| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Ты сказал, что это расклад на первое время — нарушил тяжелое молчание Григорий Константинович — а дальше что будет?
— Дальше на какое-то время будет полегче — мы отмобилизуем армию, на некоторое время наших запасов хватит — помолчав, ответил Михаил Николаевич — когда же они закончатся, это будет конец.
— Миша, мне остохренело тянуть из тебя каждое слово клещами! Я тебе это тысячу говорил! Нет, миллион! Говори все! — вспылил Орджоникидзе.
— Прости, Серго — мы так хорошо встретились, так славно посидели за столом — новый Тухачевский был искренен — а я испортил встречу.
— На встрече настоящих мужчин всегда можно говорить о делах, даже если они идут плохо! — отрезал Григорий Константинович, быстро вспыхивавший, но и быстро остывавший.
— Значит, так — у нас есть в войсках и на хранении 1,6 миллиона винтовок и карабинов, около 32 тысяч ручных и станковых пулеметов, 694 аэроплана, 60 танков, 99 броневиков и 42 бронепоезда. Отдельно надо коснуться артиллерии — у нас есть 6413 орудий, из них почти 4000 — это трехдюймовки. И вот, к основному орудию Красной Армии, трехдюймовке, есть у нас 9 миллионов 200 с лишним тысяч штук снарядов, то есть, меньше, чем 2500 на орудие. А какая у нас годовая норма снарядов на трехдюймовку? Верно, 8100 снарядов. Вот и выходит, что хватит их на неполных четыре месяца войны (все соответствует РеИ — В.Т.). Это я не говорю о том, что Николашка, от большого ума, не иначе, взялся покупать французские гранаты, имевшие поганое обыкновение взрываться в стволе орудия — ну такое у них 'качество' выделки. Сами французы от этих гранат потеряли 6 тысяч своих 75-мм дивизионок — у половины гранаты взорвались в стволе, разнеся орудие и положив прислугу ('орудийная прислуга' — так тогда назывался артиллерийский расчет — В.Т.), вторая половина отделалась раздутием ствола (в РеИ, соответственно, 3100 и 2900 75-мм дивизионных пушек обр. 1897 года — В.Т.). Стрелять этими гранатами (индекс ГАУ — Ф-354Ф — В.Т.) можно в одном случае — если деваться совсем некуда. С огнеприпасами к тяжелым орудиям у нас такая же беда — 48-линейных (122-мм — В.Т.) гаубичных снарядов 672 тысячи штук, 6-дюймовых (152-мм — В.Т.) гаубичных снарядов 215 тысяч штук, 42-линейных (107-мм — В.Т.) пушечных снарядов 287 тысяч штук. Это все, что есть, Серго — и этого хватит на месяца на три или четыре, пусть на полгода, если экономить. Дальше мы останемся без артиллерии — то есть, орудия, может, и будут, а стрелять из них будет нечем. Без артиллерии вовсе — и без тяжелой, в особенности. Как у нас со снарядным производством, вообще с производством огнеприпасов, ты знаешь.
— Миша, это настолько важно? — уточнил Григорий Константинович.
— Ты знаешь, я на Империалистической воевал очень недолго, потом попал в плен — начал рассказ Михаил Николаевич.
— В плену я сидел и с нашими офицерами, и с французами. Делать в лагере было нечего, книги были быстро прочитаны, поэтому единственным развлечением было обсуждение фронтового опыта. Естественно, постоянно привозили недавно попавших в плен офицеров, поэтому свежие сведения для обсуждения поступали постоянно.
— Если говорить коротко, то наша армия сделала ставку на трехдюймовки — относительно легкие, не особенно дорогие, с неплохими характеристиками. И все бы хорошо — но пушки плохо приспособлены для навесной стрельбы, их специализация — стрельба по настильной траектории. Кроме того, у трехдюймовок довольно легкий снаряд, всего-то шестнадцать фунтов — он неплохо работает по открытому противнику, но, если враг озаботился сооружением добротных полевых укреплений, то, даже от трехдюймовой гранаты толку мало.
— Да что далеко ходить — вспомни Гражданскую: и мы, и белые в основном использовали трехдюймовки. Пока шли открытые бои, все было неплохо. Но, вот понадобилось штурмовать Перекоп, где врангелевцы закопались в землю — и трехдюймовки оказались почти бессильны, поскольку большая часть вражеских укреплений оказалась в 'мертвой зоне', а меньшую часть разрушить слишком хилыми для такой работы трехдюймовыми гранатами было очень тяжело, одного попадания, как правило, не хватало — Ленков сделал паузу, давая Орджоникидзе возможность высказаться.
— В конце концов, Перекоп взяли — и укрепления беляков не спасли — серьезно заметил Григорий Константинович — он не понимал, в чем причина озабоченности друга, но всерьез старался разобраться.
— Взяли — согласился Михаил Николаевич. — Чапаевская дивизия взяла, с третьего штурма, понеся тяжелые потери. Только это не самое страшное, Гриша — страшное выяснилось тогда, когда я не поленился запросить в архиве сведения по врангелевским укреплениям Перекопа. Вот тут и выплыла правда-матушка на свет божий — оказалось, что врангелевцев там сидело не то неполный полк, не то вовсе пара батальонов, и поддерживало их всего-то то ли дюжина, то ли два десятка орудий. А тяжелых орудий у них и вовсе кот наплакал — одна четырехорудийная батарея 42-линейных пушек точно имелась, да, вроде, была пара морских 6-дюймовых пушек системы Канэ. Да сами укрепления, по меркам Империалистической войны — тьфу, плюнуть и растереть, пара линий траншей, пулеметные точки да пара дюжин блиндажей.
— По нашим меркам это очень солидно — не сразу понял друга Орджоникидзе.
— Верно, по меркам Гражданской это сильная оборона — согласился Тухачевский — а по меркам Западного фронта Империалистической, где на направлении вероятного вражеского удара в первой линии сидел полнокровный пехотный полк, у которого пулеметов было втрое против врангелевцев на Перекопе? Наглухо зарывшийся в землю — а не так, как они, на скорую руку? А во второй линии обороны — второй такой же полк? Да непосредственная артиллерийская поддержка у них была — несколько десятков орудий? Да за спиной у них были сильные резервы и мощная тяжелая артиллерия, способная поддержать их участок фронта огнем нескольких десятков орудий, калибрами в 6 и 8 дюймов, а то и поболее?
Орджоникидзе начал трезветь всерьез — повоевал на Гражданской он от души, так что знал, что 25-я Чапаевская дивизия не зря считалась лучшей дивизией РККА. Конечно, он не был кадровым военным — но из описания, данного Тухачевским, даже отродясь не воевавший человек сообразил бы, что нормальную для германской, английской или французской армии времен Первой мировой оборону даже лучшие соединения РККА, с сильной, по меркам Красной Армии, артиллерийской поддержкой, прорвать бы не смогли. Просто легли бы костьми — и все.
— И это не все, Серго — продолжил Михаил Николаевич — из рассказов, что русских офицеров, попавших в плен в 15 и 16 годах, что французов, вынужденных пользоваться германским гостеприимством, где-то с 14 и до середины 15 годов, вырисовывалась одна и та же картина: союзники наступают, даже имея превосходство в дивизионных пушках — а немецкая тяжелая артиллерия ведет заградительный огонь, потом ружейно-пулеметный огонь подчищает тех, кого не срезали осколки. Если попросту — утром отправляют в атаку на германские позиции свежий, полнокровный полк, ну а вечером от него остается людей примерно на батальон.
— У французов и англичан потери стали сокращаться после того, как они, по примеру немцев, стали насыщать войска артиллерией большой и особой мощности — в первую очередь, тяжелыми гаубицами и мортирами.
— Миша, у меня к тебе два вопроса — сказал Серго.
— Первый вопрос — можешь ты мне просто растолковать, что такого особенного в тяжелой артиллерии?
— Второй вопрос — вот у нас с огневыми припасами не сказать, чтобы хорошо — а у наших противников как с этим?
— Серго, для тебя — все, что попросишь — грустно улыбнулся Михаил Николаевич.
— С первым вопросом, если попросту — огневое могущество оружия в первом приближении прямо пропорционально кубу его калибра. Грубо говоря, вот есть у нас трехлинейка — ее огневое могущество принимаем за единицу. Теперь берем трехдюймовку — ее калибр больше ровно в десять раз, стало быть, ее огневое могущество равно тысяче трехлинеек. Ну и для примера, шестидюймовая гаубица — ее калибр вдвое больше, чем у трехдюймовки, следовательно, по огневому могуществу она равна восьмиорудийной батарее трехдюймовок или восьми тысячам бойцов с трехлинейками.
Серго, не удержавшись, на кавказский манер цокнул языком, выражая удивление.
— На практике, конечно, расчеты намного сложнее, приходится учитывать очень много всего, чтобы сделать точный расчет — продолжил Тухачевский — но, я объяснял без сложностей, как ты просил.
— Спасибо, Миша, ты все очень хорошо объяснил! — заверил друга Григорий Константинович.
— Да, еще такой момент — в ведущих армиях капиталистических стран очень любят калибры в 8-9 дюймов, такие орудия и производить можно довольно массово, даже при сложности и дороговизне их выделки, а по могуществу они вдвое или втрое превосходят шестидюймовку. У англичан есть 9,25-дюймовая (234-мм — В.Т.) и 8-дюймовая (203-мм — В.Т.) гаубицы 'Виккерс', французы массово производили 220-мм мортиру, немцы очень любят калибр 210-мм, они в нем делали и пушки, и гаубицы, и мортиры. Таких орудий у англичан и французов сотни — и своих, и трофейных германских.
— У нас Николашка до начала Империалистической не удосужился начать производство орудий таких калибров. Точнее, завод в Мотовилихе был приспособлен для производства крупнокалиберной артиллерии — но, заказы ему давали от случая к случаю, рабочие жили с огородов и мелких шабашек.
— Так у нас их вообще нет? — почти без удивления спросил Орджоникидзе.
— Почему же нет? Когда выяснилось, что чаемый Николаем победный парад в Берлине, намеченный на осень 1914 года, провести никак не получится, спохватились. Естественно, первым движением души было не наладить свое производство, а купить за границей. Ну и начали заказывать, везде, где можно — в САСШ, Англии, Франции, даже Японии. В общей сложности заказали 233 8-дюймовые гаубицы и 200 240-мм минометов, из которых получили к 1917 году 85 гаубиц и 42 миномета. 'Зоопарк' вышел еще тот — и гаубицы 'Виккерс' модель VI, сделанные самими англичанами и североамериканской фирмой 'Мидваль' по их лицензии, и французские гаубицы Анпра, и, даже, пять штук 20-см японских гаубиц. Хорошо хоть, большая часть — это именно виккерсовские орудия. В общей сложности, у нас больше 60 орудий такого класса, правда, часть нуждается в капитальном ремонте. В наличии — купленные у англичан 9,25-дюймовые гаубицы 'Виккерс', шесть штук, три в рабочем состоянии; восьмидюймовые гаубицы системы 'Виккерс', произведенные североамериканской компанией 'Мидваль' — сорок одна штука, несколько нуждается в ремонте; плюс два десятка английских, французских и японских гаубиц, почти все нуждаются в капитальном ремонте; у моряков имеются две железнодорожные пушечные установки, переделанные с 254-мм стволов на 203-мм. И это все, что есть — на всю Красную Армию (соответствует РеИ — В.Т.) — ответил Михаил Николаевич.
— Покойный Маниковский сумел настоять на организации производства 8-дюймовых гаубиц системы Шнейдера на Путиловском заводе. Но, в 1917 году завод из 32 заказанных гаубиц не сдал ни одной. Так все и заглохло.
Следующие две минуты Серго выражал свое мнение о Николае Романове, его близких и дальних родственниках, сановниках и генералах — и высказывалось оно в таких выражениях, что случись услышать его официальным лицам во времена 'давшей дуба' Российской Империи, то отсидка по статье 'Оскорбление Его Императорского Величества' Григорию Орджоникидзе была гарантирована.
— Миша, тогда еще вопрос — ты предлагаешь сосредоточиться на тяжелой артиллерии, я тебя верно понял? А, легкие орудия, получается, больше не нужны? — уточнил 'выпустивший пар' Григорий Константинович.
— Извини, Серго, я плохо объяснил — с несомненным сожалением в голосе сказал Вячеслав Владимирович.
— С артиллерией, да и с любым вооружением, все обстоит так же, как с инструментом для работы — для разной работы нужен разный инструмент. К примеру, свои молоточки есть у часовщиков — они совсем крохотулечные, почти невесомые; есть и у сапожников — они побольше и потяжелее, но, то же небольшие и легонькие; свои молотки у плотников — это уже увесистый, серьезный инструмент; а есть здоровенные кувалды у строителей, чтобы забивать сваи.
— Артиллерийские орудия, если глядеть в корень, являются 'молотками' войны. К примеру, стрелковому полку нужна трехдюймовая полковая пушка и что-то для навесной стрельбы — давать ему шестидюймовую гаубицу нет смысла, как часовщику — плотницкий молоток, поскольку такая гаубица чересчур тяжела и дорога, а ее огневое могущество для полка избыточно. Сложнее с дивизией — трехдюймовки надо заменять пушками более крупного калибра, с вдвое более тяжелыми снарядами, чтобы они с одного попадания разрушали полевые укрепления, но не были слишком тяжелыми для возки шестеркой лошадей; 48-линейный калибр для дивизионных гаубиц вполне достаточен, но надо делать новое орудие этого калибра, царские гаубицы слишком устарели; и, хорошо бы ввести в дивизионную артиллерию хотя бы батарею шестидюймовых гаубиц, по опыту Империалистической — очень полезная вещь. Берем корпусную артиллерию — нужны мощные шестидюймовые гаубицы, даже, скорее, гаубицы-пушки, средние по дальнобойности между обычными гаубицами и пушками; нужны дальнобойные пушки, калибра 42 или 48 линий; и, необходимы 8-дюймовые мортиры или гаубицы-мортиры, поскольку 8-дюймовая гаубица для корпуса явно тяжеловата. Берем артиллерию большой мощности — без 8-дюймовых гаубиц и дальнобойных 6-дюймовых пушек никуда. Наконец, 'кувалда' для разрушения долговременных укреплений, артиллерия особой мощности — да, тут от Николая осталось на удивление неплохое наследство, 21 280-мм мортиры системы Шнейдера образца 1912 года и 34 305-мм гаубицы образца 1915 года, да 4 гаубицы отдали морякам; правда, часть орудий нуждается в ремонте — но, все равно, нужны современные 8-дюймовые пушки и 12-дюймовые гаубицы, с тяжеленными снарядами, очень дальнобойные. Может быть, понадобятся и 14-дюймовые гаубицы — пока не знаю. Но, вот таких орудий колоссального могущества много не надо — нескольких десятков, самое большее, полсотни, хватит за глаза, если привести в порядок царское наследство.
— И ты молчал — буркнул Серго.
— Слушай, ты знаешь, какая нищета нас давит, что пришлось перейти на милиционную систему (соответствует РеИ — военный бюджет СССР 20-х годов был нищенским, денег на перевооружение не было — В.Т.) — утвердительно сказал Ленков — и тут вылезает Тухачевский, бодро сообщая, что надо полностью перевооружать артиллерию. Первое, что у меня спросят — а сколько годовых военных бюджетов уйдет на Вашу затею? И будут правы — денег на это нет. Так какого черта попусту сотрясать воздух?!
Орджоникидзе кивнул, молчаливо признавая правоту друга. Более того, он учел и не сказанное Тухачевским — предлагаемое перевооружение артиллерии исходило из опыта Мировой войны, а, значит, шло вразрез с линией краскомов и офицеров военного времени, считавших основой основ опыт Гражданской войны. Попросту говоря, если бы Миша вылез с таким предложением, его бы сожрали мгновенно, 'мама' сказать бы не успел. Мысленно Серго одобрил друга — суметь промолчать, когда надо держать рот закрытым, это большое умение, которым владеют немногие.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
