свою пятую точку. Вот я и занялась паркуром: с утра сижу за учебниками, пытаясь удержаться на позиции отличницы и пай — девочки, а ночью. Ночью наступает мое время, когда я, сливаясь с темнотой, бегу по улицам города, перелетая через кустарники, лавочки, решетки. Но не сегодня, так как завтра слишком важный день: контрольная по иностранному языку, как дамоклов меч висела надо мной, знала бы я что-нибудь еще по данному предмету. Ага, как же... Пока все новую тему проходили, я, как дура, моталась на олимпиады... Вот и домоталась! Ничего не знаю, а прочтение учебника не помогло. Все ложимся спать!
— Дзиииииииииииньььь! — надрывался над ухом будильник.
— Заткнись, гад! — запустила подушкой в то место, где стоял мой железный садист. Мимо, я ж его вчера переставила на шкаф. Пришлось вставать, а затем, одевшись, умывшись, натянув джинсы и безразмерную футболку, подхватив рюкзак и сунув ноги в кеды, выбежала на улицу.
Здание школы находилось на окраине города, поэтому утопала в зелени, а за ней начинался лес, по которому я и бежала, нарезая круги по огороженной территории. Ну, физрук наш, Александр Германович, садист — любит, когда мы много бегаем. Мне — то, в принципе, без разницы, а вот Дашке и Машки, которые кроме туфель на шпильке ничего не признают, тяжеловато приходится.
— Так, вы опять первая, Сташевская! — физрук возмущенно посмотрел на меня, а я лишь пожала плечами.
— Вас что — то не устраивает? — поинтересовалась, завязывая развязавшиеся шнурки.
— Да меня все не устраивает!!! Особенно ты!!! Марш еще три круга бегом!!! — и чего он опять на меня накинулся? Придурок.
Развернувшись, побежала опять в лес.
Ну что можно сказать об Алексе (так мы физрука зовем), он старше нас года на 3-4, невероятно красив (по нему все девчонки школы сохнут): длинные черные волосы собраны всегда в хвост и перевязаны кожаным шнурком, а в карих глазах застыло презрение. В целом, я бы сказала, он был похож на эльфа, очень даже похож, но они, вроде как, не любят людей, а этот.... Этот ненавидит меня. И что я ему сделала?
— О, опять Мисс Бег бежит. Неужели, Алекс не заценил твоих стараний? — ехидненько поинтересовалась Машка, пытаясь стащить со шпилек опавшие листья.
— Да я смотрю, он и твоих особо не ценит жертв: на шпильках бегать не каждая сможет! — хихикнула, пробегая мимо них.
Вот, наконец — то третий круг завершен, хотя бегала я уже одна, так как все остальные со звонком смылись с урока, а меня этот садист не отпустит.
— Все! Достаточно? — остановилась в паре сантиметров от препода.
— Нет! Останетесь после уроков, Сташевская! — скомандовал этот садюга.
Подхватив сумку, потопала переодеваться. На алгебру опоздала, поэтому пришлось в новую тему врубаться на ходу: терпеть не могу пределы.
Прозвенел звонок, и одноклассники дружной толпой вывалились из школы, а я... Я потопала в спортзал.
В школе уже никого не осталось (по новым стандартам теперь все учатся с утра): только Алекс.
— Давай быстрее! Я тебя уже давно жду! — садюга. Надоел он хуже горькой редьки.
— Александр Германович, а, может, по домам пойдем? — мне еще уроки надо сделать, да и друзья сегодня будут ждать.
— Ты наказана, так что переодевайся и марш на улицу!!! Жду тебя там! — препод вышел, оставляя меня наедине с собой. Быстренько натянув свободные штаны, воткнула наушники и включила музыку на полную мощь.
-"Эх, жизнь моя жестянка", — думала я, отжимаясь пятнадцатый раз.
— Ты сделала два неполных отжимания, так что с тебя еще двадцать, а потом бег, — да что же он ко мне прицепился? Я уже два часа подметаю футболкой землю площадки. Сколько можно? Все, надоело!
— Алекс, сколько можно надо мной издеваться? Что я тебе сделала? — все, меня понесло. Бесит он меня до такой степени, что не могу себя сдержать.
— Где ты видишь Алекса? Вот именно, не делаешь! Ничего! По успеваемости ты первая, но все твои оценки — липа! — препод аж покраснел от переизбытка эмоций, глаза сверкали зеленым огнем из-под косой челки.
— Ах, ничего не делаю? Да я из кожи вон лезу, чтобы тебе угодить, какому — то студенту, возомнившему себя неизвестно кем! Ты даже не представляешь, как достал меня! — нам осталось еще лбами столкнуться для полного счастья. Наушники давным-давно вылетели из телефонного гнезда, оглашая площадку рваными звуками песни Slipknot[1].
— Что-то неособо твои старания видны, — хмыкнул он, стягивая с запястья бандану и завязывая ее на голове, — Предлагаю пари: если ты пробегаешь три круга быстрее меня, то все наезды на тебя прекращаются, а если нет, то держись: будет еще хуже, — он скинул флиску[2], оставшись в белой футболке и черных широких штанах. Вот не знала бы, какая Алекс...сво... нехорошая личность, то пала бы у его ног, сраженная стрелой проказливого Амура.
— Пари, так пари. Просто бег или можно по деревьям скакать? — то, что я занимаюсь паркуром, никто не знает. Поверьте, в девушке, которая, как коза, скачет через все, что ей попадется под ноги, да еще и накрашенной, словно Пьеро, сложно узнать милую, улыбающуюся девочку-отличницу. Меня среди трейсеров так и прозвали — Пьеро: за белую краску на лице и черную слезинку под правым глазом.
— Скачи, коли желание имеется шею свихнуть, — усмехнулся препод, скомандовав старт.
И мы понеслись.... Нет, мы полетели: ветер развевал мои волосы, в наушниках грохотала музыка, задавая темп движения. Алекс начал меня опережать, а проигрывать особого желания не было, поэтому, когда на моем пути появилось дерево, то я сделала Tic-Tac[3], сравняв отставание. Но не учла одного — оказывается, препод тоже был трейсером, в чем мне и пришлось убедиться, когда он, сделав Passe Muraille[4], вновь оказался впереди меня, на дереве, откуда, сделав Lache Reliase[5], спрыгнул вниз.
Мне вполне хватило этого времени, чтобы обогнать его: я, все-таки, примчалась первой, что несказанно радовало.
— Больше никаких наездов, Александр Германович! — подхватив сумку, не переодеваясь, потопала домой. Ага, кто бы мне это позволил? Алекс, лежащий в песочке (устал, родимый), дернул меня за ногу, так что я улеглась рядом с ним.
— Вы что себе позволяете? — мало того, что мое тело благоухало так, что позавидовал бы скунс, так теперь еще и грязь пристала к футболке.
— Это ты себе что позволяешь, — прошипел Алекс, нависая надо мной, — Почему не сказала, что ты — трейсер? — в его зеленых глазах полыхало пламя ярости.
— Я перед тобой не должна отчитываться, — чего-чего, а глаза у препода классные. Когда он злится — они становятся похожими на изумруды, а когда спокоен — они, как море, бирюзовые. Ну, эльф, вылитый!
— Ты — моя ученица, дорогая, — благо, что Алекс упирался руками в землю, а то бы раздавил своей тушкой миниатюрную меня.
— Я не дорогая, а бесценная, Александр Германович! И, вообще, слезьте с меня, а? — время, наверное, уже четвертый час, а дома еще не была.
— М-да, таких наглых учениц у меня еще никогда не было, — тяжело вздохнул физрук.
— И больше никогда не будет. Я — единственная и неповторимая! — ухмыльнулась, пытаясь выползти из-под Алекса.
— Не сомневаюсь. Если нужна компания для тренировок, то приходи в Берендеевку, там много наших тренируется, спросишь у них Айра, — он, легко поднявшись, протянул мне руку, которую я проигнорировала.
Ну, наконец-то, дома... Четыре стенки и тишина, окутывающая квартиру. Я бы многое отдала, чтобы мои братишка, мама и отец вновь были со мной, но это невозможно... Они погибли, а я осталась жива.... Меня вернули обратно — в серый и пустой мир....
Летнее солнце приветливо светило с безоблачного небосклона. Мы всей семьей ехали на дачу, в горы. Мама заливисто смеялась над шутками моего старшего брата, который крепко прижимал меня к себе, как бы ограждая от всего дурного, что есть в мире. Он у меня замечательный и такой красивый.... Глаза цвета моря в обрамлении черных пушистых ресниц с любовью смотрят на меня, каштановые волосы в легком беспорядке, аристократичное лицо с прямым носом, мягкоочерченные губы. В общем, он был мечтой любой девчонки нашей школы, но почему-то девушки у него не было, и это в одиннадцатом-то классе. Сколько раз спрашивала его, а Арти так и не ответил.
— Эх, сестренка, знала бы ты... — вздохнул братишка, взъерошив мои волосы.
— Что? — вдруг машину занесло, отец выкрутил руль, но все было бесполезно: перевернувшись, машина упала в кювет. От резкой боли я на несколько минут погрузилась во тьму.
-Ты будешь жить, любимая, — руки брата вытащили меня из покореженного автомобиля, а потом раздался взрыв. Арти, извернувшись, накрыл меня собой, его теплые губы коснулись моих.... Сознание от боли уплыло в спасительную темноту...
Очнулась уже в больнице.
-Где Арти? — первый вопрос, который я задала, был о нем, о моем братишке.
— Девушка, я, конечно, понимаю, что вы о нем беспокоитесь, но вам нельзя нервничать, так как недавно сделанная пластическая операция... — медсестра, сидящая у моей кровати, разгладила несуществующие складки на халате.
— Откуда взялись такие деньги? — у моей семьи никогда не было такой суммы.
— Их перечислили на ваш счет, — запинаясь, ответила медсестра.
-Мне нужно к брату! — да, мне было больно оттого, что моих родителей больше нет в живых, но братишка жив. Я нужна ему!
— Но...но...
— Отведите меня к нему. Всю ответственность беру на себя, — лицо было в бинтах, руки — в царапинах.
Серый коридор... Двери с черными номерками... Запах медикаментов... Я приоткрыла дверь в палату Арти.
— Заходи уже, сестренка, — ох, братик, как же ты плох: разбитые губы, сломанные ребра, куча ссадин и гематом. Главное — он жив!
— Привет, братишка, — присела на краешек его кровати, переплетя наши пальцы, — Как ты?
— Как видишь. Эх, не уберег я тебя, Вайолет, не уберег. Прости меня, — за что он просит прощения? За то, что спас?
— Тише, ты не виноват. Отдыхай, — осторожно встала, собираясь уходить.
— Я люблю тебя, моя Ви, — прошептали его губы.
— А я — тебя, Арти, — аккуратно закрыла за собой дверь.
На следующий день узнала, что моего братишки, моего Арти больше нет. Я осталась одна.
— Зачем, зачем ты оставил меня, Арти?!!!! — слезы градом катились по щекам, — Ненавижу тебя! Ненавижу мир, который отобрал тебя! — истерика продолжалась долгое время.
Прошел месяц, я вышла из больницы уже другим человеком... Новое имя, новая внешность... По наследству мне досталась квартира, которую с помощью моего опекуна я продала и купила другую, в городе, который не напоминал о произошедшем. Я училась жить заново, без родителей, без братика. Продолжала быть отличницей и пай-девочкой... От прежней меня ничего не осталось, кроме имени и любви к паркуру в память о моем тренере, о моем братишке, о моем Арти.
Однажды мне принесли белый конверт без подписи, который тут же был вскрыт.
Ну, здравствуй, милая и любимая моя Ви. Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет рядом с тобой. Кто же знал, что судьба окажется такой жестокой? Никто не знал. Я ведь так и не успел ответить на твой вопрос, который ты постоянно задавала. Так вот, у меня не было девушки, потому что я люблю тебя. Люблю не как сестру, а как нечто большее. Ты для меня была и остаешься всем в этом и других мирах. Жаль, что уже никогда я не смогу прижаться к твоим губам, обнять тебя.... Никогда... Как же тяжело это осознавать... Как много тебе нужно рассказать, а лист такой маленький.
Ви, ты не моя сестра. Родители это долго скрывали, боясь твоей реакции... А вдруг могло бы быть по другому? Ви, прошу тебя: не забывай меня, продолжай заниматься паркуром. Помни, что я люблю тебя.
Когда-то твой Арти.
Слезы нескончаемым потоком катились по щекам. Арти, Арти... Мне ведь тоже не хватило смелости тебе сказать, что ты мне больше, чем брат... Но слишком, слишком поздно...
Выхода нет.
Есть неизбежность...
Наша любовь —
Это наша вина.
Не находящая выхода нежность
На вымирание обречена.[6]
С тех пор прошло два года, но боль до сих пор не утихла, просто я научилась ее не замечать.
Стемнело... Последний мазок кистью, и Пьеро готов появиться на сцене. Что ж, Берендеевка, так Берендеевка... Кто бы знал, как это здорово — нестись по городу, вдыхая запах пьянящие ароматы ночи. Перемахнув через очередные кусты, оказалась около парка, освещенного фонарями и луной. Добежав до одной из беседок, заметила разминающегося Айра. М-да, были бы Машка с Дашкой тут — бедный преподаватель был бы жертвой их маниакальных наклонностей. А что? Это идея! Быстренько набрала две SMS-ки с указанием места, куда следует прийти, отправила и стала ждать, что же будет дальше.
Примерно через полчаса появились девчонки во всеоружии: тонна макияжа, мини-юбки, топы, правда вместо шпилек одели балетки.
-"Ну, держись, Айр", — фыркнула я, едва сдерживая смех, глядя на этих размалеванных матрешек.
— Здравствуйте, Александр Германович, а мы не знали, что вы — трейсер. Почему вы нам не сказали? — Мария обиженно надула розовые губки и захлопала накрашенными ресницами.
— А вы вообще откуда здесь взялись? И не говорите, что проходили мимо, — Айр заозирался по сторонам, отчего пришлось вжаться в ствол дерева, на котором я сидела, дыбы меня не увидели. Хорошо, что фонари освещали только аллейные дорожки и беседки, так что вряд ли меня видно.
— Ну... нам какой-то Пьеро SMS-ки прислал, — Дарья неуверенно посмотрела на Алекса, который от чего-то нахмурился.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
