Последняя шутка Балиаза

— Да сбудется! — с облегчением прошептал маг формулу соглашения, и, разрезав свою ладонь об острое лезвие, со всего размаха полоснул по его плечу мечом; хлынула кровь. Реска жалобно вскрикнул и смолк, видя, что его кровь становится ртутью. Серебряной, переливающейся. Балиаз торопливо приложил к ране ладони, щедро мешая свою кровь и его, соединяя их магической сетью, останавливая процесс трансформации в той стадии, в которой он его застиг. Прошептал необходимые слова, и амулеты, разъединившись, раскололись, слетая с рук Рески. Взлетели в воздух. Сложно работать сразу в нескольких плоскостях, но Балиаз не был бы Балиазом, если бы не сумел сделать то, что он задумал.

Амулеты, кружась в воздухе, соединились, и потекли металлом; перемешиваясь, переплавляясь, трансформируясь в нечто новое, то, что было призвано соглашением заключённого между ними договора.

Реска смотрел на Балиаза широко распахнутыми, бездонными глазами. Всё ещё не понимая, но уже начиная понимать.

— А теперь, просто возьми мою энергию. Не спорь. Сейчас ты перестанешь быть собой. Если я смогу, я сумею тебя спасти, если нет — умру сам.

В эту минуту, стягивая с него остатки одежды дрожащими руками, Балиаз безумно боялся смотреть ему в глаза. Испытывая непереносимый стыд от того, что в понимании этого мальчишки, он оказался таким же как все. Но смотреть было надо, даже если придётся выдержать этот безумный убивающий взгляд, полный невыносимого укора.

— Что ты делаешь, Бализ? — простонал Реска отчаянно. — Ублюдок... Значит вот, что тебе было надо от меня? Все твои слова — это ложь. Зачем ты это делаешь?!

— Затем, что сейчас, ты попытаешься убить меня, Реска, — глухо, но, тем не менее, твёрдым голосом, сказал Балиаз. — Сейчас, когда ты ощутишь, что тебе стало невероятно хорошо со мной, или услышишь музыку, голоса — не важно что, но ты попытаешься убить меня. Если тебе это удастся, ты станешь свободен. Если нет, останешься навеки моим рабом.

Реска не понимал.

Не понимал, но мысль о том, что Балиаз обманул его, для того чтобы воспользоваться его телом, неожиданно придала ему ярости....

Или возбуждения.

Что это? Как прекрасно... Свет?

Под уверенными прикосновениями Балиаза, его тело внезапно начало светиться, наполняясь волшебной волной желания, рождающейся в какой-то неведомой глубине, его, ещё недавно спящего, естества.

" Кто я?... Что я?... Я не человек?... Как странно... Прекрасно... Я хочу любить..." — подумал Реска почти машинально.

Безо всякого сопротивления, с удовольствием подставляясь этим рукам, губам; нападая сам.

Хочу, и получу, то, что я хочу. Что-то очень важное... Наслаждение, похожее на боль. Разве наслаждение может стать таким острым, почти невыносимым? Наслаждение, которое может принести лишь смерть. Смерть прекрасна. Она даёт свободу.

Реска выгнулся, соблазнительно раскидываясь на плоском валуне, умудряясь сделать красивым всё то, к чему он сейчас прикасался. Магия струилась вдоль его тела. Он словно весь состоял их магии.

Почему его тело такое неуклюжее и грубое? Почему он всё ещё человек? Он должен состоять из света. Ему нужен свет.

И он увидел этот свет.

Мягкий, вибрирующий кокон жизненной энергии, окутывающий ласкающего его мужчину. Сильного, красивого, — ибо его энергия была невероятно огромной. Она поможет ему стать свободным. Почему у этого человека такие внимательные и настороженные глаза? Почему он не желает потерять голову? Ведь моя музыка звучит так прекрасно.

— Я хочу тебя, — протянул он мягким бархатистым голосом, и звонко, мелодично рассмеялся, ощущая невероятную лёгкость и свободу. — Хочу тебя! — жарко шепнул он, первым находя эти желанные, удивительно жёсткие губы. Почему они такие жёсткие? Разве это правильно? Неважно. Он умеет быть неистовым и мягким. Он научит эти губы улыбаться. Научит их любить и принадлежать. Ведь его тело создано для любви. Почему он раньше никогда не замечал этого?

Боль, от внезапного, жёсткого проникновения, была грубой. Человек, овладевающий его телом, понятия не имел, что значит нежность. Реска прогнулся в пояснице, делая их позу более удобной, обхватил ногами его бёдра, взмыл в воздух, обвивая своего любовника ласково и нежно; словно гибкая змея, проскользнул воздушными прикосновениями, умудряясь не пропустить ни единого кусочка — такого манящего человеческого тела; снимая с него эту грубую и ненужную ткань, а затем, отыскав то, что так давно хотел отыскать, — серебристую струящуюся вокруг него энергию, — со стоном приник к этому гибкому жилистому телу.

"Я научу тебя любить, Бализ — подумал Реска с нежностью.— Любить, и получать удовольствие... мне нужно совсем немного — всего лишь эта серебристая часть, внутри твоего тела..." — Он впился зубами, прикусывая кожу на плече Бализа, потянулся к заветному, желанному источнику жизни — и в тот же миг закричал, задохнувшись от боли и неведомой, сковавшей его, силы. На шее его защёлкнулся ошейник, и серебряная музыка погасла навсегда, так и не дав ему возможности глотнуть этого божественного жизненного нектара, к которому столь отчаянно стремилось всё его существо.

— Реска, ты проиграл. Теперь ты скован мной. Не бойся. Всё правильно. Но сейчас тебе будет очень плохо. Возможно, тебе будет казаться, что ты умираешь, — не прекращая двигаться внутри его тела, со стоном прохрипел Балиаз. — Прости, малыш... Так надо. Если я хочу подчинить тебя... себе... тебе придётся отдать мне свою энергию. Я сам стану пить тебя.

— Мне и так плохо, грубое животное! — капризно отозвалось серебряное существо голосом Рески, и жалобно застонало, внезапно почувствовав, что ошейник высасывает из него все силы. Не только ошейник: этот человек, это ничтожество — забирает у него энергию, божественную прану — единственную дающую ему возможность существовать в этом мире; то, что поможет сделать это тело лёгким и даст ему возможность летать. Ошейник словно придавил его земле. Захлопнул ворота иномирья, не давая устремиться к тем, кто так нежно и маняще звал его. — Нет! Нет!! — закричал он, вырываясь, изо всех сил силясь оттолкнуть это жуткое, насилующее его существо. — Я не хочу! Ты грубое чудовище! Перестань!! Ты убьёшь меня!!

— Не волнуйся. Не убью, — неожиданно усмехнулся Балиаз, впиваясь в губы инкуба грубым глубоким поцелуем. Откачка энергии пошла в два раза быстрее. Точно так же, как почти в два раза быстрее стал этот безумный, похожий на удары барабана ритм.

— Не надо, человек... остановись... я умираю... — с трудом оттолкнув это невероятно сильное тело, простонал Реска. — Бализ, я умираю... — голос его постепенно начинал приобретать прежние интонации, становясь почти нормальным. Нестерпимо давил на шею ошейник, не давая ему дышать, и безумно хотелось, чтобы это поскорее закончилось. — Ты убиваешь меня! — Реска почти плакал, ощущая, что ему плохо. Невероятно плохо, и он почти теряет сознание от навалившейся на всё тело тошнотворной слабости, от непривычной боли, от этой идиотской позы — которую он просто не мог принять самостоятельно. Но Балиаз удерживал его двумя руками и не давал пошевелиться, словно не понимая, какой болезненной судорогой, его неосторожные движения выламывают все мышцы Рески. — Бализ, ты убиваешь меня!! — закричал он отчаянно, награждая Балиаза слабыми ударами, ибо тело его, перестав подчиняться, стремительно теряло все силы.

— Дурак... я... спасаю... тебя... — прохрипел Балиаз, которому, в отличие от задыхающегося Рески, было невероятно хорошо. Значит вот что испытывает инкуб, поглощая энергию. — Я спасаю тебя... идиот.... О боги, Реска! Рескааа... — он закричал, и содрогнулся всем телом, приникая к губам Эрика, почти кусая его; не замечая, что Реска безвольно обмяк в его руках, словно сломанная кукла. — Спасаю тебя... — прошептал Балиаз, с огромным трудом приходя в себя.

Голова Рески безвольно лежала на его плече. Он потерял сознание.

Когда-то, давным-давно, на глаза Балиазу попался трактат. О демонах. Ещё до того момента, как он сумел поработить суккуба. Но то порабощение вышло совершенно случайно: решивший поохотиться суккуб, на свою беду, оказался слишком неопытным, а юный маг — слишком сообразительным.

Сначала он сковал демона печатью силы, затем засадил в клетку, решив не убивать, а придумать способ как его использовать. Именно тогда, когда он искал ответ на этот вопрос, он узнал о проклятии Каргаша. О женщине, которая превратилась в суккуба и начала убивать людей. Спасти её не удалось, удалось лишь убить, да и то с огромным трудом. После того, как женщина смогла осознать, кто она такая, она сошла с ума, и жертвами её чар пало множество людей. Сильному суккубу не обязательно вступать с человеком в близкий контакт. Ему достаточно одного касания и он способен опустошить человека словно сосуд. Если бы суккуб, попавший к нему в плен, была бы более сильным, Балиаз умер бы на месте. В ту пору он был всего лишь тринадцатилетним мальчишкой, и не очень понимал ту силу, что была дана ему. Но изучая древние трактаты, для того, чтобы подчинить попавшее ему в руки существо, он узнал о договоре. Демон, добровольно согласившийся на договор с человеком, навсегда попадал в его рабство. Но за это тоже приходилось платить свою цену. Человек должен был подчинить демона, если это не удавалось, договор терял силу, а сам, рискнувший связаться с одним из высших кубов, умирал мучительной и долгой смертью, ибо повреждения, наносимые его ауре, были невосполнимы.

Балиаз не сумел подчинить суккуба. А точнее — не пытался. Сумасшедшим он не был. Суметь забрать энергию у высшего демона, было сродни самоубийству. Их отношения строились на грубой силе подчинения. Надев на суккуба ошейник, Балиаз всего лишь настроил его так, чтобы он уничтожил демоницу в случае неподчинения, или если бы она попыталась напасть на него. Впрочем, через пару месяцев, именно так и произошло. Не выдержав заточения, демоница переступила охранный круг и сгорела на месте. Балиаз до сих пор с содроганием вспоминал её жуткую, победную улыбку, когда он, перепугавшись до дрожи в коленях, беспомощно скулил на полу, а умирающая, распадающаяся на части демоница, медленно двигалась к нему, безумно смеясь. Она умерла со счастливой улыбкой на губах, словно не замечая того, что происходило с её телом. Умерла, протягивая руки в распахнувшиеся ворота иномирья, выкрикивая имена своих неведомых сородичей. После этого, Балиаз зарёкся связываться с демонами. Ибо все попытки разобраться с ними, приводили к постоянным неудачам. По какой— то причине демоны, даже самые неразумные и тупые, отличались крайней гордостью, и не желали подчиняться людям. Призванные лишь силой, они только и выжидали момента, чтобы обернуться против своего обладателя.

Свобода и жизнь, для демона — неразделимые понятия.

Эту истину он постиг, когда, пожелав власти, решил схлестнуться с владыкой демонов.

— Мы служим лишь тому, кого признаем достойным нас, ничтожество! — прогрохотал владыка, соизволив объясниться по той причине, что был слишком удивлён, что нашёлся какой-то идиот, сумевший достигнуть сумеречного мира. Правда после этого, пришлось его убить, ибо разговаривать он не пожелал, а возжаждал непременно проучить, выскочку Балиаза, в силу своего юного возраста, просто неспособного стать великим магом.

Вот эльфы, в отличие от него, оказались более сговорчивыми типами. Балиаз их заинтересовал. Правда длинные, мудрствующие проповеди, склоняющие его на сторону добра, вызывали у юного мага нестерпимую оскомину, и через некоторое время, он перестал появляться в долинах Джаля (сияющий) — так назывался мир, куда предпочли перебраться Дети Рассвета.

Дети Рассвета не раз и не два навещали его в замке, до тех пор, пока ему не надоели эти бессмысленные контроль-посещения, и он, наплевав на вежливость, просто заблокировал портал, отправив в Джаль короткое предупредительное послание, ясно дающее понять, что если эльфы ничего не могут ему предложить, то им нечего рассчитывать на гостеприимство того, кого даже собственные сородичи окрестили Тёмным.

И вот теперь, он в очередной раз подтвердил своё прозвище.

Балиаз, поцеловав бесчувственного возлюбленного, осторожно переложил его на землю, и присел рядом, обессилено прислонившись спиной к камню и черпая из него силы. Через несколько часов, следует ждать подарочка, в виде десятка-другого низкопробных демонов. Из тех, кто уже долгое время находился в этом мире, и, ощутив перемены, попытался найти манящий их источник нового владыки. Скорее всего, его попытаются примитивно сожрать.

Балиаз, со вздохом положил ладонь на плечо, свернувшегося калачиком Рески, поглаживая его нежную кожу, и с вялым любопытством рассматривая странного вида ошейник, надёжно зафиксированный на его шее. На запястьях и ногах Рески, тоже виднелись браслеты — тонкие, почти незаметные. Вот только снять их малыш уже не сможет никакими способами. Теперь он раб. Собственность хозяина Балиаза: очаровательный комок живой плоти, и убийца, понятия не имеющий о своих способностях — в одном лице. Балиаз, нагнувшись, обхватил Реску поперёк груди, и притянул его к себе, накрывая их обоих плащом. Не удержался — потёрся носом о его пушистую макушку, на мгновение припал губами. Ничего страшного, если они проведут здесь остаток ночи до самого рассвета. Барьер, установленный над Матей и Илурэн, защитит их от любой напасти, в том числе и от нарейцев.

Впрочем, уже десятый раз сканируя местность, и не обнаруживая никакой погони, Балиаз начал сомневаться в том, что она вообще будет. А усыплённые надёжным заклятием девушки, пробудятся не раньше полудня. И хотя ему нельзя сейчас расслабляться, ни в коем случае, но, чёрт подери, как же, после всех этих передряг, хочется уснуть! К тому же, ему не терпелось проверить способности Рески, и эффект наложенных на него чар. Например, сам он пока не сильно их ощущал. По крайней мере, не было этого безумного, сводящего с ума желания. Впрочем, теперь становилось понятным, почему, в последнее время, сила проклятия Рески значительно возросла.

Инкуб в его душе, начинал постепенно пробуждаться, и если бы Реска, хоть на минуту мог представить — от какой участи сумел избавить его Балиаз, подчинив себе, наверное, он был бы благодарен. Вот только, как он будет объяснять этому недалёкому идиоту, всё то, что произошло между ними, когда драгоценный Реска соизволит прийти в себя? И надо ли объяснять? Может, проще, наложить очередное заклятие на его разум? И потом, — когда он забудет, он будет жить спокойно, не подозревая, какими неразрушимыми узами он теперь связан со своим хозяином.

Стоит Балиазу снять с него ошейник и пожелать — пробудившийся в теле Рески, смертельно опасный, инкуб, выполнит любой его приказ. Обратиться против своего хозяина, он уже не сможет, ибо Балиаз сумел подчинить его. А если попытается, случится примерно то же самое, что произошло только что.

Оставалось лишь одна маленькая деталь: суметь объяснить это остальным. И в первую очередь самому Реске.

Ну и ещё одна маленькая, совсем уже несущественная деталь: через несколько дней, а может быть уже и часов, его новые подданные нанесут ему обязательный визит вежливости.