Последняя шутка Балиаза

Передвигаться по жаре было слишком тяжело, и поэтому, путешествие делилось на две части. Они шли до обеда. А потом, делали длинный привал на три часа, после которого поднимались и отправлялись снова.

Матей постоянно ворчала, Реска безумолку болтал и горланил идиотские песни, а Балиаз тихо стервенел, в который раз, задавая себе уже замучивший его самого вопрос: "зачем, я это делаю?"

Желание заняться любовью с Реской, являлось таким же острым, как и желание прибить его и закопать поглубже, чтобы он не смущал мир своим присутствием.

— Недоразумение. Одно сплошное недоразумение, — вынесла Лика безжалостный вердикт, после того как Эрик, единственный, проходя через болото по проторённой тропе, умудрился провалиться в трясину, потому, что ему приспичило сорвать кувшинку для Матей.

Замучившись сдирать со скулящего грязного мальчишки пиявок, и одновременно борясь с собственным желанием (так как юному идиоту не приходило в голову, что его слабенькие амулеты не могут его защитить, и крепкий Балиаз, представляет для него гораздо большую опасность, чем хрупкая жрица), Тёмная Звезда был с ней полностью согласен.

Недоразумение.

— И куда он без меня? — горестно вздыхала Лика, застирывая его одежду.

— Да уж. Без тебя, тут явно не обойтись, — Балиаз осторожно ставил примочки на синеватые кровоточащие ранки, и мысленно, чтобы как-то уменьшить возбуждение, прогонял в голове самые неприятные вещи на свете, одновременно, стараясь логически аргументировать причину, по которой ему понадобилось оставить Реску без единого лоскута одежды.

Матей косилась на него с ревнивым подозрением.

Балиаз честным голосом заявил, что на Реске нет ни единого живого места, и торопливо прикрыл его своим плащом — не давая Матей убедиться в этом самолично.

— Ты просто хочешь увидеть его голым! — обвиняющее ткнув в покрасневшую жрицу пальцем, с праведным возмущением заявил он. — Бесстыдница!

— Только не говори мне, что твои мысли предельно чисты! — не осталась в долгу жрица, и они просверлили друг друга яростными, ненавидящими взглядами.

— А моя магия точно на тебя не действует? — торопливо натягивая на себя одежду, с подозрением спросил Реска.

— Ничуть, — не моргнув глазом, нагло соврал Балиаз.

* * *

* * *

Приближалась осень. По утрам её присутствие становилось особенно ощутимым. И хотя, солнце по прежнему прогревало воздух до немилосердной дневной жары, тем не менее, по ночам становилось прохладно, и для того чтобы сохранить тепло, они спали заворачиваясь в один плащ и тесно прижавшись друг к другу. Из-за этого, у них постоянно происходили перепалки с Ликой, которая искренне была уверена, что Балиаз извращенец, а извращенцы не имеют права прикасаться к её драгоценному господину.

— И вообще, согревать мужчину, должна исключительно женщина, — громко заявила она, после очередной шипящей (не дай бог Реска услышит!) ссоры у костра. Услышав подобное заявление от Целестианки, Реска и Балиаз одновременно распахнули рты.

Но если Реска только отчаянно покраснел, то Балиаз, совершенно елейным голосом, попросил просветить его в этом месте... поподробнее.

Матей, шипя как ошпаренная кошка, вскочила и унеслась плакать в ближайшие кустики, откуда, бросая на Балиаза гневные взгляды, Реска выманил её клятвами, что она у него самая любимая и единственная на свете. И он абсолютно не понимает, как такая умная девушка может обращать внимание на дебильные шутки всяких недоученных магов -придурков, которые не то что колдовать, даже защитить себя не в состоянии.

К счастью для обоих, после этой тирады, недоученный маг-придурок непередаваемо онемел и зашёлся в приступе долгого, подозрительно похожего на хохот, кашля.

Иногда Эрик дар'Реска умудрялся превзойти сам себя.

Когда наступала очередь Рески сидеть на часах, Балиаз отрывался на полную.

Доводить Лику до белого каления, стало своеобразным развлечением, а будучи язвой по натуре, издеваться словесно, он умел особенно изощрённо, получая от этого некоторое моральное удовольствие.

Впрочем, ненадолго.

Ибо соперница ему досталась тоже не самая слабая.

Не в силах выстоять против него в словесных поединках Лика Матей, тем не менее не сдавалась, разработав собственную стратегию борьбы со "сволочью чужаком". Например, при каждом удобном случае ябедничала на него Реске.

Реска, естественно, пытался все урегулировать.

После чего Балиазу, досадливо кусая губы, стоически (уж стояк, в этот момент, у него был очень даже зверский), просто мученически, приходилось терпеть ("Всё это скоро закончится, если смотреть вот на тот листик, а ещё лучше вот на эту, мерзкую гусеницу... длинную... О, всевышний дух покровитель, помоги мне это выдержать... Да когда ж это прекратится?!... Реска, заткнись... Ну зачем, губы-то так облизывать, сволочь ты маленькая?!... Реска, нет, только не нагибайся так, ну на хрена тебе сдались эти ягоды?!... О да, нагнись, малыш... о демоны... Гусеница... гусеница... Ну хоть какая-нибудь тварь, в конце-то концов!!!") нотацию, на темы "Мир во всём мире", "Давайте жить дружно" и "Возлюби ближнего своего".

А так же, не удовлетворяясь простым ябедничеством, аки "Реска придёт и заступится за меня, а ты — гадкий и злобный колдун", Матей на ходу изобретала и другие мелкие пакости, надеясь, если не отравить Балиаза, то отравить ему жизнь шуточками, вроде подсыпания в чай, порошка из сушёных мухоморов, или насылания муравьиного беса.

Чай, (и кто бы только сомневался??) нечаянно выпил Реска.

В итоге, сумев отловить и связать галлюцинирующего Реску, они, в течение пяти часов, на пару убеждали его, что: никаких жёлтеньких демонов не существует... и летающих вокруг рыбок, тоже не существует... и светлячки не разговаривают... нет, Реска, ты не светлячок... нет, и не бабочка тоже...

В другой раз, Лика попробовала напустить на Балиаза муравейник, но в итоге не сумела трансформировать заклинание, и оно (о демоны, ну когда ж это прекратится-то?!) срикошетило в Реску.

Реска, воя, бегал от взбесившихся муравьёв, Балиаз бегал за воющим Реской, в попытках наложить на него щит, и мрачно обещая придушить Матей, а Лика, бегала за муравьями, снимая заклятие с каждого муравья по отдельности, потому что "накладывать заклятия масштабного уровня она умела, а снимать их нет".

В общем, путешествие происходило, в лучшем случае... своеобразно.

Иногда Балиаз начинал жалеть о том, что оно должно закончиться.

* * *

* * *

В столице он планировал сделать несколько вещей.

Первая: снять с Рески проклятие, которое медленно, но верно начинало сводить Балиаза, с ума. Второе: удостовериться, что с рыжеволосым мальчишкой их ничего не связывает. И если желание обладать им останется, то Балиаз внёс в свои планы некоторые коррективы. Правда, на целительницу его планы не распространялись, и если бы Матей хоть на мгновение могла осознать, что задумал Балиаз, она, несомненно, прикончила бы его на месте.

Лишить Реску воспоминаний, казалось Балиазу самым простым и эффективным способом. Впрочем, он искренне надеялся, что до подобной крайней меры не дойдёт, и Реска надоест ему прежде, чем он решит покинуть город.

В скором времени ему предстояло начать свою собственную войну, в которой рыжеволосый мальчишка станет обузой. Беспокоиться за его жизнь, было слишком непозволительной роскошью.

Может, научившись расправляться с жалкими, ничего не значащими тварями низшего уровня, Реска и мнил себя великим охотником на демонов, но лишь потому, что никогда не сталкивался с противником по-настоящему сильным.

Разобраться с демоном высшего круга мог только профессиональный маг, или охотник владеющий даром. Таких Балиаз мог пересчитать по пальцам. Исключая магов ковена, на его памяти лишь два человека могли выстоять в подобной схватке. Флайм-Серый Призрак и Лаэрт-Танцующий канатоходец. Но безумного танцора люди Балиаза прикончили ещё год назад, а о Сером Призраке ходили разные слухи, сводящиеся к одному: Флайму нет абсолютно никакого дела до людей, а к демонам у него свои собственные счёты. Надеяться уговорить его помочь было таким же безумием, как общаться с сумасшедшим Танцором.

О преждевременной смерти Лаэрта, Балиаз временами ностальгически сожалел.

На его памяти ни один человек, никогда, не бросал ему вызов. Лаэрт стал досадным исключением. Из-за чего пересеклись их пути, Балиаз и сам не мог с точностью сказать. Кто знает, что там творится в голове сумасшедшего, и с чего ему пришло в голову объявить себя врагом Алиазера, он тоже не мог сказать. Впрочем, у Тёмной звезды предостаточно водилось врагов, чтобы не запоминать каждого. Хотя Лаэрт, наверное, стоил того, чтобы его запомнить.

Как ему впоследствии донесли, для того чтобы расправиться с одним единственным канатоходцем, понадобилась почти целая армия.

Говорили, даже умирая — Лаэрт улыбался, и позволил себе поязвить по поводу того, что Балиаз струсил явиться самолично.

Балиаз, к своему стыду, вынужден был признать, что отдав приказ разобраться с этим недоразумением, попросту забыл о нём. И искренне озадачился, когда ему сообщили, что приказ всё-таки выполнен. После чего впал в ярость, узнав — какой ценой.

В тот миг, когда они впервые встретились, остроумный, но временами явно невменяемый, Лаэрт, пришёлся ему по душе.

И если бы он был менее занят, возможно обстоятельства сложились бы по-другому, и он придумал бы убедительную причину и переманил канатоходца на свою сторону.

Впрочем, что сделано, то сделано.

Балиаз никогда не сожалел о содеянном, в тех случаях, когда он был бессилен что-либо изменить.

Да и невозможно было бы договориться с Лаэртом, хотя бы по той причине, что ни один здравомыслящий человек, не попытается взять замок Балиаза приступом, в одиночку.

Так что, максимум, что светило Реске, в случае, если Балиаз всё-таки не захочет расстаться с ним — это роль личной постельной игрушки. Мнение самого Рески по этому поводу его мало интересовало. Ждать, что Реска способен, дать ему что-то, кроме своего совершенного тела, было, по меньшей мере, наивно. Высоких душевных материй Балиаз попросту не понимал, так же, как не признавал всего того, что не могло принести ему никакой практической выгоды.

Когда, в очередной раз, выпала его очередь караулить, Балиаз установил над спящими барьер невидимости, и, погрузив их в крепкий сон, отправился отрабатывать свои возможности.

Его сила постепенно возвращалась. Но реакции были довольно замедлены, делая мага почти обычным человеком. Быть обычным, даже в мелочах, Балиаз очень не любил, и поэтому, в последнее время находился в прескверном расположении духа. Впрочем, даже находясь в отвратительном настроении, Балиаз никогда бы не унизился до того, чтобы пускаться в демонстрации своего дурнохарактерства.

В общении с Реской он оставался дружелюбно приветлив и сдержан, по отношению к Матей — ехидно любезен, неизменно доводя её до кипения. Но даже срываясь на него, Лика не могла похвастаться тем, что заставила Балиаза хоть раз повысить голос в ответ.

Разве что, тон мага становился прохладным, и бить словами он начинал в два раза больнее. Впрочем, даже оставаясь неизменно спокойным, Балиаз вынужден был признать, что временами он всё-таки удивительно человечен. Например, столь высокое существо, коим он себя без сомнения мнил, не должны были раздражать такие, ничего не значащие букашки, как сумасшедшая целительница. Но, тем не менее, иногда, Бализ ловил себя на мысли, что с удовольствием разбил бы ей череп... ну или просто, незаметно избавился от неё, каким-нибудь аккуратным, проверенным способом. Вот только этот милый ребёнок — Реска вряд ли спокойно сумеет пережить подобный факт. Причинять Эрику страдания почему-то не хотелось.

Реска, похожий на стремительный солнечный лучик...

Балиаз не мог представить даже мысли о том, что однажды этот лучик сможет погаснуть... Или это заклятие делало его таким?

Впрочем, сейчас его это абсолютно не интересовало. Гораздо важнее были собственные дела. А они, как раз, не требовали отлагательства.

Прогуливаясь по лесу, он собирал информацию.

Это только для непосвященных, лес является всего лишь полезным скопищем деревьев, источником грибов, ягод и прочей питательной живности. Для мага высшего уровня, коим некогда являлся Балиаз, лес — это бесценный источник знаний. Впрочем, как и всё живое вокруг.

Бесчисленное веяние сильфид и лесных духов, шёпот ветра и разговоры деревьев и птиц. Войдя в специальное состояние сверхвосприимчивости, Балиаз впитывал сведения как губка, собирая слухи и сплетни, и отсеивая всё не интересующее, чтобы уже в спокойной обстановке позволить себе разобрать и рассортировать их.

— Алиазер-Тёмная Звезда, ветры говорят, что ты потерял свою силу? — нахально спросил его какой-то неопытный лесной дух.

— Врут, — примирительно отозвался Балиаз, и со вздохом спалил наглеца.

После этого лесные обитатели оказались на удивление словоохотливы и услужливы.

Демоны активировались на востоке, как раз на пути их следования. Сможет ли он активировать камень луны и призвать этих исчадий обратно, до того как они произведут приплод?

— После этого начнётся резня людей, — подумал Балиаз отстранённо и одёрнул сам себя. — В конце концов, ему нет никакого дела до людей. К тому же, даже обременённый обществом Рески и Матей (хотя нет, Реска, как раз, является самым приятным фактором этого обременения) он всё равно успеет добраться до Тиндейла раньше, чем у демонов начнётся Ночь Жажды. И активизирует врата. А потом...

Он представил голого Реску, мысленно опробуя его в самых заманчивых позах, и поставил себе на заметочку — реализовать эти фантазии в ближайшем будущем. Мечтательно прикинул, как соблазнительно Реска мог бы смотреться на фоне его новой спальни, в интерьере которой он займёт, без сомнения, значимое место. Конечно, придётся его подучить маленько. Неопытность и невинность быстро приедаются, зато ничто так не разжигает аппетит, как ожидание любовной схватки с достойным соперником.

Была когда-то в его замке, одна такая горячая штучка, из рода Джаль. Безумные гонки, которые они устраивали друг другу, сотрясали замок, казалось, до основания. Но, к сожалению, истинные эльфы предпочитают проводить время более занимательным способом, и за короткий месяц, промелькнувший сказочным сном, пришлось заплатить слишком дорогой ценой. Как только Балиаз расслабился, эльфийка попыталась его убить и освободить этим всё человечество, которое злобный колдун, ввергнул во тьму и смуту.

Насчёт "злобный", Балиаз бы ещё поспорил, а вот мысль устроить очередную заварушку, пришлась ему очень даже по душе. Тем более что, завоевав половину побережья, он и так создал смуту, на фоне которой любые последующие деяния, выглядели блекло и ничего не значаще...

Древесный паук — самая противная тварь леса. Не из-за того, что опасная, а из-за того, что нападает исподтишка и парализует ядом.

Правда, Балиаз успел отскочить в сторону, прежде чем сверху на него упало мохнатое тёмное тело, и длинные щупальца разлетелись в разные стороны.