Рождественская Ария

Примадонна и инженю одновременно вздохнули, а последняя даже схватилась за сердце. Такая ужасная мысль ее еще не посещала. Действительно, с чего бы это? Кристин поджала губы — поскорее бы поговорить с Эриком. Разговор будет долгим и обстоятельным, возможно даже с битьем посуды.

— Мне... ах право же... Девочки, вы не находите что здесь слишком жарко? Кристин, будь добра, открой пожалуйста окно. — Карлотта принялась обмахиваться нотной тетрадью. — Я... мне.... я даже никогда бы и не подумала, что он.... что я ему... Подожди-ка, Мэг, что еще за двустороннее зеркало?

— Это зеркало, которое на самом деле зеркало только с одной стороны, а с другой и не зеркало вовсе, — услужливо но туманно объяснила Мэг. — С другой стороны оно прозрачное. Когда вы смотритесь в него, то вы видите себя. И Призрак видит то же самое. То есть наоборот. То есть вы его не видите, а он вас очень даже.

То, что произошло дальше, нельзя объяснить иначе как телепортацией. Долю секунды назад дива стояла у рояля, но прежде чем девушки успели моргнуть, она уже крутилась у зеркальной двери, с ужасом осознавая механизм ее действия. Цвет карлоттиного лица из нежно-розового плавно перетек в ярко-карминный, а затем в пунцовый.

Кристин подумала, что на том он и остановится.

Но примадонна ее удивила.

Прежде чем окончательно распрощаться с надеждой, Карлотта еще раз заглянула в зеркало с обратной стороны. Да, гримерка была видна, как сцена из оркестровой ямы. И слышимость оказалась чудесной. Примадонна нервно пригладила рыжую гриву, тоскливо припоминая прошлую субботу, когда она пригласила приму Лючию Сорелли и Антуанетту Жири отпраздновать прибавку к жалованию. Много ли нужно одиноким женщинам — веселые сплетни, задушевные разговоры, два мешка перемытых костей, коробочка конфет, бутылка доброго вина... ну ладно, две бутылки... ну три... удивительно, что три бутылки бургундского творят с людьми! Дива вспомнила, как Лючия отплясывала тарантеллу на столе, а Антуанетта, необычайно словоохотливая, рассказывала про каких-то детей, спасенных ею от цыган. Чем она сама занималась в тот момент, милосердная память не сообщила. Но факт остается фактом — наутро Карлотта проснулась под кушеткой в балетной пачке Сорелли.

Примадонна сглотнула — по сравнению со всем остальным, этот случай казался воскресным чаепитием в церкви.

Потому что был еще день Святого Валентина, который она отмечала с Пьянджи...

... Пасха в компании Филиппа де Шаньи....

... День Взятия Бастилии, лихо отпразднованный с мсье Рейе...

Но как она могла знать...?!

" О Пресвятая! Он наверняка считает меня падшей женщиной! Но я ведь даже наполовину не такая порочная, как кажется. Я могу все объяснить... могу постараться все объяснить! У меня не может не получиться, ведь сегодня же Рождество!"

Глава 9. Братство Байдарки

Минни терлась об угол софы, пытаясь счесать противную шелковую попонку, превращавшую ее из полноценной личности в аксессуар к платью примадонны. Сама Ла Карлотта с удовлетворением разглядывала в зеркале свою изящную амазонку бордового цвета, с коротким шлейфом и тремя рядами черных кружев на подоле. Волосы она взбила в высокую и такую сложную прическу, что теперь не могла тряхнуть головой, чтобы не послать во всех направлениях стрелы шпилек, как атакующий дикобраз. Вокруг ее шеи трижды обвилось ожерелье из богемского граната.

Чуть поодаль Кристин Даае расчесывала каштановые локоны — ее платье, бледно-розовое, как носик новорожденного котенка, не уступало одеянию примадонны ни в изяществе покроя, ни в дороговизне материала, ибо на него был потрачен весь гонорар за последний гала-концерт. Платье начиналось умопомрачительным декольте, при виде которого слабонервным мужчинам требовался нашатырь, и заканчивалось внушительным кринолином (прежде чем надеть это платье, Кристин все-таки измерила зеркальную дверь).

Мэг Жири, обладательница наибольшего количества здравого смысла, была одета в голубое шерстяное платье, высокие ботинки на меху, а на плечи накинула шаль. В руках она держала объемистую корзину, которую примадонна нагрузила разной рождественской снедью, включая, похоже, и фаршированного гуся — иначе с чего бы этой ноше быть такой тяжелой?

— Кажется, мы готовы отправиться в путь. — Карлотта прицепила поводок к ошейнику Минни. — Но прежде я хочу задать вопрос — есть ли у Призрака Оперы христианское имя?

— Есть, — тут же отозвалась Кристин, — его зовут Ромуальд.

Мэг прикрыла рот ладонью, издав неопределенный клокочущий звук, и предусмотрительно поставила корзину на пол. После чего упала на пол сама, тихо всхлипывая.

— Сеньорита Даэ! Оставьте ваши шуточки, если не хотите схлопотать веером по рукам! Мэг, как его зовут?

— Э...Эрик! — простонала малышка Жири.

— Эрик, — примадонна покрутила это имя на языке, — Эрик...

В этом имени было что-то далекое, северное. Карлотта попыталась вообразить картинку из скандинавской жизни, например, парочку фьордов или викинга, жующего мухомор, но память почему-то унесла ее к родным римским улочкам. К солнечным лучам, запутавшимся в фонтанных брызгах. К голубям на площади, что за умеренную плату в виде хлебных крошек предлагали всем желающим почувствовать себя святым Франциском.... С чего бы это? Озадаченная, сеньора умолкла.

— Почему он носит маску? — наконец спросила она.

Из всех бесцеремонных женщин Ла Карлотта воистину была самой бесцеремонной! Она, верно, и слепого бы спросила, нравятся ли ему картины Дега! Кристин нахмурилась.

— Он скрывает шрам.

— О, шрамы только украшают мужчин! — просияла дива.

— Наверное, все же не стоит обобщать, — тактично начала Кристин, но Карлотта с ухмылкой покачала головой.

— Во время одного из походов Гарибальди у моего дядюшки Сильвио разворотило нижнюю челюсть. Но женщин от него приходилось метлой отгонять. Поверьте, девочки, в мужчинах лицо второстепенно.

Барышни с интересом смотрели на примадонну, ожидая продолжения аргумента, но та пощадила их невинность.

— Ну ладно, показывайте, где припрятали подарочек.

Придерживая Минни у груди, Карлотта ступила в каменный лабиринт и свернула за угол, где, по словам Кристин Даэ, и находился подарок. Мамзель Даае не соврала — за углом действительно покоился странный прямоугольный предмет, завернутый в черный бархат. Рядом с ним небольшая крысиная инспекция обсуждала, как поступить с этой контрабандой — съесть или съесть?

Старательно отбрыкиваясь от собственного воображения, Карлотта завороженно глядела на объект. Помотала головой, уронив с десяток шпилек, надавила себе на левый глаз и даже смерила пульс, но эти манипуляции не принесли результата — объект находился на том же месте и выглядел так же готично. Пару минут примадонна провела в молчаливой, но интенсивной дискуссии с собой, в ходе которой она пыталась выяснить, у кого же все-таки больная фантазия — у нее или у девиц.

Объект был прямоугольным, чуть выше человеческого роста. Объект был завернут в черный бархат, что, в общем-то, не является атрибутом Рождества. Объект вызывал нехорошие ассоциации.

— Девочки! — позвала Карлотта, на всякий случай выставляя болонку перед собой. — Скажите правду — вы несете ему в подарок... гроб?

Подруги переглянулись — у них уже не осталось мозолей, по которым вздорная итальянка не протопталась как минимум трижды.

— Нет, сеньора, — произнесла Кристин тоном, которым миссионер разговаривает с гвинейскими дикарями. — Не гроб, а байдарку. И как вам вообще пришло в голову, что мы решили подарить Эрику гроб? На Рождество? Несмотря на то, что у него уже есть один?

— О, байдарку! Это очень свежо и оригинально! Мы возьмем эту замечательную лодку и донесем ее до Призрака, чего бы нам это ни стоило, какие бы препятствия не вставали пред нами! — торжественно провозгласила Карлотта, в спешке переводя разговор на другую тему. — Наша миссия будет опасной, и, может статься, не все члены экспедиции достигнут цели, но мы должны рискнуть!

— Да! И нас запомнят в веках как Братство Байдарки!

— МЭГ!

Глава 10. Продолжение подземной вечеринки

Когда Эрик впервые соорудил зловещую маску, закрывавшую пол-лица, он был весьма доволен собой. Теперь он мечтал о такой маске, которая бы полностью скрывала его черты. А поверх нее надеть шлем. Или мешок. Мда.

— Ах, этот шашлык будет нежным, как кожа одалиски, и сладким, как поцелуй пери! — дарога с умилением посмотрел на мясо. — Эрик, да ты покраснел, как будто заря своими перстами коснулась твоих ланит. Объясни, в чем причина такой перемены?

Среди всех обширных достоинств дароги— таких как щедрость, широта взглядов, и умение готовить шербет — затесался один недостаток. Перс совершенно не умел разговаривать шепотом. Это была простительная слабость, в конце концов, его отец и дед были муэдзинами, но Эрик сжал кулаки, услышав, как густой бас разносится по подземелью.

— Если я и покраснел, то это из-за жаровни! Дарога, ты, верно, вознамерился сжечь мою подземную обитель — вы только посмотрите на это пламя! Здесь просто невыносимо жарко!

Призрак Оперы обернулся к гостям, ища сочувствие в их глазах. Мсье Рейе все еще зябко кутался в плед, а Филипп де Шаньи ни на шаг не отходил от камина, в душе мечтая стать саламандрой. Гости воззрились на хозяина, потом как-то неловко вернулись к своим занятиям — концертмейстер начал играть Noel, то и дело сбиваясь с ритма, граф — изучать статуэтки на каминной полке, дарога — солить шашлык. Неловкая пауза разрасталась, постепенно превращаясь в тягостное молчание. Наконец де Шаньи не выдержал.

— За свою жизнь я повидал много странных вещей и принял участие по крайней мере в половине из них. И я все понимаю... но керосин? Помилуйте, господин Призрак, чего вы хотели этим добиться?

— Но я не подливал ей керосин в пульверизатор!

— А я — юная наложница из Абиссинии, — отозвался дарога.

— Да какое вам дело ? Все равно не поймете.... как больно и страшно быть одному, — прошептал Призрак. Он поднес руку к лицу — очень медленно, словно она налилась свинцом, и вдруг сдернул маску и швырнул ее об пол. — Посмотрите на меня, добрые господа!

Мсье Рейе нагнулся, что было не так уж и просто при застарелом ревматизме, и осторожно поднял маску.

— Посмотрели. Теперь готовы послушать.

Глава 11. Путешествие во тьме

Подземелья Оперы Популер сделали бы честь любому феодальному замку — для полного антуража не хватало разве что скелета, прикованного к стене в живописной позе. Прочие же декорации имелись в изобилии. Тьма была непроницаемой. Каменный пол норовил порадовать зазевавшегося путника неожиданным выcтупом. С потолка медленно — кааапкааапкааап — стекала влага: эти звуки напоминали бы весеннюю капель, кабы не были такими мрачными. Крысы таинственно шуршали по углам, обсуждая планы мирового господства.

Но три отважных путника... вернее, три не менее отважных путницы пробирались по подземелью: процессию возглавляла Кристин Даэ с фонарем, за ней следовала Мэг, тащившая карлоттину корзину, как оруженосец доспехи своего господина, а в арьегарде шествовали Карлотта и болонка (вернее, Минни не шествовала, а скорее семенила). Одной рукой путешественницы придерживали байдарку. Все они тяжело дышали*.

— Adeeeeste fideEElis!!!

— Нет серьезно, почему он устроил подземный ход в ее гримерке? — прошептала Кристин, хотя в шепоте, в общем-то, не было нужды. Карлотта была полностью поглощена гимном**, который она пела чтобы скоротать дорожку.

— В сотый раз отвечаю, у тебя пока что нет своей гримерки. Как появится, он сразу же прокопает туда ход. За одну ночь. Чайной ложкой.

— Laeti triumpha -AAAHA — ntes!

— Мог бы и в дортуаре прокопать, — надулась мамзель Даае. — У нас там тоже зеркал предостаточно.

— Venite, veniteeee....

— Фу, Кристин, там помимо тебя еще столько девушек, за кого ты его принимаешь? Если бы он пронаблюдал за нашим дортуаром хоть один вечер, то заделался бы мизогинистом. Одна Жамм чего стоит.... Кстати, хватит уже топтаться по моим ногам.

— Iiiin BEEEthlehem!

— Не топчусь.. Он мог это сделать хотя бы из уважения ко мне.

— Топчешься, конечно... Может быть, за одним из наших зеркал тоже есть ход, но ты об этом пока не знаешь... Кристин, в последний раз предупреждаю, прекращай это делать!

— Natumvideteregemаngeloooorum!

— Ты права, как вернемся, надо будет простучать все зеркала, — задумалась Кристин. — И хватит обвинять меня, где я и где твои ноги.

Мэг настороженно огляделась по сторонам с коэффициентом эффективности, близким к нулю. Тьма стояла кромешная, как... как в подвалах Опера Популер. Единственный и весьма скудный свет исходил от фонаря в руках Кристин, походившую теперь на светляка-переростка.

— Venite Adoremus!

— Но что-то наступило мне на ногу... и еще раз...

— Venite adoremus!!!

— Крис, что это?!

— Venite Adoremuuuus!

— Должно быть, крыса.

— МАМОЧКА!!!

За много лье отсюда, мадам Жири встрепенулась, припала к окну, но увидела лишь аккуратно подстриженные кусты, покрытые сахарной пудрой снега, и извилистую дорожку, ведущую от крыльца к пруду. Пожалуй, следовало взять коньки.

— Чего только не привидится в Сочельник! Убальдо, еще вина, пожалуйста.

— —

* Корсет ограничивал дыхательный объем легких как минимум на 30%

Глава 12. Любовь и предрассудки

Мэг медленно открыла глаз. Потом набралась храбрости и открыла второй, но вновь зажмурилась, потому что Кристин участливо склонилась над подругой, полоснув ее по глазам светом фонаря. Голова младшей Жири покоилась на коленях примадонны, которая обмахивала ее платком, приговаривая:

— В следующий раз постарайся падать в обморок поизящнее, милочка. И чему вас только в балетной школе учат!

Вопреки всем приличиям, Карлотта не боялась крыс. Психологический иммунитет к этим очаровательным грызунам она вырабатывала на протяжении всей жизни, постоянно находя их в самых неожиданных местах: в кармане пальто, в корзине с цветами, в сахарнице. Естественно, возникали они там не сами по себе, точно так же как толченое стекло не самозарождалось в туфельках, а ужи не ползли под подушку по велению сердца. Воистину, работа дивой — хлеб не из легких!

— Они ушли? — прошептала Мэг.

— Крысы-то? Да, Минни их расшугала. А кто-то вопил — зачем мол, сеньора, вы с собой собаку потащили? — Карлотта искоса посмотрела на инженю. — Но Минни очень полезная собака, си, она нам еще не раз пригодится в пути.

— В качестве экстренного запаса мяса, — огрызнулась девица.

Примадонна предпочла пропустить дерзость мимо ушей.

— Раз уж мы все равно остановились, давайте устроим привал. Угощайтесь. — Карлотта порылась в недрах корзины и протянула барышням по антропоморфному печенью.

Пряничный человечек, доставшийся Кристин, был гилльотинирован, а его коллега, которого с благодарной улыбкой взяла балерина, подвергся ампутации ног. Малышка Жири зарделась — во время падения она от души грохнула корзиной об пол. Права сеньора, нужно падать в обморок поизящней. И не то чтобы Мэг не тренировалась! Отнюдь, после изнурительных репетиций она отточила это мастерство и теперь могла сомлеть так же грациозно, как наследная принцесса при виде портянки. Нужно лишь устало прикрыть глаза, поднести руку ко лбу, при этом не растопыривая пальцы, а после легким движением соскользнуть на пол, в идеале — на заботливо подставленные руки кавалера (роль которых, зачастую, выполняли руки Кристин Даэ). Но кто бы мог подумать, что ей случиться упасть в обморок по-настоящему!