— И тогда ваши предки постановили, чтобы наши предки и еще одни люди, кожа которых была черной, закупались только в специальных магазинах. Это было странно, но цены были такими же, как везде, и никто не заподозрил подвоха. Кто мог подумать, что все вещи, которые там продаются — отравленные? Это был хитрый яд...

— О, это был очень хитрый яд, — прошептал Никитский.

— ...Он медленно впитывался в тела наших предков. И женщины перестали рожать детей — они стали пустыми, и семя наших мужчин стало мертвым. Сначала этого никто не заметил. А когда наши предки поняли, что вы сделали с нами и с черными людьми, началась война. Но Тзцин Ляо, тот, кто спас нас и привел сюда, сказал, что воевать не надо. Не надо убивать белых людей. Эта война уже почти проиграна, сказал он, но еще есть один шанс. Дети, сказал он — это наше будущее. Их тела еще не пропитаны ядом, и если мы уйдем отсюда и не будем больше есть проклятую пищу и носить заколдованную одежду, наши дети смогут продолжать наш род. Тзцин Ляо был врачом, и он знал, что говорил. Он собрал своих друзей. Тзцин Ляо взял лекарства — эти лекарства уже не могли помочь взрослым, но могли спасти детей. И мужчины взяли оружие, а женщины — своих детей, последних детей ханна в Сид Няо, и они все вместе сели на большую лодку и поплыли. Они плыли очень долго, и наконец, когда у них кончилась еда и вода и больше нельзя было идти дальше, они нашли этот остров.

Тран Ле Чин сняла кастрюлю с огня, поставила на стол и сняла со стену круглую колотушку.

— Этот остров был пустым и не был пустым, когда мы пришли, — сказала девушка, разминая готовые плоды. — Здесь было нечто вроде гнезда, да только жили здесь не райские птицы. Ваши воины отдыхали здесь в перерывах между битвами — война уже полыхала во всем мире. Но в тот день, когда мы пришли сюда, в гнезде не было хищника. Была только горстка солдат, оставленных для охраны гнезда. Мои предки убили их.

— Всех сразу? — спросил Влад, снова посмотрев на надпись на дальней стене.

И на пустое место после дефиса около третьей фамилии.

Транни облизала колотушку.

— Нет, — сказала девушка. — Это были могучие воины, храбрые и умные. Очень жаль, сенсей Влад, что среди вас не все такие, а есть и подлецы, которые кормят маленьких детей ядом.

Влад скривился.

— Рука еще болит? — участливо спросила Тран Ле Чин.

Влад отрицательно покачал головой, и девушка продолжала:

— Так вот, несколько воинов успели убежать в горы и долго отсиживались вот здесь, в доте, как его называет Дитрих. Они бы продержались еще дольше, если бы мы не пустили сюда ядовитый газ... Воины не успели ни позвать на помощь, ни предупредить, что здесь засада. Компьютер, о котором вы говорите, в те времена был гораздо моложе и сильнее. Он заманил сюда всех птенцов из этого гнезда, и мы убили их тоже — подло, как вы пытались убить людей ханна. Мы попросили компьютер, и он заставил железные птицы с вашими воинами разбиться или упасть в море, а корабли потопил — у вертолетов и корабля были души, и наш компьютер подчинил души вертолетов и корабля себе. А затем компьютер стер этот остров со всех карт мира, чтобы нас никто не нашел. И мы стали жить здесь. Все дети пили лекарства Тзцин Ляо, и ели кокосы и плоды хлебного дерева вместо вашей проклятой еды. И вскоре на острове появились еще дети. Мы не знаем, как остров назывался до того, как мы пришли сюда, но мы зовем его островом Надежды.

— Это правильно, — сказал Влад. — Пока есть жизнь, есть надежда.

Транни сняла сковородку с семечками с огня, выключила плитку.

— Невыносимая жара от нее, — пожаловалась девушка. — Дитрих рассказывал, что есть такая машина, кондиционер, которая остужает воздух. Как жаль, что у нас ее нет!

— Кондиционеры были на корабле, — сказал Влад. — Только вы не знали, как они выглядят. Но я расскажу вашим воинам, научу вас...

— Поздно, завтра мы с вами уплываем, — вздохнула Тран Ле Чин. Пока Влад переваривал эту новость, она добавила: — Давайте есть.

Девушка вынула из шкафчика пару алюминиевых мисок, разложила в них коричнево-белую массу и поставила на стол.

— Я бы помыл посуду, но рука... — сказал Влад, когда миски опустели.

— Перестаньте, — отмахнулась Транни, загрузила посуду в бочонок и залила водой.

— Вы знаете такие замечательные сказки, и вы такая ловкая, — сказал Никитский. — И красивая... Жаль, что вам назначили Дитриха.

Он смутился и замолчал.

— Мне его никто не назначал, — сказала девушка. — Я его выбрала сама.

— Но я думал...

— Я не из тех девушек, которых между вами распределили старейшины.

Тран Ле Чин ясно улыбнулась.

— Я выбрала Дитриха за то, что он подарил мне звезду. Вот эту.

Девушка приподняла цепочку на шее, которую Влад сначала не заметил.

Из-под грязного фартука вынырнула оранжевая звезда.

Тран Ле Чин ударила ногой по двери каюты и нажала на спуск парализатора. Оружие было чертовски удобным. Поле, которое генерировалось в нем, не оказывало никакого влияния на неодушевленные объекты, но лишало способности мыслить и передвигаться любое живое существо от червяка до юя — надо было только выставить соответствующую мощность заряда. Сейчас парализатор стоял на максимуме.

Но в каюте никого не оказалось. Увидев черное платье с блестками, валявшийся на сбитой кровати, Тран Ле Чин расслабилась. Белая женщина не могла быть ей серьезным соперником в драке, ей, владевшей тайным боевым искусством ханна наравне с мужчинами своего племени.

— Я знаю, что ты здесь, — сказала она на чужом языке, который так долго и старательно учила. — Мы ничего не сделаем тебе.

Это было ложью. Всех женщин с захваченного корабля предстояло уничтожить, как и всех мужчин.

Ну, почти всех.

Однако никто не отозвался — похоже, в каюте никого не было. Поморщившись оттого, что зря израсходовала заряд, Тран Ле Чин шагнула через порог. Платье понравилось ей, хотя вряд ли пришлось бы впору. Однако девушка умела обращаться с иголкой и ниткой ничуть не хуже, чем с парализатором. В этот момент, когда Тран Ле Чин подумала, что обрезков хватит на шаль, она увидела несущуюся на нее дверь. Девушку сильно ударило по руке и выбросило обратно в коридор. Тран Ле Чин приложилась спиной об пол так, что у нее в глазах потемнело от боли. Вдобавок она лишилась парализатора. Оружие, крутясь на досках палубы, отлетело метра на три в сторону и теперь лежало, сияя белым пластиком захватанной ручки.

Девушка увидела мужчину в дверях каюты. Нет, не так. Сначала она увидела оранжевую звезду на обнаженном мощном торсе, а потом уже человека, который носил эту звезду. Тран Ле Чин уже успела заметить, что все белые люди намного выше ханна, но этот был просто огромен. На миг ей показалось, что он не пройдет в дверь — и мужчина действительно чуть наклонил голову, чтобы не удариться лбом о притолоку.

Тран Ле Чин чуть не застонала от собственной глупости. Конечно, он стоял за дверью. Все же, излучение парализатора не до конца нейтрализовалось пластиковой панелью — мужчина с трудом наклонился, правая рука его висела как плеть. Однако Тран Ле Чин ничуть не сомневалась, что он сможет затащить ее в каюту при помощи одной руки. Девушка ударила его ногой в лицо. Белый человек осел назад. Транни вскочила и сделала шаг в сторону парализатора и с ужасом увидела, что мужчина уже поднимается. Поднимается, хотя она рассчитывала вырубить его по крайней мере на полчаса. По разбитому лицу текла кровь. Тран Ле Чин снова ударила его ногой — тем коронным приемом, после которого Ли Тянг всегда красиво падал на мат.

Но в этот раз все получилось иначе.

Уклониться от ее удара белый не мог — правая половина тела почти не повиновалась ему. Он просто схватил девушку за лодыжку и ударил Тран Ле Чин ногой по корпусу. Девушка второй раз за тридцать секунд грохнулась затылком о палубу и скрючилась от боли. Мужчина стоял, смотрел на нее сверху вниз и улыбался разбитым ртом — скорее восхищенно, чем издевательски. Она заметила, что глаза у него неестественно огромные и синие, как небо.

— Неплохая работа, детка, — сказал он. Из-за опухшей губы у него получилось несколько шепеляво, но Тран Ле Чин поняла его.

Девушка увидела у него на лбу белый крестик и с трудом улыбнулась, превозмогая боль. Мужчина краем глаза тоже уловил какое-то движение и присел. Часть заряда ушла в притолоку, но оставшейся части все же хватило, чтобы успокоить белого.

Мужчина пробормотал какое-то короткое слово и тяжело рухнул на пол.

Подошел Ли Тянг, поигрывая парализатором.

— Ничего вам, бабам, доверить нельзя, — сказал он и сплюнул. — Сидела бы дома и не лезла в мужское дело...

— Проверь его коэффициент, — перебила Тран Ле Чин.

Девушка встала. Ли Тянг приложил прибор к шее мужчины. Прибор тихонько пискнул.

— Сто двадцать коэффициент у этого ублюдка, — сообщил Ли Тянг.

— У того ублюдка, что стал твоим отцом, коэффициент был шестьдесят восемь с половиной, — издевательски протянув "с половиной", спросила девушка. — Или я ошибаюсь?

Ли Тянг скривился от ярости и пнул бесчувственное тело ногой под ребра.

— Свяжи ему руки, — сказала Тран Ле Чин.

Когда Ли Тянг почти закончил, пленный застонал и открыл глаза.

— Встать, урод, — сказал Ли Тянг.

Когда белый с трудом поднялся, кровь стекла с его лица на шею. Алый язык наполз на один из лучей звезды. Тран Ле Чин нахмурилась и протерла украшение.

— Ой-ей, какая трогательная забота! — скривившись, заметил Ли Тянг. — Тебе его не назначат, и не мечтай. Мао Бэй побережет свою родную кровиночку...

Он гнусно захихикал, но осекся под холодным взглядом девушки. Она пожала плечами.

— Что с того? — сказала Тран Ле Чин. — Люди с коэффициентом ниже восьмидесяти не могут войти в наш клан, так что тебя мне не назначат тоже.

Из кают-компании доносились пьяные голоса. Вкус настойки из кореньев ти не выдерживал никакого сравнения со вкусом коньяка из запасов командира "Капитана Кука". Да и в баре корабля белых, когда он шел ко дну, не оставалось ни одной бутылки. Катер, который ханна использовали для абордажа, можно было перевести на автоматическое управление. Но юный капитан, Су Вонг, отказался от выпивки, за что Ли Тянг обозвал его сосунком. После чего Су Вонг выбросил Ли Тянга из капитанской рубки и забаррикадировал дверь.

С самого детства Су Вонгу лучше удавалось находить общий язык с машинами, чем с людьми.

Но кроме Су Вонга и двух пленных, на катере, возвращавшемся на остров Надежды, был еще один трезвый человек.

Тран Ле Чин сидела на корточках за трофейной бочкой с машинным маслом, проклинала неудобную юбку и целилась в лоб пленному из гипноизлучателя. Рядом послышались чьи-то шаги. Девушка замерла. Пьяные почти не забредали на корму, но этот дошел. Раздались характерные звуки — кто-то блевал с борта. Транни видела, как черный плавник, вспорол воду и пошел в сторону, где с равномерными шлепками падала непереваренная масса. Сегодня хозяева акул поднесли им обильное угощение, но, как гласила народная мудрость, акула сытой не бывает.

Девушка дождалась, пока не рассчитавший сил гуляка вернется в кают-компанию, и снова прицелилась. К вечеру море разыгралось, и абордажный катер бросало на волнах, так что удалось ей это с трудом. Тран Ле Чин нажала спуск. Фонарь, висевший на корме над грудой тюков, слегка качнулся. Свет упал на пленного, перетянутого ремнями как колбаса, отразился от оранжевой звезды на его груди.

И от широко раскрытых глаз.

"Похоже, батарейка села", подумала девушка. — "Ей же в обед сто лет... Пойти, у Су Вонга попросить, что ли?".

Но, как брат и как капитан, он очень заинтересовался бы, зачем Тран Ле Чин понадобился гипноизлучатель.

"Ну, пожалуйста, в последний раз", подумала девушка и погладила оружие. Но гипноизлучатель остался глух к ее мольбам. Девушка пробормотала себе под нос короткое словечко, которое сказал белый перед тем, как упасть.

Пленник расхохотался. Захваченная врасплох Тран Ле Чин застыла на месте.

— Подойди, возьми ее, раз она так тебе нравится, — тихо сказал он на языке ханна. — Я ведь связан, тебе нечего бояться. Меня, кстати, зовут Дитрих. А тебя как?

Девушка поборола удивление. "Великий Мао, ну и имечко", подумала Тран Ле Чин. — "Язык сломаешь". Она выпрямилась во весь рост и одернула юбку.

— Меня зовут Тран Ле Чин. А такие воины, как ты, опасны и связанные.

Дитрих улыбнулся, в свете фонаря блеснули ровные белые зубы. Ни у кого на острове Надежды не было таких хороших зубов. Мао Бэй говорил, что зубы чернеют от плохой воды. Но источник питьевой воды был один на весь остров, так что выбирать не приходилось.

— Не глупи, Транни, — сказал пленный, чудно переделав ее имя. — Допустим, я возьму тебя в заложницы и захвачу катер. Так ведь у вас в движке топлива только на дорогу туда — обратно, я же слышал. А тут вокруг на четыреста миль только океан. Я бы сам отдал тебе эту игрушку, но я же связан.

— Эта звезда не нужна тебе? — уточнила Тран Ле Чин.

— Я хотел бы с ней расстаться, но она останется со мной, даже если ты ее возьмешь.

— Я не понимаю тебя, — растерянно пробормотала девушка.

Дитрих помолчал.

— Эта звезда означает, Транни, что я убил много-много людей, — сказал он наконец.

— Это мне подходит, — улыбнулась Тран Ле Чин.

Она обошла бочку, подошла к пленному и присела на корточки. Тран Ле Чин потрогала мускулистый бок и вдруг испытала смутное сожаление оттого, что придется изуродовать столь совершенное тело.

— Лучше бы гипноизлучатель сработал, — заметила она со вздохом и потянула наборную рукоятку, торчавшую из висевших на поясе ножен. — Не кричи, пожалуйста.

— Не буду, — сказал Дитрих. — Подставь ладонь.

Озадаченная Тран Ле Чин выполнила просьбу. Раздался тихий щелчок, и звезда упала ей в ладонь. Девушка тихо ахнула от восхищения. Звезда оказалась легкой, почти невесомой. Девушка спрятала звезду в карман блузки и перевела взгляд. На месте сорванной звезды торчал крохотный штырек и сочилась сукровица. Тран Ле Чин наклонила голову. Когда девушка коснулась раны языком, Дитрих глубоко вздохнул. Тран Ле Чин медленно слизывала сукровицу, чувствуя, как напрягается лежащее перед ней огромное тело.

— Встань надо мной, — чуть задыхаясь, сказал пленный. — И сними...

Дитрих произнес слово, значения которого она не знала, но догадалась. Тран Ле Чин поднялась, перешагнула одной ногой через Дитриха. Девушка взялась за край юбки и заколебалась.

— Не бойся, — сказал пленный. — Не укушу я тебя, глупая...

Ей пришлось упереться руками в балку, к которой был прикреплен фонарь. Балка закачалась перед глазами Тран Ле Чин, становясь то больше, то меньше. Исчезли вопли пьяной команды катера и плеск волн за бортом. Трещины на старом дереве, приблизившись, превратились в борозды марсианских каналов. Она укусила себя за руку, чтобы не закричать от мучительно-острого наслаждения.

1234

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓