И ты, Брута?

И ты, Брута?

Жила-была... нет, не буду называть имя. Просто: жила-была девушка.

И жизнь её... сложилась... совсем уж нескладно...

В школе...

Ой, как не хочется вот так вот банально... а давайте не будем, хорошо? Все эти жизнеописания, жаления и тэдэ, и тэпэ. Просто скажем: хреново этой девочке-девушке-женщине было.

Захотела уйти она с этого мира в мир призрачный, иллюзорный. Курить, пить, колоться? Нет, не для неё, не такая. Игры, блоги, сообщества? Но обожглась, но подняли на смех. Пробовала даже писать стихи, да что-то не складывались рифмы.

Закрылась.

Решила: сделаю свой мир. "Сделаю — и поселюсь в нём, будет пристанище, пристань, убежище. Уйду..."

Но — как? Как его сотворить, как стать демиургом? Ведь она никогда, она не умеет, у неё не получится...

Однажды лениво перекидывала девушка свои блеклые серые мысли, безуспешно пытаясь вытрясти из них хоть крупицы радуги, как вдруг... Сгустился вокруг мрак, пропала комната, кровать, пушистые мишки, компьютер утонул в мареве, книги с женскими романами и фэнтези-сагами словно корова языком слизала. Сгинули даже тапочки с помпонами. Подёрнулась рябью сама явь — и вот девушка стоит уже в невообразимом, неохватном, диком месте. Огромная, насколько взгляда хватало, зала, заваленная грудами мусора вперемежку с сокровищами, завешенная флагами и девизами, заставленная осколками зданий и ландшафтов. В тумане сгустками возникали то табуны существ, то стаи механизмов, а то и водовороты личин. Одним словом — дурдом на бедламе и хаосом погоняет.

-ТЫ! — пророкотало отовсюду — и над ближайшей грудой сокровищных отбросов появилось настолько ужасное чудовище, что у девушки перехватило дыхание. Было существо серо-зелёное в лиловых пятнах, телом огромно и аморфно, местами клочками пробивались шерсть и перья, а кое-где броня проступала. Сотни глаз уродища уставились на девушку, потом собрались в одно фасеточное. Девушка решила, что вот теперь-то она, как приличная девушка и трусиха, просто обязана упасть в обморок, но... не падалось почему-то. Наоборот, стало интересно. Тем временем из туши вытянулся отросток, указал пробившимся когтем на девушку. — Ты станешь моей спасительницей!

-Я? — пискнула та в ответ.

-Ну... тут кроме нас больше никого нет, — пожало плечами чудище. — Конечно, я бы предпочла молодого и горячего мужчинку, такого, как..., — оно закатило глаз. — Впрочем, неважно. И из тебя может получиться хороший демиург пустышек.

-Демиург? — пискнуло с надеждой.

-Ага. Такой, как... — опять предалось воспоминаниям уродище, потом встрепенулось. — Я Великая И Ужасная Графомань Двадцать Первая, Неделимая и Приставучая! И у меня к тебе дело на сто тыщь мильёнов! Хочешь научиться быть демиургом?

-Я? — снова пискнула девушка, ошарашенная столь резкими сменами событий.

-Не, ну ё-маё... ох и спасительницу вытащила из горнего мира на свою голову, вот уж свезло, — сокрушённо вздохнула Графомань. — Ладно, смотри сюда, — в лапах чудища появилось две дубинки. Одна была немного короче второй. Вот это, — чудище показало ярко искрящуюся меньшую дубинку, — пряник. А это, — покачало оно массивной грязно-чёрной с фиолетовыми сполохами оглоблей, — кнут. Творческое вдохновение и Творческий застой. Разницу видишь?.. Да не цвет, а размер! Должны быть одинаковы! Ну, теоретически. Понимаешь, если моя предшественница Графомань Двадцатая была наивной дурочкой и раздавала пряник всем кому ни лень, кто попросит или кого посчитала достойной, то я... я вдохновение продавать буду! Любую цену закажу — и заплатят! Заплатят, куда денутся. Вот, видишь, почти всё собрала. Ты вот графоманостихоплетением страдала. Страдала? Не получается нынче? То-то. Вот здесь он уже, твой крохотный Дар. Почти всё собрала, — повторила задумчиво. Встрепенулась. — А это самое "почти" ты мне и принесёшь!

Графомань так нервновозбуждённопсихически зыркнула на девушку, что очередное "Я?" застряло у той в горле.

-Да, ты. Делов — на полкопейки, а выгода — стотыщьмильёнов! Я заброшу тебя в одно место, там собираются все те, у кого вдохновение осталось. Дам тебе Порошок Отвращения К Собственному Творчеству И Прогонения Вдохновения. Будем между нами звать его сокращённо ПОКСТПВ... Не, хрень какая-то получается. Давай просто "порошок!". С восклицательным знаком на конце. Вот что значит иметь такую тьму вдохновения, а!? Креатив рулит! — Графомань подмигнула глазом. — Вот подкинешь им порошок!, уйдёт от них вдохновение, стану я единоличницей вдохновения, анархисткой-индивидуалисткой и вообще. А тебя сделаю придворной демиургой. Демиургой! Как ты и хочешь. По рукам?

Девушка задумалась. Ну, с одной стороны...

-Вот и хорошо! — тут же прервала её мысли Графомань. — Буду звать тебя Брутой, вот порошок! — она всунула в руку Бруты небольшой холщовый мешочек, — и — пока!

Хлоп!

Пространство пропало, зато появились звуки. В радужной темноте (выключите яркий свет в комнате ночью — и поймёте, что это такое) послышались скрипы деревьев, шёпот листвы, кваканье. А ещё появились запахи. На смену ничему пришла смесь из мороси, гнили, пыли и невероятной, просто невероятной чистоты и свежести. Оказывается — да, и такое в смеси может существовать. Брута вспомнила, как однажды умудрилась чуть не заблудиться в сосновом лесу. Просто вышла на полянку, вдохнула полной грудью... и поплыла. Проснулась поздним вечером, а вокруг... впрочем, это абсолютно другая история. Значит, она в лесу? Да Брута и не успела довспоминать все те перипетии и блуждания, потому что пришло осязание. Стало холодно. И мокро. Графомань ведь её выдернула в том, в чём она валялась в кровати, готовясь ко сну: розовая пижама и лёгкие носочки. Ну, и трусы, само собой. И цепочка. И колечко. Два. Колечки не греют, это точно.

Брута зябко охватила себя за плечи. И куда тут идти? Направо, назад?

На дерево может залезть, посмотреть?..

Помощь пришла неожиданно. Не успела Брута выбраться из репейного куста, куда она свалилась после первой (и единственной) (и последней) попытки забраться на жуткую раскоряку, которая просто не может считаться деревом, как услышала странный звук. Ритмичный скрип и ритмичное почему-то бубнение. Скрип приближался, бубнёжь сменился "пум-пурумканьем". "Стоп! — Брута стала выкарабкиваться из ложбинки, в которую хотела было спрятаться, да запах прелой листвы и шуршание невидимых (а потому дикострашных) ночных насекомых отбил охоту. — Пумпурукать могут только люди! Ура! Спасена!"

-Стойте, эй! — крикнула девушка, и побежала на приближающиеся звуки. — Помогите... наверное.

Она выскочила на темно-синюю поляну, успела увидеть светло-серую ленту дороги, как на ту же поляну выехала повозка. Крытая, как у колонистов Америки. Только вместо лошадей в неё запрягли почему-то большущих ящеров, а на козлах сидело чудовище! Свет фонаря выхватывал зелёное (мамочки!) коренастое тело, выглядывающие из пасти клыки, рыжую щетину на бугристой остроухой башке. Ящеры, дёрнувшись, встали, высунули гибкие раздвоенные языки. Чудище чуть не упало, крякнуло. Их взгляды встретились.

-Шо за ...?! — последнее слово девушка не поняла. Но ведь первые два — поняла! — Какого ...!!? ТЫ-Ы-Ы! — крикнуло чудище. — КАК ТЫ ПОСМЕЛА...

Но тут над головой зеленокожего появилась изящная вполне себе человеческая ручка. Тонкие пальчики держали поистине громадную... сковородку. Бумц! Чудище оборвалось на полуслове, вжало голову в плечи.

-Сколько раз говорила — не кричи ты своим "устрашающим" голосом! — Громким шёпотом прошипело. Над плечом уродца появилась копна рыжих волос, потом их хозяйка — миловидная фигуристая девушка "в обтягивающем чёрном соблазнительном наряде... ну, ладно, не таком уж и соблазнительном... да и вообще, был бы у меня такой наряд, уж я бы!" — Ты чего?

-Ма-а-а, — донеслось из фургона.

-Ну вот, разбудил, — рыжеволоска стукнула щелбан по лбу зеленокожего, ушибла пальчик, прошипела что-то про "в жабу превращу" — и поспешила на детский крик.

Уродец зябко повёл плечами, крякнул. Недобро зыркнул на Бруту, пытающуюся понять, почему это она до сих пор не свалилась в обморок от всего этого вот. Может, она во сне? Ага, дрожащая от холода и в мокрых носках, с саднящей после нескольких падений коленкой и вдыхающая незнакомый, но приятный запах, вроде бы, пива. "Ха, если это сон, то я — принцесса", — подумала Брутка.

-Ну? — Грозно рыкнул уже нормальным голосом зеленокожец. — Чего встала как Сурикат в засаде? Чай не принцесса, — Брутка вздрогнула. — Куды шлёпаешь?

-А-а-а, — девушка не знала, что ответить. Да и не успела. Сначала за уродцем появилось золотистое свечение, потом над бугристой макушкой возницы всплыл... нимб. А потом и его обладатель. Маленькие ручки закрыли зеленокожему глаза.

-Сказы "ку-ку", — потребовал... да-да, самый настоящий Ангелочек.

-Ку-ку, — послушно выдал тот, разулыбавшись.

Тут Ангелочек увидел девушку, вскрикнул задорно и весело — и взлетел над телегой.

-Хацю бидить! — крикнул он — и спикировал на застывшую столбом Бруту.

-Тёмка! — успела крикнуть рыжеволоска. — Нельзя!

Ангелочек заложил крутой вираж и сиганул в лес. Послышался треск ломающихся стволов и весёлый клич будущего Архангела.

-А ты! — прикрикнула ведьмочка на возницу. — Куда смотришь? Зашиб ведь — не заметил бы. Эй! — это уже Бруте. — Чего стоишь? Тоже в Таверну? Залазь к нам, мы туда же. Подвезём.

-Х-хе! — только этим и возразил зеленокожий.

Через пять минут они уже перезнакомились, а девушки, как это у них бывает, расщебетались о своем, о женском. Возницей был самый что ни на есть гоблин. Да не простой гоблин, а из рода "ака". Его так и называли "ака Мых". Почему это оказалось так важным, даже рыжеволосая ведьма (тоже всамделишная, мама дорогая!) Натка не знала... да и не задумывалась над этим, чесслово. Главное, что — Брутка до сих пор не могла поверить — эти ведьма и гоблин любили друг друга. Более того, они были в законном браке. И что совсем уж уму непостижимо, вот тот летающий возле телеги ангелочек Тёмка на самом деле был их сын. Самый настоящий! Дитя любви, вона как получается.

-А ты чего здесь? — Натка поправила на Брутке меховую шаль, которую накинула недавно девушке на плечи. Тут же переключилась на других: — Тёмка не трогай! Мышонок, я тебя люблю. Ну так ты как тут оказалась? Я здешних всех знаю. Откель занесло?

-Тут, понимаешь, — Брута подула на глинтвейн, всунутый ей в руки пять минут назад. — Тут такое, понимаешь...

-За женихом? Нужное дело. Милочка! — мысли Натки неслись галопом. — Я тебе такого сосватаю красавца!

-Да я не то чтобы...

-Ты даже не представляешь, как тебе повезло! Высокий, стройный, темноликий, клыки — залюбуешься! Свой замок, принц подземного королевства. Один пока!

-Эт ты о тёмном, штоль? Х-хе! — крякнул Мых. — У него любовниц пять штук.

-Шесть, — парировала Натка. — Но это неважно. Или вот ещё. Король. Король королей! Суперкороль!

-Без королевства, — захихикал гоблин.

-Укушу, — беззлобно пообещала ведьма. — Тёмка, выплюнь это, оно несъедобное! Молодец.

-Хацю бидить! — и снова треск.

-Это он всё время победить хочет. Кого? Всех. Он же войском будет командовать. Когда-то... Или вот ещё мужчина! Никто не знает, кто это, но — высок, строен, красавец! Четверная фамилия!

-Он самый настоящий "хрензнаеткто", — прошептал Мых на ухо девушке. — Из племени "хрензнаетктоэтовообще". Живут в загадочном месте Хрензнаетгде. Магистр Хрензнаетордена!

-Или вот, — снова вмешалась ведьма.

-Да не собираюсь я женится! — попробовала было запротестовать Брутка.

-Глупости. Это так тебе только кажется, — махнула рукой Натка.

Так и ехали они по ночной дороге в свете молодого месяца. Иногда на фоне звёздного неба, сплющенного с боков тёмными силуэтами деревьев, мелькала золотиствая маленькая фигурка, то гоняющаяся за стаей летучих мышей, то с воплем кидающаяся на видимого только ей противника.

А места становились всё страннее и страннее.

То ёлки теснились вдоль дороги, то вдруг берёзовая роща серебрится в свете молодого месяца. Через пару десятков метров — вообще настоящие джунгли.

-Эт наш маг универсал экспериментировал. Грит, хочу гербарий насобирать. Ну и вот... — гоблин крякнул, увидев, как белка бежит по лиане. — Срамота!

-Почти приехали, — звонко вставила Натка, вытащила свою метлу и метнулась с места за Тёмкой. — Сыночек! Тёмочка! Иди к маме, подгузник наденем.

Из недалёких кустов послышались необычные трели. Сначала что-то похожее на аккордеон, потом запищали несколько волынок, перекрыл всех мощный рык то ли геликона, то ли вообще органа. Ну ладно, боянисты и, скажем, шотландцы спрятались в кустах... это понятно, но — орган?

Гоблин заметил её удивление, похихикал и рассказал:

-Однажды танкетка, кажись, самого Крыса или Олегыча набрела в кустах на спрятавшийся там рояль... В общем, их связь поначалу никто не заметил, а теперь вокруг Таверны шастают по зарослям аккордеоны на гусеницах и миниорганы с дулами.

Ответить Брутка ничего не успела, потому что на ближайший к ним взлобок вылетела фигура большого, поджарого волка. Зверь поднял голову в ночное небо и взвыл. Так протяжно и так муторно, что нижняя челюсть девушки тут же заходила ходуном от страха. Оборвав себя на самой высокой ноте, волчара зыркнул на приближающуюся, как ни в чём не бывало повозку с меланхоличными ящерами — и огромными прыжками помчался ей наперерез.

-Иииии! — Брутка полезла прятаться за широкую спину гоблина.

Тот лишь раздражённо дёрнул головой, когда девушка вцепилась в его шевелюру пальцами. Волчище как стрела летел к повозке. Летел... летел... и пролетел. Шмыг — и нет его. Может, просто умчался по своим делам? Брутка оборвала писк и вытянула шею, стремясь заглянуть за полог повозки.

-Бу! — рявкнуло ей прям в нос. Некто похожий одновременно на волка на задних лапах и на очень косматого человека прям выпрыгнул из-под повозки.

-Иииии!!! — вновь запищала девушка.

-Блин, вас на минуту оставить нельзя! — на повозку спикировала рассерженная Натка с Тёмкой. — Володька, кончай девочек пугать!

-А я чо, я ничо, — проговорил вполне себе разборчиво волк — и нагло распластался на широкой спине ящера. — Уж и пошутить нельзя. Здаров, Мых.

-Дароф! — Мых махнул лапой.

-Привет, Натка. Здарова, бутузёныш!

-Это оборотень. Не бойся его, он не съест. По крайней мере, сейчас, — "успокоила" Брутку Натка. — И не ведись на его соблазнения, — добавила громким шёпотом.

Брутка пригладила вставшие дыбом волосы и придвинулась поближе к ведьме.

-Мадемуазель, — волкодлак вытянулся по струнке и жеманно поклонился. — Разрешите представиться. Высший оборотень Владимир, — он сделал ударение на последнее "и". — Владелец замка, сотни акров лесов...

-Разваливается... коряги и буреломы, — параллельно вставляла Натка. Видать, эта кандидатура в качестве будущего жениха новоявленной пассии её не совсем устраивала, потому она и отбивала сразу же.

-Обширных многоярусных подземных ходов ("у него там винные и пивные погреба" — тут же вставила Натка, а Мых удовлетворёно крякнул), а также шикарной, просто шикарной постели, на которой мы можем, мадемуазель, отведать кусок мощного секса.