Бортовой

А там один за одним тихонечко отключаются сенсоры.

Стоп. Я им такой команды не давал.

Попытался включить периферию. Один сигнал, другой...

Щас.

Это я понятия не имею, какая зараза пытается тут рулить вместо меня. А упомянутая зараза засекла мои попытки вернуть контроль над отсеком и ...отключила его периметр одним махом.

"Том! — возопил я по нейросвязи. — Аврал, отрубился грузовой отсек!"

"Как это — отрубился? Сам, что ли?" — ответил ошарашенный пилот.

"Нет, ему помогли. Тревога, второй уровень!"

"Есть тревога, второй уровень".

Второй уровень в нашем случае — это то же, что и первый, но без завывающей сирены и бегающих по коридорам членов экипажа. "Тихая" тревога, так сказать. Система безопасности корабля приводится в действие без лишнего шума, мгновенно меняются коды и повышается уровень доступа к жизненно важным системам корабля. Так что контроль над сенсорами трюма я восстановил, но только для того, чтобы выяснить крайне неприятную вещь. За те немногие мгновения, что прошли между обнаружением вмешательства и восстановлением контроля кто-то ухитрился-таки открыть там грузовой шлюз. В прямом смысле слова открыть, не просто запорный рычаг повернуть.

"Разгерметизация грузового отсека. Закрываю шлюз, — по пилотской привычке, вколоченной вот уж действительно на уровень подкорки, я сопровождал свои действия мысленным отчётом Тому — оба пилота должны работать в связке, это закон выживания корабля. — Проверь пространство около корабля, мало ли, что... или кто мог вылететь в тот шлюз, а я пока пощупаю трюм. Наш хакер может быть ещё там".

Да. Он там. Инфракрасных отсветов, свидетельствующих о наличии живого теплокровного организма, не вижу, но их и не должно быть. Раз "некто" для каких-то своих целей разгерметизировал отсек, значит, он как минимум в лёгком планетарном скафандре. А как максимум в жёстком вакуумном. От микрофонов, пока в отсеке давление не нормализуется, тоже толку мало. Остаются широкодиапазонные "глаза" микроскопических видеокамер, способные видеть даже в рентгене. Но в трюме, заставленном разнообразными контейнерами, обзор сами понимаете, какой. Даже для меня. Даже с камер на потолке.

Разумеется, сигналы с личных маячков членов экипажа я отследил чуть ли не первым делом. Но это ещё ни о чём не говорит. Маячок — многофункциональный браслет, снять его дело пары секунд... Чёрт, давно пора переходить на отслеживание биологических объектов...

Я успел уловить странное движение... нет, пожалуй, даже — тень движения. Датчики уловили крохотное, на грани чувствительности, возмущение электромагнитных полей. Словно кошка пробежала. Но в этот момент ожил нейроинтерфейс Тома.

"Там какая-то мелкая хрень трётся около обшивки на корме. На камень не похоже".

"Возьми внешний рембот и поймай".

"Выполняю. Как твои успехи?"

"Кажется, я его засёк. Забился между контейнерами, сидит тихо".

"Смог его идентифицировать?"

"Маячка на нём нет, и представиться он не пожелал".

"Невежливый какой... Хотел бы я знать, какого рожна он там сидит, не уходит".

"Он знает, что мы в курсе, и будем его ловить. Мог и сюрприз приготовить".

При мысли о "сюрпризе" от таинственного незнакомца мне на миг стало не по себе. А потом... Потом мозаика из разрозненных, небрежно рассыпанных чьей-то рукой кусочков вдруг сложилась единственно правильным образом.

И я, мысленно сказав одно-единственное матерное слово, перекинул энергопоток на носовые маневровые движки.

"Управление — второму пилоту".

"Управление принял", — куда только девается раздолбайство Тома в критические моменты, непонятно. Все вопросы будут заданы. Потом.

"Полный назад, разворот минус двадцать по всем плоскостям".

"Есть разворот минус двадцать по всем плоскостям".

Рембот. Маленький ремонтный робот для работ на обшивке, не требующих обязательного присутствия человека. Комок металла и композитов, снабжённый долгоиграющей атомной батареей, модулем связи и набором инструментов от лазерного резака до допотопных отвёрток. Теперь он тоже часть меня, как те исследовательские зонды, что записывали гибель планеты. И у него — то есть у меня — весьма конкретная задача.

Судя по тому, как начал действовать Том, он тоже понял, с чем мы имеем дело. "Арго", сперва "провалившись" кормой, начал разворачиваться носом к...

Да. Теперь, когда я вижу "мелкую хрень" камерами рембота, приближающегося к оной, сомнений больше никаких.

Мина. Обыкновенная армейская противодесантная мина, правда, без маскировки, но на боевом взводе. Ячеистый тёмно-серый шар с насаженным на него матовым "тубусом" мазера. Такими минами, обычно закамуфлированными под обычные хондриты, космический мусор или безобидные бакены, ограждают себя в космосе военные базы. Их цель — двигатели и энергосистемы десантных шлюпов. Наводка идёт по электромагнитному полю реакторов, после чего инициируется подрыв ядерного заряда внутри шара — и значительная часть энергии взрыва преобразуется в тонкий пучок когерентного рентгеновского излучения. Не хотел бы я, чтобы этот милый лучик врезал по моей корме... Есть мины и посерьёзнее, но там и габариты соответствующие, и маскировка получше, и цели посолиднее. Но мы — научно-исследовательская экспедиция, чёрт вас подери! Какая сволочь протащила на борт армейскую мину? И зачем?

Мы не десантный шлюп, "Арго" всё-таки чуток побольше будет, почти с эсминец ростом. Но и защиты у нас на порядок меньше. А если мина сработает штатно, и разнесёт маршевые двигатели, то застрянем мы здесь всерьёз и надолго.

Зачем это?

ЗАЧЕМ?!!

Единственный шанс хоть как-то уберечься от серьёзных повреждений — это развернуться носом к мине. Она не сработает как мазер, не наведясь на реактор, и не взорвётся, как атомный фугас, если мы не напоремся на неё бортом. Но у этой дьявольской штуковины есть ещё один механизм подрыва.

Дистанционный. Кнопочкой.

Если сидящий в трюме урод поймёт, что мы маневрируем, или, того проще, посмотрит на часы — а взрыва-то и нет — кнопочка будет нажата с вероятностью в сто процентов.

Создать помехи? Не получится, сам ослепну. Поднять магнитное поле, которым мы обычно защищаемся от потока заряженных частиц? Мазер может сработать, бог его знает, на какие профили его настраивали. Остаётся лишь держать рембот строго между "Арго" и миной. Щит из него несерьёзный, но другого у меня нет.

Беззвучная вспышка осветила борт в тот момент, когда до заданного положения — носом к мине — оставалось градусов пятнадцать... Преимущество квантовых мозгов в том, что они соображают быстрее обычных. Неладное первым засёк рембот. Мне не нужно было долго думать, что бы это значило — я попросту скомандовал роботу полный вперёд, и одновременно включил магнитное поле.

Это было... больно. Именно так. Вспышка, электромагнитный импульс, хлестнувший по моим системам... Кажется, я выматерился. Не помню. Зато помню, как сработала автоматика аварийной системы — штатная-то вырубилась, вместе с четвертью меня. Помню, как Том орал в микрофон про тревогу первого уровня и дыхательные маски. И — что меня даже удивило — помню, как в трюме из узкого пространства между ящиками вылетели два цилиндра, тут же изошедшие плотной дымовой завесой. Потом я почувствовал, как открылся — вернее, был выбит небольшим направленным взрывом — люк между грузовым отсеком и техническим коридором... Ушёл. Всё-таки он ушёл, воспользовавшись суматохой.

Кто он? Зачем он это сделал?

Окончательно я очухался лишь через пару минут, когда оставшимся работоспособными трём четвертям моих систем удалось-таки запустить штатную систему управления. Слава богу, электроника не сгорела, только вырубилась от перегруза. А напуганный экипаж в полном составе собрался в рубке.

Итиро и Таро Мацунори.

Маркус Нойман.

Эрнест Ромашкин.

Виктор Щербаков.

Тна Вуур, личное имя Арнрит.

Том Бэйнс.

Кто из них?

Кто?

И — зачем?

Не думал, что хоть раз в жизни произнесу, пусть даже мысленно, эти слова.

"Мне сейчас не до звёзд и планет..."

— Повреждения серьёзные?

— Не очень. Движки целы, обшивку кое-где покоцало — это легко устранимо. Плохо другое: трансмиттер сдох.

— То есть мы остались без дальней связи? С чего это вдруг?

— Спроси что-нибудь полегче, Том. Механических повреждений нет. Значит, либо его угробило электромагнитным импульсом, либо у кого-то на станции руки кривые. Выясняю.

— Но двигаться-то мы можем? — встрял Виктор Петрович. — Наш полёт был чрезвычайно удачным... если не считать последнего инцидента. Мы везём бесценные данные о формировании планет, и научный мир...

— Простите, коллега, но научный мир ждал наши данные четыре с половиной миллиарда лет. Лишний день или другой роли не сыграют, — со своим фирменным мрачноватым юморком проговорил Эрнест.

— Мы стартуем в срок, — заявил Том. — Это не обсуждается.

— Но повреждение корпуса...

— Подлатаемся. Время ещё есть. Но стартуем мы в срок.

— Опять пахать как проклятым... — буркнул Маркус. Технари плохо выспались и после ударной вчерашней смены выглядели неважно. — Том, с тебя лишний отгул.

— Вернёмся — гуляй. А пока все по местам, и за работу.

Настроение у экипажа было понятно какое, и все без исключения вели себя вполне логично. Но кто-то из них был в трюме. Кто-то из них пытался вывести из строя маршевый двигатель... Лёгкий скафандр нашли у выбитого люка, в коридоре. Попытки обнаружить следы ДНК ни к чему не привели: этот кто-то хорошо подготовился. Причём заранее. Противодесантную мину ведь в кармане на борт не пронесёшь. Зато в контейнерах с научными зондами разнообразного назначения и формы — запросто. В разобранном на две или даже три части виде, например. Даже ядерная начинка мины — это не реактор, а бомба, которую в деактивированном состоянии и при неповреждённой оболочке хрен обнаружишь. Фонить она будет не больше любого прибора. А всё это ...непотребство может означать только одно: кто-то был настолько заинтересован задержать их на этом, как выразился Том, краю географии, что провернул целую операцию по внедрению своего человека в экипаж. Или вербовке, невелика разница. Снабдил миной, какими-нибудь электронными "примочками", инструкцией, кодами связи. Это, в свою очередь, наводило на грустные мысли о возможных сообщниках на станции и, может быть, даже на Земле.

Вот цель заговорщиков оставалась до сих пор неясна. Плохо. Знать бы, зачем это затеяли, полдела было бы сделано.

Может быть, дело было в чувствительной "пятой точке", не знаю. Но я подбросил наживку, а Том, умница, подыграл, и ограничил время. Теперь наш противник вынужден играть в цейтноте. Более того, мы теперь знаем, куда он придёт. Остаётся организовать засаду.

— Нас хотели задержать здесь, — Вуур, в отличие от остальных, не покинул рубку и не отправился в медотсек. — В неисследованном секторе, вдали от транспортных узлов и пограничных баз. Тому, кто это организовал, что-то нужно от кого-то из нас. Неважно, что именно — служба, предмет или информация. Это что-то весьма ценно для него, иначе нет смысла стараться. Но... я теряюсь в догадках, — чуланец совершенно по-человечески развёл руками. Шестипалые изящные кисти при этом сложились "лодочками": признак недоумения. — Что касается меня, то я не являюсь носителем государственных тайн своей планеты и не имею допуска к жизненно важным земным секретам.

— Предлагаешь подумать, кто бы мог так заинтересовать наших... эээ... оппонентов? — криво усмехнулся Том. — Ну, допустим, пилоты первого класса на дороге не валяются. И к секретам я допущен. К некоторым. На станции таких, как я, ещё человек двадцать.

— Быть может, учёные...

— Вот это теплее, дружище. Фиг его знает, что наши умники хранят в черепных коробках.

Это верно. Учёные такого уровня обязательно что-то эдакое, да знают. Насчёт Виктора Петровича не поручусь, но скрытный Эрнест не только у меня вызывал подозрения в работе на какой-нибудь сверхсекретный научный отдел при генштабе. Вообще-то, именно Ромашкина я подозревал в попытке покопаться в моём ядре. Есть в его характеристике любопытный пунктик — любовь к компьютерным ребусам и пара взломов закрытых ресурсов на спор во время учёбы. Гений с внешностью трактирного вышибалы из исторического фильма таким образом самоутверждался в юные годы. Мог потихоньку хакнуть меня из чистого любопытства, подметив несвойственные обычному ИИ черты характера... Но если это не он, а наш диверсант? Тогда что?

— Нужно вспомнить, что наша миссия уникальна. Пока, во всяком случае. Наш корабль тоже уникален. В нём использованы такие технологии, которые ещё не скоро появятся даже на военных кораблях, — продолжал развивать свою мысль чуланец. — Если бы некто враждебный пожелал ими овладеть, то...

— Вуур, — перебил его я.

— Простите, капитан. Я сказал что-то не так?

— Нет, Вуур. Вы совершенно правы, — озарение, между прочим, могло бы снизойти на меня и пораньше. — "Арго" уникален. Технологии продвинутые. А управляет этим уникальным кораблём уникальный компьютер.

— Вот задница... — Том хлопнул себя по лбу. — Нет, я конченый дебил. Бл..., Майк, я всю дорогу воспринимал и воспринимаю тебя, как человека! А надо было, бл..., пошевелить извилинами и дотумкать, что для кого-то ты — самый неповторимый калькулятор Земли!

— Не кричи. Я сам хорош, — повинную голову меч, как известно, не сечёт. — До меня только сейчас дошло.

— Дошло до тебя, да? И то, что ты — единственный комп Содружества, который можно шантажировать, тоже дошло, или нет?

— Простите, что это — "шантажировать"? — удивление Вуура не дало мне как следует прочувствовать слова Тома и испугаться по-настоящему.

— Заставить служить, угрожая жизни родственников или обещая разгласить какие-то личные секреты, — надеюсь, мой голос не дрогнул. Очень на это надеюсь. — Страшных тайн у меня нет, но семья...

— В нашей культуре нет сходного понятия, но я искренне надеюсь, что до этого не дойдёт, — тихо проговорил чуланец.

Семья. Отец и мать, Инна с Серёжей, брат с женой и дочками.

У нас на Земле не рай, конечно, всякое случается. Но за последние полтораста лет убийства стали чрезвычайным происшествием, а слово "шантаж" ушло в словарный запас военных, которым двадцать восемь лет назад пришлось иметь дело с настоящим врагом. Победили мы тогда не только благодаря нашей доблести. Нам на помощь пришла вся история человеческой подлости и мерзости, и даже сволочная сущность хебеаров этому не оправдание. Совсем недавно, и не от человека, я узнал, что Землю приняли в Содружество, зная о планах этой агрессивной расы. Нас попросту пожалели, сочли, что не безнадёжны. Помогли отбить первый натиск, ну, а дальше мы уже сами управились — призвав на помощь весь свой немаленький опыт смертоубийства и предательства. С хебеарами у нас сейчас ни войны, ни мира: переговоров они принципиально не вели, не считая людей достойными оных, а сил, чтобы нас сломать, у них уже нет. Мы отрастили острые клыки. Мы настроили боевых кораблей, наделали смертельных штучек, мы не позволяем этой расе космической саранчи высунуться за пределы их сектора и выжирать до косточек населённые планеты. Но какими методами мы действуем... Наверное, поэтому военные секретят каждый свой шаг.