Сумерки богов (Мв-8)

Но я считал своим долгом служение не одному фюреру, но и всему германскому народу. Не далее как три дня назад, в ночь на 9 февраля, армада британских бомбардировщиков разбомбила Мюнстер. Даже если допустить, что англичане и американцы забудут о своем заявлении залить Германию отравляющими веществами, если мы первыми применим химическое оружие — русские аэродромы находятся в полутораста километрах от Берлина! И у них господство в воздухе — я сам, по пути из своего штаба, один раз был вынужден, выйдя из машины, укрыться в кювете от налета русских штурмовиков, а наших истребителей в воздухе не было видно! И я достаточно знал о работах, которые рейхсвер вел совместно с русскими, еще пятнадцать лет назад — глупо было ждать, что не последует ответа!

Мои опасения еще укрепились после 14 февраля. Орднунг есть орднунг — независимо от того, собирался ли я применить химические боеприпасы, солдатам полагается быть к этому готовыми! Приказом по армии, фельдфебели должны были проверять у солдат наличие противогазов и защитного обмундирования, а командиры позаботиться, чтобы все не имеющие этого имущества, его получили. Один из солдат, чех по национальности, перебежал к русским и сообщил им об этих мерах. Реакция русских была воистину иезуитской. На одном из близлежащих участков фронта был похищен майор, офицер штаба полка — русские доставили его на плацдарм, провели по своим позициям, показав своих солдат в полной противохимической защите, должным образом оборудованные блиндажи, танки с противогазовыми фильтрами. Затем нашему офицеру вручили отпечатанную памятку, какую он видел у многих русских солдат — особенности фосфорорганических ОВ, признаки заражения местности, способы защиты — и отправили назад через фронт, велев передать:

— Мы готовы. Хотите, воюйте химией — но после не обижайтесь, когда получите ответ. Персонально же для генерала, отдавшего приказ, а также офицеров и солдат частей, применивших химическое оружие — обещаем, что в плен их брать не будем. И мы не уверены, что после в Берлине останутся живые люди.

Офицер был допрошен, и доставленная им "памятка" тщательно изучена. Вывод моих экспертов был однозначен — русские отлично знают, что такое зарин и зоман, и, с высокой вероятностью, располагают ими сами. В этих обстоятельствах наша химическая атака была бы безумием — весьма сомнительной полезности с военной точки зрения, она бы единственно разозлила русских и вызвала ответные меры, в результате которых пострадало бы прежде всего немецкое гражданское население. Это было ясно мне — но как было объяснить это безумному ефрейтору, вообразившему себя великим вождем?

Я со страхом ждал, что будет, когда из Берлина придет однозначный приказ. И что тогда сделают со мной. К моему счастью, все эти дни дул ветер восточных направлений (по крайней мере, так было написано в авторитетной бумаге от армейской метеослужбы), что, при стойкости примененного ОВ, создавало угрозу для нашей территории, немецких войск, и даже для Берлина. Этот документ спас меня, когда взбешенный фюрер потребовал от меня ответа. Последующие за этим события отвлекли его внимание, и он больше не вспоминал о своем предложении. А я не совершил поступка, за который меня проклинал бы весь немецкий народ — те, кто остался бы в живых.

Но иногда меня посещают мечты. Что было бы, если бы я отдал приказ — а русские не были бы готовы? И англичане не стали бы нам мешать. И я вошел бы в историю, рядом с Жоффром, спасшим Париж, и Пилсудским, прогнавшим от Варшавы большевиков. Имел бы право, по совокупности одержанных побед, считаться первым полководцем Германии, наряду с Блюхером, Мольтке, Фридрихом Великим. Моя статуя была бы в Берлине, в "аллее побед". И может быть даже, в Трептов-парке сейчас не стояла бы уродливая фигура русского солдата, как символ вечного унижения Германии!

Но история, к сожалению, не знает альтернатив.

Марк Солонин. Несостоявшаяся победа великого полководца. Нью-Йорк, 1994 (альт-ист)

Полвека прошло, как завершилась война, бросившая Европу с пути демократии в объятия мирового коммунизма. И многие выдающиеся умы Запада задавали себе вопрос, а была ли альтернатива тем печальным событиям? Имела ли Германия шанс устоять?

Автор ни в коей мере не считает себя сторонником гитлеровского фашизма. Но следует отметить, что в тех конкретных условиях нацизм, в значительной степени утративший свою мощь, уже не представлял собой угрозы свободному миру. В то же время было очевидно, что Гитлер и его правящая клика полностью скомпрометировали себя, и ради спасения Германии должны уступить место здоровым демократическим силам.

Без всякого сомнения, новая Германия легко влилась бы в дружную семью народов Запада. Обратившись за помощью к Англии и США, она обрела бы безопасность от русского вторжения. И уже бравые томми и джи-ай встали бы на Одере, охраняя многострадальную немецкую землю от русского сапога.

Проблема была в том, что заговор против фюрера не мог быть осуществлен немедленно. Круги оппозиции были сильно прорежены репрессиями гестапо, и нужно было время, чтобы все организовать. По самым оптимистическим прогнозам, переворот в Берлине мог быть осуществлен не раньше чем через три-четыре месяца. Этот срок надо было продержаться — таким образом, германская армия на Одере в этот момент по сути защищала не одну лишь свою страну, а всю европейскую цивилизацию.

Войска более чем наполовину состояли из элиты германских вооруженных сил — ваффен СС. Боевой дух был высочайшим, как и должно быть у защитников своего дома от чужеземного вторжения. Вооружение было отличного качества, включая три полных батальона тяжелых танков "Кенигтигер", сто тридцать смертоносных машин — всего за четыре месяца до того, в Португалии, два таких танка истребили американский танковый батальон! — а также три противотанковых батальона новейших самоходок "ягдпантера", вооруженных такой же пушкой, что "кенигтигры". И у этой великой армии был великий полководец, не знавший поражений на полях Европы — генерал-фельдмаршал Манштейн!

Его уму принадлежит план молниеносного разгрома Франции в сороковом, который по сей день изучают в военных академиях запада как шедевр военного искусства. Затем был Сталинград (см. мою книгу "Волжская катастрофа: упущенный шанс рейха"), когда лишь нерешительность Паулюса, непредвиденные русские морозы, снег, расстояние и нехватка бензина помешали в декабре сорок второго нанести русским еще более страшное поражение (см. подробнее в книге Манштейна "В шаге от победы"). И не было вины фельдмаршала, что этот великолепный план не удался — но попробуйте объяснить это сумасшедшему ефрейтору, вообразившему себя величайшим вождем!

И вот судьба дала Манштейну третий шанс. В трудный для Германии час даже недалекий умом фюрер вспомнил об одном из ее величайших полководцев. Символично, что группа армий, которой был поставлен командовать Манштейн, носила имя "Висла" — в память о чуде, случившемся на той реке в двадцатом году.

План, разработанный Манштейном, в общих чертах имел сходство с тем, удавшимся полякам. Втянуть отборные советские войска, две гвардейские танковые армии, в бой за Одером, а затем внезапным ударом с флангов отрезать их и уничтожить. И наступать в образовавшуюся в русском фронте брешь, расширяя прорыв. И гнать бегущих русских к Висле.

В рамках этого плана становится понятными загадки Одерского сражения, вызывающие недоумение у историков. Как случилось, что город Кюстрин с его мостами, важнейший узел коммуникаций, был захвачен русской армией Катукова практически за пару часов, причем мосты, подготовленные к взрыву, остались целыми? Отчего русские встретили такое слабое сопротивление на левом берегу Одера? Почему город Зеелов и высоты были так легко взяты русскими, при том что совсем недалеко, во Франкфурте, сосредотачивалась 6-я танковая армия СС? Отчего укрепления на высотах не были заняты войсками? Почему атаки на плацдарм в первые сутки не привели к успеху?

Потому что Зееловский плацдарм, по гениальному плану Манштейна, и был мышеловкой, куда предполагалось впустить противника! И "недостаточные" меры были не более чем маскировкой, чтобы русские ничего не заподозрили. А атаки 2 февраля и не имели целью порвать русскую оборону — а всего лишь заставить русских перебросить на плацдарм больше войск!

В это время два могучих броневых кулака германских войск готовы были сомкнуться по другому берегу Одера. И когда это случилось бы, русские на плацдарме оказались бы в положении французов, отрезанных в Бельгии после Арденнского прорыва, четырьмя годами раньше! Но самый гениальный план может быть разрушен бездарным, трусливым, безинициативным исполнением! Такова, очевидно, судьба гения — быть не понятым подчиненными. Если взглянуть на карту, то ударные группировки Мантойфеля и Балька разделяло совсем немного, в июне сорок первого немецкие танковые клинья проходили это расстояние за полдня, на одной заправке горючим! Однако же за Одером солдаты панцерваффе не проявляли и малой доли той решительности, что была необходима — отмечены случаи, когда боевая группа, равная батальону, отступала, встретив один русский танк! Фюрер был слишком добр к трусам и предателям — что было бы, введи он своим приказом в войсках заградительные отряды, как это сделал Сталин за полтора года до того?

Оставался шанс срезать плацдарм атакой по левому берегу Одера. В ужасных боях, накалом затмивших Верден, немцы, казалось, доказали свое право не быть побежденными! Но пробить русскую оборону не хватало буквально последнего усилия. Всего за неделю отборные дивизии, последняя надежда Германии, были обескровлены, поля у подножия высот стали могилой для десятков тысяч храбрых немецких солдат.

И когда, казалось, бои утихли, потому что у обеих сторон больше не оставалось сил продолжить, 17 февраля русские перешли в наступление. И это была победа не умением, не искусством, а простым числом — когда Германия истратила последние резервы, у русских еще оставались свежие дивизии. Огромное число германских танков и других боевых машин было не уничтожено в бою, а захвачено русскими в ремонтных мастерских. В то же время 4-я русская танковая армия форсировала Одер в сотне километров южнее. Итогом же было страшное поражение — 6-я танковая армия СС практически перестала существовать, во фронте прямо перед Берлином зияла стокилометровая дыра, заткнуть которую было нечем! Но русские, также впечатленные упорством германского солдата, не решились немедленно наступать от Зеелова на запад.

Результат той проигранной битвы известен. Именно после нее Германия была вынуждена массово посылать в бой фольксштурм — части, предназначенные для гарнизонной службы и обороны своего дома, а не для полевых сражений! И была понижена планка призыва: отныне шестнадцатилетних признавали годными в строй, а пятнадцатилетних — в части ПВО. Демографические потери были ужасны — одному богу известно, сколько будущих гениев, что могли бы прославить Германию на века, погибли под гусеницами русских танков, на штыках русских солдат. А ведь все могло быть иначе...

В своем альтернативно-фантастическом романе "Чудо на Одере" я ввел лишь три допущения.

Приказом Гитлера, заградотряды, до того существующие лишь в частях Еврорейха, вводятся и в чисто немецких дивизиях, включая ваффен СС. Потому наступление левобережных групп за Одером ведется со всей решимостью.

Артиллерийский удар русских 8 февраля, нанесший огромный урон Второму танковому корпусу СС, не удался из-за диверсии русских патриотов РОА, взорвавших склад боеприпасов с реактивными снарядами.

Манштейн решился для окончательного прорыва русской обороны массово применить химическое оружие. Сталин же не осмелился на ответный удар из-за совместного заявления Германии, Англии и США.

В результате возникает совсем другой мир! Где война на Востоке заканчивается вничью после отступления русских к Висле — после чего под властью Советов остаются лишь половина Польши, Словакия, Венгрия, Югославия. А Гитлер свергнут в результате армейского восстания — после чего Манштейн становится президентом демократической Германии, заключающей с Англией и США почетный мир. Созданная таким образом коалиция свободных стран Запада требует от СССР проведения широких реформ, включая признание частной собственности, свободы торговли, права граждан на инакомыслие, введение многопартийной системы и подлинно демократического правления, права на самоопределение для национальных меньшинств. Под угрозой свержения возмущенным народом, Сталин удаляется в отставку — писать мемуары. СССР мирно распадается на множество суверенных национальных государств, получающих американские кредиты по "плану Маршалла", с довольным и сытым населением, потребляющим качественные товары из США — "фабрики мира".

И смею предположить, что эта картина нисколько не менее правдоподобна, чем та, что я изобразил в своих отнюдь не фантастических, а документальных работах "23 июня, день М" или "На мирно спящих аэродромах"!

Михаэль Виттман, 101-й тяжелый танковый батальон СС, 13 февраля 1944

Германия не забудет ваш подвиг! На долгие годы вперед, на слова: "Я сражался под Зееловом", — будет заслуженный ответ: "Вот так герой!"

Речь фюрера в приемнике прерывалась треском помех — неужели даже сюда доставали русские глушилки? Герои — дождь наград, на всех выживших! Сам Виттман получил погоны штурмбанфюрера и долгожданный Рыцарский крест. И должность командира 101-го батальона!

Вот только они отступали на запад. К Берлину. И гром русских пушек был слышен позади.

После той атаки штабы сделали невозможное. Батальон, практически полностью погибший — остались лишь тыловые службы да неполные три десятка человек из экипажей, без машин, кому удалось выбраться с того поля смерти — был воссоздан из ничего! Прибыли люди и техника до полного штатного состава — и сам Виттман счел для себя позором отлеживаться в госпитале с всего лишь контузией. Он оказался самым опытным и старшим в чине — потому был утвержден командиром. Вот только чем ему командовать, что завтра вести в бой?

Вместо сорока четырех "Кенигов" всего восемь — хотя и новеньких, прямо с завода! Еще шесть старых "тигров", явно из ремонта. Шесть "ягдпантер", эти новые. Остальное — "пантеры", еще один "Кениг" с непонятно отчего поставленной "пантерьей" 75-мм пушкой, и в завершение, один "Маус"! Проклятый "белый слон", с ним намучились больше всего — поскольку двигаться без дороги он никак не желал, увязая в мягком грунте по самое днище, едва вытащили четверкой тягачей. И ведь не бросить — особо предупреждены про секретную технику, которая ни в коем случае не должна достаться русским! "Неуязвимый и всепоражающий" танк — как гиря на ноге. И никакой он не "неуязвимый" — вон, один уже напротив высот торчит грудой горелого железа! Правда, подорвать его пришлось самим же немцам...

С личным составом еще хуже. Больше половины не имели опыта танковых сражений Остфронта — переученные артиллеристы, водители, наземный персонал люфтваффе! — много и таких, у кого боевого опыта нет совсем, причем среди них и назначенные командирами экипажей, и даже взводными! По уму, тут нужно не меньше месяца самой интенсивной подготовки, а не завтра в бой идти!